Безымянное

– Ага! – добавил Лёшка. – Слышал краем уха, что есть в наших краях один. Фёдор какой-то…

Иван призадумался.

– Да не, мужики… – ответил он, наконец. – С Фёдором я не знаком, а зеленоглазую сам найду!

***

В то же самое время, пока Иван отдыхал с друзьями в бане, Аглая торопливо шла домой мимо щитов с афишами предстоящего матча. «Маша молодец! Сегодня сама справилась» – думала она на ходу. Вдалеке показалось здание рюмочной, вокруг которой бегали и кричали люди.

Аглая остановилась и пригляделась. Подходить ближе не хотелось. Мимо, едва не сбив её с ног, пронёсся сам Буёк и исчез за поворотом, поднимая пыль. Аглая похолодела. То, что в рюмочной происходила очередная «заварушка», было обычным делом. «Но, чтобы напугать самого чемпиона!» – плохое предчувствие захлестнуло её.

Подойдя ближе, Аглая услышала визг. Нечеловеческий вопль, наполненный ужасом и болью. Аглая уже слышала его в детстве. Мама говорила: «Это крик души, которую насильно отрывают от тела». Аглая машинально развернулась и торопливо пошла в обратном направлении. «Лучше пройду по соседней улице», – решила она, ускоряя шаг.

***

Немногим раньше пёс Буёк находился у себя дома и ходил из угла в угол. «Матч уже завтра!» – нервно думал он, разминая спину. Всё село ждало с нетерпением, но сам он нервничал, словно это была его первая игра. Буёк сам её придумал, в одночасье став местной звездой. Но у славы была своя цена, которую приходилось платить регулярно.

За окном послышалось улюлюканье, смех и разговоры. Буёк прислушался. Мимо его дома в сторону рюмочной, скандируя его имя, прошла компания молодых ребят.

Внезапно у Буйка свело желудок. Он подбежал к холодильнику и, убедившись, что там пусто, решил тоже отправиться в рюмочную перекусить и, возможно, выпить кружку холодного пива.

***

Рюмочная представляла собой просторную избу с маленькими окнами-форточками и тяжёлыми дубовыми дверьми с коваными петлями. Обычно народу в ней было немного, но сегодня, как это обычно и бывает в преддверии матча, рюмочная гудела. Буёк услышал это ещё с улицы. Пройдя мимо афиши со слоганом «Трус не играет в буёк!», он открыл дверь. В нос пахнуло одновременно просроченным пивом, рыбой и дымом махорки.

Буёк поморщился и зашёл внутрь.

За стойкой стоял бармен Митрофан, смотрел в телевизор, подвешенный на стене, и одновременно мешал в тарелке что-то, что можно было принять за похлёбку. Буёк подошёл к стойке, облокотился и уставился на Митрофана.

– Кости есть? – хриплым голосом спросил он.

– Не-а, – ответил Митрофан, не оборачиваясь.

– А что есть?

Митрофан лениво оглядел Буйка и пододвинул ему тарелку с жижей, которую только что мешал.

– Только это, – нехотя произнёс он.

– А что это?

– Откуда мне знать? – равнодушно пожал плечами бармен. – С прошлой смены осталось. Люди берут, не спрашивают. В Безымянном всегда так, ты же местный, не знаешь, что ли?

Буёк уставился на странную жижу в тарелке, пытаясь понять, что перед ним. Оно одновременно напоминало и первое, и второе, и компот, в который вывалили остатки вчерашнего салата.

– Беру! – с энтузиазмом ответил Буёк, бросил на стойку монету и забрал тарелку.

Сев за стол, он с упоением начал хлебать предложенное Митрофаном угощение. На его удивление, было очень вкусно. В это время дверь в рюмочную открылась, и в помещении воцарилась тишина. Настолько тихая и плотная, что Буйку на секунду показалось, будто время остановилось. Послышались аккуратные шаги. Потянуло холодом и страхом. Буёк обернулся.

