День Гнева

– Теперь… всё зависит от него, – прошептала она. – И от тебя, Жан-Клод. Ты должен передать это ему. Найти его. Во что бы то ни стало. Обещай мне.

– Обещаю, Эмили, – с трудом выдавил он, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

Она слабо кивнула, закрыла глаза и почти мгновенно провалилась в глубокий сон, похожий на беспамятство. Её дыхание стало ровным и почти незаметным.

Жан-Клоде стоит один в оглушительной тишине подвала, под мерное жужжание охлаждающих вентиляторов. Он смотрит на спящую Эмили, на её лицо, ставшее умиротворенным. Затем переводит взгляд на планшет в своих руках. На нем – её завещание, её последняя воля, ключ к спасению или гибели мира. И теперь это его ноша. Он больше не просто врач и друг. Он – первый хранитель её наследия. Его плечи сгибаются под тяжестью этой ответственности. Угасающий свет жизни Эмили превратился в концентрированный луч надежды, который теперь был в его руках. И он до ужаса боялся его уронить.

Глава 75: Дьявольская Сделка

Конец августа 2026 г.

Камера допросов, штаб Фаланги, Лодзь

В этот день все было иначе. Пронизывающий белый свет сменился на мягкое, приглушенное освещение. Вместо ледяной тишины в воздухе витал едва уловимый аромат свежесваренного кофе. Штурмбаннфюрер Эрих Вольф вошел в камеру допросов один, без своей обычной свиты. В руках он держал не папку с протоколами, а поднос с нормальной едой: кусок жареного мяса, хлеб, овощи и стакан чистой, не хлорированной воды.

Он поставил поднос на стальной стол и пододвинул его ближе к Джамалу.

– Ешь, Джамал. Тебе понадобятся силы, – произнес он ровным, почти уважительным тоном.

Джамал не двинулся. Он сидел на своем стуле, не прикованный, но застывший в позе недоверия и затаенной ненависти. Каждый его мускул был напряжен, как сжатая пружина. Он ожидал новой уловки, нового, более изощренного вида пытки.

Вольф сел напротив, в кресло, которое больше не выглядело троном палача.

– Я был неправ, – неожиданно сказал он. Его голос был спокоен, лишен всякой насмешки. – Я пытался сломать тебя, как ломают дикого зверя. Но ты не зверь. Ты солдат. И твоя сила, твое упрямство… они тратятся впустую в этой клетке. Это неэффективно. И унизительно не только для тебя, но и для меня, как для офицера.

Этот ход обескуражил Джамала. Он ожидал чего угодно – угроз, шантажа, лжи. Но не этого спокойного, почти философского признания. Вольф говорил с ним как равный. Как волк, признавший силу другого волка, пусть и попавшего в капкан.

– Сопротивление все еще существует, – продолжил Вольф, глядя Джамалу прямо в глаза. – Мелкие, разрозненные ячейки. Крысы, которые грызут фундамент нашего нового дома. Они не опасны, но они раздражают. Мы тратим на них слишком много ресурсов. Нам нужен кто-то, кто знает их повадки. Кто-то, кто думает, как они. Кто-то, кто научил их сражаться.

Он сделал паузу, позволяя смыслу этих слов пронзить броню недоверия Джамала.

– Я формирую новый, элитный спецотряд. “Ягдгруппа Феникс”. Автономный, с лучшим снаряжением и полным доступом к разведданным. Его задача – охота на лидеров этих ячеек. Быстро, тихо и эффективно. Мне нужен командир. И я хочу, чтобы им стал ты.

Джамал молчал, но в глубине его глаз вспыхнула искра – смесь шока, ярости и недоумения. Стать их ищейкой? Их цепным псом?

Вольф, как опытный психолог, предвосхитил его реакцию.

– Не спеши. Подумай. Это не предательство. Это возвращение к тому, для чего ты был создан. Ты воин, а не мученик. И, конечно, – его голос стал тише, доверительнее, и от этого еще более ядовитым, – это не просто приказ.

Он положил на стол тонкий тактический планшет и развернул его экраном к Джамалу. На дисплее был официальный документ с печатью OSIRIS. Приказ о немедленном переводе и повышении офицера логистического корпуса Кайоде Оченга. Новое назначение – престижная и безопасная должность в центральном европейском штабе в Берлине.

