Ань-Гаррэн: Белая ворона в мире магии

В глухую ночь, словно сгорбенная старуха, я пробиралась к конюшне, неся свой нехитрый скарб. В конюшне ни души. Моя кобылка, учуяв в моих руках "свекольный" фрукт на ночную вылазку быстро согласилась. "Больше прогулок – больше еды", – наивно полагала она.

Оседлав ее покрепче, я неспешно покинула дворец, мысленно прокладывая маршрут в направлении свободном от горных пиков и дорог. На лошадь я особо не рассчитывала. Ночь выдалась светлая, лиловые отблески с вершин гор то и дело били в глаза, мешая следить за дорогой. Выбравшись из города и свернув в лес, я потеряла ориентир, но продолжала двигаться по наитию.

Спустя два часа кобылка потребовала награду, но у меня ничего не было. Я рассчитывала пару дней продержаться на воде, а там, глядишь, и еду найду. Предрассудки мне не ведомы, оружие при мне, да и уроки выживания не прошли даром: знаю, как ставить примитивные капканы и ловить змей. Правда, не знаю, водятся ли здесь змеи… и кого вообще можно есть.

Еще через час кобылка зафыркала и настойчиво повернула назад. Я уже собралась слезть, чтобы она не сбила меня с пути, как случилось то, чего я боялась, но ожидала. Меня схватили разбойники. Самые настоящие разбойники. Здоровенный молчаливый бугай и худощавый эльф. В темноте их было не разглядеть, поэтому говорила я только с эльфом.

– Красавица, придется поделиться за право прохода по этой дороге, – эльф схватил мою лошадь под уздцы.

– Понимаю, вот деньги, – с готовностью сказала я, доставая мешочек с третью своих сбережений.

– Мало, красавица, твоя жизнь дороже стоит, – заявил он.

– Откуда знаешь, что я красавица, и что моя жизнь дороже? – нахально удивилась я.

– Да только такие немагические из эльфятни и бегут, а ты явно бежишь, да и лошадь твоя тебя выдает – слишком уж громкая.

– И непослушная, может, мы ее съедим? – кровожадно предложила я.

Эльф что-то булькнул, а со стороны бугая донеслось нечто похожее на "Ыгрых!".

– Не знаю, что ты за чудо такое, отведу тебя к нашему боссу, да при свете посмотрю. Вдруг еще чего ценного найду, – он схватил лошадь и потянул за собой.

Лошадь как-то сразу смирилась, и бандиты повели меня верхом к "боссу". Костер я заметила издалека, и мы уверенно шли к нему. На поляне раскинулся небольшой лагерь с юртами, увитыми темным растением, и горело несколько костров. Неподалеку паслись лошади. Меня ссадили с лошади, сняли седло и привязали ее рядом с небольшим табуном.

Я стояла, делать что не знала, теребила рукав сюртука и осматривалась по сторонам. Внезапно, из-за юрты возникли два эльфа и, не церемонясь, потащили меня внутрь. Сопротивляться не было ни сил, ни желания. Внутри юрты, на низком резном кресле, восседал темный эльф, увлеченно затачивающий меч. Меч меня не особо интересовал, а вот его владелец… Он был воплощением дикой красоты. Глубоко посаженные глаза, греческий не короткий нос, небольшие губы с четко очерченными границами и мошеннической полуулыбкой. Черные локоны обрамляли смуглое лицо, а распахнутый сюртук-халат обнажал загорелую грудь.

– Кто ты? – спросил он, как только я вошла.

– Девушка, – растерянно выдохнула я, не находя более подходящего ответа.

– Это я вижу, – усмехнулся он. – Имя?

– Лида, – соврала я, не дрогнув и ресницей.

– И что же эльфийская подстилка забыла в моем лесу? Может, вернуть тебя хозяину? Он, наверное, хорошо заплатит.

Я едва не подавилась от его наглости, но быстро сообразила, что злить его – себе дороже.

– Не надо. У меня есть чем откупиться.

– И куда путь держишь?

– На юг Фарготии, к морю.

– Зачем? Родственники там? – в его голосе промелькнул оттенок любопытства.