По залу шла девушка, одетая в тёмно-серый короткий плащ. Её лицо почти целиком скрывала чёрная вуаль, но было видно, что у неё бледная кожа, и губы накрашены чёрной, даже слишком чёрной, словно сажа, помадой. Из-под вуали аккуратно спадали ярко-рыжие локоны волос. Она прошла мимо, и Буёк учуял цитрусовый запах женских духов.

Буёк видел её в первый раз, но много про неё слышал. Кто-то её называл ведьмой, кто-то – призраком, но все знали одно: её появление всегда предзнаменовало беду и смерть. Значит, и сейчас должно произойти что-то страшное. Краем глаза Буёк заметил, как посетители потихоньку, на цыпочках, стали выходить на улицу. Он спешно, стараясь не стучать ложкой по тарелке, стал доедать похлёбку.

Ведьма не спеша шла по рюмочной, слегка постукивая высокими каблуками. Звук её шагов эхом отзывался в замершем от страха зале. Её движения были плавными и аккуратными, но в них было что-то неестественное. «Не ходят так девушки в Безымянном», – подумалось Буйку.

Остановившись у стойки, ведьма слегка облокотилась. Её руки, облачённые в элегантные перчатки, легли на деревянную поверхность, а ладони мягко подпёрли подбородок.

Буёк услышал за спиной шёпот:

– Ничего задница! Я… – прошептал пьяный прокуренный голос.

– Покойник! – перебил его второй, и, судя по аккуратным шагам, спешно вышел.

Но она не обратила внимания на шёпот в зале. Уставившись на Митрофана, она тихо заговорила:

– Налей молока! – её голос был ровный и какой-то шелестящий.

Митрофан занервничал: молоко в Безымянном было под запретом. Его хранение, а тем более – распространение каралось жестокой расправой.

– Так это… – его голос дрогнул. – Запрещено оно… нету…

Ведьма усмехнулась и постучала ногтем по барной стойке.

– Тут, Митрофан… стоит оно в бутылке, – она устало оперла голову на руку. – Наливай, не бойся…

Митрофан облизал моментально пересохшие губы. Делать нечего. Он дрожащими руками достал из-под стойки бутыль и высокий стакан. Налив молоко и вставив трубочку, он протянул стакан гостье.

Ведьма оглядела стакан.

– Смотри! – она протянула руку, запястье которой было почему-то обмотано алой ленточкой, и аккуратно ногтем провела по стакану, на котором виднелось белесое жирное пятно от пальца.

Взгляд бармена забегал еще тревожнее.

– На меня смотри, Митрофан, – с раздражением в голосе сказала ведьма. – Это как называется? – её глаза вспыхнули как два зеленых уголька. – Ты правда думаешь, что я буду пить из этого?

Она легким жестом смахнула стакан со стойки. Раздался мокрый звон, брызги молока вместе с осколками разлетелись по сторонам.

– Доставай следующий! – сквозь зубы прошипела ведьма. – Если он будет такой же – осколки языком собирать будешь!

Митрофан замер. Лоб покрылся холодным потом: конечно, будет такой же – он никогда начисто не вытирал посуду. «Для кого? Для этого быдла?» – думал он всегда. Сейчас же он четко почувствовал привкус битого стекла во рту, и голова закружилась.

– Митрофан, ты тут? – ведьма щелкнула пальцем перед носом бармена, – доставай стакан, говорю! Или я сама это сделаю!

Митрофан протянул дрожащую руку и наугад схватил один из стаканов. Протянул ведьме.

– Поверни! – приказала она. Митрофан послушно повертел стаканом у неё перед глазами. На его счастье, стакан был чист. Ведьма удовлетворённо кивнула. – Наливай!

– Вы к нам просто так зашли, – заговорил Митрофан, почувствовав облегчение. – Или по делу какому?

Ведьма покачала головой и отпила молока через трубочку.

– Зашла взглянуть… – она с усмешкой оглядела зал, – на «сливки общества!» Скажи мне, Митрофан, почему у тебя столько мусора тут?