– Твой брат талантлив. Но его будущее зависит от репутации семьи. Твоя успешная служба здесь – это его стремительный взлет там. Его безопасность, его карьера, его слава – все это станет прямым следствием твоего выбора. Ты можешь спасти его не своим молчанием и смертью, а своей жизнью и службой.

Предложение было дьявольски умным. Вольф предлагал не просто жизнь. Он предлагал сделку, в которой Джамал мог стать спасителем и героем для своей семьи, используя то, что он умел лучше всего – воевать.

Джамал долго молчал. Его взгляд был прикован к лицу смеющегося Кайоде на фотографии в углу приказа. В его сознании, закаленном месяцами боли и изоляции, бушевал ураган.

Его руки под столом сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Первая мысль была инстинктивной, первобытной. Плюнуть Вольфу в лицо. Вскочить, опрокинуть стол, вцепиться ему в горло и душить, пока в легких хватит воздуха. Умереть здесь, с честью, но не стать их псом. Образ отца, учившего его, что честь – единственное, что нельзя отнять, встал перед глазами.

Но тут же его захлестнула вторая волна – ледяной колодец отчаяния. Он представил себе последствия. Его смерть здесь ничего не изменит. Она лишь развяжет Вольфу руки. Он живо увидел, как Кайоде, бледного, с дрожащими губами, заставляют публично отрекаться от него на камеру. Он услышал, как его собственный брат называет его предателем и выродком, чтобы спасти свою жизнь. Эта картина была страшнее любой физической пытки. Его мученичество станет не знаменем, а вечным клеймом позора для его семьи. Красивый, но абсолютно бессмысленный жест.

Он почувствовал, как что-то внутри него ломается. Не воля, а старые принципы, которые в этом новом, извращенном мире оказались бесполезны. Гордость. Честь. Все это казалось теперь роскошью, которую он не мог себе позволить.

И тут родилась третья мысль. Она пришла не из ярости и не из отчаяния. Она родилась из самой его сути – сути солдата, стратега, выжившего. Она была кристально ясной, холодной и смертельно опасной.

Вольф, в своем высокомерии, совершал фатальную ошибку. Он думал, что предлагает ему поводок, но на самом деле он протягивал ему оружие. Он предлагал ему свободу передвижения. Право формировать собственный отряд. Доступ к разведданным, коммуникациям, снаряжению OSIRIS.

Из этой клетки он не мог ничего. Но в форме командира спецотряда… он сможет все. Саботировать операции изнутри. Сливать информацию настоящему Сопротивлению. Выявлять уязвимости системы. И в нужный момент – организовать побег. Не как загнанный беглец, а как командир, исчезнувший вместе со своим отрядом и лучшим снаряжением врага.

В его голове всплыл образ, древняя метафора. «Они дают мне деревянного коня, чтобы я въехал в их Трою, – подумал он. – Но они не знают, что я сам и есть этот конь, и внутри меня – армия из одного человека».

Он медленно разжал кулаки. Борьба внутри него закончилась. Он сделал свой выбор. Он пожертвует своей честью, чтобы спасти душу брата. Он станет монстром в глазах своих бывших товарищей, чтобы в итоге уничтожить настоящих чудовищ.

Джамал медленно поднял голову. В его глазах больше не было огня праведной ненависти. Там теперь была холодная, бездонная пустота, которую Вольф с удовлетворением принял за сломленную волю и циничный прагматизм.

– Я согласен, – произнес Джамал. Его голос был ровным, лишенным каких-либо эмоций.

Он протянул руку, взял с подноса кусок хлеба и медленно, методично начал есть. Впервые за месяц он почувствовал вкус настоящей еды.

– Когда я приступаю? – спросил он, как солдат, получивший новый приказ.

На тонких губах Вольфа появилась едва заметная, триумфальная улыбка. Он победил. Он не сломал тело – это было бы слишком грубо. Он переформатировал душу. Он превратил фанатика в наемника. Он был невероятно горд своей тонкой психологической победой.

– Немедленно, – сказал он, поднимаясь. – Добро пожаловать обратно на службу, командир.

Вольф сделал знак, и дверь камеры бесшумно открылась. Охранники, стоявшие снаружи, вытянулись по стойке смирно. Впервые за долгие недели Джамал видел не белый кафель, а длинный коридор, ведущий к свету и свободе. Его рабство кончилось. Началось его самое опасное задание.

