Серебряные нити Шардена. Пепел и тис

– Здесь, – Магистр Теней кивнул на грязные окна лавки, из которой, судя по всему, и произошла кража.

– Ну-ну… нас вообще ждут, теневик? – насмешливо спросил Ирис, присвистнув и осмотрев лавку «Мотыль и Черниль».

Северные древности – это место, где камни мостовых ещё хранят запах лошадиного пота и прогорклого вина, а фасады домов – лежат будто маски на лицах трупов. Район затаился на отшибе, самой окраине Иль-де-Вирела, за целой сетью полуразваленных арок, под чёрными тенями шпилей, как человек, который слишком много видел и теперь притворяется мёртвым, чтобы его оставили в покое. Здания здесь – старинные, с лепниной, облупленной, как высохшая кровь на кожаном плаще. Местные маляры замазывают трещины, но краска облезает уже к следующему дождю. Вроде бы более-менее чисто, вроде прилично – но стоит присмотреться, и замечаешь: древесная гниль под лаком, трещины как будто уже не на стенах, а в самом воздухе – настолько здесь было неуютно. По улицам неспешно прогуливались женщины в достаточно откровенных нарядах из тусклого шёлка – и неприятного вида мужчины с глазами, знающими цену молчанию. Здесь полно борделей, завуалированных под «чайные комнаты» и «заведения для гурманов». Всё… относительно легально, но каждый понимает, что на деле – это мягкая яма, в которую падают те, кто слишком устал от жизни – или наоборот, пресытился ею и ищет новых впечатлений. Дворы в Северных Древностях всегда тёмные. Даже днём сюда не попадает свет – будто само солнце воротит от них свои лучи. На севере района, нависая над крышами маленьких неказистых зданий – маячит полуразрушенный амфитеатр, где теперь ночуют бродяги и тусуется всякий магический сброд. Вечером здесь пахнет палёным ладаном, горячей пылью и чем-то кисло-сладким, будто сгнившие фрукты… или что похуже.

Но есть в этом всём и нечто притягательное – особая патина упадка, бархатная, желанная, как голос дорогой любовницы. В здешних переулках всё ещё можно найти редкие лавки, а в них – алхимические трактаты с живыми формулами на полях, странные кости в шкатулках, непонятные разуму вещицы и артефакты… И, конечно, самую знаменитую достопримечательность Древностей – лавку редкостей «Мотыль и Черниль», что уже давно умело балансирует на грани между знанием и безумием. Лавку держали двое – маг Мотыль и его мирид Черниль. Этот дуэт был воистину гениальным – она изобретатели – Мотыль был родом из Мехаэрии, и искусно владел своим откликом Ферона на высочайшем уровне – периодически изобретая для Совета и Иль-де-Вирела "что-нибудь этакое". Мотыль был немного не от мира сего, но определенно поцелованным самими богами – и служил доверенным лицом Совета, а именно – лично госпожи элериарха. Именно поэтому ему и было поручено дело по созданию подобия Сферы Отклика – более Ауриэль никому не могла доверить столь важный процесс.

Черниль же – был изобретателем-подмастерьем Мотыля, но, как и всякий уважающий себя мирид, служащий торговцу – помогал своему магу в организации документации, счетах и прочей бумажной волоките, которая творческим людям определенно была чужда. К чему забивать голову наискучнейшими бумажками, если вместо этого можно изобретать, чудить и вытворять? И лучшие умы Иль-де-Вирела до сегодняшего заседания Совета думали, что их приближенных точно не станут искать в такой глуши, как Северные Древности.

Лавка "Мотыль и Черниль" была закрыта. Нет, не так, как закрывают на обед или переучёт – дверь была оплетена тонкими нитями фероновой вязи – один Ферон разберет, что будет, если коснуться её без дозволения хозяев – я бы ни за какое количество кристальных булочек не рискнула. На дверном стекле мерцал символ доступа – серебряная спираль, означавшая, что ждут лишь тех, кто знает, как постучать. Или кого впустят по велению хозяев. Или – разумеется, все двери всегда услужливо открывались перед Ликами Совета – "проходите-проходите, ваша млсть, чес-н-н слово, всё законно".

– Элегантно, – пробормотала я, рассматривая затейливую вязь. В прошлый визит в лавку дверь была просто открыта. – Что делать, о великий Пятый-Лик-Совета?