– Что? – Не понял бармен.

Ведьма встала, достала из кармана монетку и аккуратно положила на стойку.

– Ничего! – бросила она и направилась к столу, из-за которого пьяница восхищался её задом.

– Понравилась задница, милый? – она ласково обратилась к мужику за столом.

Тот поднял пьяный взгляд.

– Да, и чё? Накажешь меня? В лягушку превратишь?

Ведьма слегка усмехнулась, словно шутка о лягушке ей понравилась. Она внимательно посмотрела на пьяницу.

– Эй, парни! Чё, вы все притихли?! Бабу испугались? «Ведьма, ведьма», – передразнил он сидящих в зале, идиотски кривляясь. Что мы, все вместе, не справимся с ней? Сейчас скрутим её и возле клуба сожжём на костре, аккурат к завтрашнему матчу.

Он хотел вскочить, но что-то его остановило. Гнусная улыбка с лица моментально пропала – её сменило выражение сначала недоумения, потом – страха.

– Эй! Что за!.. – он дёргался, словно пытался выбраться из оков. – Чего творишь, рыжая!

– Тс-с-с-с! Арсений! – «рыжая» поднесла палец к его губам. Это «Т-с-с-с-с» звучало так зловеще, что в дальнем конце зала кто-то вскрикнул от ужаса.

Буёк огляделся и заметил, как в помещении начало темнеть. Послышался резкий визг, жуткий, пульсирующий. Визжала не ведьма и не алкаш: звук доносился как будто отовсюду, из каждого миллиметра зала. Ведьма потянула ладонь к лицу пьяницы.

Визг нарастал и стал превращаться в один сплошной звук. Буёк огляделся: стены как будто поехали друг к другу, а потолок стал опускаться. Посетители, давя и расталкивая друг друга, начали выбегать на улицу. А Митрофан, не вынося крика, закрыл ладонями уши. У двери образовалась давка, и люди начали выламывать окна и выпрыгивать в пустые проёмы.

Внезапно Буёк вспомнил, что сегодня у него важная тренировка перед матчем, и решил: сейчас самое время убираться отсюда вместе со всеми. Пробегая, он взглянул на несчастного. Тот смотрел на ведьму широко выпученными глазами и, судя по всему, не мог сдвинуться с места: его пальцы впились в деревянную скамью так, что древесина начала покрываться трещинами. Его лицо застыло в нечеловеческом ужасе, рот широко открылся, а язык вывалился, безжизненно свисая. Своим чутким собачьим слухом Буёк услышал еле уловимый треск и понял: трещат кости в теле бестолкового пьяницы.

– Удачи, парень, – Буёк что есть силы побежал к выходу.

Начал нарастать какой-то гул, как будто гигантский стальной шар катился с высокой горы. Пол начал вздрагивать. Замерцал свет, а телевизор на стене заискрил, издав хлопок. Буёк пулей вылетел наружу. Ему не хотелось видеть то, что будет дальше. Уже отбежав на приличное расстояние, он услышал за спиной крик. Нечеловеческий крик ужаса, перерастающий в вой, словно с кого-то заживо сдирали шкуру, отразился эхом во всех закоулках Безымянного.

Глава 2

Этот вой услышал и Фёдор, ползавший в это время по пыльной комнате со старой лупой в руке. Его комната, или, как её называл он сам, кабинет, была завалена старым пыльным хламом, который Фёдор время от времени детально изучал, выискивая улики.

Старый, покрытый слоем жира светильник под потолком тускло мерцал, и Фёдор зажег керосиновую лампу, которая противно коптила и трещала, выпуская небольшие черные облачка дыма.

От донесшегося издалека крика он подскочил, выронив лупу и едва не опрокинул керосиновую лампу. Он огляделся и, на цыпочках, подошел к двери. Подергав засов, он убедился, что дверь надежно заперта и уже более уверенно прошелся по комнате. Его взгляд упал на пыльное, покрытое жирными отпечатками ладоней и языка зеркало, откуда на него посмотрел огромный бородатый детина без малого двух метров роста.