Когда его выводили, он на мгновение обернулся и посмотрел на Вольфа. Вольф увидел в его глазах покорность и молчаливое признание своей власти. Но если бы он мог заглянуть глубже, он бы увидел ледяную решимость хищника, которого его собственная жертва только что выпустила из клетки.

Дьявольская сделка была заключена. И дьявол в ней был не тот, кто её предложил.

Глава 76: Ключ к Ковчегу

Начало сентября 2026 г.

Штаб-квартира OSIRIS, Берлин

Прошла неделя после её поединка со Штраусом. Неделя, в течение которой Лейла, словно паук, плела свою невидимую паутину в цифровых джунглях берлинского штаба. Она сидела в своем безупречном кабинете, но смотрела не на официальные отчеты, а на скрытый экран, где голографическая схема организационной структуры Сектора «Гамма» переливалась холодным синим светом.

Прямой штурм провалился. Теперь она действовала как снайпер: долгое, терпеливое наблюдение, анализ цели, выбор идеального момента для одного-единственного, смертельного выстрела. Её новой целью стал Клаус Рихтер – молодой, нервный ассистент, которого она встретила в кабинете Штрауса.

Её выбор был холодным и расчетливым. Она изучила его досье. Рихтер был не просто напуган; он был тщеславен. Он боготворил Штрауса, но в то же время завидовал его власти. А главное – он жил не по средствам. Его финансовые отчеты, к которым она получила легальный доступ как офицер безопасности, пестрели мелкими долгами и подозрительными тратами. Он был идеальной целью – человеком, который хотел большего, чем имел, и боялся потерять то немногое, что у него было.

Теперь нужно было создать для него угрозу. Лейла не искала компромат. Она его создавала.

Её операция была виртуозной и смертельно опасной. Используя свои навыки и высочайший уровень доступа, она начала расставлять ловушку. Сначала она анонимно перевела небольшую, но заметную сумму в криптовалюте на скрытый офшорный счет, открытый на имя давно «переработанного» системой диссидента. Затем, взломав коммуникатор одного из мелких торговцев с черного рынка, чье дело она когда-то изучала, она отправила с его устройства несколько зашифрованных сообщений на временный, анонимный аккаунт. Сообщения содержали намеки на покупку «редких биологических компонентов из надежного источника».

Финальный шаг был самым рискованным. Она дождалась момента, когда система наблюдения показала, что Рихтер находится в общей офицерской столовой. Используя минутный, локальный взлом сети, она отправила на его личный коммуникатор одно-единственное сообщение с того анонимного аккаунта. В нем не было ни слов, ни угроз. Только номер того самого офшорного счета. Через секунду она стерла и сообщение, и сам аккаунт, не оставив следов.

Ловушка захлопнулась. У неё не было прямых доказательств, но была идеальная цифровая иллюзия. Цепочка косвенных улик, которая в глазах бездушного ИИ «Оракула» выглядела бы как неопровержимое доказательство государственной измены.

Поздним вечером она подкараулила Рихтера в пустом, гулком коридоре, ведущем к выходу из Сектора «Гамма». Он шел, устало потирая глаза, и вздрогнул, когда она шагнула ему навстречу из тени. Её тон был спокоен и деловит, и это пугало больше, чем крик.

– Клаус Рихтер. Офицер безопасности Насралла. У меня к вам несколько вопросов в рамках расследования утечки данных из вашего сектора.

Рихтер мгновенно побледнел. Капли пота выступили у него на лбу.

– Какая утечка? Я ничего не знаю. Доктор Штраус…

Лейла не дала ему закончить. Она молча достала свой планшет и вывела на экран схему. На ней было все: транзакция на офшорный счет, логи переписки с «чернорыночником» и, вишенка на торте, отметка системного лога о том, что сообщение с номером этого счета было получено и удалено с его личного коммуникатора.

– Я не знаю, что это! Это какая-то ошибка! – залепетал Рихтер, его глаза в ужасе бегали по экрану.

– Системе "Оракул" все равно, знаете вы или нет, – холодно ответила Лейла, её голос был как лед. – Она видит только факты. И по этим фактам, через три минуты я обязана передать ваш профиль в службу внутренней безопасности. Вы ведь знаете, что они делают с предателями, Клаус?

Она замолчала, давая ему время представить себе стерильные белые камеры, безликих "чистильщиков" и боль. Он понял, что оправдаться невозможно. Система не слушает объяснений. Она выносит приговор.

