Магнит для ангелов

Этот монолог поверг Севу в глубокое смущение. Он видел, что Карина говорит искренне и в целом был полностью с ней согласен. Прежде он никогда не рассматривал социальную жизнь в этом ключе, но сейчас, с учётом всего, что с ним произошло за последнее время, он начал отчётливо осознавать фальшь и подлог, которые буквально пронизывали всю его жизнь и жизнь всех, кого он знал. Ему хотелось поддержать Карину, но он не знал, что ей сказать. Он только ласково погладил ее по её густым карим волосам. Она же, отложив свой планшет на лавочку, вдруг обняла его обеими руками за шею.

– Возьми меня с собой, – зашептала она. – Забери меня. Увези меня. Куда угодно. Я буду делать, всё, что ты скажешь. Пожалуйста, Сева, Севочка. Хочешь, хочешь… я… рожу тебе ребёночка?

Сева слегка отстранился и с некоторым недоумением посмотрел в заплаканное лицо Карины. На провокацию это было не похоже. Ему было искренне жаль девушку, но её предложение никак не входило в его планы. Может быть, в другой ситуации он мог бы ещё разок-другой утешить её в физиологическом смысле, но создание постоянной пары никогда не входило в его планы, тем более сейчас.

– Слушай, а ты слышала про центры репродукции?

– Конечно, – призналась Карина. Она уже немного пришла в себя и прекратила реветь, но продолжала всхлипывать. – У меня была подруга, она теперь там работает менеджером. Приезжала к нам недавно, рассказывала. Там ужас, что творится. Женщинам промывают мозги, чтобы они рожали по два, по три ребёнка. Питание, конечно, хорошее, много времени свободного, инфоканалы любые. Но выезд для их спецкостюмов оттуда закрыт. Туда если попал, то выйти уже практически невозможно. У кого возраст выходит, и рожать больше не могут, работают там акушерками, няньками, за детьми смотрят. Мужчин там почти нет. Редко, если естественное зачатие разрешают, по особым показаниям. В основном, из пробирки оплодотворяют… Нет, нет, я так не хочу. Я хочу жить с мужчиной…

– И поэтому ты всем своим клиентами предлагаешь…

Карина обиженно посмотрела на Севу.

– Да, у меня уже больше года вообще никого не было. Я начальницу уговорила, чтобы она мне тебя отдала. Я тебя на трансляциях видела много раз. Я думала, что ты… ты… нормальный… и что ты…

– Заберу тебя с собой? – попытался Сева сгладить неловкость своих домыслов.

– Да… – и тут Карина снова разревелась. – Я любить хочу!.. Я жизни хочу… У нас тут… у нас тут… все мальчики – «сладкие»… Ни одного нормального нет. Одни женщины в круге… Не с кем пойти погулять даже…

– Но мы с тобой даже не знакомы, как же ты решила, что я…

– А что мне делать? – Карина закрыла лицо руками. – Я же знаю, как работает эта переориентация. Девочек всех – если генетический профиль позволяет – на репродукцию. А если профиль слабый, – в агрокомплексы. Какие у меня перспективы? Тут хотя бы приезжают мужчины. Но они все старенькие. А те, что молодые, все выгоревшие до предела. Глаза пустые; руки опущенные; ничего не хотят, ничего не могут. Им прописывают карантин, месяц, два, они в животных превращаются. А многие ведь из «высших», у них допуски полные, им любые капризы, а они… они… просят, чтобы их аннигилировали… Вот что…

– Вот это да, – удивился Сева. – И что дальше?

– Что? Да ничего… Делают им процедуры, память стирают и на агрокомплексы. Они там как овощи доживают… Нас на практику возили однажды, я там видела, как они живут. Говорить не могут. Мычат только…

– Слушай, Карина, – Севе было действительно жаль эту девушку. Но как помочь ей он не знал. У него не было ни одного знакомого мужчины, у кого жизненные ценности соответствовали бы её ожиданиям. Что говорить: он и сам был бесконечно далёк от этого. И потом у него была Маша – хотя бы в перспективе. Жертвовать собой ради семейного счастья Карины Сева был, увы, не готов. И он решился сказать ей об этом. – Ты хорошая, ты красивая. У тебя душа живая. Но я… мы не можем быть вместе. Прости. Я бы хотел помочь тебе, но не знаю, как…

– Помоги мне уехать на север, – Карина схватила Севу за руки и пристально посмотрела на него своими заплаканными глазами. – Помоги мне. Там есть люди, я знаю, я знаю, я слышала. Я видела таких. От них тут одни только спецкостюмы остались. У нас есть «гардеробная». Там висят. Много. И ты свой тоже туда повесишь. Я понимаю, я знаю это. Сдашь на хранение и – поминай как звали.