Фёдор повертелся перед зеркалом и погладил густую рыжую бороду, словно это было его любимое животное. «Настоящий мужик!» – подумал он, любуясь отражением, – «Всё на месте. Как у былинного богатыря, только мускулы прячутся под слоем жира».

Лампа под потолком на мгновение погасла, и при свете керосиновой лампы Фёдор вдруг разглядел в отражении силуэт: тёмные волнистые волосы, рваное, в кровавых пятнах, платье, лица не было – его стёрло время. Её имя вертелось на языке, но Фёдор не мог его вспомнить. Мама приказала забыть, и он забыл.

Он вспомнил тот вечер, когда она закидывала в растопленную печь какие-то странные свёртки и мокрый шлепок маминой пощёчины. В голове прогремел её истеричный крик: «Чтобы я этого имени не слышала!» Он вспомнил всё, но имя этой девочки, как ему казалось, навсегда забыто.

Фёдор стиснул кулаки и прислушался. Шепот! Он четко услышал, как стены комнаты ему тихо, но настойчиво говорят: «Вспомни!». Он потряс головой. Снова тишина. Фёдор зарычал, замахнулся и ударил зеркало кулаком. Стекло задрожало, но выстояло, а Фёдор, скуля, схватился за покрасневший кулак. Видение исчезло, но Фёдор знал, что пройдёт время и оно снова появится.

***

Беззаботная жизнь Фёдора изменилась в то утро, когда он, вернувшись с ночной рыбалки, застал дом пустым. Его родители исчезли, оставив лишь тарелки недоеденного борща на столе. С тех пор он посвятил свою жизнь их поискам и со временем развил свои уникальные дедуктивные навыки.

Его дни превратились в бесконечные поиски улик и проработку версий пропажи. Составив подробную карту Безымянного, он стал отмечать все исследованные места. Методы работы сыщиков он хорошо знал из кинофильмов и книг о детективных расследованиях.

Другой уникально особенностью Фёдора была способность становиться невидимым в присутствии женской половины Безымянного. Девушки и женщины упорно старались не замечать его. А если он подходил слишком близко, они принимали его за бездомного или сумасшедшего и с криком убегали.

Женщины… Фёдор абсолютно не понимал их логики. Он с чёрной завистью смотрел на Буйка, который всегда появлялся в компании молоденьких красавиц. «Дуры! – думал он, – им подавай спортсменов… Стройных и успешных…»

***

Но Фёдор не оставлял попытки привлечь женское внимание, используя свою находчивость. Как тогда, когда он решил «подкатить» к Алёнке, дочке местного фельдшера – пышной розовощёкой девице. Он нарвал во дворе лопухов и преподнёс ей.

– Фёдор, ты совсем? – удивилась Алёнка, крутя пальцем у виска.

– Ты чего? – Фёдор искренне не понимал недоумения девушки. – Они такие ровные, круглые, как твоё лицо…

Алёнка пару секунд щипала себя за руку, думая, что это просто сон, а потом медленно пошла прочь.

Фёдор растерялся. Он посмотрел на лопухи, потом на удаляющуюся Алёнку. Буёк ему говорил, что женщины любят цветы, но лопухи же тоже… Почти цветы… Вдобавок они такие большие и зелёные…

– Дура толстожопая! – пробормотал он, пожимая плечами и с хрустом заталкивая лопухи в компостную кучу.

***

Иногда он пытался использовать своё служебное положение. Однажды, когда он расследовал очередное дело о пропаже шоколадок в магазине, он ворвался во двор к Аглае.

– Значит, говоришь, не брала ничего? – Фёдор светил в глаза ничего не понимающей девушке фонариком.

– Н-н-нет… не брала…– Аглая выглядела растерянной.

