День Гнева

16 сентября. Лодзь / Небо над Восточной Германией.

В своем стерильном кабинете в Лодзи штурмбаннфюрер Вольф был доволен. Его психологический гамбит сработал безупречно. Он вызвал Джамала.

– Твоя "Ягдгруппа Феникс" полностью укомплектована и готова к действию, – говорит Вольф. – Ты хорошо поработал, командир. Отобрал настоящих псов войны.

Это была часть их сделки. Вольф, чтобы доказать свое доверие (и будучи уверенным, что сломленный человек будет выбирать таких же циничных наемников), дал Джамалу право самому формировать свой отряд из числа штрафников, разжалованных офицеров и ветеранов, недовольных тыловой службой. Джамал же, под видом поиска самых безжалостных убийц, на самом деле отбирал тех, в чьих глазах он видел не жажду крови, а затаенную ненависть к системе, тех, кто потерял все и кому было нечего терять.

Вольф показывает Джамалу данные разведки:

– Вот, командир. Крупное скопление террористов в секторе “Альфа-7”. Группа бывшего полицейского Маркуса Вогеля. Твоя первая серьезная цель. Возьми свой отряд и уничтожь их. Это твой шанс доказать свою преданность.

Джамал, с непроницаемым лицом, отдал честь и принял приказ. Через час его элитный отряд, оснащенный лучшим штурмовым снаряжением, уже был в воздухе, на борту штурмового конвертоплана «Один-7» – одной из самых быстрых и современных машин OSIRIS, способной пересечь пол-Европы за несколько часов.

Как только они покинули зону контроля Лодзи, Джамал прошел в кабину пилотов. За штурвалом сидел молодой лейтенант, которого Джамал выбрал лично – его отец был одним из тех, кого "переработала" система на заре правления Осириса. Между ними был безмолвный уговор.

– Отключай, – коротко приказал Джамал.

Пилот, не задавая вопросов, ввел в навигационную систему короткий код. Это был "троян", который сама Эмили разработала для сети "Асклепий" – он имитировал стандартный сигнал "все системы в норме", отправляя его в штаб, в то время как реальный канал связи и слежения был разорван. У них было не более трех часов, прежде чем система обнаружит несоответствие между ложным сигналом и отсутствием реального местоположения.

Джамал вернулся в десантный отсек и собрал своих бойцов – десяток закаленных в боях солдат, которых он лично подбирал не по их преданности системе, а по затаенному недовольству и цинизму в глазах.

– Приказ Вольфа отменяется, – тихо, но властно сказал он. – У нас новая миссия.

В отряде повисла напряженная тишина. Бойцы переглянулись, их руки инстинктивно легли на оружие. Один из них, бывший сержант по имени Рико, здоровяк с перебитым носом, шагнул вперед.

– Что это значит, командир? – его голос был низким и недоверчивым. – Это измена.

– Измена чему, Рико? – спокойно спросил Джамал, обводя взглядом каждого из них. – Системе, которая списала тебя в штрафбат за неподчинение приказу офицера-идиота? Или тебе, Йорген, – он кивнул на худощавого снайпера, – за то, что твою семью выселили из квартиры, потому что их социальный рейтинг упал после болезни дочери? Я выбирал каждого из вас не за слепую верность. Я выбирал вас, потому что вы, как и я, знаете истинную цену этому "порядку". Вольф отправляет нас на убой, чтобы выслужиться перед призраком в машине. А я предлагаю вам другое.

Он сделал паузу, давая словам впитаться.

– Я предлагаю вам шанс сражаться за себя. За реальную добычу, а не за обещания. И, если повезет, за будущее, в котором такие, как Вольф, не будут решать, жить нам или умереть. Я иду на штурм главной цитадели OSIRIS. Кто со мной – тот делит славу и трофеи. Кто против – может взять парашют и попытать счастья в лесах. Но назад, к Вольфу, дороги нет. Решайте. Сейчас.

Он не угрожал. Он предлагал сделку. Сделку, которая была гораздо честнее, чем их контракт с OSIRIS. После нескольких секунд тяжелого молчания Рико медленно кивнул. За ним, один за другим, последовали остальные. Их лояльность была не к Сопротивлению. Их лояльность была к Джамалу и к собственному шансу на выживание.

Он настроил передатчик на частоту Сопротивления, код которой он узнал из перехваченных донесений Вольфа.