– Подумай головой, пепельница. – буркнул Эврен, бросив на меня недовольный взгляд; а затем – едва коснулся серебряной спирали своим кольцом-печаткой со знаком Совета. Такие кольца носили все Лики Совета – Асессоры такой чести, разумеется, не удостаивались. Тяжелые, серебряные кольца из литого серебра с эмблемой Совета. На внешней стороне кольца тускло поблёскивал выгравированный символ – не сразу бросающийся в глаза, но – чем дольше на него смотришь, тем труднее отвести взгляд. В центре – око, почти абстрактное, с зрачком, вырезанным так, что он казался утопленным в металле. Не отражающий свет, а вбирающий его, будто маленькая пустота. Этот зрачок не смотрел – впивался, просвечивал сквозь плоти и маски, и в его присутствии трудно было не почувствовать себя обнажённым до самой сути. Око вписано в кольцо, как в щит: тонкий круг из светлого металла, почти лишённый украшений. Но за этой простотой скрывалась строгость древней печати – символ целостности, порядка и власти, что стоит во главе всего. Печать не угрожала – но от неё веяло тяжестью как от того, кто слишком много видел и знал. Не просто взгляд, а присутствие, способное напомнить тебе, что никакая ложь не скроется навеки.

Нити с двери услужливо и мягко расплелись, как бутон в обратную сторону. Дверь отворилась и нас втянуло в полумрак, ярко пахнущий лаком и жаром медных механизмов. Внутри было тихо. Но это было не той тишиной, что рождается из отсутствия звуков – а тишиной… неприятной. Как перед бурей, когда лес замолкал, а его обитатели прятались по норкам в ожидании чего-то страшного. Полки тянулись до потолка, плотно уставленные артефактами: неизвестного рода зелья в кристаллических ампулах, компасы, что мерцали при взгляде на север, непонятные кольца с движущимися знаками (кажется, тоже что-то типа указателя пути), стеклянные шары с заточенными внутри… чем? кем? В лавке было темно, душно и невероятно тесно. Пространство будто нависло над нашей троицей, намереваясь сожрать и проглотить. Я поежилась от неуютности места, отодвигаясь от мужчин – мол, негоже приличной деве стоять столь близко. Шучу, я просто на службе – надо держать лицо, не подумайте там, что мне палец в рот не клади. Еще как клади – могу и откусить. И не только палец.

– Вы опоздали, – отозвался тихий голос. – На два часа и тридцать восемь минут. Мы уже давно заварили чай – надеюсь, вы пьёте горькое?

Мотыль, хозяин лавки, вышел из-за ширмы. Выглядел он, как всегда, чертовски очаровательно – и при этом умудрился запачкать халат машинным маслом. Высокий, угловатый, в тёмно-бордовом халате с золотыми узорами и расстёгнутым воротом, из-под которого выглядывали ожоги – следы неприятной истории, когда маг чуть не погиб, в очередной раз создавая шедевр артефактной магии. Седые волосы, уложенные в неестественно строгий узел, оттеняли глаза: серые, блестящие, хитрые и слегка безумные.

– Мы ожидали вас раньше, Магистр, – он кивнул Эврену. – И, разумеется, госпожа Асессор. Айлин Мирст. Серебряные метки – заметки самой Тени, настоящая честь. Впечатляет.

Я чуть прищурилась в ответ, склоняя голову набок. Когда такие, как Мотыль, начинают разговор с комплимента – значит, они хотят, чтобы я была у них в долгу. Или я уже в долгу – просто я ещё не заметила. Торговец определённо не из тех, кто раскидывается добрыми словами. Он смотрел наигранно невинно, слишком невинно для того чтобы это было честно. Прямо-таки святой в лавке с порохом. И нет, я не питала иллюзий: Мотыль был не гением – гении хотя бы оставляют инструкции. Он – ходячая катастрофа с мозгами, которые Совет держал под замком. А теперь его лавка – в центре расследования. Прелестно. Осталось только, чтобы один из его умных чайников заговорил в защиту. Но – его допросом займутся лигаты. Наша задача – изучить теневые отпечатки и саму лавку, не более.

– А вы, господин?… – наклонил голову Мотыль, с интересом рассматривая Ириса.

Тот в ответ отвесил чрезвычайно глубокий поклон – боги, вот позер, прямо не хватало реверанса – и представился:

– Что вы, млорд, какой я вам господин. Ирис Талькар, – протянул он руку для рукопожатия, которую Мотыль охотно принял. – Асессор Совета, прибыл с нашей мини-теневой делегацией. На наших друзьях Этерны лежит ответственность за магические отпечатки, а на мне – за исследование физического состояния вашей лавки. Авось где улика обронена, или клочок ткани оставлен, ниточка, пылинка, след… а я, знаете ли, Совету многих помог поймать да на чистую воду вывести. – хищно прищурился Талькар, невзначай отодвинув полы плаща для демонстрации любимого клинка.