Фёдор скрестил руки за спиной: так делали все серьёзные детективы из фильмов. Обошёл её кругом, внимательно разглядывая. Наконец, он остановился, глубоко вздохнул и с выражением полной серьёзности выдал:

– Тогда… надо исследовать на наличие улик…

– Что исследовать?.. – едва успела спросить Аглая.

Не дав ей договорить, Фёдор резко прижал девушку к себе и, прикоснувшись губами, исследовал её рот на предмет улик – остатков шоколада.

Аглая отпихнула его и закричала, плюясь и матерясь одновременно. Фёдор покатился в куст крыжовника и сломал несколько веток.

– Придурок! – заорала Аглая. Она схватила стакан воды и стала отчаянно полоскать рот.

Фёдор вылез из куста.

– Это не то, что ты думаешь, Аглая! Я просто ищу улики! Это моя работа!

– Поищи их здесь, недоумок! – девушка рывком схватила с земли грязную тряпку и швырнула в лицо Фёдору. Раздался сочный шлепок.

Не дожидаясь развязки, Фёдор пустился бежать, на бегу приводя в порядок свою бороду.

В общем, в отличие от расследований, дела сердечные у Фёдора не клеились. Именно поэтому встреча с Марией, которая не только не убежала от него, но и проявила симпатию, перевернула всю его жизнь наизнанку.

Для женщин Безымянного он был невидимкой… Но не для неё…

***

Когда все письма были доставлены адресатам, Мария, уставшая, но довольная собой, торопливо шла домой. Впереди ещё было много других дел: уборка в доме, ужин для Виктора. Предстоящее собрание также не выходило из головы: Глаша сказала, что им важно быть на нём.

День, казалось, был тёплым, но прохладный ветерок лёгкими порывами заставлял Марию время от времени поёживаться на ходу и поправлять платье. Подходя к магазину, она обратила внимание на две, неприятного вида, фигуры у входа. Они были в грязной старой одежде, явно нетрезвые. Покуривая вонючие самокрутки, они о чём-то вяло переговаривались и ржали, обнажая золотые зубы. Дым махорки был настолько противным, что перебивал запах печных труб, и Мария, прижав сумку к себе, решила перейти на другую сторону улицы. Но поздно.

– Эй, куколка, куда так торопишься? – один из них преградил дорогу, дыша перегаром и махоркой прямо в лицо Марии.

Мария попыталась обойти, но второй крепко схватил её за руку, впившись обгрызенными ногтями и оставив лиловые синяки с грязными разводами.

– Оставьте меня! – она дёрнулась и попыталась вырваться, вызвав презрительный смех у бандитов.

– Чё в сумке, белобрысая? – заговорил второй. – Держи её крепче, Пармён, ща проверим – он выхватил у неё сумочку, рывком открыл и вытряхнул содержимое на землю.

Поворошив рассыпанные вещи носком сапога, он разочарованно сплюнул.

– Денег нет, – недовольно буркнул он. Бросив сумочку на землю, он пнул её ногой.

– Тогда натурой возьмём, – заржал Пармён. – Зря ловили, что ли?

– Спасите! – крикнула Мария, пытаясь вырваться, но на улице, как назло, никого, кроме них, не было.

Она попыталась укусить бандита за руку – безуспешно.

«Лишь бы не убили!» – промелькнуло у неё в мыслях. Она в ужасе зажмурилась, пытаясь убедить себя, что это просто страшный сон и она вот-вот проснётся.

Ни Мария, ни сами нападавшие не заметили, как из-за кустов на них глядели два огромных красных глаза.

***

Немногим ранее Фёдор, надев свою шляпу детектива и взяв старый, потрёпанный блокнот, в котором он собрал список всех жителей Безымянного и краткое досье на них, посмотрел на календарь, висящий на стене. «Сегодня!» – решил он и вышел из дома.