– Да с чего ты взяла? – удивился Сева. – Какой север? Какой гардероб?

Всё это показалось ему более чем странным. Он подозревал, что дело тут не чисто, но Карина выглядела абсолютно искренней. От неё исходило что-то неподдельное, настоящее. Её надрыв был Севе более чем понятен. Он всю свою жизнь вращался в сферах с очень высоким допуском, и, хотя он и подозревал где-то в глубине души, что далеко не все люди на планете живут так, как он, конкретная ситуация «на земле» была ему не ясна. Он был от неё непроницаемо изолирован конфигурацией своего спецкостюма.

Карина между тем немного пришла в себя и успокоилась. Она высмаркалась, вытерла глаза платком, встала, одёрнула свою короткую юбочку. Затем поправила растрепавшиеся волосы, глубоко вздохнула, снова посмотрела на Севу и попыталась улыбнуться.

– Прости…те меня, Сева…стяьн, – промямлила она. – Я что-то сегодня сама не своя. Не знаю, что на меня нашло. У меня к вам одна только просьба. Пожалуйста, не говорите никому про этот… срыв. Я обещаю, что больше это не повторится…

– Карина, – Сева тоже поднялся с лавочки. – И ты меня прости. Я правда не знаю, как тебе помочь. Может быть, мы что-то ещё придумаем…

– Я знаю, – поджала свои пухлые губки девушка, – я понимаю. Мы все обречены. У нас нет будущего. Так что – какая разница. Будь, что будет…

– Не говори так. Не всё так плохо. Я недавно был на конференции… – начал было Сева и вдруг со всей очевидностью осознал, насколько она права. Перед ним вдруг поплыли картины его телевещательного прошлого, как он рассказывал в новостях про разные достижения, которых сам никогда не видел. Про ошеломительный успех космической программы, детали которой недавно прояснил ему Ибелис, про энергетические инициативы, как из людей сделать батарейки. Ему сделалось не по себе. Он снова сел на лавочку и спрятал лицо в руки.

– Ладно, сказала Карина. У вас сейчас анкета. Вы главное там не поставьте никаких лишних галочек, а то могут задержать вас тут, и надолго. По здоровью у вас, я надеюсь, все нормально? К вечеру все закончим, и будете свободны. Вы хороший человек. Я сердцем чувствую, я знаю. Я не ошиблась. Но, конечно, вы – не мой. Это уж слишком я замахнулась. Я просто так ждала вас. Когда сказали, что вы приедете, я… я… я с начальницей договорилась, чтобы она… мне… вас… Дура я. Дура…

– Я что-нибудь придумаю, – Сева встал и обнял её за плечи. – Мне нужно подумать. Что-нибудь можно будет сделать. Я подумаю… – мямлил он. У него не было плана, но он очень хотел как-то помочь ей изменить эту ситуацию. От её обречённости веяло какой-то жуткой безысходностью. – Обязательно должен быть выход…

Карина вывернулась из его объятий и официальным тоном объявила.

– Пойдёмте, Севастьян. Сейчас анкетирование.

Молча они дошли до соседнего здания, где располагался огромный центр данных. Карина передала Севу в цепкие руки роботов, которые запустили процедуру опроса. Они задавали бесконечные вопросы, многие из которых практически дублировали утреннее интервью с Караваевским. Только теперь всё было ещё более формальным и каким-то совсем уж бездушным. Всё это продолжалось часа три. Наконец, Сева ввёл свой личный код, подтвердил анкету и, усталый, вышел в холл.

Карина ждала его в том же месте, где они расстались. Казалось, она даже и не уходила. Она полностью пришла в себя, выглядела бодро. Сева предложил перед здравоохранением пообедать, и она с готовностью согласилась.

Они прошли в очаровательный парк, в котором на клумбах цвели тюльпаны. Их было какое-то немыслимое количество, всех цветов, большие маленькие, высокие, низенькие. Буйство красок, яркое тёплое солнце, пряный воздух весны… Сева воодушевился и посматривал на Карину с интересом. Но она, казалось, вся переменилась. И хотя она не возражала против его прикосновений и жестов внимания, по всему чувствовалось, что она «остыла», и что Севина персона более не вызывает в ней особых чувств. Она была мила, дружелюбна, но не более того.