И тут я решила давить на жалость, используя весь свой арсенал.

– Дяденька эльф, отпустите! Родных я не знаю, отдам все деньги, только не возвращайте меня в Эльфиру! – взмолилась я, пытаясь выдавить слезу.

– Уйдите, – бросил он эльфам, все еще маячившим за моей спиной. – И пусть Ротлейн и Грункх оставят себе то, что уже взяли. Считайте это их долей.

Эльфы исчезли, и мы остались наедине. Долгие пять минут мы молча изучали друг друга: он – меня, я – его.

– Ты какая-то… нетипичная. Неужели светлые эльфы совсем изголодались по экзотике? Расскажешь, кто твой хозяин? – спросил он, плотоядно улыбаясь.

– Нет, – твердо ответила я, понимая, что правда может обернуться против меня.

– Зря. Что тогда помешает мне убить тебя, забрать все, что у тебя есть? Никто тебя искать не станет. – Он откровенно смеялся, продолжая полировать меч.

– Да я сама отдам все ценное, зачем руки марать? Может, я еще пригожусь, – пролепетала я, вспомнив русские сказки.

– И чем же ты мне пригодишься, немагичка? Эльфийские подстилки меня мало интересуют… в этом смысле. С вами скучно, – снова оскорбил он меня. – Давай посмотрим, что ты можешь предложить прямо сейчас.

Я достала оставшиеся деньги. Этого было явно недостаточно. Предупредив его, я осторожно извлекла один, а затем и второй кинжал. Эльф заинтересовался, но этого ему было мало. Его взгляд остановился на моих ботинках.

– Дорогая игрушка, – указал он на них.

– Что там дорогого? – изумленно спросила я, рассматривая свои ноги.

– Мало того, что кожа и работа стоят целое состояние, так еще и вместо застежек – бриллианты, – ткнул он пальцем на туфли.

– А? – удивилась я. – Туфли не отдам. Если нужны пуговицы, могу отдать камни. В чем-то же мне надо ходить, – упрямо заявила я.

– Убью, и все будет мое, – улыбнулся эльф. Ему эта игра явно нравилась, в отличие от меня.

– А я тебе второй комплект камней отдам, – уверенно сказала я, хотя совсем в этом не была уверена. Кто знает, из чего сделаны эти застежки.

– Доставай.

Я достала вторую пару, одновременно отматывая от них трусики и краснея как малина. Эльф осмотрел камешки и согласился на откалупывание оных.

– Одежду твою я тоже заберу, – безапелляционно заявил он. – Слишком приметная. Говоришь, к морю тянет? Так я как раз в рыбацкую деревушку по делам собираюсь, на побережье. Подброшу. Там и пуговицы тебе найдём, и нитки с иголкой для обуви. Здесь у нас такого добра нет, – усмехнулся он, разводя руками. – А теперь выкладывай-ка, что у тебя в сумке. Обещаю, ничего особо личного и ценного не присвою.

Я, безропотно, вывалила содержимое сумки: и трусики, и ночнушку, и корсеты, приправы и даже записки. Он рассматривал каждую вещь с дотошным интересом.

– Вот, в этой рубахе пока и похо́дишь. А там, в деревне, себе платье местное справишь, – он протянул мне одну монету.

Бельё отбирать не стал, и я уже была благодарна ему за это.

– Ночевать останешься здесь, – он указал на лежанку, укрытую мехом. – И носа без меня не высовывай, если не хочешь, чтобы у тебя и остальное отобрали.

– Угу, – проворчала я, стараясь казаться домашним филином, и уселась на лежанку, обхватив сумку руками.

– Чего уселась – спать ложись. Завтра рано вставать.

Я приподняла шкуру, обнаружив под ней вполне приличную постель, потом испугалась и положила ее обратно. Улеглась поверх шкуры, закутавшись в накидку, словно в кокон, и молилась, чтобы не подцепить каких-нибудь местных клещей. Как провалилась в сон, не помню.