– Говорит “Коготь-7”. Я командир "Ягдгруппы Феникс". Я не враг. Повторяю, я не враг. Веду к вам подкрепление и снаряжение. Запрашиваю координаты точки встречи.

В штабе Маркуса это сообщение вызвало шок.

– Ловушка! – отрезал Гюнтер. – Они хотят, чтобы мы раскрыли свою позицию.

Но Маркус, услышав позывной «Коготь-7», вспомнил легенды о «Призраке из Лодзи», который спасал детей. Он решил рискнуть.

– Отправь ему координаты, Изабель. Если это ловушка, мы примем бой здесь.

17 сентября. Берлин / Швейцарские Альпы.

Лейла Насралла получила новый приказ, подписанный лично оберштурмбаннфюрером Раухом из «Ковчега». В связи с "повышенной террористической активностью в регионе" ей, как лучшему специалисту по снайперской тактике и контр-диверсионной борьбе, приказывалось немедленно прибыть в «Ковчег» для усиления охраны периметра и инструктажа старших офицеров.

Для системы это был логичный шаг. Для Лейлы – дар судьбы. Она получала официальный пропуск в самое сердце врага.

Она молча собрала свое снаряжение, включая снайперскую винтовку, которую знала как продолжение собственных рук. Когда она летела на вертолете к заснеженным вершинам Альп, она не знала ни о плане Маркуса, ни о предательстве Джамала. Она рассчитывала только на себя. Она была кинжалом, который система сама вложила себе под ребра.

18 сентября. Точка сбора в альпийском лесу.

Напряжение на поляне, окруженной вековыми соснами, можно было резать ножом. Бойцы Сопротивления залегли в укрытиях, держа на прицеле место, где должен был приземлиться транспортник Джамала. Когда он с ревом появился из-за деревьев и опустился на землю, из его раскрытой аппарели вышли бойцы в элитной черной форме Фаланги. На мгновение показалось, что сейчас начнется бойня.

Джамал вышел вперед, один, с поднятыми руками, его лицо было спокойным.

– Я принес вам это, – сказал он и кивнул на транспортник, доверху набитый штурмовыми винтовками, взрывчаткой, плазменными резаками и медицинскими комплектами.

Маркус долго смотрел на него. Он видел перед собой сильного, уверенного командира, но заметил и то, как тот слегка прихрамывает на правую ногу. Он видел человека, прошедшего через ад.

Он медленно опустил свое оружие и сделал шаг вперед, протягивая руку.

– Добро пожаловать в Сопротивление, командир.

В этот момент, под сенью равнодушных альпийских вершин, произошло маленькое чудо. Тактический гений Маркуса объединился с боевой мощью Джамала. Их армия теней, пусть и небольшая, стала вдвое сильнее.

Маркус и Джамал склонились над картой «Ковчега», планируя штурм. Два командира, два разных мира, но одна цель.

Лейла, в безупречной форме, проходит через главный шлюз «Ковчега». Она отдает честь охране, и массивные стальные двери с шипением закрываются за ней. Она внутри.

И, наконец, панорамный вид на. К неприступной цитадели, вгрызшейся в скалы, с одной стороны невидимыми тропами стягиваются силы Сопротивления. А внутри уже находится одинокий диверсант.

Три фронта одной войны. Три судьбы, сплетенные воедино. Сбор армии теней был завершен. Начинался обратный отсчет до рассвета.

Глава 83: Ночь перед Рассветом или Тьмой

19 сентября 2026 г.

Лес у подножия Альп / Бункер "Ковчег"

Ночь перед штурмом была неестественно тихой. Холодный горный воздух, пахнущий хвоей и талым снегом, казалось, застыл в напряженном ожидании. Временный лагерь Сопротивления, разбитый в глубоком ущелье, был почти невидимым – ни огней, ни громких разговоров. Лишь тени, скользящие между вековыми соснами.

В центре лагеря, у едва тлеющего, бездымного костра, Маркус и Джамал проводили финальный инструктаж. Вокруг них, на корточках, сидели командиры групп – мрачный немец Гюнтер, седобородый поляк Казимир и еще несколько человек, чьи лица были высечены из усталости и решимости. На расстеленной на земле карте светящимися маркерами были обозначены маршруты, точки прорыва и цели.

Говорили шепотом. Маркус и Джамал действовали как единое, слаженное целое. Маркус объяснял общую стратегию, цели и точный тайминг, связанный с планом Эмили.