Вокруг парка было устроено несколько ресторанчиков. Практически все они пустовали: посетители центра ППО редко сюда доходили. Молодые люди выбрали рыбное меню и расположились на одной из веранд.

– Всё-таки чудесное у вас тут место! – признался Сева. – Тут ведь где-то совсем рядом море? Или я ошибаюсь?

– Да, на КПП всего 10 минут, – уточнила Карина. – Но сейчас еще холодно там. А летом да, хорошо. Можно получить допуск и купаться по выходным.

– А вообще в плане досуга тут как?

– Как везде, я думаю. Виртуалка любая. Много клубов, хобби разные. У нас здесь очень популярны лошадки: верховая езда особенно. Говорят, до ВЭР тут лошади были единственным доступным средством транспорта. И все с детства учились верховой езде.

– Увлекаешься?

– Я – нет, – Карина вздохнула. – Раньше у меня по хобби была музыка, играла на гитаре. Но сейчас я больше не играю. Не знаю, не хочется как-то.

– А что делаешь после работы?

– Ничего особенного, – Карина пожала плечами. – Йога, растяжки, бег. Я не понимаю, зачем я живу. Мне кажется, что, если бы меня не было, ничего бы не изменилось ни у кого. Говорят, до ВЭР на планете жило 10 миллиардов человек. Я не могу понять, чем все они занимались. Зачем нужно было так много народу. Мне кажется, даже и нас слишком много. Но у нас хотя бы есть энергия. А у них тогда ведь не было ничего этого. Жили без элементарных вещей, и как-то обходились. Зато у них были семьи. Дети.

– Ты хотела бы жить тогда? – поинтересовался Сева.

– Очень. Я знаю, я старомодная. Таких дур сегодня ещё поискать. Но мне не нужны все эти виртуальные забавы. Меня тошнит от этого. Мне хочется настоящей жизни, пусть она будет сложная, но настоящая. Я могла бы быть очень полезной. Но у меня нет допуска, и профиль подпорченный. Меня даже хотели аннигилировать в прошлом году. Караваевский на круге за меня заступился, оставили на испытательном сроке. И начальница у меня хорошая. А так бы – не было бы уже Карины Габриани. Да, может так и лучше было бы. Я не знаю…

– Ну, погоди. Ты же молодая, красивая. Может быть, дождёшься своего часа.

– Чего я дождусь, Севастьян? – Карина смело и дерзко посмотрела ему в лицо. – У меня нет будущего. Таких, как я – миллионы. Мы никому не нужны…

– А пройти новую квалификацию ты не думала?

– Думала, подавала даже запрос. Отказали. Говорят, нет спроса. Предлагали релокацию без изменения статуса. Я поехала по тестовой, посмотрела. Там рабочее поселение, большой комбинат, все люди работают на производстве. В основном, рабочие женщины. Мужчина все – примитив: виртуалка, хобби, трансляшки. И при этом климат ужасный. И люди какие-то все… не красивые. Как будто они по одному шаблону отштампованы из какого-то мусора. Я побыла там два дня и вернулась. Тут хотя бы тепло, красиво. Какая разница, где быть никому не нужной? Уж лучше тут.

– Ну, а робота завести не хочешь?

– Да, был у меня. Брала в аренду. Поначалу нравилось, но потом стала уставать от него. Он сначала долбит как дятел, а потом стоит в углу как ваза. В кровати с ним я спать не могла. У него ничего никогда не болит, готовить ему не надо, даже на зарядку ставить не нужно. А мне хочется заботиться, я готова что угодно делать, лишь бы это было нужно кому-то. А робот что – нажал кнопку, он работает, нажал другую, выключился. Сдала назад его, короче. Говорят, сейчас есть уже новое поколение, пластик другой, интеллект нового типа, но всё равно, не моё это. Подругам некоторым нравится, они ими меняются, даже групповушки устраивают. Я так не могу…

Принесли обед: икряники из воблы, суп из водорослей, рыбные шарики с овощами. Сева ел с удовольствием, а Карина только возила вилкой по тарелке.

– Знаешь, – она посмотрела на Севу, – вот скажи мне. Вот у тебя всё есть. Верхний допуск везде, где хочешь, рейтинг высокий. Почему ты пошел на ППО? Тебе ведь тоже чего-то не хватает, так получается?

