Серебряные нити Шардена. Пепел и тис

Эльса, сияя, как начищенный медный таз, колдовала у плиты. Локон её рыжих волос выбился из идеальной причёски, предательски прилипая ко лбу. Она смахнула его идеально отточенным жестом, достойным лучших актрис, не переставая мешать тесто в миске, откуда пахло… чем-то невероятным. А в сковородке, что стояла под мелодично гудящей плитой, весело пела масса, густая, золотистая, с великолепной румяной корочкой. Аромат топлёного масла, сладкого творога и тонкой пряности ванили заполнил кухню, проник в мои ноздри, обволакивая нутро теплом и лёгким предательством вкусовых рецепторов. Чёрт побери… сырники.

С хрустящей корочкой, горячие, мягкие внутри, словно маленькие солнышки. На тарелке перед Торшем уже лежала пара – щедро сдобренные сметаной и свежими ягодами, которые Верин, судя по всему, принесла с собой. Клюква, раздавленная до сочных капель, стекала по творожным кружочкам, окрашивая их в алый. Показательно прошаркав к столу, я плюхнулась на стул рядом с миридом, и смерила недовольным взглядом обоих. Торш поднял густые серые брови, мол, а я-то тут причём?

– Рассказывай, – уже мягче, но всё равно зло, фыркнула я.

– Это ты рассказывай! – воскликнула подруга, ловко переворачивая лопаткой очередной сырник. Масло с шипением брызнуло, и аромат с новой силой наполнил пространство. – Для чего Магистр тебя заставлял вчера остаться? И что это за странный тенегласс о канализации?!

Масло на сковороде вновь зашипело, будто шокированное вопросом Верин. Горячий сырник на сковородке будто вздохнул от удовольствия, подрумяниваясь с одной стороны и послушно переворачиваясь лопаткой в её ловких пальцах. О…

– Тебя серьёзно это привело сюда в такую рань? И поэтому ты меня чуть не довела до инфаркта, потому что тебе было интересно, о чём мы вчера говорили с Хаэлем?! – я чуть не вскочила, всплеснув руками, и в следующую секунду едва не метнула в неё колоду гадальных карт. Моя ладонь уже почти коснулась мешочка, в котором они дожидались своего часа.

– Ну, во вчерашних ночных тенеглассах ничего особо понятно не было, кроме того, что вы, судя по всему, нашли новую зацепку. – сырники ловко вылетали со сковороды под чутким руководством лопатки, зажатой в руке Эльсы. – А мне невероятно интересно, как вы к этому пришли, так что – да!

Твою мать.

Подруга поставила передо мной небольшую гору сырников. Один был чуть подгоревшим, другой – с идеальной хрустящей корочкой, третий короновала яркая ягодка клюквы. Рядом Эльса высыпала из бумажного пакета бруснику, раздавив её ложкой и смешав со сметаной. Торш выудил из буфета баночку мёда и сушёную малину, бросив пару листьев в чайничек чая из плачущей мяты. Малина часто использовалась в любовных чарах, и я зло зыркнула на Торша, нахмурившись. Тот посмотрел на меня в ответ и пожал плечами, мол, я тут вообще не при делах, это всё она, и малина – это просто малина. И затем – оба сели напротив, глазея на меня так, словно они – два голодных птенца, а я – мама с червяками в клюве. Смиренный выдох вырвался из груди, и я поняла, что Эльса точно не отстанет, а Торшу просто интересно за компанию. Что ж, umbra, tene sussurrum – я вытянула из ближайшей тени серебристую нить, накладывая заклинание тишины, и пододвинула к себе блюдо, безжалостно вонзая вилку в первый сырник. Он поддался с приятным сопротивлением, выпустив струйку горячего пара с приятным ванильным ароматом. Язык обожгло горячее, но невероятно вкусное творожное тесто, чуть хрустящее снаружи и мягкое внутри. И здесь я начала свой рассказ.

Вчера. Библиотека Хаэля. После того, как ушли Эльса и Ирис.

– Мирст, останься.

Сонное наваждение испарилось окончательно. Я коротко кивнула, мол, конечно, хотя, как будто бы у меня был выбор. Эврен не спешил продолжать, и его чёрные глаза безмолвно блестели в полумраке, отражая дрожащее пламя свечей. И, кажется, это молчание стало почти осязаемым, когда он, наконец, произнёс:

– Пойдём на балкон. Нужно поговорить.

Тяжёлая дубовая дверь со стеклом распахнулась, заботливо придерживаемая Хаэлем – и холодный, ночной, октябрьский воздух хлынул внутрь тёплой библиотеки, принося с собой ароматы старого камня и едва уловимую горечь дождя, что явно обещал скоро прийти. Я, плотнее закутавшись в плед, что успела прихватить с кресла, опёрлась на кованые перила, чувствуя под ладонями неприятную шероховатость холодного железа.

Эврен встал рядом, будучи близко, но не слишком. Весьма благосклонно, чтобы не нарушать грани приличия. Близко ровно настолько, чтобы я чувствовала его присутствие кожей, но могла бы притвориться, что мне это безразлично. И я притворилась, смотря вдаль и стремясь сохранять лицо спокойным. Хаэль вытянул из воздуха серебряную нить, прозвучало тихое «umbra, tene sussurrum», и все звуки как будто исчезли из самого пространства, оставив после себя благословенную тишину.

– Книга, – начал он, не смотря на меня и тоже облокотившись на перила. Его локоть почти касался моего. Почти. Я сглотнула, отодвигая подальше какое-то безрассудное желание подвинуться ближе, чтобы коснуться его локтём. – Та, что исчезла из архивов Тихого Круга.

Мы не могли это обсуждать при Эльсе и Ирисе, потому что архивы были, разумеется, государственной тайной, которую Магистр доверил мне только тогда, когда в этом появилась острая необходимость. Нелогичная обида чуть кольнула меня, и я сжала перила чуть сильнее. Еле ощущаемое через плед, тепло его тела манило, и я старалась не дать себе поддаться искушению приблизиться к нему ещё хоть на полшага.

– Ты… что-то нашёл?

Эврен покачал головой, и это движение разнесло слабый аромат пепла и тиса, исходящий от его волос. Магистр глубоко вздохнул и мельком взглянул на меня.

– К сожалению, я не помню автора той книги.

– Ого! Великий Пятый Лик Совета может что-то забыть? – усмехнулась я, но Хаэль проигнорировал мою подколку.

– Я видел её лишь однажды, и не придал ей особого значения. Мне запомнилось лишь оформление – синяя с серебряным переплётом, и я долго думал о том, что это вообще могла бы быть за книга. Из "Второй Полки" исчезла "Артефакторика" Веллоры Тараниэль, два экземпляра, и ещё одна "Артефакторика" неизвестного автора, без подписи. Та, что стояла на полке у окна, о которой торговец ничего не помнит.

Я кивнула, вспоминая детали. Всё сходилось, на первый взгляд. Книги по артефакторике, как таковые, не редкость – маги строчили их так же охотно, как алхимики – трактаты о пользе болотной жабы. Но…

– Ты говорил, что Тараниэль писала о теневых артефактах? Только о них или о чём-то ещё? – нахмурилась я, начиная перебирать в голове всё, что когда-либо читала на тему артефактов. Книги Тараниэль я практически не читала, в Тихом Круге мы больше делали акцент на применении практической магии, нежели на артефактах.

– Нет, она в целом специализировалась на артефактах, но больше всего в её трудах рассказывается именно о теневых. – ответил он, и взгляд вновь скользнул ко мне. Лунный свет лёг на его волосы, красиво очертив контур лица, и при взгляде на него какая-то мысль мелькнула у меня в голове, но я не успела её ухватить. – У неё был неплохой разбор защитных теневых артефактов, помнишь?

– А, да! – я щёлкнула пальцами. – Я вспомнила. Она как раз писала, что такие артефакты не пассивны, как обычные, а ведут себя как соратники мага – взаимодействуют с ним, ощущают его намерения, могут усиливаться или, наоборот, давать сбой, если что-то, по мнению артефакта, идёт не так. Очень чувствительны ко лжи, и по сути, они не хранят теневую магию, а живут ею. Как… доспех, который не просто защищает, а сам решает, когда стоит вмешаться, а когда – ты недостоин его защиты.

Я усмехнулась, вспоминая, как преподаватели любили эту тему:

– У нас даже говорили: «С таким артефактом лучше не играть в покер – он почувствует блеф и тут же отомстит».

– Именно, – кивнул Эврен. – Вот почему их так опасаются – особенно те, кто привык контролировать всё. Защитные теневые артефакты не любят ложь.

– Слушай, а много ли вообще книг с простым названием "Артефакторика"?

Хаэль усмехнулся.

– Просто «Артефакторика» – не припомню, знаю такую только авторства Веллоры. А вот со словом артефакторика… Больше, чем мы можем сосчитать, Айлин. – я вздрогнула от звука собственного имени, произнесённого его голосом. – Артефакторика Вейлана, Артефакторика Академии, Артефакторика Мирас, Артефакторика для начинающих, Кухонная артефакторика, Артефакторика для хозяйки… – перечислил он, поддразнивая. – Могу ещё продолжать, если хочешь уснуть стоя.

– Говоришь, простая артефакторика – редкость… но, подожди, ведь из "Второй Полки" украли две книги Тараниэль, верно? – проигнорировав его шутку, перебила я, нахмурившись и задумчиво почесав нос.

Он приподнял бровь – привычный жест, за которым обычно следовала снисходительная фраза.

– К чему ты клонишь? И тебя что, не учили не перебивать? – произнёс он таким тоном, словно теневые артефакты должны обсуждаться исключительно на встречах высшего общества, в обрамлении белых перчаток и фраков.

Снисходительная фраза тут как тут, но я не стала на ней зацикливаться, а призадумалась вновь. Возможно, моя идея была бредовой, но я должна была её озвучить.

– Учили. Но мы сейчас не на светском приёме, Магистр, не в Обществе Любителей Церемониального Чая и уж точно не на сборище снобов, где ты был бы самым снобным снобом. Если ты не заметил, мы обсуждаем, мать его, пропажу книги из закрытых архивов, скрытых государственной тайной, о которой я не знала до вчерашнего дня.

Он скривился, как будто я только что плюнула на его серебряную печатку Совета, что поблёскивала на его безымянном пальце. При моём «мать его» даже брови его возмущённо дёрнулись. И всё-таки, пусть только попробует сказать, что я не права.

– Ладно, ладно. – протянул он, скрестив руки на груди. – Объясни мне ход своих мыслей, пепельница.

Мне не особо нравится, когда он меня так называет. Надо придумать ему тоже какую-нибудь кличку. Вонючий лавровый пижон, например. Или чернильница. Но сообразить достойного соперника "пепельнице" не вышло, потому что в моей голове тотчас зашевелились шестёренки, в попытках собрать пазл воедино.

– Украли из "Второй Полки" две книги Тараниэль и ещё одну без указания авторства, так? – мысли завертелись в голове, и я уже начала подпрыгивать на месте от нетерпения, почувствовав, что разгадка уже близко, только руку протяни.

– Так. – настороженно кивнул Магистр, явно не понимая, к чему я клоню.

– Книги с простым названием "Артефакторика" есть только у Велллоры, так?

– Так. – вновь кивнул Эврен, нахмурившись. – Хоть теневиков ранее и не притесняли, писать в названии столько крупного издания о Тени не разрешили, как я выяснил сегодня. Поэтому – просто "Артефакторика".

– А что, если… – начала я, и тут меня перебил уже Хаэль. Где ваши манеры, Эврен Веландрион Хаэль?

– Это было отредактированное и не отредактированное издание?

О, да, эта зацепка лежала прямо на поверхности. Надо было просто проговорить все догадки вслух и обсудить с кем-нибудь, это всегда прекрасно работает, когда нужно распутать запутанный клубок.

– Без цензуры. – завершила догадку я, и широко улыбнулась. Хоть Магистр меня и периодически подбешивал, я была в восторге от таких моментов, когда мы работали слаженно, полноценно, как настоящая команда. Как единое целое.

Эврен кивнул, а я продолжила, отцепившись от перил и начав мерить шагами небольшой балкон:

– У той книги с полки, о которой торговец ничего не помнит, не было автора. – проходя мимо Магистра, высказала я своё предположение, чувствуя, как мысли наконец складываются в стройную цепочку. И тут меня осенило!

– Точно! – подскочив, воскликнула я и, захлёбываясь словами, начала объяснять свою мысль. – Могла ли эта "Артефакторика" Тараниэль, без указания автора, быть запрещённой ещё до того, как в целом книги Веллоры исчезли? Может, она… – остановившись, я резко вдохнула, ощущая, как серебро под кожей нагрелось, будто откликаясь на предвкушение ещё одной зацепки. – Может, она написала что-то такое, что было незаконно даже до того, как теневики впали в немилость?

Рваный выдох сорвался с губ, и я запрыгала на месте, и не столько от холода, сколько от охватившего меня восторга – эта догадка вспыхнула в голове, как искра, попавшая на стог сена. По мне, это была не просто мысль – это была мысль века! Та самая, которую потом вспоминают, щёлкая пальцами в какой-нибудь исторической драме. Но Хаэль, как назло, не разделял моего пылающего энтузиазма, чем немного меня расстроил. Он медленно перевёл взгляд на моё лицо, чуть склонил голову, а уголок его губ едва заметно дёрнулся.

– Хм… допустим. Давай порассуждаем по нашей гипотезе. Для чего им тогда два экземпляра с цензурой и один без неё? И почему украли два экземпляра с цензурой, а не один? Ты, кажется, вообразила себя великим детективом? – произнёс он с той ленивой, почти ласковой язвительностью, от которой у меня зачесались кулаки.

– Два одинаковых экземпляра… и, допустим, один без цензуры или… может быть, черновик. Может, наш вор действует не один и ему просто нужно две книги? Или, быть может, они ищут различия, – пожала плечами я, игнорируя желание тряхнуть эту самодовольную рожу за грудки. – Может, год издания, что-то отредактировали, убрали… А экземпляр без цензуры или черновик – возможно, в каком-то из них что-то убрали со временем… быть может, деталь в ритуале… в сборке артефакта… в возможностях того или иного предмета. Ведь, если я права, с помощью цензуры могли убрать что-то очень значительное. А учитывая, что говорил ты про возможности Сферы Отклика, которая тоже пропала… я почти в этом уверена.

Эврен удовлетворённо кивнул, будто профессор, которому понравился ответ студента.

– Пускай и слишком много "может", я не согласен только с тем, что ему, им или ей просто нужно две книги. Надо ещё продумать этот момент, должна быть какая-то цель, копию всегда можно сделать, но в целом… Мудро. – коротко похвалил он меня. И эта похвала, выраженная им в одном слове, почему-то всколыхнула во мне чувств больше, чем любое благодарственное письмо Совета. Я закатила глаза, но не удержалась от приятного удовлетворения и гордости собой, что разлились по венам.

– А есть ещё сборники о теневых артефактах от других авторов? Может, я ошибаюсь? – осторожно спросила я, стараясь держать голос ровным и не выдавать радостного возбуждения, что нахлынуло на меня от доброго слова, сказанного им.

– Я наводил справки, искал в картотеке своей библиотеки, включая ту малую часть сохранившейся здесь теневой литературы от моих отца и деда – нет, таких крупных изданий, которые охватывали бы такое количество теневых артефактов, больше нет. В главной библиотеке Шардена, то есть, Иль-де-Вирела, нет ни одной книги по теневой магии, это незаконно даже в запретной секции…

Я ахнула, и сердце моё споткнулось, замерев на мгновение. Его слова, разорвавшие воздух, как молния, вызвали во мне бешеный отклик азарта, и я поняла: вот оно.

– Запретная секция! Академия! Солейл! Лиана! – я глотала воздух, задыхалась, пока мысль, наконец, не прорвалась наружу сквозь сумбур догадок. Рука сама собой, в поиске поддержки, метнулась к рукаву Хаэля, цепляясь за плотную, дорогую ткань домашнего костюма, под которой угадывались крепкие, тёплые мышцы. Пальцы судорожно сжались, вцепившись в его руку.

Ой.

Эврен чуть склонил голову, лениво скользнув по мне взглядом. В его глазах смешалось удивление с насмешкой.

– Осторожней, Мирст, – голос его понизился, и обычно нейтральный тон сменился плохо скрытым раздражением. Он чуть наклонился, почти коснувшись губами моего уха – жест на грани приличия, от которого я внезапно покрылась мурашками – и во взгляде его читалось опасное предупреждение. Это не было прикосновением. Но ощущалось – как пощёчина и поцелуй одновременно. – Если ты продолжишь хватать меня за одежду, я начну думать, что ты путаешь меня с кем-то, кого позволено трогать без спроса.

Его слова обожгли сильнее, чем любая огненная плеть мага Вейлана. Горло пересохло, в груди что-то болезненно дрогнуло, а пальцы сами собой отпрянули, будто ткань его одежды вдруг ошпарила мою кожу. Я сжала ладони в кулаки, чтобы скрыть неловкость, а серебро под кожей тупо заныло, как будто соглашаясь с его словами – чужая территория, тебя не звали, серебрянка. Но, вместо того, чтобы стыдливо отвести взгляд, я упрямо посмотрела ему в лицо, стараясь выровнять дыхание и сделать вид, что ничего не произошло.

– Не бойся, Магистр, – стараясь скрыть дрожь в руках, я заставила уголки губ изогнуться в прохладной улыбке, – трогать тебя без спроса – последнее, чего я хочу.

Хотя сама не заметила, как вцепилась в его рукав. Ладно, не будем об этом.

Все ошибаются.

– Ты имеешь ввиду то, что в запретной секции библиотеки Академии Шардена может быть что-то из теневой литературы? – как ни в чём не бывало, продолжил Эврен. Отстраняться и отодвигаться, чтобы унизить меня ещё больше, он не стал. Спасибо и на этом.

– Да. – подыгрывая ему, ответила я, хотя щёки все ещё стыдливо пылали, а руки предательски подрагивали. – Солейл упоминал, что помогал Лиане с чем-то таким, говорил, что она читала странные книжки, связанные с Тенью. Может быть, их тоже… – я сглотнула. – кто-то спрятал. Как ты спрятал архивы с дозволения элериарха. – не упустила я шанса подколоть Магистра.

– Это было не спрятано, – наконец произнёс Эврен холодно, не поддавшись на мою провокацию. – Это было… скажем так, изолировано. Ради безопасности и сохранности знаний. Я не мог позволить Шардену уничтожить такой огромный сборник теневой литературы, и Ауриэль, не сразу, конечно, согласилась со мной.

– Слово «изолировано» звучит… куда честнее, чем "спрятано". – я чуть вскинула брови, скрывая нервозность за привычной дерзостью. – И, наверное, в запретной секции Академии тоже всё просто изолировано? Ради безопасности студентов, естественно.

Эврен снова посмотрел на меня – долгим, испытующим взглядом, в котором сквозила та самая тень насмешки и раздражения, что он обычно приберегал для наших особенно опасных разговоров.

– Академия Шардена – не моя юрисдикция, Айлин, – мягко сказал он, но в голосе зазвенела сталь. – И разумеется, книги в запретной секции изолированы ото всех именно для безопасности студентов и обычных граждан. И если там действительно завелось что-то… теневое, то кому-то придётся за это отвечать. Теневая литература незаконна, то, что сохранилось в моей библиотеке – частная коллекция, и всё-таки я Магистр Тени, должна же быть у меня небольшая привелегия на этот счёт. А в Академии, если ты права, неизвестно, кто сохранил эти книги, и для чего, или, что может быть хуже – для кого. Но мне, к сожалению, ничего об этом неизвестно.

– Нам нужно туда попасть, – пройдя еще пару раз туда и обратно по маленькому балкончику, сухо отозвалась я, чувствуя, как жар стыда от неловкой ситуации постепенно уступает место осторожному азарту. – Если там что-то спрятали – возможно, мы это найдём. И, возможно, поймём, что всё-таки случилось с Лианой.

Эврен медлил с ответом, скользя взглядом по моему лицу. Минута, две, и потом он сам кивнул едва заметно.

– Хорошо. Но учти: туда мы идём одни, никого втягивать не будем. И если окажется, что ты не права и зря меня туда тащишь, Мирст…

Он не закончил, но и не нужно было. Я прекрасно знала, каким он может быть, когда зол.

– Согласна, – выдохнула я, ощущая, как голос слегка дрожит, хотя внешне я очень старалась держаться спокойно. Щёки всё ещё пылали огнём, но внутри уже бушевал другой жар – тот самый, когда мысли срываются с цепи, цепляясь друг за друга, обрастая домыслами, намёками, тенью паники от количества догадок. – Вернёмся к основному вопросу. Что насчёт кражи из архивов? – осторожно продолжила я, вставая обратно рядом с ним, от чего колени немного подогнулись. – Скажи честно… можно было попасть внутрь… скажем, снаружи? Не из-под земли?

Эврен замер, склонив голову. Он прищурился и не сразу ответил – будто намеренно давал мне почувствовать вес паузы, чтобы я засомневалась в адекватности своего вопроса.

– Снаружи? – эхом отозвался он наконец, по какой-то причине смещаясь чуть ближе, как будто между нами вдруг стало мало пространства. Я почувствовала еле ощутимое тепло его тела даже через плед, в который была укутана. Вот это да!

То не трогай меня без разрешения, то сам ко мне двигается!

– Нет, – продолжил он, опуская взгляд на мои губы, прежде чем вновь встретиться глазами со мной. Что за праховы эмоциональные качели? То ты на меня орёшь, что я тебя, видите ли, посмела схватить за руку, то вдруг пожираешь взглядом. Всё в порядке, дядя? – Башни… официально не существует. Никаких входов, кроме того, через который зашли мы. Никто с улицы туда не попадёт, если только ты не крот.

На долю секунды он задумался, чуть склонив голову, и угол его губ дрогнул, когда он посмотрел вдаль.

– Ну… или если только через канализацию, – лениво добавил он, словно произносил что-то настолько нелепое, что не стоило тратить на это даже секунду времени. А потом его глаза мигом расширились, взглянув на меня. И я, ахнув, замерла. Небо рухнуло на голову, мысли осветило яркой белой вспышкой, будто кто-то опрокинул в мозг лампу с керосином. И в эту же секунду чёрное полотно небес разорвала яркая молния, сопровождаемая невыносимо громким грохотом грома, который эхом, дрожью отозвался во всём моём теле.

– Канализация! – одновременно, возглас сам сорвался с наших губ. И, прежде чем я смогла себя остановить, как последняя идиотка, я опять вцепилась в его рукав. Пальцы сами нашли ткань – дорогую, плотную, тёплую – и, черт подери, слишком уж это было интимным, потому что под ней ощущалось напряжение мышц его плеча. Надёжный, приятный, но и пугающий рельеф, который напоминал, кто он и чем может быть опасен. Эврен посмотрел на мои пальцы, сжимающие его руку, и взгляд его потемнел. Я сглотнула, заметив, как в его глазах в эту секунду проступает то выражение, от которого время словно замедляется – то самое выражение, с которым хищник решает, стоит ли ему бросаться на добычу.

Эврен не отпрянул, наоборот, он сместился ещё ближе – на жалкие сантиметры, но этого хватило, чтобы его грудь почти коснулась моей. Ткань его чёрного домашнего костюма чуть шуршала, когда он опустил руку, перехватив мою ладонь, и сжал мои пальцы в своих – не больно, но достаточно ощутимо и властно.

– Осторожней, Мирст, – повторил он тихо. – Теперь ты очевидно путаешь меня с кем-то, кого можно трогать без спроса.

Я замерла. Сердце подскочило куда-то к горлу, кровь в голове оглушительно зашумела. Его рука всё ещё удерживала мою ладонь. Близость… пугающе опасная, но определённо повышающая температуру моего тела и воздуха вокруг. Он не отстранялся, смотря мне в глаза. И я – идиотка – тоже.

Дуэль глубокого, насыщенного обсидиана и светлого гранита, в котором гранит начинал давать трещину.

Всё внутри сжалось от стыда, от досады, от… чего-то другого – чего-то, что волнительно покалывало где-то под рёбрами, что я тщетно пыталась затолкать обратно, туда, где ему место. Или всё-таки не место. Прах.

Я медленно отняла руку, чувствуя, как кончики пальцев подрагивают. Проклятье.

А этот гад всего лишь приподнял бровь, молча глядя на меня.

– Из «Второй Полки» украли карты! Карты канализации! И не только всего Шардена… карты Иль-де-Вирела тоже! – я с трудом сглотнула, стараясь разрядить гнетущую обстановку, но молчание Магистра не прервалось даже после моей фразы. В его глазах больше не было ленивого спокойствия – только сосредоточенность и… азарт.

– Да, – наконец, тихо произнёс он, и его голос стал ещё ниже, тише, словно кто-то мог нас подслушать через заклинание тишины. – Кто-то очень хорошо подготовился.

И, словно невзначай, его пальцы скользнули по моему запястью – слишком медленно, слишком осознанно, чтобы списать это на случайность. Мурашки табуном пробежали по моей коже. А почему его нельзя трогать без спроса, а меня нет?! Я зло зыркнула на него, отдёрнув руку. Ишь ты! Холодный и неприступный, как крепости Иль-де-Вирела, а как меня трогать – за милую душу? Ну нет, ни в коем случае!

– Сдаётся мне, Айлин, – проигноировав мой жест, прошептал он, наклоняясь ближе и почти касаясь губами моего виска. От этого жеста и звука моего имени, произнесённого его голосом, внутри меня что-то дрогнуло. – что мы имеем дело с кем-то, кто опережает нас на два шага. С кем-то, кто смог проникнуть в архивы, подделать вязь заклинаний элериарха на двери так, что даже я ничего не заподозрил, что даже ты не увидела ничего странного. И этот гад… сука, он очень хорош.

От его дыхания, от грубого слова из его уст, что я слышала крайне редко – от виска, рядом с которым в опасной близости находились его губы, по телу разлился жар. И на краткий миг все разгадки, все карты, все украденные артефакты отошли на второй план – осталась только его близость, тепло его тела, его взгляд, и… опасность. Ошибка.