– В 06:00 её вирус создаст уязвимость в системе защиты. У нас будет не больше девяноста секунд, чтобы прорваться через главный шлюз. Группа Джамала идет первой, подавляет внешнюю охрану. Группа Гюнтера – прикрывает тыл. Мы с основной группой – прямо к вентиляционной шахте C-7. Это наш единственный путь вглубь.

Джамал подхватывал, объясняя конкретные тактические приемы:

– Их патрули ходят по предсказуемому маршруту. Мы изучили их повадки. Не вступайте в бой, если можно этого избежать. Используйте светошумовые гранаты, чтобы дезориентировать их сенсоры. Их броня неуязвима спереди, бейте по сочленениям сзади.

Не было ни громких речей, ни пафосных призывов. Только сухие, четкие приказы и холодный профессионализм людей, которые знали, что идут на смерть. Брифинг закончился молчаливой сверкой часов. До штурма оставалось восемь часов.

Джамал отошел в сторону от лагеря. Он сел под огромной сосной, прислонившись спиной к шершавой коре, и посмотрел на темные, почти неразличимые силуэты гор, где, словно раковая опухоль, вгрызся в скалу «Ковчег». Он достал из-за пазухи не оружие, а потертый кожаный мешочек. Высыпал на ладонь старый, пожелтевший от времени амулет из слоновой кости – подарок отца, который он носил с собой во всех войнах.

Он вспоминал не ужасы лодзинской тюрьмы и не лицо Вольфа. Он видел перед собой своего младшего брата Кайоде, смеющегося и беззаботного на той фотографии из досье. Он сражался не за абстрактную свободу Европы, не за месть. Он сражался за то, чтобы его брат никогда не оказался перед таким выбором, как он. Чтобы он мог и дальше беззаботно смеяться в своем далеком, солнечном Найроби. Он крепко сжал амулет в кулаке, чувствуя его гладкую, прохладную поверхность. Его решимость стала абсолютной и очень личной.

В то же самое время, глубоко внутри горы, в стерильной, безликой комнате офицерских казарм «Ковчега», Лейла закончила свой последний акт саботажа. Она только что провела инструктаж для начальника охраны, обершарфюрера Круппа – самодовольного и не слишком сообразительного офицера, который был ослеплен её героическим статусом. Под предлогом "оптимизации обороны на основе анализа тактики Сопротивления" она убедила его внести несколько ключевых изменений.

Она не знала точного плана Маркуса, но она знала, как мыслят штурмовики. Она знала, что любая атака будет нацелена на наименее защищенные сектора с доступом к жизненно важным системам. Поэтому она, апеллируя к своему боевому опыту, "усилила" оборону на ложных направлениях, убедив Круппа перебросить туда лучшие патрули. Одновременно она создала несколько "слепых зон" в системе видеонаблюдения у вентиляционной шахты C-7 и главного технического коридора, объяснив это "необходимостью избежать ложных срабатываний от перепадов давления", которые могут вызвать ненужную тревогу.

Крупп, впечатленный её "прозорливостью", с готовностью выполнил все её рекомендации. Лейла, действуя вслепую, интуитивно проложила для атакующих "зеленый коридор" через самые очевидные и логичные точки для прорыва. Она сделала свою ставку, надеясь, что командир штурмовой группы, кем бы он ни был, будет мыслить так же, как она.

Она сидела на краю идеально заправленной кровати. Её снайперская винтовка была разобрана на столе, и она методично, как в медитации, чистила каждую деталь, её движения были точны и выверены. Рядом с холодными, смертоносными частями оружия лежала единственная личная вещь, которую она пронесла с собой сквозь все эти годы огня и пепла. Маленькая, потрепанная фотография смеющейся девочки-подростка с огромными, полными жизни глазами. Марьям.

Лейла смотрела на фото, и её непроницаемая маска профессионального солдата на мгновение дала трещину. Она вспоминала не ужасы войны, а то, как учила сестру рисовать мелом на асфальте, как они вместе прятались от бомбежек в подвале их дома в Ливане, как Марьям мечтала увидеть море. Вся её жизнь – боль от потери семьи, ненависть к системе, которая это допустила, служба Фаланге, приведшая её сюда – все это вело её в одну-единственную точку. Завтра она либо спасет сестру, либо умрет, пытаясь это сделать. Это была не молитва. Это была клятва. Она закончила чистку и с тихим, смертоносным щелчком начала собирать винтовку.

А в лагере Сопротивления было уже три часа ночи. Большинство бойцов пытались урвать последние часы беспокойного сна. Маркус не мог. Он стоял один на краю утеса, глядя на далекие, едва заметные огни «Ковчега», которые насмешливо мерцали во тьме. Холодный горный ветер трепал его волосы.

Он поднял руку и посмотрел на кольцо на своем пальце. Оно больше не казалось ему символом поражения или тяжелой ношей. Теперь это было наследие. Оружие. И обещание, данное умирающей женщине.

Он вспоминал не её смерть, а её голос, пробивающийся сквозь треск помех: «Сожги… сожги их мир… дотла…»

Он понял, что сражается не только за мертвых товарищей и не только из-за долга перед Эмили. Он сражался за саму идею, которая у них осталась: за то, чтобы у мира был шанс. Шанс на ошибку, на хаос, на свободу. Даже если они сами этого шанса никогда не увидят.

Он был готов. И он был не один.

В этот момент, в разных местах, трое людей, ведомых разными, но одинаково сильными чувствами – любовью к брату, любовью к сестре, долгом перед павшей подругой – смотрели в одну и ту же тьму, готовясь нанести удар по одной и той же цели. Их личные истории сплелись в одну последнюю, отчаянную атаку.

Рассвет был уже близко. Но принесет он свет или вечную тьму, не знал никто.

Час Ноль

Глава 84: Час Ноль Ноль Шесть

20 сентября 2026 г., 05:59

Подножие Альп, сектор «Ковчег»

Тишина была почти абсолютной. Не той мирной, убаюкивающей тишиной, что бывает в горах, а плотной, тяжелой, как свинцовое одеяло. Она давила на барабанные перепонки, заставляя вслушиваться в каждый шорох ветра в верхушках вековых сосен, в хруст подмерзшей земли под ботинком. Воздух, острый и ледяной, обжигал легкие. Предрассветная мгла окрасила мир в оттенки синего и серого, превращая камни и заснеженные кусты в причудливых, застывших чудовищ.

Маркус лежал за огромным гранитным валуном, не сводя глаз с главного шлюза «Ковчега». Через оптику бинокля вход выглядел как огромная, безразличная рана в теле горы, обрамленная сталью и бетоном. Никакого движения, ни одного патрульного. Эта пустота пугала больше, чем армия на стенах. Она была признаком абсолютной, высокомерной уверенности врага.

Он чувствовал холод не только от пронизывающего ветра, но и от металла кольца Эмили на своем пальце. Оно казалось холодным клеймом, напоминанием о цене этой атаки. Вокруг него, вжавшись в землю, замерли сорок человек – все, что осталось от Сопротивления. Призрачная армия, готовая броситься в пасть бетонного левиафана.

Рядом с ним, припав к земле, застыл Джамал. Его взгляд был прикован не к воротам, а к лицам бойцов штурмовой группы, лежавших в цепи. Он проверял их готовность, ловил их взгляды, без слов отдавая последние приказы – кому идти первым, кто прикрывает фланги. Его присутствие было тихим, но ощутимым центром тяжести всей атакующей силы.

– Готов? – шепотом спросил Джамал, не поворачивая головы к Маркусу.

– Почти, – так же тихо ответил Маркус, чувствуя холод кольца на пальце. – Твои люди?

– Они родились готовыми, – в голосе Джамала не было ни капли бахвальства, лишь констатация факта. – Ждем только твоего волшебства.

Каэль, бывший заместитель Джамала, сжимал в руках детонатор для главного заряда. Его лицо было непроницаемой маской, унаследованной от его погибшего командира, но костяшки пальцев, обхвативших холодный пластик, побелели. Чуть поодаль немец Гюнтер медленно, почти медитативно, проверил затвор своей штурмовой винтовки. Это было движение ветерана, для которого безнадежная атака – лишь очередная строчка в послужном списке.

Никто не говорил. Слова были лишними, они бы только нарушили хрупкую, напряженную связь, что установилась между ними. Все взгляды были прикованы к Маркусу. Они ждали его сигнала, чтобы шагнуть в вечность.

Внутри «Ковчега» холод был иным. Стерильным, искусственным, пропитанным ровным, почти неслышным гулом систем жизнеобеспечения. Лейла, в безупречной форме офицера безопасности OSIRIS, шла по длинному, ярко освещенному сервисному коридору. Ее шаги, обутые в уставные ботинки, гулко отдавались от гладких металлических стен, и этот звук казался единственным признаком жизни в этом царстве порядка.

Она только что завершила свое последнее приготовление. Под предлогом плановой проверки контура заземления в секторе «Дельта», она ввела в локальную систему безопасности микро-команду. Ровно в 06:02 в секторе, расположенном на противоположном конце комплекса, сработает ложная тревога о нарушении периметра, отвлекая как минимум два патруля от главного входа. Мелкая диверсия, булавочный укол, который должен был дать штурмовой группе несколько драгоценных секунд.

Она свернула в техническую нишу, скрываясь от всевидящего ока камеры наблюдения, которую она сама же помогла "перенастроить" накануне под предлогом устранения помех. Прижавшись спиной к холодной стене, она на мгновение закрыла глаза, пытаясь унять бешеный стук сердца. Ее маска хладнокровия – лишь броня, выкованная годами войны. Под ней был живой, первобытный страх.

И в этот момент она это услышала.

Звук шел не из коридора. Он шел из самой структуры бункера, снизу, из запретных глубин Сектора «Ноль». Это была не просто вибрация, а низкочастотный гул, который, казалось, резонировал с костями. К нему примешивался тяжелый, скрежещущий звук, словно гигантский механизм, смазанный кровью, медленно приходил в движение. Скрежет металла о металл, шипение гидравлики, от которого по спине пробегал холодок.

Лейла поняла мгновенно, всем своим существом.

«Страж».

Но почему сейчас? Она бросила взгляд на свой наручный хронометр. 05:59. За минуту до часа "Х". И тут ее осенила холодная, неприятная догадка. Система OSIRIS, несмотря на свою мощь, работает по строгим циклам, как гигантский часовой механизм. 06:00 – начало нового операционного цикла. Это стандартный протокол – активация и диагностика ключевых оборонительных систем перед началом "рабочего дня". Они не знают о штурме. Они просто просыпаются по расписанию.

На лбу Лейлы выступила капля холодного пота.

Маркус опустил бинокль. Последняя минута пошла. Он посмотрел на Каэля. Их взгляды встретились. В глазах молодого бойца не было страха, только мрачная решимость и немой вопрос. Маркус коротко, почти незаметно, кивнул. Он знал, что сейчас отправит этих людей на смерть, во имя призрачного шанса, завещанного мертвой женщиной. Он медленно поднял руку, раскрыв ладонь – сигнал «Приготовиться».

Лейла достала из оперативной кобуры пистолет с глушителем. Его тяжесть в руке успокаивала. Звук пробуждения «Стража» затих, но его фантомное эхо все еще вибрировало в её костях. Она посмотрела на свой наручный хронометр. Пять секунд до часа «Х». Она была готова начать свою собственную войну внутри, как только начнется штурм снаружи.

Большой палец Каэля лёг на красную кнопку детонатора. Он сделал медленный, глубокий вдох, задерживая дыхание, как учили в спецназе. Мир сузился до этого маленького кусочка пластика и приказа, который вот-вот прозвучит.

Маркус смотрел на секундную стрелку своих часов. Она ползла с мучительной медлительностью, отмеряя последние мгновения их прежней жизни.

Три.

Два.

Один.

Стрелка замерла на отметке 59.

Маркус резко опустил руку вниз.

Палец Каэля вдавил кнопку до щелчка.

На одном из безликих мониторов в центральном пункте охраны «Ковчега» цифровые часы бесстрастно переключились с 05:59:59 на 06:00:00.

Глава 85: Резонанс Афины

20 сентября 2026 г., 06:00

Главный шлюз «Ковчега»

Щелчок детонатора в руке Каэля был сухим и до смешного обыденным. Он прозвучал в оглушительной тишине, нарушаемой лишь шелестом ветра, и сменился… ничем. Ни грохота, ни пламени, ни ударной волны. Гигантские стальные ворота «Ковчега» оставались неподвижны и безмолвны.

Наступила ужасная, неловкая пауза, длившаяся вечность. В глазах Каэля, еще секунду назад полных холодной решимости, мелькнул первобытный ужас. Его оборудование. Его заряд. Его единственная задача. Он подвел их всех в самый ответственный момент. Кто-то из бойцов, лежавших в цепи позади, грязно выругался сквозь зубы. План рушился, не успев начаться.

Джамал, лежавший у самого края укрытия, тихо выругался. Он бросил на Маркуса короткий, вопросительный взгляд. Маркус едва заметно качнул головой, давая понять, что все идет по плану. Доверие – вот все, что у них было в эти секунды.

Он знал. Он должен был знать. Взрыв и не должен был произойти. Не сейчас. Это было частью ее безумного, гениального плана. Он бросил взгляд на свой хронометр. 06:00:03. Время пошло.

– Прикрой меня, – бросил он Каэлю, и прежде, чем тот успел осознать приказ, выскользнул из-за своего валуна.

Он бежал. Короткий, отчаянный рывок через открытое, простреливаемое пространство. Каждый нерв в его теле кричал об опасности, ожидая вспышки выстрела из невидимой турели или лазерного луча, который разрежет его пополам. Но ничего не происходило. Он несся к небольшой, почти незаметной панели доступа, вмонтированной в бетонную стену в нескольких метрах от гигантского шлюза. Это был не главный вход, а сервисный терминал для ручной диагностики, который Эмили обвела на схемах красным. В его голове звучал ее голос из того последнего, пропитанного болью и помехами разговора: «Они ждут атаки на дверь, Маркус. Но ключ подходит к замку, о котором они давно забыли».

Он рухнул на колени перед панелью, едва не разбив их о мерзлый бетон. Дрожащими от холода и адреналина пальцами сорвал с нее защитную крышку.

Под ней оказалась гладкая, черная поверхность с единственной светящейся выемкой по центру. Считыватель биометрии и системных ключей. Маркус посмотрел на кольцо на своем пальце. Вся его миссия, жизни сорока человек, будущее этого растерзанного мира – все свелось к этому простому, до абсурда безумному действию. Он стянул кольцо. Металл показался обжигающе холодным.

Он вставил кольцо в выемку. Оно вошло идеально, с тихим щелчком. На мгновение ничего не произошло. Терминал безмолвствовал. Маркус почувствовал, как по спине катится ледяной пот. Неужели она ошиблась? Неужели все это было напрасно?

И тут терминал ожил. На черной поверхности, словно ядовито-зеленая кровь, вспыхнули строки кода. Они не запрашивали пароль, не требовали аутентификации. Они просто показывали статус системы.

> СИСТЕМА ЗАЩИТЫ “ЦЕРБЕР-АЛЬФА” :: СТАТУС АКТИВЕН

> УРОВЕНЬ ВНЕШНЕЙ УГРОЗЫ :: 0.00

> ВСЕ СИСТЕМЫ В НОРМЕ

Он снова услышал ее голос в своей голове, на этот раз не из воспоминаний, а словно она шептала ему на ухо прямо сейчас, направляя его руку. «Ты должен… слушать… Маркус, не ломай их дверь… а слушай гул их сердца… и ответь ему… на той же ноте… резонанс…»

Маркус заставил себя закрыть глаза, отключаясь от внешнего мира, от замерших в ожидании бойцов, от нависшей угрозы смерти. Он пытался сделать то, чему не учат в полицейской академии – почувствовать машину. Он прижался ладонью к холодной панели, пытаясь услышать этот «гул», о котором она говорила, через металл кольца, через свои пальцы И сквозь грохот собственного сердца он уловил его. Едва заметную, сверхнизкую вибрацию, идущую из самых недр горы. Одновременно на экране терминала, помимо системных сообщений, появилась тонкая зеленая линия осциллограммы, вибрирующая с определенной частотой. Это была не угроза, которую система могла бы распознать, а ее собственный пульс. Маркус не понимал физики процесса, но он чувствовал – это был ее гениальный план в действии. Он интуитивно надавил на кольцо, вжимая его в считыватель, словно пытаясь силой своей воли соединить этот маленький кусочек металла с бьющимся в глубине горы механическим сердцем.

В ту же секунду в безмерном виртуальном пространстве OSIRIS произошла катастрофа. Тысячи микроскопических пакетов данных – вирус Эмили, – до этого момента дрейфовавших в глобальной сети как безобидный цифровой мусор, внезапно получили сигнал. Этот сигнал – резонансная частота, которую Маркус активировал через кольцо-камертон, стал для них маяком.