Рихтер был на грани истерики. Он готов был рухнуть на колени.

– Что… что вам нужно? – прошептал он, его голос дрожал.

– Мне ничего не нужно, – так же спокойно ответила Лейла. – Но, возможно, у вас есть что-то, что докажет вашу исключительную лояльность и заставит меня… "потерять" этот файл по дороге в службу безопасности.

Она не просила его прямо. Она давала ему иллюзию выбора, возможность самому предложить сделку, чтобы спасти свою никчемную жизнь.

– Мне нужна информация, – продолжила она, понизив голос. – Технические спецификации и точное местоположение самого защищенного объекта вашего сектора. Того, что вы называете "особым объектом в Альпах". Мне нужен полный, неповрежденный дата-чип с доступом к этой информации.

– Но… у меня нет… – начал было он.

– Есть, – прервала его Лейла. – И вы отдадите его мне. А затем подтвердите свой доступ. Вот здесь, – она указала на биометрический сканер своего устройства. – Лично.

Он смотрел на неё, и в его глазах боролись два страха: страх перед ней и страх перед Штраусом. Но Лейла была здесь, реальная и смертельно опасная, а Штраус – далеко. Выбор между гипотетической изменой и неминуемой, мучительной смертью был очевиден. Он лихорадочно кивнул.

На следующий день, в том же коридоре, он, с серым лицом и трясущимися руками, протянул ей крошечный, черный дата-чип. Лейла, убедившись, что это то, что нужно, на его глазах активировала свой планшет и удалила сфабрикованное досье.

– Мы никогда не разговаривали, Рихтер. Возвращайтесь к работе.

Он бросился прочь, почти бегом, словно за ним гнались призраки.

Поздно ночью, в своем запертом кабинете, который она трижды проверила на наличие "жучков", Лейла вставила чип в дешифратор. Она обошла несколько уровней защиты, используя биометрические данные Рихтера, которые он под ее пристальным взглядом сам приложил к сканеру. Наконец, экран мигнул, и файлы открылись.

Но вместо полных чертежей она увидела лишь фрагменты. Данные были неполными, как и подобало уровню доступа простого ассистента. Она увидела главное: кодовое название «Проект “Ковчег”» и точные координаты в сердце швейцарских Альп. Были там и общие протоколы безопасности: «Уровень защиты периметра: Омега. Внутренняя охрана: элитные отряды “Преторианец”». Никаких деталей о “Страже”, никаких схем.

Лейла почувствовала укол разочарования, но тут же ее мозг аналитика заработал с удвоенной силой. Она открыла на втором экране отчет о провальном штурме Сопротивления в Париже, к которому у нее был доступ как у офицера безопасности. Она сопоставила факты.

«Ковчег» в Альпах – главная цитадель. Очевидно, сердце системы. В парижском отчете упоминался один, невероятно мощный киборг, уничтоживший целый отряд. А в данных Рихтера – упоминание элитных отрядов «Преторианец» во множественном числе. Она соединила точки: парижский монстр был лишь прототипом, полевым испытанием. А в «Ковчеге» их ждет целая стая. “Стражи”.

Затем она посмотрела на координаты снова. Альпы. Париж. Главная база и громкий, кровавый провал Сопротивления в символической столице Европы. И тут ее пронзила догадка, холодная и острая, как скальпель. Нотр-Дам не был целью. Он был приманкой. Идеальной, символичной ловушкой для самых отчаянных врагов Осириса. Она не знала, как они ее нашли, но была уверена, что OSIRIS сам подкинул им эту наживку. И кто-то уже заплатил за нее своей жизнью.

Она была одна, и груз этой информации давил на неё, как тонны альпийских скал.

Глава 77: Шепот в Эфире

8 сентября 2026 г.

Подвал фермы, регион Овернь, Франция

Поздний вечер окутал холмы Оверни бархатной, беззвездной темнотой. В подвале старого фермерского дома Пьера, пахнущем сырой землей и озоном от работающей электроники, царила атмосфера гнетущей рутины. Маркус, капитан Дювалье и Изабель, связная местных «маки», собрались для своего еженедельного ритуала – безнадежного бдения у радиоаппаратуры.