На утро разбудила острая необходимость. Я очнулась, обнаружив себя зажатой между стенкой юрты и эльфом-боссом. Правда, между нами ещё была неизвестно чья шкура. Завернув сумку в неё, я выбралась наружу. Неудобно было справлять нужду внутри. На улице ни души, или просто я никого не заметила. Отойдя немного, я сделала свои дела и даже умудрилась кое-как умыться росой.

Вернувшись, я увидела костёр, который лениво ворошил самый настоящий орк. Над огнём висел котёл исполинских размеров, из которого уже валил пар. Рядом, на небольшой деревянной конструкции, лежала какая-то крупа и мясо. Напрочь забыв о предостережении босса разбойников, я приблизилась к орку. Рассматривала его во все глаза, прячась за угол юрты. Орк был огромен, с кожей землисто-зелёного цвета. Скрученные в причудливую косу волосы скорее напоминали дреды, перехваченные резинкой. Предплечье украшали выступающие татуировки белого цвета. Клыков, которые, по моим представлениям, должны были торчать из нижней челюсти, не было видно. Узкие глаза, маленький нос и пухлые губы казались миниатюрными на его большом, квадратном лице.

Он уже собирался бросить мясо в котел прямо так, но я дернулась и под ногой захрустела ветка.

– Эй, кто здесь? – рявкнул он на общем.

– Простите, – пролепетала я на эльфийском, и лишь потом осознала свою ошибку. Надо было отвечать на том же языке!

Он шагнул ко мне, грубо схватил за руку и накинул на запястье петлю, словно на дикого зверя и рывком потащил к костру.

– Сиди тихо, не мешай, – проворчал он, привязывая другой конец веревки к своему поясу.

– Не надо мясо целым куском, – попыталась я объяснить на общем, с трудом подбирая слова.

Он повернулся, вскинув бровь, и спросил:

– Хочешь завтраком заняться?

Я согласно закивала.

– Только мне нужен нож и приправы. Они в сумке…

– Пошли, – буркнул он, и поводок на моей руке натянулся.

Он подвел меня ко входу в юрту босса. Я юркнула внутрь, осторожно извлекла из сумки два маленьких пакетика с травами и тут же выскользнула наружу. Сначала принялась перебирать крупу, название которой мне было неведомо. Решила положиться на интуицию, щедро приправив её солью.

Затем принялась нарезать мясо ровными кубиками. Каждый кусочек натерла солью, щепоткой перца и чем-то, отдаленно напоминающим базилик. Удивительно, но орка совершенно не беспокоил нож в моих руках. Эх, жаль, что не было времени замариновать мясо… Пока варилась каша, я нашла несколько зеленых веток и начала счищать с них кору, в процессе неминуемо порезавшись. Орк вздохнул так, словно в его груди поселилась мировая печаль, отобрал у меня нож и принялся сам мастерить импровизированные шампуры.

А когда каша удовлетворила меня консистенцией и даже вкусом, мы установили шампуры над раскаленными углями и стали терпеливо переворачивать их, дожидаясь готовности. Тут из своих нор поползли бандиты. Видимо, запах жареного мяса оказался эффективнее любого будильника. Они бросали любопытные взгляды на нашу связанную парочку и сновали мимо, словно крысы в трюме корабля. Я же бесцеремонно разглядывала их в ответ. Здесь были все: и темные, и светлые эльфы, и орки, и люди. Одеты были в лохмотья, словно граф, примерив старое платье, убедился в его полной непригодности и выбросил на помойку, где его и подобрали эти несчастные.

Первую порцию каши и шашлыка отнесли боссу. Из юрты донеслись утробные крики, среди которых отчетливо звучала фраза «эльфийская подстилка». Затем все стихло, и наружу выполз слегка взъерошенный и оттого еще более привлекательный босс. Первым делом он устроил взбучку орку, к которому я была привязана, и потому, я тоже как побитая собака, виновато опустила глаза. Суть претензий была ясна: ему принесли завтрак, который никто не проверил, а ведь я могла его отравить.

Но вскоре гнев сменился милостью. Он приказал меня отвязать, сопроводить в юрту и выдать порцию. Уплетая свой завтрак, казавшийся божественным из-за запаха дыма и адреналина, я заметила, что в юрту украдкой заглядывают бандиты и совсем по-детски лепечут "спасибо" на эльфийском.