Сегодня был важный день – день, когда надо было в очередной раз обходить всех свидетелей. Фёдор волновался, словно делал это в первый раз, хотя за столько лет он отточил своё мастерство до профессионализма. По пути к первому по списку дому Фёдор проверял все укромные места: мусорные баки, сараи и загоны для скота. На всякий случай он проверял и почтовые ящики, хотя и сам понимал, что это не имеет смысла:

– Бред какой! – сказал сам себе Фёдор, ощупывая изнутри маленькую деревянную коробку с номером дома. – Мама… с её клаустрофобией не просидела бы здесь и минуты!

Подойдя к первому дому, Фёдор со всей силы забарабанил в дверь. Открыл седоватый пожилой мужчина в клетчатых поношенных тапках.

– Михаил Семёнович! Это вы? – Спросил Фёдор, с деловым видом глядя в блокнот. Для большей солидности он сделал голос максимально официальным и строгим.

– Ну! – Старичок устало закатил глаза.

Фёдор гневно захлопнул блокнот.

– Не «ну», Михаил Семёнович! Не «ну»! – он похрустел шейными позвонками. – Моя мама вам знакома?

– Фёдор, я тебе много раз говорил – нет, не знакома.

Фёдор почесал бороду и поправил шляпу.

– То есть, вы отказываетесь давать мне информацию?

– Ну разумеется! – Михаил Семёнович хотел закрыть дверь, но Фёдор ему помешал.

– Я ещё не закончил! – он открыл блокнот и сделал в нём пометку. – Отказ зафиксирован! Мои визиты будут продолжаться, ожидайте!

Он развернулся и пошёл к следующему дому. Михаил Семёнович показал ему вслед средний палец и хлопнул дверью.

***

По пути к следующему дому Фёдор увидел, что возле входа в магазин происходит что-то нехорошее. Он подошёл поближе и пригляделся. Так и есть! Два пьяных мужлана схватили бедную девушку и издевались над ней.

Фёдора охватили двойственные чувства: с одной стороны, он понимал, что оставаться здесь опасно и надо бежать, а с другой стороны… Убегая, можно привлечь внимание к себе. «Затаиться – самое логичное решение», – решил Фёдор и ловким скользящим движением он, словно гигантский хомяк, проскользнул в кусты и стал наблюдать за происходящим.

– Ничего, Фёдор! – успокаивал он себя. – Ты мужик! С тобой они не станут делать то же самое, что и с ней!

И, хотя Фёдор почти себя убедил в этом, полной уверенности не было. «Главное – не выдать своё присутствие» – решил он, вслушиваясь в плач и мольбы девушки и в пьяный хохот бандитов. Внезапно он почувствовал какое-то бурление в животе. Пиво!

– Чёрт! – разозлился сам на себя Фёдор. – Сейчас вот вообще не вовремя!

Хорошее пиво в Безымянном достать было невозможно. Но зато просроченного было – хоть завались! И Фёдор не упускал возможности полакомиться, хотя знал, что его желудок очень непредсказуемо реагирует.

Давление начало нарастать. Фёдор закрыл глаза, сцепил зубы и начал перебирать в голове все известные ему молитвы, но не мог вспомнить ни одной для такого случая.

– Терпи! Ты сильный! – обратился он, скорее, не к себе, а к своему заду. – Умоляю!

Чувствуя, что битву он проигрывает, Фёдор попытался сжать половинки руками. Не помогло.

– Ненавижу тебя! – прошипел он сквозь зубы.

Зад Фёдора, будучи натурой ранимой, не стал молча терпеть оскорбления и ответил громогласным рёвом.

Бандиты на мгновение замерли.

– Ты это слышал?! – тихо произнёс моментально побледневший Пармён.

Он выпустил Марию и испуганно облизал губы. Второй бандит смотрел на него огромными глазами. Его колени задрожали, и он выронил самокрутку.

– Да! Что это было?! – испуганно прошептал он.

– Похоже на медведя, – просипел Пармён, слегка присев, словно это могло спасти от нападения зверя.

– Спятил? В Безымянном отродясь медведей не было.

