Серебряные нити Шардена. Пепел и тис

– Мне нравится твой настрой, роза души моей! – парфюмерная искусница подмигнула подруге, забирая у неё из рук помаду. – Могу предложить сделать специально для тебя в комплект к помаде парфюм под названием «Заберу всё, даже собаку». Хочешь?

Эльса засмеялась, взмахнув рукой:

– Если с ним ещё и в суд можно будет не ходить – беру два.

Бубби захихикала и вернулась за прилавок, подзывая нас к себе жестом, сопровождаемым перезвоном её браслетов. Мы подошли, окутываемые мягким ароматом ванильных благовоний, что тлели в красивой подставке в виде лотоса на столешнице.

– Ну что, мои прекрасные бедствия, – проворковала мирида, поправив нежно-зелёные бусы на тонкой шее. – Хотите почувствовать что-то необычное? Новинки, даже не успела выставить в свободную продажу. Это – мой авторский рецепт, «Тишина перед грозой» – масло для тела, успокаивает, снимает усталость, пахнет цветами, но не приторно – лаванда, полынь и немного скошенной травы. Как будто лежишь в поле перед бурей, когда всё вокруг замирает.

Она протянула красивый, резной стеклянный флакон тёмно-синего цвета мне, и я вдохнула его, прикрыв глаза. Аромат и правда был таким, словно это было затишье перед бурей: в нём не было ни капли сладости, но чувствовалась странная прозрачность и таинственность – как холодный воздух в утреннем лесу или кожа после купания в озере. Но описание, подобранное Бубби о поле перед бурей, было самым точным. Мысль дёрнулась к парфюму с ароматом пепла и тиса, но всё-таки… всё-таки нет.

– А этот? – Эльса почти вырвала у Бубби второй флакон тёмно-фиолетового цвета, углубившись в его запах с азартом охотницы.

– Это уже духи, не масло, называется «Последнее желание», дорогая моя, – торжественно сказала мирида. – Много лет назад я взяла рецепт у одной своей очень талантливой коллеги из далёкого-далёкого государства. Она делала эти духи только для одной дамы, но её уже давно нет с нами, и поэтому – моя коллега поделилась им со мной, желая нести этот аромат в массы. Как по мне – он создан для роковых женщин, у которых за спиной догорают мосты. Ноты простые, но звучат вместе потрясающе, попробуй. Это сирень, крыжовник и ничего больше. Я ощущаю в нём чистый драматизм, достойный самой сильной ведьмы, которая знает, чего хочет от жизни и мужчин.

– Великолепно, – протянула Эльса, вдыхая снова и снова. Светло-зелёные глаза закатились от удовольствия. – Пахнет как… как сцена расставания, если ты знаешь, что тебя потом всё равно позовут обратно.

Бубби хихикнула, расправила плечи и щёлкнула коготком по пробковой крышке. Лиловый магический кристалл – или светильник? – рядом со мной как-то недобро вздрогнул, и я чуть отодвинулась от него. От греха подальше.

– Упакую тебе, ласточка моя.

Мы обменялись с Эльсой флакончиками, и она вдохнула аромат моей «Тишины перед грозой», а я – её «Последнего желания». Пахло просто восхитительно, но немного сладковато для меня. Подруга тоже оценила моё масло по достоинству, сказав, что оно буквально создано для осени, и сейчас будет самое то им пользоваться. Потом Бубби зажгла одну из ламп на нижней витрине – и от мягкого янтарного света заплясали блики по витражному стеклу, которым была прикрыта эта витрина. Лавка словно ожила, когда радужные пятна осветили её пространство. Мирида чуть покопалась, что-то мурлыкая себе под нос, и, наконец, вынырнула наружу с партией баночек.

– Так, кошечки мои, думаю, вам ещё вот это понравится… Для начала – скраб для тела. «Яблочный пирог». Думаю, чем пахнет, объяснять не надо. Рецепт не мой, а тоже одной моей коллеги, что долгое время делала его для одной ведьмы, которая прожила долгую жизнь с охотником на ведьм… Ой, ласточки, такая романтичная история любви. – Бубби смахнула слезу, открывая роскошную стеклянную баночку с вырезанными на ней витиеватыми орнаментами. – Её возлюбленный так любил яблочные пироги, что ведьма пользовалась всю свою жизнь ароматами, похожими на них. Даже после его смерти, в дань памяти.

Мы с Эльсой чуть понурились, пока мирида вдыхала аромат скраба. Какая-то грустная история. Да и разве на ведьм охотятся? Ни разу об этом не слышала.

– Хм… а что же с этой ведьмой сейчас? – сделав последний глоток чая, спросила я. Стаканчик опустел, как и у Эльсы, которая забрала у меня его и выбросила в изящное, кованое мусорное ведро, стоявшее неподалёку. Баночка со скрабом пошла по кругу – пах он и правда восхитительно, навевая воспоминания о тёплых летних вечерах на веранде. Верин облизнулась, и я отобрала у неё банку – ещё чуть-чуть – и она бы точно начала его есть.

Блэк пожала худыми плечиками, сопроводив это движением шорохом складок накидки.

– А прах их разбери, этих ведьм. Да и было это, кажется, в другом мире. – Бубби заговорщически подмигнула нам, и я задумалась – шутит она или говорит правду? Но я не смогла развить эту мысль, потому что мирида поставила передо мной следующую баночку. Та была из зелёного стекла, причудливо-вытянутой формы. – А вот это… о, детка, Айлин, наверное, это для тебя. Ты любишь посвежее, я знаю – и это точно тебе понравится. Рецепт тоже не мой, но, уверяю – ни одну женщину с таким ароматом ты здесь не встретишь. Называется "Благородная дева". Ноты – уникальные! Не спрашивайте, где я их достала, вы о таких, наверное, даже и не слыхали, птички мои. Здесь всего два компонента: тарокко и эде.. эдельвейс, точно.

Я нахмурилась, принимая баночку и откупоривая её. Тарокко и… что? Эдельвейс?

– Ни разу о таком не слышала. – я вдохнула аромат поглубже и расплылась в улыбке. Приятный, свежий, чуть цитрусовый, волнующий… о, да, то, что надо.

Бубби вдохновлённо кивнула, прижав лапки к груди. Её длинные чёрные реснички затрепетали, и она горячо зашептала, восторженно рассказывая о скрабе.

– О, милая моя, этот аромат… он тоже, по рассказам моих волшебных коллег, сопровождал одну замечательную, драматичную историю запретной любви в далёком-далёком королевстве. Таким пользовалась сама принцесса! Ой, – она смущённо махнула лапкой, унизанной браслетами. – Королева!

Улыбка на моём лице стала ещё шире. Ну, раз королева, тогда точно беру!

– Ну, раз королева, – будто озвучивая мои мысли, протянула Эльса, заправив за ухо прядь медного пламени, – то мне нужно срочно что-то не хуже. Я всё-таки не из простолюдинок. Значит так… Мне, пожалуйста, вот ту помаду, с которой можно выйти замуж, скраб с яблоками, и парфюм. "Последнее желание".

– Всё упакую тебе с любовью, звезда моего сердца, – нежно пропела Бубби, подхватывая на лапки флакончики и уже обвязывая их шелестящей лентой цвета ночного неба.

Я сжала в пальцах зелёный флакон с "Благородной девой", и рука моя будто на миг согрелась – как от прикосновения к чьей-то ладони. От аромата в голове всплыли образы: свежий, зелёный сад, утренний свет, пробивающийся сквозь кроны деревьев, ветер в высокогорье. Он казался… таким знакомым.

– А мне, пожалуйста, масло. "Тишину перед грозой". И… – я посмотрела на баночку, зажатую в моей ладони. – И скраб. Очень необычный аромат.

– Прекрасный выбор, Айлин, серебристая моя. – Мирида наклонилась ко мне, её янтарные глаза вспыхнули, как две капли жидкого золота. – Уверена, этот аромат не просто так тебя нашёл. Иногда вещи сами приходят к тем, кто им подходит по духу.

Пока она собирала наш заказ, лавка будто менялась на глазах. Свет в ней стал мягче и ярче, сквозь витражные окна пробивались солнечные блики, дополняя пятна искуственного света – они танцевали на полу, переливались на полках, вычерчивали сказочные узоры по древесине и стеклу. Откуда-то с потолка медленно, едва уловимо, спускался аромат других благовоний, не ванильных, что всё ещё тлели на прилавке: дымчатый, с нотками ладана, можжевельника и чего-то цветочного, что невозможно было распознать.

– Это тоже новое, буквально вчера сделала, – заметив наш взгляд, подмигнула Бубби, указывая на тонкий, спирально скрученный снопик, что стоял неподалёку на верхушке стеллажа с пузатыми баночками. – Помогает очищать пространство от всего… ненужного. Особенно от бывших.

– Возьму три. – сказала Эльса.

Мы расхохотались. Смех в лавке звучал особенно – он поднимался вверх, к потолку, отражался от стеклянных подвесок на люстрах, лился, как звон маленьких серебряных колокольчиков. Бубби аккуратно разложила наши покупки на прилавке: всё было обёрнуто в тёмную бумагу, пахнущую благовониями, перевязано лентами, подписано каллиграфическим почерком. Даже наклейки на баночках были особенные – каждая со своим маленьким символом: яблочко, грозовая тучка, веточка сирени, цветочная веточка.

– Вот, сокровища мои. И подарок для моих самых любимых птичек – по маленькому пузырьку масла с лавандой. Для сна без сновидений. – Бубби кивнула мне с лукавой улыбкой.

Расплатившись, я взяла свой свёрток, прижимая к груди. Было ощущение, что я уношу с собой не просто ароматные флаконы и скрабы, а частичку чего-то большего. Как будто запахи, созданные этой необычной миридой, знали о нас больше, чем мы сами.

– Спасибо, Бубби, – выдохнула я, когда мы уже подходили к двери.

– Возвращайтесь. Я всегда вас жду, конфетки мои! – она радостно помахала нам вслед, сопроводив этот жест мягким пением браслетов на её тонких лапках.

Но мирида так и не сказала Айлин, что некоторое время назад ей оказал честь своим визитом сам Магистр Тени, который так и не решился приобрести парфюм с ароматом ветивера и кедра. Долго сомневался, но… так и не решился.

Мы вышли из лавки, и дверь за спиной тихо звякнула колокольчиком, провожая нас. Приятное тепло помещения сменилось на осеннюю прохладу, и я недовольно поморщилась, чувствуя, как замерзает нос изнутри.

– Куда дальше? Ты мне так и не изложила сегодняшний план действий по поимке сама-знаешь-кого. – начала Эльса, зашагав вперёд по направлению к "Пеплотравам". Солнце чуть пригревало, но воздух всё равно оставался прохладным из-за ветра, что неумолимо шумел в золотистых кронах деревьях.

– Давай оставим покупки, – хмыкнула я, оглядевшись и убедившись, что никто нас не подслушивает. Но нет, улочка была полупустой, несмотря на выходной день. Видимо, было ещё слишком рано для того, чтобы весь Иль-де-Вирел высыпал на улицы славить праздник воскресенья. – Отправим тенегласс Ирису, может он что ещё подскажет дельного; и Магистру, с вопросом о дальнейших действиях. Мы с Хаэлем уже всё обсудили, но с Солейлом для назначения встречи я ещё не связывалась.

– О! – воскликнула Верин, вскидывая брови. – То есть ты от и до запланировала свидание с мужчиной, и даже не подумала, что он может отказаться… или быть занятым? В моём духе. Всё верно. Ведь что может быть важнее красивой женщины? – фыркнула она, плотнее запахивая алый плащ.

– Ты полностью права, – кивнула я, плечом толкая дверь в "Пеплотравы". – Посидим пока здесь, в Башню пока лучше не соваться… – я вошла, пропустив Эльсу перед собой. Торш за прилавком приветливо помахал нам, и я, убедившись, что в лавке пусто, закончила фразу: – Всё-таки выходной день. Подозрительно будет.

– Учитывая, что мы и так, вероятно, под постоянным наблюдением, мне кажется, уже не важно, где нас застукают, – буркнула Эльса, проходя внутрь. Внутри было тихо и уютно. Над головой покачивались пучки сушёной лаванды – для спокойствия, и шалфея – для очищения и удачи, аромат которых мешался с запахом мускатного ореха, древесного угля и свежемолотого, горького корня синегривки. Я оглушительно чихнула от её резкого аромата, и чуть не сшибла журнальный столик.

Торш, не сильно обращая на нас внимание, стоял за прилавком и сосредоточенно раскладывал по ящичкам засушенные ягоды рябины. Его хвост в задумчивости покачивался, как маятник, а оранжевые глаза лишь на миг скользнули по нам, прежде чем он снова погрузился в своё ремесло. Мы с Эльсой устроились на мой любимый зелёный диван, за круглый столик у окна, который я чуть не сшибла секундой ранее. Откуда-то доносилось ритмичное бульканье – видно, Торш поставил на отвар что-то особо сложное.

Я достала из внутреннего кармана плаща тонкую колбочку тенегласса. Повела пальцем, и серебристая нить моего послания уже начала укладываться внутрь.

– Шеф, – произнесла я негромко. – Подтвердите, пожалуйста, план. Нужно ли сейчас согласовать время встречи с объектом? Или сначала собираемся всей группой? Ждём инструкции.

Тенегласс засиял, и я закупорила его. Эльса распахнула дверь и отправила его восвояси, и тот, как-то злобно помахав пробкой, устремился куда-то в сторону района Молчащих Фонарей.

– Ну, теперь остаётся просто ждать, – вздохнула я.

– Терпение – определённо не наш конёк, – недовольно протянула Эльса, подперев подбородок ладонью и посмотрев в сторону Торша. – Особенно когда приходится наблюдать, как кто-то устраивает допрос с пристрастием бедной травке. Что он вообще с ней вытворяет?

– Похоже, настаивает… – усмехнулась я, глядя, как Торш капает густую зелёную эссенцию в стеклянную банку. Содержимое зашипело и заиграло пузырьками, будто споря с ним. – Да ладно тебе. Торш отлично справляется, я многому его научила, а он – научил меня. И до сих пор учит. Не забывай, мы…

– Связаны Ритуалом Доверия. – закончила за меня фразу Верин, закатив глаза. – Расскажешь эту историю в сотый раз?

Я уже было открыла рот, но тенегласс вернулся неожиданно быстро – постучал в витражное окно, затем, когда я его впустила, резво ударился о прилавок, недовольно завибрировал в воздухе и завис прямо передо мной, слегка подрагивая, будто возмущённый курьер. Что ж, видимо, моя любимая история откладывается на следующий раз. Эльса отозвалась первой:

– Ух, какой дерзкий! Кажется, сама-знаешь-кто не в духе.

Я фыркнула и раскупорила колбочку – серебристая нить взвилась в воздух медленно, как пар над чаем. Голос Эврена прозвучал глухо, но в нём было всё: и утомлённая строгость, и холодная решимость, и едва уловимая, почти случайная нотка… чего-то.

– Встречу с ним назначай. Сегодня в пять. В том месте, о котором мы условились. До этого – собираемся всей группой. Через три часа в "Тёмной Петрушке". Будь осторожна. И не опаздывай.

Я ещё не успела спрятать тенегласс обратно в карман, как Эльса скрестила руки и приподняла бровь.

– "Тёмная Петрушка"? Это он сейчас шутит? Это, вообще, что – кабак? Или я просто пропустила момент, когда таверны начали называться, как приправа к тушёнке?

Смешок сорвался с моих губ, но я пожала плечами. "Тёмная Петрушка"? Впервые слышу. Из-за прилавка донеслось ворчание Торша, потом что-то упало, затем раздался глухой стук и грубое ругательство, и только после этого на свет показались глаза мирида.

– Вы вообще новости читаете? – недовольно фыркнул он, смахивая прилипшую к носу веточку лаванды.

Торш выполз к нам, миновав миниатюрную армию из пузатых банок с настоем инжира – для большого дохода, и бергамотными каплями – от тоски и любовной зависимости; с таким лицом, будто собирался устроить лекцию по медийному просвещению.

– Вот, "Шарденская Галка". Сегодняшний выпуск. Первая полоса. Просвещайтесь, молодёжь. – он кинул свёрнутую газету Эльсе, и та ловко поймала её, а Торш уже ретировался обратно.

И правда – на первой полосе – крупно, с вычурной гравировкой была изображена тяжёлая дверь в подвале, облезлая кирпичная арка, под ней – вывеска с петрушкой. А под этим – заголовок, достойный скандала:

«‘ТЁМНАЯ ПЕТРУШКА’ ОТКРЫЛАСЬ: ПОДВАЛ, КУДА ХОТЯТ ВСЕ.

Бар без освещения, без имён и с напитками, которые нельзя вспомнить.

Переходный склон, дом 3.»

– С ума сойти, – пробормотала я, заглядывая через плечо Эльсы в газету. – «Каждому гостю – персональное предсказание и официант-эльф»

На слове «эльф» Верин прыснула, ткнув меня локтём в бок. О, Лиандор…

– Это что, маркетинг у них такой? Что это за публичный дом? – нахмурилась я, отбрасывая мысли об официанте из "Бессмертной Улитки". – Без освещения, без имён… Это сомнительно.

– Это Иль-де-Вирел. Тут всё порой бывает сомнительно. – отозвался Торш и, громко хлебнув чая, снова скрылся за стойкой.

Глубокая мысль. Торш был почти в курсе всего происходящего, и, разумеется, он не был в восторге. Вопрос только в том, от чего он не был в восторге больше – от самой ситуации или от того, что я оказалась в это втянута? Эльса присвистнула и принялась распечатывать свой любимый тенегласс – тонкий, грушевидный, с пробкой, украшенной миниатюрным рубином. Она использовала его редко, но метко, для особенных посланий, как говорила она сама.

– Ну что, пусть Ирис заранее готовится. Сейчас ему будет весело.

Алая нить её магии заструилась, когда она шептала в стекло:

– Мистер Цветочек, внимание. Бар называется "Тёмная Петрушка". Приход в полном составе через три часа. Подними свой безупречно одетый зад с места и будь там.

Мистер Цветочек? Тенегласс задорно встрепенулся и, весело подпрыгнув, вылетел через окно, которое я еле успела открыть для него. Я только хотела заварить чай, когда пришёл ответ – слишком быстро, будто Ирис сидел и ждал, когда же ему пришлют весточку. Прямо в стекло с громким стуком! Я зашипела, снова открывая окно и осматривая его на предмет повреждений, а колбочка уже упала в ладони Эльсы.

– Я бы пошутил, лисичка, но название говорит само за себя. "Тёмная Петрушка"? Это уже мне по нраву. Буду.

Эльса звонко захохотала, пока я отошла к прилавку и жестом показала Торшу, что я всего лишь за чаем. Лисичка?… Тот вернулся к пересчёту кассы – делу, что у него определённо выходило лучше, чем у меня.

– Я его обожаю!

– Да ты всех обожаешь, кто не заставляет тебя рано вставать, – заметила я, заваривая в изящном чайничке с серебряной крышечкой чай из плачущей мяты. Долька сушёного лимона – от негатива, чуть-чуть ромашки – на удачу… – Хотя последние дни ты часто будишь меня ранним утром. – Эльса хихикнула, и я вопросительно подняла бровь. – Но… интересное место, конечно, шеф выбрал.

Чайник мирно булькал, нагреваемый маленькой чайной свечой.

– Ты собираешься писать этому красавчику? – Эльса резко сменила тему.

– Точно, – спохватилась я. Совсем вылетело из головы из-за этой "Тёмной Петрушки"!

Пальцы едва ощутимо задрожали. Не от страха, нет – скорее от осознания, что каждое слово должно быть взвешено, ловко завёрнуто в обёртку легкости, с намёком… но не слишком прозрачным. Я прокашлялась, настраиваясь, и Эльса подняла два больших пальца вверх, подбадривая меня.

– Солейл, – вкрадчиво начала я, откупоривая тенегласс. – Есть… м-м-м… тема, которую стоит обсудить – думаю, в более уединённой обстановке. – с ухмылкой продолжила я, наблюдая за тем, как Верин еле сдерживается, чтобы не заржать, как лошадь. – Сегодня? Место… в Саду Семи Листьев что у Капрейского канала, у западной беседки, за мостиком. В пять.

Я делаю паузу, запихивая пробку обратно в горлышко. Торш лишь хмыкнул, почесав нос и снова испачкав его в чем-то зелёном.

Мы с Эвреном выбрали это место неслучайно. Сад расположен в квартале у Солёного Рынка – того самого где пахнет специями и водой, где русалки утаскивают в воду незадачливых парнишек поиграться. Крутые улочки ведут вниз, к воде, а сам сад – будто оазис среди городской сумятицы: немного запущенный сейчас, влажный, утопленный в запахах прелых листьев и сырой земли. Западная беседка за кованым мостиком – тихий угол. Там редко бывают даже влюблённые, особенно сейчас, когда по вечерам откровенно холодно. Сейчас там стоит глушь, в которой хорошо будет колдовать. Там мы сможем легко удержать Солейла… если потребуется.

Входная дверь снова распахнулась моей рукой, впуская холод, и тенегласс упорхнул куда-то в сторону Академии Шардена. Надо же, неужели он в Академии в выходной день?

– Значит, Сад Семи Листьев, – протянула Эльса, скрестив руки. – Романтика, сырость и засада. Прекрасный выбор.

Два с половиной часа перед встречей с Магистром и Ирисом прошли незаметно. Мы с Верин уничтожили два чайника чая из плачущей мяты с лимоном и ромашковым сбором, что я взяла утром у Лавра. Дали Торшу понюхать все приобретённые в "Золотой Груше" баночки, и тот морщил носик на всё. Но стоило ему понюхать скраб с ароматом яблочного пирога, как морда его тут же смягчилась, а глаза загорелись аппетитом, и я еле отобрала у него банку. Верин пообещала ему яблочный пирог, и я погрозила ей пальцем, указав на толстые щеки Торша. Тот недовольно насупился, а подруга запричитала, что я обделяю "бедного ребёнка". Аргумент о том, что "ребёнок" старше нас в два раза – её ни в чём не убедил.

Ответ Солейла не заставил себя долго ждать, и, конечно, мне прилетел тенегласс, в котором Дархан чуть дрожащим голосом выражал своё согласие на сегодняшнюю встречу. Я победно хлопнула в ладоши, отправив ему в ответ какую-то глупость по типу "не могу дождаться, когда увижу тебя", от чего мы с Верин звонко расхохотались. Враньё? Ни капли, я и правда не могла этого дождаться. Слишком много скрывал этот юнец.

Эльса вызвалась нам помочь с делами лавки, и это оказалось как открыть портал в… я даже не знаю, куда – сколько же запахов, столько же смеха и… раздоров! Мы перебирали травы, смешивали настои, обсуждали, кто из клиентов сегодня придёт в очередной раз с безумными просьбами – особенно тех, кто сошёл с ума от количества отваров, словно любую проблему можно было решить волшебной таблеткой. А главное – не упускали возможности подколоть друг друга за мелкие промахи.

– Ты опять пучки криво связываешь, Эльса, – усмехнулась я, наблюдая, как она сражается с мятой – для денег, удачи и счастья – как с ветряной мельницей. – Если б твои узлы были такими же стойкими, как твоя укладка, ты была бы лучшей травницей Шардена!

Она дулась, но через секунду уже хохотала и рассказывала про очередного незадачливого воздыхателя, который умудрился подарить ей букет из сушёных корней лишайника, решив, что это – высшая романтика. Я чуть не подавилась, представив эту сцену, как Эльса надавала парнишке стеблями по лицу.

После маленького перерыва на очередную чудесную чашку чая – входная дверь то и дело начала распахиваться. Сначала заглянул Имитр Свиллин, мирид из соседней лавки со всякими магическими механическими штучками, и пропустил с Торшем пару чашечек лунного молока. Бонусом принёс нам мехаэрийских ягодок, за что Торш горячо поблагодарил друга.

Затем несколько ильдевирельцев приходили за отваром синегривки – участились простудные заболевания. Пара девушек – за пучками полыни для очищения пространства. Мадам Клер, на удивление, сегодня заглянула всего лишь за ромашкой и была подозрительно спокойна. Я ловко обслужила каждого, отправив Торша отдыхать и пить чай с кристальными булочками. Всё это время мы, затянутые в пелену ароматов и тихих разговоров, будто забыли про время, растворяясь в нашей маленькой вселенной трав и шуток.

Солнечный свет пробивался сквозь витражи «Пеплотрав», разливаясь по полу медово-золотыми пятнами. Тени становились длиннее, ароматы – ярче, разговоры – тише. Мир вокруг будто сам затих, затаился в предчувствии. Пора было идти.

Я поднялась, чувствуя, как суставы чуть щёлкнули, отзываясь на долгое время сидения в полусогнутом положении. Пальцы пахли вербеной – я сделала из неё скрутку для защиты от зла. Пучок слегка растрепался, и я чуть поправила его, смотрясь в старенькое овальное зеркало с объёмной рамой. Затем – обновила на губах бальзам с кардамоном.

– Где находится этот… укроп? – протянула Эльса, перетягивая шнуровку на ботинке. Она уже накрасила губы новой помадой, которая ей очень шла… в прочем, как и предыдушая.

– Петрушка! Тёмная. – поправила я, накидывая плащ.

– Переходный склон, дом три. – кинув взгляд на "Шарденскую Галку", проворчал Торш, сортируя пучки трав по длине. – Лучше ничего не пейте.

Мои глаза сами закатились, и я шутливо отдала честь этому старому ворчуну.

– К Переходному склону? – уточнила Верин, закручивая вокруг шеи алый шарф, что любезно одолжил ей Имитр. – Дом три. «Тёмная Петрушка». Запомнила.

Наказав Торшу хорошо поужинать без меня и ложиться спать, не дожидаясь моего возвращения – мы вышли из "Пеплотрав" и ловец ветра на двери мило прозвенел нам вслед, будто желая удачи. Вот теперь на улице воскресенье было в самом разгаре. Тут и там сновали ильдевирельцы с покупками, с пакетами, из которых доносились ароматы свежей выпечки. Парочки, громко смеясь, прогуливались со стаканчиками мятного чая и крепкого кофе. Две студентки в розовой форме Шарденской Академии пили медоэль и над чем-то звонко хохотали, пританцовывая на месте от холода. Мадам Клер заметила нас через дорогу и широко улыбнулась – она вывела на прогулку своих семерых кошек. Мы приветливо помахали ей и направились дальше, миновав лавку Имитра.

Не пугайтесь количества кошек мадам Клер – все чудо какие ухоженные, холёные, красивые и здоровые! К здоровью кошек мадам всегда относилась также щепетильно, как и к своему. Я бы даже сказала, чрезмерно щепетильно. Улица Скрипящих Фонарей жила, и такой она мне нравилась намного больше, чем в траурном одеянии, состоявшим из чёрных иллюзорных лент и флагов.