"Чем бы орка ни корми, лишь бы мясом," – подумала я с иронией.

– Собирайся, кто бы ты ни была, – рявкнул босс, входя в юрту.

– Угу, – пробормотала я, хватая сумку и натягивая ее лямки под накидку.

– Вот, держи, – он протянул мне странную конструкцию из меха и лоскутов ткани. – Замени свою накидку, костюм я твой по приезду в деревню заберу. Это подарок за завтрак, – улыбнулся он, когда я накинула это странное нечто на себя.

Ну, в принципе, было тепло. А что еще нужно от верхней одежды? И так хорошо, убивать вроде не собирались.

Меня пересадили на другую лошадку, меньшую по размерам, но крепкую и настолько меланхоличную, что мне периодически приходилось тыкать ее в бок каблуками, чтобы она двигалась. Кроме босса, чьего имени я до сих пор не знала, с нами поехал орк, готовивший со мной завтрак, и какой-то человек.

– Я Сальват, – представился мужчина. Кожа цвета молочного шоколада и какой-то грусный слегка раскосый взгляд черных глаз резко отличал его от светлоэльфийских "манекенов".

– Лида, – вспомнила я.

– Мы едем в мою родную деревню. Там живет мой дядя. Он рыбак, пойдешь к нему в ученики. Он один живет, но тебя не обидит. Мирный он. – Сальват говорил как-то по-доброму, с тихой грустью.

– Угу, – кивнула я.

– По хозяйству будешь ему помогать, с бабками деревенскими не связывайся, ежели мать моя приедет – ей верь. Она баба хорошая и умная. С мужиками не спи, сожгут и тебя, и дядьку прямо в доме, пока спать будете.

– Угу, – кивнула я, округляя глаза.

– Готовить его научишь как раз, а то, как жена его умерла, он совсем исхудал. Он хоть и магически нормальный, не как ты, все равно хреново готовит. И это, не рассказывай ему, где меня встретила, я ему говорю, что на заработках в Облентии.

– Угу, – кивала я ему в ответ.

– Ты, наверное пустынник, раз так хорошо с приправами обращаешься, хоть внешне и не похожа. Я тоже метис, папка пустынник был, я вот совсем на дядьку не похож. Ты бы объяснила Ургкыху чего как, а то он совсем безвкусно готовит, – с надеждой обратился ко мне Сальват.

– Я попробую, – пообещала я.

На ночь мы остановились у какого-то пруда. Ургкых ушел буквально минут на пятнадцать в лес и вернулся с двумя зверьками, подозрительно напоминающими енотов. Он сел их разделывать, костром занялся Сальват, а босс куда-то пропал. Вернулся он уже к концу приготовления незамысловатого ужина, принеся в свертке какие-то синие ягоды. Помыв и попробовав их, я состряпала на скорую руку кисло-сладкий соус, и блюдо внезапно стало напоминать китайскую кухню. Впрочем, мужикам понравилось. Ургкых внимательно следил за каждым моим движением, казалось, он просто откладывал рецепт в зрительную память.

Спала я опять с боссом в обнимку, он закрыл меня собой от тлеющих углей костра и сжал в охапку. В шкуре было тепло, но я боялась, что в уши и нос кто-нибудь заползет, и потому почти совсем не спала. Утром мы завтракать не стали, лишь выпили какого-то бодрящего отвара и поехали дальше. После обеда добрались до деревеньки и сразу заехали в трактир.

Меня отправили в комнату снимать костюм и отпарывать брюлики. Хозяин трактира, после долгих уговоров, выдал иголку с ниткой, а пуговицы босс сам достал из своего кармана. «Вот я и нищая», – подумалось мне, когда я пришивала последнюю пуговицу, исколов все пальцы.

Глубоким вечером я сидела с напившимися вдрызг бандитами за самым темным угловым столиком трактира. Они поедали какую-то странную смесь из теста и мяса, напоминающую растекшиеся по сковороде пельмени. Среди этой братии выделялся орк – казалось, местная бормотуха его совсем не брала.