Пармён удивлённо посмотрел на своего друга и потёр лицо ладонью.

– Может, случайно забрёл, – пробормотал он, – Кто их знает, этих медведей!

Повторный рык был ещё громче. Куст грозно зашевелился. Затрещали сухие ветки.

– Бежим! – крикнул Пармён, хватая друга за рукав.

– А эта? – второй кивнул в сторону Марии, которая лежала и всхлипывала, прикрыв голову руками.

– Пусть валяется. Пока её медведь сожрёт, мы уже далеко будем!

Они бросились бежать, а Фёдор, выпрыгнув из кустов, замахал им вслед кулаками.

– Бегите, бегите, трусы! – крикнул он вслед убегающим бандитам, – и запомните, так будет с каждым, кто будет… такое делать на улицах Безымянного.

Он в порыве гнева схватил с земли сумочку Марии и резвым пинком отправил её вдогонку бандитам.

– Дружкам своим тоже передайте! – добавил он и посмотрел на всхлипывающую Марию.

– Вы в порядке?

– Вроде… не знаю, – ответила девушка, поднимаясь с земли. – Подумать только, ещё бы мгновение и они бы меня… – она посмотрела вокруг мутными от слёз и шока глазами.

Она оглядела ссадины на руках и потёрла, словно хотела стереть ощущения от прикосновений мерзких рук. Слёзы навернулись на глаза. Фёдору очень захотелось успокоить её, но он не знал как.

– Теперь вы в безопасности, – пробормотал он в бороду.

– Да, вы мой рыцарь… – Мария внимательно оглядела Фёдора и добавила, – … Сказала бы я кому-нибудь другому. Но вам скажу просто спасибо!

Она присела на корточки и медленно, словно не понимая, что она делает, стала поднимать с земли рассыпанные вещи.

– С сумочкой, конечно, перебор был, – тихо сказала она.

Фёдор покраснел.

– Вас проводить? – перевёл он тему разговора.

– Не стоит, спасибо большое! – ответила Мария, вглядываясь в лицо Фёдора. – Минутку! – она пригляделась. – Вас… не Фёдор зовут, случайно?

Фёдор кивнул.

– Верно, Фёдор… А вы…

– Мария, – вдруг улыбнулась она слабой, но дружелюбной улыбкой. – Ну… то есть, Маша! Я училась в одном классе с Верой, твоей сестрёнкой! Не помнишь?

Фёдор помотал головой.

– Надо же. Как хорошо, что ты оказался рядом! – Мария потихоньку приходила в себя. Она явно с трудом выговаривала слова, но голос стал заметно теплее. – А я, вот, не так давно вернулась! – она окинула взглядом окрестности. – Здесь всё так изменилось!

– Да… изменилось, – пожал плечами Фёдор.

Мария поправила разорванное платье, прикрыв обнажённое плечо.

– Я тут на почте подрабатываю. А ты? Чем ты занимаешься?

Фёдор задумался.

– В основном… поиском родителей… детектив я. Но в последнее время я стал больше уделять внимание охране порядка на улицах.

– Как здорово! И благородно!

Мария немного помялась и спросила:

– А Вера как? Как у неё дела? Вышла замуж? Здесь живёт или уехала?

– А ты… не в курсе, разве? – спросил удивлённо Фёдор.

– Не в курсе чего? – Мария изменилась в лице, предчувствуя нехорошее.

– Верка… она ж коньки… ну… нет её, в общем…

– Как нет? – Мария побледнела.

– Да как… в лес ушла и не вернулась… Буряк сожрал, видать.

– Кто?

– Да есть тут один. В лесу живёт и прохожих пожирает… вот и схватил её, наверное…

Мария почувствовала, как слёзы потекли по щекам. «Верка… Как же так!» – мелькало у неё в голове. Она до сих пор чувствовала вину перед ней и надеялась, спустя столько лет, извиниться за своё предательство. Она надеялась, что они снова станут подругами. Но теперь её нет…