– Видишь ли, – Сева задумался. Он чуть было не начал рассказывать ей про Михеича, про Клуб радикальных развлечений, но вовремя взял себя в руки. Ну, а как ещё ей объяснить, что с ним произошло? Ведь она права – от такого статуса, как у него ни один человек в здравом уме никогда не откажется. Сева вспомнил свой последний разговор с Забубённым. – Я сам виноват. Начал вопросы задавать и выводы делать. Ну, сначала в ЛСБ меня вызвали, потом начальник пригласил на собеседование. Ну, так вот и вышло. Ты, говорят, вырос. Надо, говорят, тебе ППО.

– А почему вдруг ты стал задавать эти вопросы? Что случилось, что ты вдруг перестал… – Карина снова очень резко посмотрела на Севу, – перестал им верить? Ведь ты же перестал, так? Тебя что-то стало напрягать в этой системе? Какой-то разлом внутри у тебя произошёл?

– Ну, да, – Сева почувствовал себя неуютно. Она била точно в цель своими вопросами. Он сам даже не успел толком ответить себе на них. Что произошло? Свободы захотел, вот что! Михеич, Клуб, Маша… А потом – «Хопа»! Но этого он ей сейчас сказать, конечно, не мог. – Всё дело в свободе. Я вдруг понял, что мне нужна свобода. Не знаю, как объяснить…

– Я очень хорошо понимаю! – заверила его Карина. – Вот и мне нужна свобода. Но где её взять, вот в чём вопрос? Где её дают? Как она выглядит хотя бы? Ведь если ты родился с определённым допуском, и генотип у тебя не сверхвыдающийся, статус средний, в детстве особых дарований ты не продемонстрировал, просто рос, как все, развивался, учился… Какая тогда у тебя свобода? Кому ты нужен со своей свободой? Что ты можешь изменить?

– Понимаешь, я вдруг обнаружил, что в нас самих скрыта тайна. Мы сами выбираем ту жизнь, которой мы живём. Мы воспринимаем мир шаблонно и очень примитивно. А между тем, есть другие способы, другие уровни восприятия. Мы можем жить внутри себя совсем другой жизнью, не той, которую нам предлагают и даже, можно сказать, навязывают.

– Я не понимаю этого. Но я уже это слышала однажды. К нам приехал один дядечка. Очень непростой, из «тайных». С севера как раз. И вот он тоже говорил мне про свободу восприятия. Он мне рассказывал, что человек – это не социальное животное, что у нас есть душа, и можно жить в своей душе так же, как большинство людей живут в теле. И что душа не ограничена никакими спецкостюмами, допусками, статусами. Я ему поверила. Я стала присматриваться и поняла, что жить одним только телом – тупо. Но все делают именно это. А я когда ложусь спать – мне снятся сны, и там такая же реальность, как эта, только… только совсем другая… Но потом я просыпаюсь, а тут опять вот это вот всё… В общем, я после того, как он приезжал, тоже стала вопросы задавать, сомневаться, и меня как раз тогда и хотели на аннигиляцию отправить…

– А с ним потом что стало?

– Уехал. Оставил спецкостюм в «гардеробе» и уехал. На следующий же день и укатил. Он был очень на тебя похож, только постарше лет на десять. И у него тоже было всё, просто «топчик», но он перестал верить в систему. Он так и сказал мне: «я перестал им верить». И он тоже, как и ты, совсем не казался выгоревшим и изношенным. Он был уверен в себе, как будто знал уже, что его ждёт… что-то другое, что-то лучшее…

– А связи с ним не осталось?

– Да какая может быть связь? Я же говорю, костюм тут. А где он сам? Откуда ж мне знать? Но он… – тут Карина запнулась, и некоторое время молчала. – Он говорил мне… про «север». Он сказал, что он едет «на север», и что и я, возможно, тоже туда попаду когда-нибудь. И поэтому, когда я узнала про тебя, я сразу поняла, что ты такой же, как он. И я поэтому выпросила тебя… себе… И это было… непросто… понимаешь?

Сева молчал. Новые неожиданные обстоятельства его собственной судьбы открылись перед его внутренним взором. Он понимал, что возможно он вообще напрасно заговорил про «свободу». Если эта Карина – агент безопасности, и его просто таким образом проверяют, то очень может быть, что он уже наговорил лишнего. Но, с другой стороны, и Ибелис, и Михеич, ясно дали ему понять, что ему нечего бояться. Нет сомнений, что его визит в Башню зафиксирован, где положено, и все, кому нужно, об этом в курсе. Но пока что всё идёт ровно, и ничего «такого» с ним не произошло. Как не произошло ничего и после первого посещения Клуба, и после его истерики с канализацией, и после контакта с Сергеем в ИЦАПе, и вообще. Значит, это кому-то нужно. Как будто какая-то невидимая «рука» направляет его к какой-то ему самому ещё неведомой цели.