– Жалко мне тебя, – заплетающимся языком тянул Сальват, совсем потерявший человеческий облик. – Девка-то ладная, видная. Только вот не по вкусу всяким там высокородным эльфам. Видать, измывался над тобой твой хозяин, – он невнятно изобразил руками мою фигуру в воздухе.

– И еще семьи своей не знаешь, в детстве, видать, забрали. Одна дорога для немагичных – в постель к какому-нибудь богатею. Кто его осудит, если он не со своей женой спит, если по немагичным не поймешь? Жена только знает, да и та молчать будет, – совсем уж растекся он в пьяном бреду.

– Грыхтыкгругз! – рявкнул орк в ответ, с силой стукнув о стол деревянным кубком, который Сальват уже не мог удержать в руках.

– Разрушишь чего – сам платить будешь, – пробурчал босс, пытаясь утихомирить разбушевавшегося орка.

Посиделки оказались неожиданно полезными. Пьяных я, конечно, не люблю, но у этих язык точно без костей. Вот и родилась у меня в голове легенда. До чего же странные эти эльфы! Оказывается, мог и Антенчик со мной переспать, и никто бы ничего не заподозрил. И вообще, можно было развлекаться, а они меня совсем в заблуждение ввели! Сидела я, расстроенная и огорченная. Когда Сальват окончательно вырубился, орк понес его наверх как девушку, перекинув себе на плечо, чем вызвал у меня приступ дикого хохота.

– Ты иди ко мне в комнату, завтра Сальват отведет тебя к своему дяде. Я сегодня не вернусь. Прощай, красавица, – тихо произнес мгновенно протрезвевший эльф.

– И тебе не хворать, – соорудила я русский посыл из вычурных эльфийских конструкций.

Эльф как-то поддерживающе тронул меня за плечо и ушел. Я решила уже пойти в комнату, но тут спустился орк. Мы решили еще посидеть. Он плохо разговаривал на эльфийском, скорее совсем не разговаривал. Я плохо разговаривала на общем. Мы как-то пытались объясниться, что-то по поводу готовки, но все было бесполезно. Я устала и решила пойти наверх, а он вызвался меня сопроводить. У двери в комнату я почувствовала вдруг какой-то дикий порыв, будто это последняя ночь в жизни и прижалась к орку всем телом, ощущая его твердую, грубую плоть. Его руки схватили меня с такой силой, что у меня перехватило дыхание. Я не желала поцелуев, лишь жаждала забыться в объятиях, утопить тоску в плотском наслаждении.

Я стояла ошеломленная, чувствуя, как сердце бьется так громко, будто пытается вырваться из груди. Орк, массивный и неотесанный, развернул меня спиной к себе и прильнул с такой силой, что я кожей ощутила его возбуждение, его необузданную мощь. Он не говорил ни слова – да и что он мог сказать, если наш языковой барьер был непреодолим. Но мне и не нужны были слова.

Внутри меня разгоралось что-то первобытное, звериный инстинкт, подавляемый годами цивилизации, что вдруг вырвался наружу. Он поднял меня, словно я весила не больше пера, и бросил на кровать. Дверь захлопнулась с глухим стуком, замкнув нас в комнате, где только только слабый свет луны пробивался сквозь щели ставней.

Его тело нависло надо мной, огромное, словно живая гора. От него исходил терпкий, мускусный запах, который сводил с ума. Он не был нежен, вертел мной, словно безвольной куклой, но я и не думала сопротивляться, отдаваясь во власть первобытной страсти. Просто существовала, просто чувствовала, просто жила в этом моменте, когда все остальное перестало иметь значение.

Лишь с первыми лучами солнца все стихло. Орк заснул, оглашая комнату богатырским храпом, я лежала рядом, чувствуя, как моя кожа горит от его прикосновений, а внутри разливается странное чувство опустошенности и удовлетворения одновременно.

Собрав свои вещи, я встала и подошла к окну. Рассвет окрашивал небо в розовые и золотые тона и я, собрав свои немногочисленные вещи, отправилась ждать Сальвата.

Ждать не пришлось, Сальват сидел внизу и с круглыми глазами заговорщицки прошептал: