Серебряные нити Шардена. Пепел и тис

Торш что-то довольно пробурчал и уселся на подоконник, распаковывая булочку и переливая медоэль из стаканчика в свою любимую кружку с листочками. "Ignira," – прошептала я, и лавка озарилась светом сотни магических фонариков, свечей, ламп, отгоняя сумрак пасмурной погоды.

Мирид уже давно повесил свой обожаемый зеленый плащ и остался в таком же зеленом костюмчике – мягкий бархатный жилет и уютные шерстяные штаны. На поясе Торш всегда носил баночку мёда и мешочек с сушеными ягодками из Мехаэрии – вдруг голод где-то настигнет его, а он не подготовился. Глаза Торша светились добротой и любопытством в полумраке лавки огненно-рыжим янтарем, а темно-серая шёрстка поблескивала, ловя на себе блики сотни магических фонарей и свечей, рассставленых в лавке повсюду. Мягкие кисточки на ушах мирида подрагивали от нетерпения, пока он распаковывал свою кристальную булочку с корицей.

Многие путники, приезжающие в Иль-де-Вирель, почему-то считают что медоэль – хмельной напиток, но на самом деле это – уникальный рецепт Лавра – очень крепкий чай с бергамотом, смешанный с первоклассным мёдом в пропорции один к одному. Возможно, есть еще какой-то секрет – не удивлюсь, если Лавр все-таки применяет (существующую ли на самом деле?) миридскую магию к напиткам – но – я сильно не интересовалась – бестолку, сколько раз пробовала, такой же медоэль или хотя бы похожий – приготовить не получается.

Оставив Торшу завтрак – я начала привычные утренние хлопоты: да, мирид сегодня пришел раньше и скрупулезно подготовил все к приходу первых посетителей, но я, хоть и доверяла своему мириду на все сто – придирчиво провела пальцем над стендом с настоями, проверяя их энергетический фон (не испортилось ли чего?), неспешно сложила свежие травяные сборы в глиняные баночки, развесила несколько новых, собранных накануне, связок трав – осенью пользуется бешеным спросом синегривка, которая укрепляет иммунитет, отгоняет хандру и активно используется в настоях от «серой тоски» – состояния, что приходит к магам при убывающем солнце. Всё было правильно, как обычно – но всё казалось странно натянутым. Будто сама магия в воздухе знала: что-то сегодня изменится.

Потрескивание свечи в одном из настенных фонарей казалось чересчур громким. Воздух в лавке был тёплым и терпким от запахов – сушёного шиповника, синегривки, лунной шелухи, чуть дымных листьев ясенца. За витражным стеклом, чьи рисунки были размыты дождевыми каплями, мир оставался где-то по ту сторону стеклянного мерцания, затуманенный, неспешный. А внутри – всё текло по давно заведённому ритуалу. Почти.

Я взяла свой чай из плачущей мяты, бросила в него щепотку сушеной клубники – пусть весёлые красные ягодки напомнят о лете – и прошлась вдоль полок, впитывая взглядом родные очертания и вдыхая ароматы лавки полной грудью. Мой маленький порядок. Моё укрытие. Мой мир. Моя упрямая вера в то, что даже в эпоху перемен можно сохранить тепло – если беречь его в ладонях, как последнюю искру.

– Кто первым пришёл? – бросила я через плечо Торшу, услышав бодрое "дзынь-дилинь" – "деньги, деньги!"– в моём восприятии – от ловца ветра над дверью. Мирид оторвался от булочки и, вытерев рот лапой от кристалликов мёда, вежливо кивнул в сторону двери, на пороге которой топтался первый клиент – юная студентка из Шарденской академии, судя по аккуратности и прилежности формы – ещё совсем зелёная. Зашла робко, будто в храм. Впрочем, для кого-то "Пеплотравы" и есть – храм. Места, где варят зелья, где хранят травы и слухи, всегда были на границе сакрального.

– Полуночный отвар, – пробормотала она. – Мне сказали, у вас лучший в Иль-де-Виреле.