Радость Ирису в глазах торговца… слегка поубавилась.

– Черниль! – позвал он, не оборачиваясь. Откуда-то из угла, вставая из-за кипы свитков, медленно поднялся второй обитатель лавки. Черниль. Маленький мирид, с мехом цвета выцветших чернил и огромными янтарными глазами. Одет Черниль был в строгий классический жилет, от которого веяло страшным бухгалтерским пафосом. Бойтесь, денежки, бойтесь, дарии, кнаты и фрасы – я вас всех посчитаю! – прямо-таки кричал весь его образ. Черниль держал в лапках пухлую папку, исписанную аккуратнейшим почерком. Хвост – бодрый, направленный вверх, пушистый, точный и выверенный, как восклицательный знак в конце высказывания. Вот такой восклицательный знак!

– Не наследите мне тут! – не здороваясь, зашипел Черниль, подходя и грозно глядя на наши грязные ботинки. – Мы буквально вчера провели генеральную уборку. – он нахмурил пушистые брови и вернулся к делу, оглядывая всех нас. – Хищение произошло сегодняшней ночью в третьем часу. Мы проснулись от шума, обнаружили кражу и сразу сообщили об этом лично госпоже элериарху. Удивительно, но проникновение произошло через задний люк – тоже опутанный в целях безопасности вязью. Она была видоизменена, видно, что кто-то заходил. Мы редко пользуемся задним входом и поэтому он всегда заперт на заклинание, войти могут только свои или по приглашению, но, по всей видимости…

Ирису не нужно было приглашения. Он всё-таки до сих пор был вором – из тех, кто мог взломать восемь замков с закрытыми глазами, и только потом спросить, зачем они вообще были нужны. Пока мы отвлечённо говорили с Мотылём и Чернилем – о том, где располагался артефакт, о причинах его нахождения в лавке, о том, сколько он пробыл в магазинчике, и, конечно, о том, кто знал о нахождении Сферы Отклика здесь; он скользнул вглубь лавки – как дым, как мысль, которую невозможно было поймать за хвост. Его глаза цепким взглядом скользили по деталям: неровно сдвинутые полки, крошечная трещина на витрине, едва заметный осколок стекла в углу, где, по идее, не должно было быть ничего хрупкого.

– Здесь был кто-то очень лёгкий, – пробормотал он себе под нос, присев у витрины. – Или… очень осторожный. Вроде не задел ничего, но вот эта пыль… – он провёл пальцем по полу. – Она не отсюда. Смотрите, здесь есть маленький камешек, – он показал на действительно крошечный кусочек камня, который будто выпал у кого-то из подошвы ботинок. – У вас были посетители после того, как вы обнаружили пропажу? И, говорите, генеральная уборка была вчера вечером?

Мирид и Мотыль отрицательно, синхронно покачали головами, уверив нас, что ночью они сразу отправили тенегласс прямиком в Совет и закрыли лавку. А Черниль начал упоенно вещать о том, как он вчера драил старое дерево полов, смахивал пыль пушистыми пипидастрами – и в целом пересказал всю свою уборку чуть ли не поминутно. Это не было супер-важной информацией, но мы вежливо его выслушали – вдруг всплывет важная деталь? Хоть допросы – не наша специфика, и торговцами займутся позже – любая крупинка информации могла быть чрезвычайно значима.

– Не исключено, что это подобие улики принес кто-то из нас на ботинках, вор. Мы буквально шли сюда по морской набережной. —презрительно фыркнул Эврен, прислонившись плечом к деревянной балке, возвышающейся посреди лавки.

– А вот и нет, – не оборачиваясь, отозвался Ирис, пропуская колкость Магистра мимо ушей и не переставая изучать пол. Он наклонился ниже, провёл ладонью по доскам, будто выслушивал их сердцебиение. – Эта пыль сухая, мелкая. Не с улицы. Там сегодня дождь прошёл, ты сам видел и наверняка промочил под ним свою ограниченную башку. С набережной мы бы принесли на ботинках грязь, соль… А это – как известь. Или… – он прищурился, рассматривая внимательнее. – Молотый камень. Что-то вроде того, что используют в подвалах старых хранилищ, чтобы осушить воздух.

Я встрепенулась и переглянулась с Эвреном. Он чуть заметно закатил глаза, но примирительно поднял руки и признал победу за Ирисом. "Твоя взяла, вор," – буркнул он, засунув руки в карманы пальто. Всё в нём, как всегда, было камнем, но глаза резко потемнели еще сильнее от внимания и сосредоточенности. Мы что-то нашли. Он, в отличие от Ириса, не комментировал вслух, но мысли его явно не были праздными. В голове у меня закрутились шестеренки, медленно, но верно складывая пазл из кражи Сферы Отклика, теневой магии, подвалах… старых хранилищах… Кто-то снял фероновую вязь, прошёлся через заднюю дверь и вернул всё обратно, но…

Черниль и Мотыль тихо переговаривались в углу лавки, расположившись за чайным столиком и здраво решив не мешать нам. Ирис еще раз осмотрел пыль, уточнил у Черниля еще раз, когда проводилась генеральная уборка – в сотый раз получив ответ, что вчера вечером – утвердительно кивнул. Значит, эта улика определенно появилась сегодня ночью, в момент кражи.

– Кто-то снял фероновую вязь, прошёл через заднюю дверь и вернул всё обратно, но… – озвучила я свою мысль и остановилась, чувствуя, как у мысли вдруг прорастает корень. – Но мы же можем её опросить. Вязь. – я повернулась к Магистру Теней, встречаясь взглядом с его черными глазами – тихая дуэль пепла и угля.

– Ты… хочешь вызвать отголосок? – Эврен удивленно поднял тёмную бровь. Но голос его отнюдь не звучал как запрет, скорее, как согласие, завуалированное сомнением – "а справишься ли ты, трава в капюшоне?". Трава в капюшоне – любимое обращение Магистра Теней ко мне в те моменты, когда я его раздражала – но еще не до той степени, чтобы меня придушить. Трава – потому что я всё-таки травница, а в капюшоне – потому что я очень любила прятаться под его серым покровом. А вот если у Хаэля возникало желание протянуть ладони к моей шее – тогда он по-военному коротко гаркал "МИРСТ!" – вот тогда стоило уносить ноги.

Я чуть помолчала, задумчиво осматривая лавку на предмет теневых следов – все тянулись от того места, где Ирис все еще любовался полом, к заднему выходу – там следы тени от артефакта были видны ярче всего.

– Если вдруг вязи касались, а её касались, чтобы открыть… мы можем попробовать посмотреть, кто и чем это сделал. – хмыкнула я. Затея сомнительная – так как не факт, что мы что-то внятное увидим и вообще – что мы что-то увидим, но сейчас – это единственное, что мы можем попробовать. И, конечно, это определенно лучше, чем ничего. Я поправила прядь пепельных волос, выбившуюся из косы, заправила её за ухо, разгладила полы плаща. Нервничаю. Что-то определённо не то, в самом воздухе витало ощущение важности происходящего – все моё нутро вопило о том, что это – определенно не рядовая кража.

– Только если не прошла полная ночь, – добавил Ирис, вставая с пола, отряхивая руки и прислушиваясь к нашему диалогу. – И, если заклинание не перебили другими магиями – эй, гении, к вам никто не заходил после пропажи? – кинул он в сторону чайного столика, обращаясь к притихшим хозяевам.

– Никак нет, – в унисон ответили Мотыль и Черниль, а Мотыль добавил: —После того, как обнаружилась пропажа, я решил не обновлять заклинания – только наложил вязь на входную дверь, чтобы посетители не зашли. А про задний вход вообще мало кто знает. Я, кажись, вообще никому о нём не рассказывал – нужды особой не было.

Эврен кивком поблагодарил торговцев за ответ и подошёл ближе к несчастной двери, к месту, где едва заметная серебристая вязь тонкой нитью обвивала деревянную раму двери. Прежний узор был нарушен, это было видно – поверхность ткани магии словно бы опала, как трава после чьего-то шага, – но остаточный узор всё ещё дышал в воздухе, как тепло над углями.

Я сосредоточенно заняла позицию рядом с Магистром – мы всегда действовали по одной схеме – он призывал Тень, используя заклинания Этерны, а я смотрела. Нет, не для того, чтобы просто посмотреть, как работает великий Пятый-Лик-Совета, как вы могли подумать: а для того, чтобы…увидеть. Парадоксально, но хоть мы и были с куратором схожи по уровню магии – у меня была намного больше чувствительность к ней, я видела и ощущала даже самые малейшие колебания Тени. Не знаю, возможно, мне помогали в этом серебряные теневые татуировки – ведь у Магистра их не было, а меня эти узоры согревали от шеи до кончиков пальцев.

Он протянул руку к вязи. Тотчас на кончике указательного пальца, увенчанного тяжёлым кольцом-печаткой со знаком Совета, загорелась мерцающая, серебристая тень.

– Tenebra vestigia, – выдохом произнёс он. Голос прозвучал приглушённо, совсем негромко, но мир вокруг моментально вздрогнул, как вода, в которую уронили камень. Серебристые орнаменты на моих руках едва заметно засветились, заботливо откликаясь, пытаясь прильнуть к призванной теневой магии. Из-под ладони Магистра расползлась тень – не мрак, а тусклый серебристый свет, будто сама ночь пролила каплю своего лунного марева. Воздух вокруг задрожал, стал плотным, как вода в глубоком колодце. Пространство чуть сместилось, размываясь – я напряженно всмотрелась, медленно приближая лицо к двери… и тут из складки пространства появился серебряный теневой вихрь – аккурат на месте примятой фероновой вязи на двери. Я задержала дыхание – как будто бы лишний выдох мог спугнуть магию Этерны! Представляю, как Этерна возмущённо шипит – о, ты дышишь! Какой ужас, ретируюсь!

Я, отбросив идиотскую, по-нервному смешную мысль, вгляделась еще сильнее в дымчатое изображение. Из мягко поблескивающего светлого серебра Тени медленно поднялся силуэт – чужая рука, прислоняющая к вязи кольцо… знакомое кольцо… это что?… эмблема…Совета? Я тупо поморгала несколько секунд – кровь в жилах мгновенно превратилась в лёд. Татуировки обдали меня холодом, температура в лавке словно вмиг упала на несколько градусов. Ладони неприятно вспотели – а затылок под густой косой серых волос моментально взмок противной прохладой. Прах. Пеплов прах. Прахов пепел. Нет, это бредни какие-то. У меня га…

– Пепел, скажи мне, что я потерял хватку в Тени и вижу полную чушь. Скажи, что у меня галлюцинация, мне ведь кажется? – негромко спросил Эврен, тоже приближаясь к вихрю – и в его голосе было больше холода, чем обычно. Я бы сказала – самый северный и старый айсберг мира был бы определенно теплее, чем тон Хаэля прямо сейчас.

Мой рот бестолково открылся для ответа и сразу закрылся. Я проигнорировала Магистра и напрягла зрение еще сильнее – может, я всё-таки ошибаюсь? Может, недосып дал о себе знать? Может, я сошла с ума? Но нет – теневая рука неумолимо, раз за разом повторяла одно и тоже движение – касание кольцом к вязи. И на кольце этом гордо красовался знак Совета Семерых.

– Я… мне сказать это вслух? Ты видишь… знак? – тихо, так, чтобы услышал только Хаэль, спросила я, отводя взгляд от теневого воззвания. Я чуть повернула голову, практически нос к носу столкнувшись с мужчиной. В такие странные, воистину странные моменты – которые, слава богам, бывали в нашей работе редко – он прекращал меня раздражать, и я начинала его воспринимать правильно: как строгого, истинного профессионала, действительно великого Мага Тени. Я нахмурила брови и встретилась взглядом с его – и в этом немом диалоге, щедро приправленном холодной обескураженностью, пустым ощущением непонимания происходящего, глупой растерянностью и… ворохом сомнений – было сказано намного больше, чем скажи мы друг другу сейчас хоть тысячу слов.

– Потом, – быстро бросил он, отстранясь и разрывая заклинание. – Сейчас – не перечь мне, лучше – помолчи и ничего не говори о том, что ты видела. – еле слышно пробормотал Магистр, жестом приказывая следовать за ним к центру лавки. Я чувствовала, как в груди, упираясь в серебро татуировок, нарастает тяжесть, как будто лавка вдруг стала тесной, воздух – вязким. Если печать сняли своим кольцом, значит, кража была не просто дерзкой – она была…позволенной? Или, по крайней мере, не остановленной. А может, в Совете завелся предатель? Но для чего? С какой целью? Кто? Почему? А почему тогда госпожа элериарх преподнесла это как трагедию, если сама же это и могла подстроить?… Тихие шаги нашей маленькой, но гордой теневой делегации немного притупляли гудение мыслей в моей голове, но я старалась не выказывать никакого удивления.

А что такого, я, может, каждый день становлюсь свидетельницей государственной измены! И ведь правда. Кто-то утром варит от бессонницы, а кто-то – помогает раскрывать заговоры против Совета… в самом Совете? Боги, я уже скользила по чужим интригам, как по льду. Невероятно тонкому льду. Вот только ни один учебник не готовит к тому, как пахнет магия предательства – холодным потом, медью, затхлой тишиной, в которой шепчутся чужие намерения. И ни одна лекция в Круге не рассказала мне, что делать, если ты стоишь по горло в чьей-то тайне и даже не знаешь – безопасной ли? Нет, не так – насколько опасной? Может, это уже не совпадение. Может, меня просто тянет туда, где всё трещит по швам. Сердце билось уже где-то в горле. Я вдохнула на четыре счёта, задержала дыхание на четыре секунды и глубоко выдохнула на раз-два-три-четыре – стало чуть легче. Я аккуратно и незаметно вытерла вспотевшие ладони о плащ.

Но осознание всё равно било в голове набатом – и вмиг стало еще неуютнее. Тень нельзя было подкупить. Тень не лгала. Не ошибалась. Никогда. Мы это оба знали. И потому напряженно молчали – потому что истина, которую она показала, была куда хуже предположений и догадок. Я уверена, что богиня Этерна сейчас весело хохотала, изящно похлопывая в ладошки и болтая в воздухе своими красивыми ножками.

Мотыль и Черниль настороженно переглянулись, но Эврен не дал им и шанса задать много вопросов – в его походке было что-то неотложное, холодное и уверенное, как у воина, что уже услышал свой смертный приговор. С каждым его шагом воздух вокруг будто сжимался, вяз, как смола. Я встала рядом, взглядом буравя свой оплот спокойствия – Ириса – тот вопросительно поднял тёмные брови, отталкиваясь плечом от балки и заправляя ладони в карманы пальто. Я лишь едва заметно отрицательно покачала головой – большего другу не надо было. Он понял, что мы что-то нашли и сделал самый непринужденный вид, неторопливо перекатываясь с носка на пятку.

– Магистр, Асессор, что вы видели? Для нас со стороны – это было просто как дым. – всё же нарушил молчание Мотыль, осторожно, почти нежно.

– Остатки искажённой вязи. Не больше, – Эврен легко, небрежно соврал без запинки, глядя прямо ему в глаза. Я аж обалдела.

– Следы подделанного приглашения на вход. Возможно, вас предал кто-то из тех, кому вы когда-либо давали разрешение на вход через вязь. Бывшие работники? Уборщица? Сработано грязно – определенно дилетант. Но, отдать должное … маскировка хорошая. Будем искать и нечистого на руку, и саму Сферу Отклика. Не забудьте, что завтра к вам для допроса явятся лигаты Шардена во главе с Хранителем Законов Рейлтаном. Не рекомендую… злить его. И покидать лавку до их появления, а если вздумаете избежать допроса – поверьте, ни в одном уголке Эвмонара вам не скрыться от господина Лаэрка.

Он соврал! И я не выдала его! Не потому что согласна. Потому что ехидно восхитилась тем, насколько спокойно он это сделал. Надо же – даже ни один мускул на лице не дрогнул! Настоящее мастерство! Ни одной запинки, только уверенность в своих словах. Признаться, я поражена – интересно, это я его научила так виртуозно врать? Или это у него врождённое? Боги, великий Пятый-Лик-Совета врал! Врал и не краснел – от такого удивления даже кровь в моих жилах немного разморозилась.

Ирис что-то тихо сказал про подвал и следы, предварительно изъяв единственную улику – несчастный камешек; Черниль тут же деловито загудел, что сегодня же проверит списки хранителей старых (как каламбурно) хранилищ, и я кивнула – будто бы тоже участвую в разговоре, будто бы всё так, как должно быть. Мотыль что-то проговорил про то, что подготовит имена всех тех, кому когда-либо дозволялось войти через вязь. Кровь потеплела, но внутри всё равно всё стягивалось в узел, как мышцы перед падением. Вязь разорвали, варварски открыли кольцом Совета. Кольцом, что носили только Семеро. Значит… кто-то из них. Или кто-то, кому доверили его. А может, кто-то, кому позволили. И Эврен это видел. И промолчал.

А может, это был сам Эврен?…

Зачем? Почему? Для чего? Но в груди холодно бил набатом, возглавляя мою гору "зачем-почему-как-для чего" один-единственный, самый важный вопрос:

А если это я просто не вхожу в их заговоры?… История с Кругом повторяется?