Ну а если Карина никакой не агент, и она ведёт себя совершенно искренне? Если она просто человек, который, как и он, вдруг узнал, что свобода возможна. Может ли он помочь ей? Имеет ли он такое право? Должен ли он вмешиваться в её жизнь? В конце концов, подумал он, ведь «они» сами вышли на него, когда пришло время. Значит, если Карине тоже суждено пережить всё это, то это не его ума дело. Во всяком случае – пока.

– Я не знаю, что меня ждёт, – признался Сева. – Но я знаю одно, не нужно отчаиваться. Нужно верить в себя, в свою мечту. Если опустить руки, то всё, конец. Ты сама мне утром говорила, как многие из ваших посетителей выгорают и отказываются от самих себя. Это их выбор, ну, или, это их судьба. Но так делать не обязательно. Отказываться от себя не обязательно. Это очень даже глупо. Тем более тебе. Ты – сильная, ты добьёшься всего, чего захочешь. Просто верь в это, верь в себя, верь в свою мечту, и всё… всё будет хорошо…

Карина молчала. Сева принялся доедать свой обед.

– Спасибо тебе, – вдруг сказала она. – Я понимаю, что ты не можешь сказать мне всего. Но ты сказал мне очень важную вещь, наверное, именно этого я и ждала от этой встречи. Правда, ведь я уже почти отказалась от себя. Мне казалось, что выхода нет. А теперь я знаю, что он есть. И я найду его.

После обеда они ещё немного прошлись по парку. Карина ожила, она шутила, подначивала Севу, вместе им было хорошо. Однако, пора было возвращаться. Поковырявшись в планшете, она повела Севу в центр здравоохранения.

Сева был в отличной физической форме. Последний осмотр он проходил совсем недавно и знал, что у него всё в порядке. Но формальности требовалось соблюсти, и он покорно отдался в руки специалистов здравоохранения. Все проверки заняли еще часа три, биостатус его успешно обновился, и он, с чувством выполненного долга, вернулся к Карине, которая, как и в прошлый раз, ждала его там, где они расстались.

День клонился к вечеру, наступили сумерки. Севе оставалось сделать последнее: получить предварительный промежуточный статус и назначение на профпроцедуры. Вместе, весело болтая ни о чём, они отправились в главный административный корпус.

Едва они вошли в приёмный зал, к ним навстречу вышла дама, начальница Карины. Это была высокая стройная женщина в строгом административном спецкостюме из дорогого зелёного сукна. Она была почти на голову выше Севы, и при этом носила туфли на высоком каблуке. На вид ей было лет сорок, её длинные медного цвета волосы были заплетены в толстую косу. Вид у неё был строгий и очень деловой, и при этом держалась она свободно и выглядела дружелюбной.

– Это Елизавета Макеевна, – представила начальницу Карина, – Севастьян Спрыгин, – лицо её вдруг приняло напряженно-отрешённое выражение.

– Очень рада вас видеть в нашем Центре, Севастьян, – Елизавета Макеевна низко нагнула свою высокую голову. – Я уже посмотрела ваш профиль, я вижу, что у вас всё прошло хорошо. Вы в прекрасной форме, у вас замечательные данные. Есть все основания полагать, что ваша профпереориентация пройдет успешно и, возможно, вас даже ждёт повышение…

– Благодарю, – улыбнулся Сева. – Карина сегодня весь день мне помогала. Такая забота очень радует. Хочу поблагодарить вас за приём.

Елизавета выпрямилась и многозначительно посмотрела на Севу и Карину сверху вниз, слегка наклонив голову набок.

– Ну что же, котики мои, – вдруг фамильярно заметила она. – Я вижу, вы уже спелись. Может быть, Севастьян, вы хотели бы задержаться у нас на недельку-другую?

Карина заметно стушевалась, но Сева не был готов к такому повороту событий. Несмотря на всю нежность и даже некоторую привязанность, которую он начал уже испытывать в отношении своей «персональной ассистентки», он понимал, что ему нужно двигаться дальше.

– Благодарю вас ещё раз за заботу, но на данный момент я вынужден откланяться. Мне предстоит посетить ещё пару мест прежде, чем…

– Прежде чем получить новый статус, – понимающе кивнула Елизавета. – Понимаю. В вашем профиле указано, что вас ждут на севере.

При этих словах Карина вздрогнула, и это, конечно, не укрылось от проницательного взгляда её руководительницы.

– Ну, что ж, – резюмировала она. – Вам нужно пока оставить ваш спецкостюм в нашем отделе хранения Вам выдадут новый, с промежуточным статусом. Все ваши инфоканалы останутся без изменений. Допуски тоже. Почти. Как только служба общественного планирования решит ваш вопрос, вы вернётесь к нам сюда, и мы закончим процедуру профепереориентации. Можете не сомневаться, что мы всегда будем рады вас видеть. Правда, Карина?

– Да я и сам буду рад. Мне тут очень понравилось. У вас великолепный прак, замечательные цветы… И вообще, климат…

– О! – улыбнулась Елизавета Макеевна, – да это вы ещё не видели весь наш «цветник». Хотя Карина, конечно, одна из наших самых продвинутых сотрудниц. Милочка, – она обратилась к Карине, которая всё это время смотрела вниз на туфли начальницы, – ты же проводишь нашего драгоценного клиента?

– Конечно, – кивнула та, – я уже всё заказала. Новые настройки все уже готовы. Новый спецкостюм осталось только выбрать.

– Видишь, какая умница! Ну что ж. Желаю вам успехов в вашей новой жизни, дорогой Севастьян. Если вы всё же надумаете остаться, ваш жилблок 21-419 ещё закреплён за вами.

Сева снова поблагодарил Елизавету за заботу и вместе с Кариной они отправились в отдел хранения.

Через полчаса все было готово. Взамен своего пальто Сева выбрал кожаную ретро-куртку, и синие хлопковые ретро-джинсы. Выглядел он усталым, но довольным. Начиналась новая глава в его жизни, и он всем сердцем стремился скорее «перевернуть страницу».

Они расстались молча в центральном зале главного корпуса, там, где почти сутки назад встретились. Карина посмотрела на него с восхищением и тоской во взгляде. Сева обнял её на прощание, но она при этом даже не шевельнулась, двумя руками прижимая к груди свой рабочий планшет.

КПП доставило его в межрегиональный терминал, где в этот раз Сева решил не связываться с ОТК. Робот проводил его к свободной КПП, и вскоре он отправился назад, навстречу следующему дню своей стремительно меняющейся жизни.

Дорога в трубу

С трёмя пересадками к пяти утра Сева на КПП добрался до межрегионального терминала «Приволжский». С первых секунд прибытия сюда разница с обычным транспортным сервисом становилась очевидной. Тут не было никаких «простых», никогда. Всё обслуживание здесь производилось роботизированными службами и контролировалось специалистами с верхним статусом. Попасть сюда могли далеко не все представители единой планетарной цивилизации.

«В таких местах вообще сразу чувствуешь себя человеком», – подумал Сева.

Он с удовольствием прошёлся по ослепительно белым ковровым дорожкам между парковочной зоной и транзитным залом, и присел отдохнуть в одном из ресторанчиков у фонтана. Где-то под куполом пели птицы. Комфортная, наполненная пряными ароматами атмосфера располагала к отдыху. Устроившись на огромном белом диване, Сева заказал устриц и бокал шампанского. Он помнил, что ему предстоит встреча с неким Зурабом, но когда он появится, и как можно будет его опознать, он не знал. Оставалось только ждать.

Народу в терминале почти не было. Может быть по причине раннего времени суток – солнца было ещё не видно, хотя небо уже начинало проясняться. А может быть потому, что здешние обитатели вообще не очень часто куда-то ездят. Для этого класса людей физические перемещения практически лишены смысла. Нет таких вопросов, которые они не могли бы решить при помощи стандартных и продвинутых средств связи и своих виртуанов.

Пока он наслаждался вкусом свежих устриц, в ресторан вошел низенький человек с портфелем в руках. На нём был надет восточного вида спецкостюм с большими нефритовыми пуговицами. Он огляделся и почтительно поклонился Севе. Затем он подошёл к его столику и на всеобщем языке используя очень сложные обороты вежливости попросил разрешения присесть рядом.

Сева весьма был удивлён такому повороту событий. Но, поскольку он не знал, чего и кого ему ждать, не возражал.

– Ли Цунь, – представился владелец восточного спецкостюма усаживаясь на диван напротив. – Возвращаюсь домой, в Шан Мяо, Юговосточный азиатский биорегион.