Я кивнула. Её голос дрожал, но она всё ещё пыталась держаться – как будто сон без сновидений мог быть выходом, мог стереть то, что гнездилось в её взгляде. Тени плотно поселились под её глазами, дрожь в руках выдавала чрезмерный недосып – видимо, студентку часто мучали кошмары – или я драматизирую, как Имитр, и всему виной – приближающиеся экзамены.

– Последний готовый отвар ушел вчера, – вздохнула я, обернувшись и кинув взгляд на полки с зельями. – Подождёте буквально двадцать минут? Я сварю для вас.

Юная адептка заторможенно кивнула и заорзиралась, неловко переминаясь с ноги на ногу – видимо, в раздумьях, где бы скоротать время ожидания. Торш, уже наполовину доевший свою булочку, ловко соскочил с подоконника.

– Мисс, можете присесть, – сказал он вежливо, указывая на темно-зелёный, накрытый вязаным пледом, диван у окна в пол. – Тут, говорят, у нас самый уютный уголок в Шардене.

Гостья неловко уселась, сжав пальцы, будто боясь оставить пятна на мягкой обивке. А я уже стояла у варочного стола – длинного, тёплого от многолетнего использования магии, с тонкой латунной инкрустацией по краям. На стенах над ним висели аккуратно связанные пучки трав: полынь, сухоцветы, душица, мирион, синегривка, лунная шелуха и редкая трава тишины – все промаркированы, аккуратно связаны лентами разного цвета. Весь воздух лавки был насыщен ароматами – пряными, смолистыми, терпкими. Магия тут не витала – она жила здесь, но дремала, уютно свернувшись под прилавком и на полках, между стеклянными банками и глиняными ступками. Свет от свечей, фонариков и лампад касался всех поверхностей мягкой золотой дымкой, словно утренний туман, застывший в янтаре.

Я зажгла пламя над котелком – произнесла негромко, почти выдохом – "Ignira", – и в воздухе вспыхнула тёплая золотая искра, перешедшая в ровное, мягкое пламя, зажегшееся под медным котелком м на треноге. Торш, не вмешиваясь, смотрел издалека, со своего персонального наблюдательного пункта – подоконника, заваленного подушками – знал, что этот отвар требовал тишины и точности. Я начала с мираллы – её листья хранились в чёрной жестяной коробочке, обтянутой тканью. Листья были хрупкими, ломкими, с синим отливом. Я опустила щепоть в воду и дождалась, пока она начнёт медленно темнеть. Следом – пыльца элендры. Её я насыпала с особой осторожностью – слишком много, и отвар получится не снотворным, а парализующим – а если вдруг у травницы случайно дрогнет рука – так и вообще – смертельным. А слишком мало – и сон не наступит вовсе. Я выдохнула и едва коснулась пальцами стеклянного флакона – убийство студентки в мои планы сегодня точно не входило.

Тень лунного мха – завершающий ингредиент. Она выглядела, как клочок тумана, застрявший в траве. Чтобы его активировать, я прошептала: "Somnaria", – заклинание призыва сна – и мох осел на поверхности настоя, будто лёгкая вуаль, растворяясь, шепча что-то на языке, которого я не знала, но всегда чувствовала сердцем.

Пока настой остывал, я накрыла котелок тканью и обернулась. Адептка уже немного расслабилась. В руках она вертела один из старых фолиантов с полки Торша – «Травы при нарушениях сна». Он, хитрюга, будто знал, какую именно книгу дать ей. Я вытерла руки о льняное полотенце, повесила его на крючок и подошла к стойке, доставая маленький флакон из матового стекла – именно в такие мы обычно разливали «Полуночный отвар». В его стекле всегда было отражение – будто в нём спал чей-то чужой сон. Осталось только дождаться, пока магия уляжется. Буквально пара минут – и отвар уже был запечатан сургучом.

– Готово, – тихо сказала я, передавая флакон девушке, которая уже успела прочитать несколько страниц из книги Торша, и теперь резко вернулась к реальности, услышав мой голос – будто вынырнула из тёплой воды. Её пальцы дрожали, когда она принимала настой, и я прикоснулась к её запястью – совсем легко, не навязываясь. – Всё в порядке, он вам поможет.

Она кивнула, не поднимая взгляда.

– Пить по три капли на ночь, разбавляя в горячем молоке или воде с мёдом, – сказала я. – Но – не более семи ночей подряд. Если начнут сниться сны, которые… слишком живые, – сделала паузу, – возвращайтесь сразу. Увеличу дозировку.

Девушка вытянула из внутреннего кармана промокшей накидки несколько серебряных дариев и положила их на прилавок.

– Оставьте. – Я жестом отодвинула две монеты назад. – Студентам скидка, особенно в сезон надвигающихся экзаменов.

Она впервые улыбнулась – натянуто, но искренне, – и, спешно рассыпаясь в словах благодарности, прижимая флакон к груди, как самое дорогое – выскочила в дождь, натянув капюшон. Торш пробурчал что-то одобрительное с подоконника, оценив мой жест со скидкой, и вернулся к своему медоэлю, подхватывая кружку с листочками. Ловко отправил книгу на место – небольшой стеллаж рядом с подоконником, заваленным подушками – этот стеллаж принадлежал персонально Торшу – он всегда знал, какую книгу подсунуть мне или гостю, который не может определиться, чего ему хочется. Та еще акула бизнеса – просто методы у него свои, ненавязчивые и особенные.

Я кинула взгляд на настенные часы – старинные, серебряные, с ажурными стрелками – до заседания Совета внезапно оставалось меньше часа. Я спешно переоделась – в лавке всегда хранился сменный комплект одежды, более парадный – так как на заседание могли вызвать срочно: надела сухой тёмно-синий плащ с вышитыми серебром краями – цвет Тихого Круга, хоть сам Круг и перестал существовать – всё-таки, я его бывшая воспитанница. Волосы собрала в тугую косу, вплетя в неё шнур с обсидиановой бусиной – знаком, что я не просто ведьма, а Хранительница Тени. Серебрянные татуировки на руках и груди приятно обдало теплом от касания с обсидианом. Палец приятно охладил тяжелый металл— кольцо с печатью, дававшее мне право голоса в Совете, пусть пока временное и до сих пор – не совсем уверенное. Заседание собиралось по таинственному, но какому-то определенно очень важному поводу – раз вызвали даже меня. Раздав Торшу указания, я вышла из лавки – дождь уже стих и идти было намного приятнее – было прохладно, но тенлист мне не понадобился.

Совет собирался в Зале Семерых – высокой округлой комнате на вершине Временной Башни, в самом сердце Иль-де-Вирела. Я поднялась по винтовой лестнице, шагая в унисон с гулким звоном шагов других обитателей башни, невидимых в данный момент. Стража у Зала Совета услужливо кивнула мне, распахивая тяжелые, высоченные дубовые двери – каждый раз я чувствовала себя принцессой, проходя через них – древние двери закрылись за моей фигурой с величественным скрипом старинного дерева. Внутри зал был окутан свечным полумраком – несмотря на обеденное время, было немного сумрачно из-за отсутствия солнца – плящущими языками пламени на стенах и небольшим напряжением, прямо-таки царившим в воздухе. Стены покрывали старинные фрески: стилизованные изображения великих магов, богов и прообразов их магических откликов. Над всем – барельеф Ткани Снов – зачарованный, магический, похожий на звездноё небо – его нити тянулись по потолку, переплетаясь над головами присутствующих.

Во главе круглого стола – элериарх Шардена, Примарх Иль-де-Вирела, Председательница Совета Семерых, Первый Лик Совета, госпожа Ауриэль Тенцзар. Женщина неопределенного возраста с лицом, отточенным, как клинок, и серыми, сухими глазами, в которых плескалась уверенная власть, опыт прожитых лет и боги знают что еще. Я боялась эту женщину – она могла быть добра и мила с человеком, а через секунду – всадить ему клинок в сердце. На ней – неизменный темно-красный плащ Совета, и строгое серое платье – без излишеств, но с идеальной посадкой – от лучших швейных мастериц Шардена. Светлые волосы убраны в высокий, идеальный пучок, кричащий о высокой должности, чопорности и безупречности своей обладательницы. И – разумеется, ожерелье из магической стали, заключавшее в себе печать Совета – она не привлекала внимания своей яркостью, не требовала ни хвастливого величия, ни тяжелой золочёности. Это было нечто гораздо более изысканное – неформальная, почти невидимая власть, скрытая за символом, который ощущался не через внешние детали, а через внутреннее восприятие. Глаз, выгравированный на металле, казался живым – его зрачок, словно бездонное зеркало, поглощал всё вокруг, но не показывал ничего. Он смотрел не только на меня, но и в меня, проникал через оболочку, открывая то, что скрыто. Этот глаз был мудр, но и опасен, как всякая сила, что видит истину.

Его окружал круг – тонкий, почти незаметный, но строгий и целостный, как сама магия. Это был символ завершённости, олицетворение единства и невидимой защиты. Он не стеснялся своей простоты, в этой минималистичной форме заключалась сила. Круг – как та невидимая сеть, что пронизывает мир, соединяя все его части в единую ткань, и в то же время способная в нужный момент удержать хаос, прежде чем он разорвёт всё вокруг. Вдоль контура глаза в серебристом свете проступали тонкие линии, как магические потоки, невидимые, но ощутимые, тихо свернувшиеся в круге, как светлая нить, что переплетает судьбы.Он не был зловещим, но в его присутствии ощущалась некая тяжесть, тень, что висела на воздухе. Ведь, как известно, глаза видят не только то, что есть, но и то, что скрыто за пеленой.

– Госпожа Мирст, – кивнула она, когда двери за мной затворились. – присаживайтесь. Остальные уже собрались.

Я окинула взглядом Зал Совета – пространство было залито мягким, рассеянным, сумрачным светом пасмурного дня, исходящим от огромных витражных окон, устремляющихся к небу. Эти окна не просто пропускают свет, они впускают в зал жизнь города: из них видна Туманная площадь, всегда полная людей, шумящих и переживающих судьбы, что решаются здесь. Основной элемент зала – огромный круглый стол, вырезанный из тёмного дуба, обрамлённый серебристо-золотыми вставками. Это место для Семи и Асессоров, места для каждого члена Совета – Хранителя Законов, Покровителя Здравия, Стража Казны, Магистра Торговли, Мастера Образования, Рихтаржа Иль-де-Вирела и – куда же без него – Магистра Теней. Каждое кресло с высокой спинкой, украшено сложной резьбой. В центре зала – камин, разжигаемый исключительно в холодные месяцы, его жар согревает пространство и добавляет мягкости в тени, которые так часто ластятся по этим стенам. Сегодня камин разожгли и он уютно потрескивал, поедая брёвна – это определенно добавляло камерности происходящему. Всё внутри зала – от его убранства до хрупкой, почти невидимой энергии, витавшей в воздухе – пронизано величием. Здесь не стоит спешить. Время словно растягивается в ожидании решений, каждое слово звучит как грозовая туча, нависшая над будущим.

Я окинула взглядом красные плащи за круглым столом:

По правую руку от Ауриэль, с идеально прямой спиной, восседал Лаэрк Рейлтан – Хранитель Законов и Войны, префект Карал Вельторна, Второй Лик Совета. Лицо Лаэрка словно вырезано из обветренного гранита, без излишеств, только то, что нужно для жизни и существования: прямой острый нос, жёсткий подбородок, широкие скулы. Его кожа – землистого оттенка, черныё волосы с сединой, пробившейся не только в висках, но и в бровях, что делало его взгляд ещё суровее. Глаза – тёмные, почти чёрные, будто два высохших угля, но с живой искрой внутри. Голос Лаэрка был звучащим, как сухие страницы Свода Законов Шардена. Он верил в порядок больше, чем в правду. Курирует стражу, тактику и оборону, армию Шардена, является префектом Карал Вельторна – учебного бастиона и штаба стратегической подготовки лигатов, городской стражи Шардена.

По левую руку от Ауриэль – Вараст Дархан – Сенешаль Элериарха Шардена, Мастер Образования, ректор Шарденской академии, Третий Лик Совета – массивный, с лицом, пересечённым старыми шрамами. Не терпел слабости, говорил редко, но метко. Был скрытным, имел не запоминающуюся внешность – но благодаря ему и его хватке в образовании – академии Шардена вышли на новый уровень, подготавливая невероятно способных магов – студентам было тяжело учиться, но после обучения – выпускников Шарденской академии расхватывали, как горячие пирожки, предлагая им самые высокие посты по всему Шардену.

Рядом с Варастом – Майэ Секали – Рихтарж Иль-де-Вериля, Четвертый Лик Совета, статная, элегантная, роскошная женщина с кожей цвета кофе и голосом, похожим на стелющийся бархат. Поддерживала порядок и занималась благоустройством города – на её хрупких плечах лежала ответственность за чистоту, красоту, стиль Иль-де-Вирела, а также – все забавы, развлечения и искусства – театры, салоны, таверны находились под её покровительством. Сама она выглядела всегда как живое воплощение слова "изящество" – идеальная укладка, макияж, наряд (не всегда уместный на заседании – даже сейчас под её красным плащом виднелось неприличное декольте) – мага, которому бы эта должность подходила лучше, чем Майэ – просто не сыскать.

С Майэ тихо переговаривалась Хельта Льоренс – Страж Казны, Шестой Лик Совета, Магистр торговли и дипломатических соглашений Шардена – отвечающая за государственную казну Шардена, провизию, дипломатические визиты и решение неудобных вопросов между государствами – тонкая, худая, элегантная блондинка – холодная, как утренняя изморозь. Её улыбка никогда не доходила до глаз. Вечно с записями, одержима числами. Хитра, но не злонамерена. Из-за своих широко посаженных глаз и массивной челюсти – похожа на лошадь. Очень противную, дипломатичную, помешанную на деньгах и расчётах, но всё-таки – лошадь. Несколько лет назад мы с ней немного повздорили – и с того момента я не питала к блондинке особой симпатии.

Нейтрально улыбнулась мне Тиселла Верейн, Покровитель Здравия, Седьмой Лик Совета – женщина с копной каштановых волос, ясным взглядом и строгим лицом, будто вырезанным из фарфора. Всегда в тёмно-синем одеянии с серебряной вышивкой и заколкой с эмблемой чаши, обвитой змеями. Руководит больницами, целителями и контролем над лечебными зельями в Шардене – в том числе и моими – приходит проверять качество отваров в "Пеплотравы" с завидной регулярностью. Говорит редко, но точно; уважаема за знания и холодную компетентность. Считает магию Тени непредсказуемой и относится ко мне с настороженным уважением – как и я к ней. Никогда не знаешь, что ожидать от целительницы, которая разбирается в ядах еще лучше, чем я.

И, наконец, мне кивнуло главное зло – Эврен Хаэль, Магистр Теней, гвардиан Карал Вельторна, Пятый Лик Совета – во всем чёрном – не считая красного плаща – высокий, сильный, с телом воина, закалённого не только мечом, но и Тенью. Чёрные волосы до плеч собраны в низкий хвост, лицо суровое, с резкими скулами и прямым, точёным носом. Глаза – стальные, цепкие, в них всегда что-то затаённое. Никогда не узнаешь, что на самом деле у него на уме. Движется плавно, как хищник в полутьме, говорит нечасто, но когда вступает в диалог – голос ложится, как бархат с лезвием внутри. За его плечами – обучение в Карал Вельторне, несколько лет службы в армии Шардена, где ему удалось занять пост гвардиана и заслужить безусловное уважение всех лигатов Шардена, а после – благодаря своему высокому уровню Магии Тени – получил приглашение на должность в Совете и инициировал основание Тихого Круга. Правда, восстание ему не удалось предотвратить – но удалось уцелеть – жаль, что страшной ценой убийства своих друзей и учеников. Смутное было время. Эврен следит за всеми проявлениями Тени в Шардене, ведёт скрытые дела Совета, контролирует нестабильных магов, в том числе и меня – его подопечную.

Помимо семерых красных плащей, за столом расположились:

Литарион – хронист-летописец, молодой маг, с чернилами на пальцах и вечной книгой, чья толщина могла побороться с объёмом Свода Законов Шардена. Иногда казалось, что он уже записывает мои слова до того, как я их сказала. Литариону поручалось вести записи всех заседаний Совета, конспектировать все принятые решения и сомнения красных плащей. Лицо его было будто вырезанным из пергамента и покрытым тонкой пылью чернил. Кожа бледная, как лунный свет, под глазами – синева от недосыпа. Волосы – пепельные, чуть вьющиеся, постоянно падают на глаза. Глаза же – серо-зелёные, глубокие, словно всегда читают не человека, а то, что внутри. Говорит тихо, сдержанно, но память – цепкая, взгляд – внимательный, словно он уже знает, чем всё закончится.

Игриво, с ухмылкой, подмигнул мне подведенным глазом Ирис Талькар, вальяжно развалившийся на древнем стуле – бывший вор, разведчик и шпион Совета, лучший знаток улиц, заговоров, замыслов, краж – хоть криминала в Шардене почти не было – я уверена, что к немалому количеству арестов негодяев лигатами – Ирис нормально так приложил свою руку, унизанную кольцами. Обладатель длинных волос почти до лопаток, темнобровый, нахальный и страшно остроумный наглец, невероятно простой в своих манерах. Карие глаза, хитрая улыбка – рядом с ним всегда присутствовали двое: вечное чувство лёгкой опасности и витающий в воздухе флёр саркастичного юмора. Он, звякнув сотней цепочек на своей шее (и ничуть не переживая об уместности аксессуаров) – похлопал ладонью, пальцы которой были украшены, наверное, двадцатью кольцами всех видов, форм и размеров, по стулу рядом с собой – я тихо поспешила присесть рядом, шепотом поприветствовав друга. Однажды Ирис спас сына Вараста Дархана от нападения теневого мага сразу после восстания Тихого Круга – и с тех пор работает на Совет, выполняя то, что другим поручать очень неудобно и незаконно – Ауриэль посчитала, что Совету нужен такой человек здесь, а не в тюрьме Ауланнар, откуда не возвращаются. Мой закадычный друг, не боится звать меня ведьмой, но я знаю, что этот прохвост всегда будет первым, кто встанет рядом на мою защиту. Владел откликом Вейлана – был силен в ветре и пламени.

Напротив – через стол – как удачно! – сидела Эльса Верин, которая кокетливо улыбнулась мне, поиграв идеальными рыжими бровями – настоящая красотка. Служительница при Магистрате Внутренней Безопасности – ответвлении Совета – ведающая связью с горожанами и сбором слухов. По сути – полуофициальный голос улиц: наблюдает, записывает, доносит. Тонкая, быстрая, остроумная, не лезущая за словом в карман, но всегда в тени разговоров – та самая стена, у которой есть уши. Всегда с безупречной укладкой – ярко-медная грива лежала волосок к волоску, в невероятной красоты волне. Хитрые, подведенные черными стрелами, глаза цвета светлой листвы, обрамлённые густыми ресницами. Лёгкая, пружинящая походка. Всегда в красном и чертовски сексуальна – даже сейчас тёмно-зеленую рубашку подруга подчеркнула обтягивающим красным корсетом. Ботинки и помада – в тон корсету – она хороша, она знала об этом и пользовалась этим. Эльса знает, где у кого болит, что скрывают лавочники и кто в какой подвал уносит магические реликвии. Моя вторая закадычная подруга – наравне с Ирисом – служба в Совете свела нас, словно сама богиня судьбы со смехом Эринта переплела наши нити, завязав их в морской узел.

Эльса попала в Совет не потому, что её звали – а потому что её уже невозможно было игнорировать. Всё началось с небольшого скандала. Официально – неразбериха, "человеческий фактор" в налоговых отчётах. Неофициально – цепочка лавок на улице Скрипящих Фонарей годами вела двойные книги, нормально так привирая о своих реальных доходах, следовательно – уклоняясь от части уплаты налогов. И именно Эльса – служащая тогда ещё простым лигатом Иль-де-Вирела – нашла несостыковку, заговорила, когда остальные предпочли бы молчать. Не просто обвинила – связала ниточки, приложила схемы, привела свидетелей, опросила реальных покупателей. И, главное – не поддалась ни на золото, ни на угрозы торговцев. Совет в ярости закрыл лавки виновых, а Хельта Льоренс была тогда несколько месяцев в опале госпожи Ауриэль за столь грубую ошибку и неосмотрительность. Вместо того, чтобы сухо поблагодарить Эльсу за заслуги перед Иль-де-Вирелом, Совет её поглотил – в надежде направить острый язык в еще более полезное русло. Глупо было растрачивать талант Эльсы на простую службу лигатом, гоняющих по улицам хулиганящих студентов да пьянчуг. Так она стала Служительницей при Магистрате Внутренней Безопасности, заняв место, где нужно было быть ушами и глазами – и языком, когда требовалось сообщить что-то "от имени Совета", не пачкая его руки. Эльса – любимица богини Мирас и виртуозно владеет иллюзиями – целительство ей давалось не очень хорошо, но насморк вылечить Эльса точно могла.

– Объявляю Совет открытым. Сегодня я срочно вызвала всех вас, – привлекая общее внимание и заставляя все переговоры утихнуть, начала речь Ауриэль, – потому что Тень, к нашему великому сожалению, снова дала о себе знать.

Что? Я кожей почувствовала, как в воздухе что-то незримо дрогнуло – все присутствующие замерли, будто время на мгновение остановилось, и сердце моё – вместе с ним. Ауриэль наклонилась вперёд, к круглому столу, скрестив пальцы поверх сложенных бумаг, и глаза её – светло-серые, сухие, как зимний лёд – остановились на мне. Я поёжилась – и новость не радовала, и взгляд у Ауриэль был такой, словно она знает все мои тайны – вплоть до украденной из лавки кристальной булочки двенадцать лет назад.

– По вчерашнему донесению Магистра Теней, отслеживающего все изменения Тени – господина Эврена Хаэля, нашего Пятого Лика – лавка редкостей в районе Северных древностей пострадала. Была под охраной, хоть и…достаточно формальной. Там хранили артефакт временно – с помощью миридов и наших теневых магов – мы хотели создать Сферу Отклика с таким же действием, но без Магии Тени – до этого она хранилась в Шарденской академии. Потребность в создании другого артефакта возникла после того, как одному студенту – впервые за десять лет – после взаимодействия со Сферой откликнулась Этерна. Мы приняли решение не обучать юнца Магии Тени – это слишком опасно, и сейчас – остаётся только надеяться, что он не начнёт делать это самостоятельно. Я думаю, вы все знаете Сферу – древний теневой артефакт, нестабильного свойства, который определял, кто из богов откликнулся тому или иному студенту, а также – присутствовал на всех пропускных пунктах для контроля откликов прибывающих в город магов. Сфера реагирует на внешние воздействия, изменяя форму и интенсивность магического излучения в зависимости от того, в чьих руках она находится. Это может быть опасным, поскольку в руках сильного теневого мага она может создавать магические аномалии или даже вызывать неконтролируемые изменения в пространственно-временном континууме, если не контролировать её энергию при попадании не в те руки. А она – попала не в те руки.