Это был их импровизированный штаб, нагромождение старых военных радиостанций, соединенных с современными дешифраторами. Дювалье, с мрачным видом отшельника, методично чистил свой табельный пистолет. Изабель, с темными кругами под глазами, устало просматривала на планшете сводки о передвижении патрулей Фаланги. Маркус сидел у главного приемника, его рука механически вращала ручку настройки, прогоняя волну за волной. Эфир отвечал ему лишь белым шумом, электрическим треском и обрывками безликой пропаганды OSIRIS.

Надежда, хрупкая и призрачная, почти угасла за последние недели. Их существование превратилось в медленное, изматывающее ожидание конца. Они больше не ждали чуда. Они просто исполняли долг, потому что не умели иначе.

Внезапно на экране спектроанализатора, подключенного к самодельному спутниковому перехватчику, появилась аномалия. Короткий, невероятно мощный всплеск энергии, длившийся не более трех секунд. Он пронзил эфир, как игла, и тут же исчез.

– Что это было? – Дювалье поднял голову, его рука замерла на затворе пистолета.

Изабель подскочила к монитору, её усталость как рукой сняло.

– Странно… – пробормотала она, всматриваясь в застывшую диаграмму. – Канал OSIRIS. Один из их самых защищенных, военных. Но шифрование… это не стандартный протокол "Цербер". Структура другая.

Маркус, чьи инстинкты мгновенно обострились, словно у хищника, почуявшего запах крови, подключил главный дешифратор к записанному фрагменту. Это был крошечный, сверхсжатый пакет данных. Он запустил стандартные алгоритмы взлома. Результат был нулевым. Система выдавала ошибку за ошибкой. Неизвестный, но невероятно сложный ключ защищал это трехсекундное послание.

Напряжение в подвале стало почти осязаемым.

– Это ловушка, – констатировал Дювалье, его голос был тверд. – Они нас засекли и теперь бросают приманку. Стереть немедленно.

– Он прав, Маркус, – поддержала его Изабель. – Это слишком чисто. Слишком очевидно. Они хотят, чтобы мы потратили время на эту пустышку, а в это время вычислят наше местоположение.

Но Маркус не мог отвести глаз от экрана, где хаотичным набором символов мерцал зашифрованный файл. Что-то в его структуре, в его почти математической элегантности, казалось ему смутно знакомым. Он закрыл глаза, отгоняя голоса товарищей. Он пытался думать не как полицейский, а как она. Как Эмили.

– Нет. Подождите, – хрипло сказал он, сам удивляясь своему упрямству. Он в отчаянии провел рукой по лицу, пытаясь отогнать усталость. Его пальцы наткнулись на холодный, гладкий металл кольца на безымянном пальце. Простое кольцо. Символ его величайшего провала и его последнего обещания.

В этот момент его словно ударило током. Воспоминание пришло не как мысль, а как вспышка, как кристально чистое ощущение. Он снова был в той подпольной клинике. Он видел лицо Эмили, ее глаза, горящие гениальным, лихорадочным огнем, когда она объясняла ему сложность защиты Осириса.

«Его система безупречна, но у Осириса есть слабость – он слишком любит символизм», – прозвучал в его памяти ее тихий, уверенный голос. – «Он прячет ключи не в сейфах, а в метафорах…»

Маркус посмотрел на свою руку. На кольцо. На выгравированные на нем цифры – координаты Нотр-Дама, приманки, мышеловки, где погибли его люди. Для него это был символ боли. Но для нее? Для Эмили, что это было? Не просто набор цифр. Это был объект. Константа. Символ, который она передала лично ему.

«Не взлом. Резонанс», – эхом отдался в его голове ее голос из того последнего, отчаянного разговора. Она никогда не шла напролом. Она всегда искала элегантный, нетривиальный обходной путь. И что может быть более нетривиальным, чем использовать в качестве ключа сам символ ловушки?

Это было безумие. Полное безумие. Это не может сработать. Но это было так похоже на нее. Не грубый взлом, а изящное, почти поэтическое решение. Ключ, спрятанный на самом видном месте.

«Это бред», – подумал он. – «Но это её бред».

Не обращая внимания на недоуменные взгляды Изабель и Дювалье, он стер предыдущие попытки и медленно, палец за пальцем, ввел в поле ключа дешифровки длинную цифровую строку, игнорируя точки и символы, как это сделал бы компьютер, считывая чистые данные: 48856623522.

Он нажал «Ввод».

На экране на мгновение появилась красная надпись: ОШИБКА. КЛЮЧ НЕВЕРЕН.

Дювалье раздраженно цыкнул языком.

– Я же говорил, Маркус. Это пустышка. Стираем.

Маркус почувствовал, как внутри все оборвалось. Он был так уверен. Он снова уставился на кольцо, и тут в памяти всплыл еще один обрывок разговора. Они сидели в убежище, и Эмили, смеясь, объясняла ему основы криптографии, рисуя схемы на планшете.

«Все ищут сложные алгоритмы, – говорила она. – Но иногда самая надежная защита – это один простой, нелогичный твист, о котором никто не догадается. Как в той старой головоломке, что я тебе показывала. Помнишь? Про рыцаря и лжеца. Ответ был не в том, что они говорят, а в том, как ты задаешь вопрос. Иногда нужно просто перевернуть логику с ног на голову».

– Инверсия… – прошептал Маркус. Он снова посмотрел на строку цифр, которую ввел. 48.8566… 2.3522… Он стер ее и, повинуясь внезапному озарению, ввел координаты в обратном порядке: сначала долготу, потом широту.

Он набрал: 23522488566.

И нажал «Ввод».

На секунду на экране воцарилась тишина.  А затем дешифратор издал короткий, мелодичный сигнал. Процесс пошел. Хаотичные символы начали выстраиваться в осмысленные строки кода.

Изабель и Дювалье замерли, потрясенно глядя на экран.

Перед ними, медленно прорисовываясь, появился кристально чистый спутниковый снимок высокого разрешения. Суровый, безжизненный горный массив в сердце швейцарских Альп. И на нем – одна-единственная точка, обведенная тонким красным кругом, словно капля крови на снегу.

Под снимком появилась строка точных координат и всего два слова, набранных простым, безликим шрифтом:

ОБЪЕКТ КОВЧЕГ

Никаких объяснений. Никаких инструкций. Никакой подписи. Просто цель.

Они смотрели на это в ошеломленном молчании.

– Ковчег… – прошептала Изабель, её голос дрогнул. – Это из их мифологии. Проект "Ковчег". Последнее убежище на случай глобальной катастрофы. Их центральный бункер. Сердце системы.

Дювалье, старый солдат, трезво оценил масштаб.

– Это самоубийство, – отрезал он. – Штурмовать главную цитадель OSIRIS в Альпах… У нас и сотни бойцов не наберется по всей Франции. У них там армия и технологии, которые мы даже представить не можем.

Но Маркус его уже не слушал. Он смотрел на координаты, и впервые за долгие, пустые месяцы в его глазах загорелся огонь. Не ярость, не отчаяние, а ледяная, кристальная решимость.

Он не знал, кто послал это сообщение. Может, это и была самая хитроумная ловушка в истории. Но он чувствовал, что это не так. Использование координат с кольца Эмили в качестве ключа было посланием, предназначенным лично для него. Это был шепот из самого сердца тьмы, протянутая рука от неизвестного, но отчаянно смелого союзника.

– Ты прав, капитан. Это самоубийство, – сказал Маркус, медленно поворачиваясь к ним. Его голос был тверд, как сталь. —«Но сидеть здесь и медленно гнить – это тоже самоубийство. Только менее достойное.

Он посмотрел прямо в глаза Изабель.

– Свяжись со всеми, с кем сможешь. По всем каналам. Передай им эти координаты. Скажи, что у нас появилась цель.

Глава заканчивается на крупном плане лица Маркуса, освещенного холодным светом монитора. Апатия и безнадежность, которые разъедали его душу месяцами, исчезли. Перед ними снова был тот Маркус, который вел свой отряд в парижскую крипту. Он получил то, чего ему не хватало все это время – не надежду на легкую победу, а конкретную, пусть и невыполнимую, миссию.

Шепот в эфире, переданный Лейлой, стал для него оглушительным призывом к последнему, решающему бою.

Глава 78: Последняя Связь

9 сентября 2026 г.

Подвал типографии, Антверпен / Подвал фермы, Овернь

Ночь в подвале антверпенской типографии была густой и тяжелой, как непролитые слезы. Эмили лежала на импровизированной кровати, ее тело почти исчезло под грудой одеял. Дыхание было таким поверхностным, что казалось, будто его и нет. Монотонный, почти предсмертный писк медицинского монитора отсчитывал последние секунды ее жизни.