Серебряные нити Шардена. Пепел и тис

– Более-менее? Ты в своём уме?.. – пробормотал Торш, выходя из-за стойки и обходя Ириса по кругу. – Она в этом… в этом мундире?! Айлин! Это же вообще из ряда вон! Откуда он у тебя вообще?!

Я смерила его насмешливым взглядом, уже уходя в маленькую кладовую. Пальцами скользнула по ткани формы, она была холодной, тяжёлой – магический плетёный состав защищал от влаги и ударов. Форма Магистрата… Я, ведьма с серебряными теневыми татуировками, и в этом. Вот это да.

Скинула с себя тёмно-синее платье, ощущая прохладу воздуха на коже. Надев сначала обтягивающие штаны, я осторожно натянула китель, чувствуя, как ткань облегает плечи, как застёгиваются магические защёлки – лёгкий щелчок, будто замки в душе. Пояс плотно облегал талию, сапоги легко и уверенно обхватили голени, будто были сделаны специально для меня.

– А что, хорошо сидит, – Ирис сдержанно, но весело наблюдал, как я выхожу из кладовой. – Цвет тебе идёт. Хочешь – я в следующий раз принесу вариант с юбкой.

– Хочешь – я в следующий раз тебя пришибу, – отрезала я, поправляя воротник. – Хоть это и была моя идея, мне всё ещё не нравится эта авантюра. Эльса бы обхохоталась, увидев нас.

Торш фыркнул так громко, что где-то в кладовой что-то упало.

– Расскажите потом, для чего этот маскарад. – он махнул лапкой так, словно нам уже ничего не поможет.

– Вернусь – расскажу всё, – пообещала я, застёгивая последние пуговицы.

Мы вышли из лавки, и холодный, острый холодок дождя тут же обдал лицо. Мокрая мостовая блестела, будто кто-то разлил по ней жидкое стекло. Дождь усиливался – мелкие капли, густо стелющиеся с неба, заглушали шум улицы, превращая его в ленивое бормотание Иль-де-Вирела. Мою душу в данный момент отлично согревала, скажем так, небольшая горячая стычка с Солейлом, но… твою мать. Он теневик. Как хотелось поделиться этим с Ирисом! Но нельзя. Не здесь. Не сейчас.

Ирис шёл чуть впереди, легко петляя между прохожими, его белые волосы намокли, тяжёлыми прядями облепив шею. Форма Магистрата сидела на нём безупречно, подчёркивая бёдра и прямые плечи. Он даже где-то раздобыл сумку Магистрата, в которой сейчас нёс мою одежду.

Я догнала его, на ходу застёгивая последнюю заклёпку, и с прищуром посмотрела на него:

– Ты вообще уверен, что эта форма настоящая? – поинтересовалась я, поддразнивая. – Или мы сейчас нарвёмся, и нас свяжут, как двух самозванцев?

Ирис ухмыльнулся, не сбавляя шага.

– Настоящая. И документы настоящие. – Он хлопнул по внутреннему карману, откуда торчал аккуратный кожаный чехол с гербом Магистрата. – Даже печать элериарха стоит. Почти легально.

– Почти? – переспросила я с подозрением, пряча руки в карманы кителя. Он отлично сидел, подчёркивая мою фигуру – это я заметила, кинув взгляд в витрину магазинчика котлов, мимо которого мы проходили. Может, стоило прикупить себе что-то похожее?..

– Ну… скажем так, – он скосил на меня взгляд, и уголок его рта опасно дёрнулся, – Элериарх теоретически в курсе, что у меня есть доступ к вещам нужных людей. А то, как я этим пользуюсь – отдельный разговор.

Я покачала головой, не сдерживая усмешки.

– А если нас остановят?

– Тогда я первый заговорю, а ты будешь смотреть угрожающе. В этом у тебя уже есть опыт, – подмигнул он.

Мы свернули в переулок, где фонари под навесами лениво светились жёлтым светом, и вышли к мосту через старый канал, на водяной глади которого дождевые капли рисовали сюрреалистичный рельеф. Здесь район Молчащих Фонарей начинал проявляться – улицы становились тише, дома – повыше, вывески – богаче. Даже дождь здесь казался другим. Более благородным.

– Ты уверен, что у нас получится? – уточнила я, всматриваясь в улочку впереди. Затея, хоть и принадлежала моему авторству, по-прежнему казалась мне бредовой.

Ирис кивнул.

– Однозначно, – он остановился, давая мне догнать его, и, слегка склонив голову, добавил: – Не накликай беду.

– А если нас вычислят? – вновь бросила я, поднимая воротник повыше, чтобы капли не стекали за шиворот. Конечно, меня волновал этот вопрос!

– Да боги. Айлин, хватит нагнетать. Тогда, милая моя, ты красиво улыбнёшься, а я покажу документы. Проверено: никто не спорит с уверенным взглядом и официальной печатью.

– Прекрасный план, – фыркнула я, случайно ступая в лужу практически по щиколотку. Вода, судя по фантомному ощущению —ледяная, но сапоги, к счастью, прекрасно выдержали. – А запасной у нас есть?

Друг чуть замедлил шаг, прищурился, словно прикидывая.

– Если не сработает улыбка – остаётся вариант "ты хватаешь меня за руку, и мы быстро валим в переулок".

– С энтузиазмом прям, – протянула я, мотнув головой.

«Вторая Полка» обнаружилась за углом – неуместно облупленная деревянная вывеска, на которой когда-то золотыми буквами было выведено название, теперь едва читалась сквозь потёки и плесень. Узкие окна, завешанные изнутри потрёпанными занавесками, тоже выглядели не ахти.

Я сжала зубы, кутаясь в воротник формы.

– Как думаешь, прокатит? – шепнула я Ирису на ухо.

– Мирст! Достала! Если не начнёшь нервно чесаться, как разведчик в плохом спектакле, то прокатит, – зло рыкнул он, расправляя воротник собственного кителя. Его серьёзное лицо мгновенно стало официальным, почти высокомерным. Карие глаза блеснули холодком профессионализма. – Не волнуйся. Я очарователен, бумажки легальны. Пока. Ну-ка, быстро, надела серьёзное лицо и прекратила ныть!

Как и завещал Ирис, я мгновенно надела лицо и захлопнула рот. Входная дверь поддалась со скрипом, внутри запахло пылью, старой бумагой и чем-то влажным. Лавка внутри выглядела как склад всего, что когда-либо терялось в этом городе. Стеллажи, полки, сундуки, крюки на стенах – здесь покоилось абсолютно всё: от потускневших амулетов до горы потёртых книг, старых зеркал, флаконов с мутной жидкостью и причудливых механизмов. За прилавком, едва различимый среди этого хаоса, сидел седоватый, лоснящийся от пота мужчина в свободном жилете с кучей карманов. Его взгляд встревоженно метнулся к нам, заскользил по нашему виду.

– Добрый день, – Ирис шагнул первым, выуживая из кармана документы и щёлкая ими перед носом растерянного торговца. – Магистрат Внутренней Безопасности. Ваша лавка попала в список участников программы государственной поддержки малого бизнеса.

– Пр… программы? – Мужчина прищурился, совершенно не в силах понять, радоваться ему или прятаться под прилавком.

– Да, – с невозмутимым лицом кивнул Ирис. – Бесплатная инвентаризация. Проверка безопасности товаров. Профилактика утечек запрещённых веществ и незаконного магического товара. Всё за счёт государства.

Я серьёзно кивнула, глядя торговцу в глаза, прекрасно зная, что в этих словах ни грамма правды. Не поймают ли нас? Могут. Но, пока Ирис держится уверенно, а документы выглядят настолько настоящими, что, возможно, их и сами лигаты бы приняли без лишних вопросов – думаю, нам это не грозит.

Торговец сглотнул. Он явно был себе на уме – такие обычно и не спорят. Его бегающие глаза, затаённая настороженность, влажные ладони, вцепившиеся в край прилавка – всё в нём говорило, что он привык к «проверкам», особенно, в свете последних событий.

– Ну… раз за счёт государства… – протянул он, потирая ладони и кивая на завалы полок. – Смотрите, что хотите… Только аккуратнее там с полкой возле стены… Она того… на честном слове держится…

Я переглянулась с Ирисом, стараясь не выдать ни капли напряжения. Пора было искать. Время капало, как дождевые капли за окном – ровно, неумолимо. Максимум – полчаса. И, твою мать, нам надо было реально провести инвентаризацию, чтобы не выдать себя, чтобы не вызывать подозрений.

Не вызывать подозрений?! Инвентаризация от государства – разве это априори не кричит «ПОДОЗРИТЕЛЬНО»?!

Ладно, торговец поверил, а это уже замечательно. Пришли мы сюда, разумеется, с целью узнать, какие книги существовали в лавке. Узнать, каких книг не хватает, и что за книга была на той проклятой полке, о которой торговец ничего не помнит. Ирис взглядом кивнул мне на полку у окна. Там.

Но направляться сразу туда было бы подозрительно, а мы должны избегать всего, что вызывает подозрения, поэтому – я властным голосом попросила у торговца журнал учёта, а его самого попросила удалиться, чтобы не мешать процессу. Я уселась за стол, аккуратно разложив журнал учёта, и достала карандаш. Страницы пахли пылью, плесенью и старой лавкой – этот запах въедался под ногти, как будто сама бумага дышала сквозняками. Торговец с сомнением закатил глаза, но, увидев ледяное выражение моего лица и то, как Ирис невозмутимо поправил китель, даже не рискнул пререкаться. С глухим ворчанием он вытащил из-под прилавка ещё один, видимо, завершённый, пухлый, потрёпанный, журнал учёта, заваленный уголками закладок и старыми чернильными пятнами.

– Вот, вот… Только аккуратно, у меня там многолетние записи… – пробормотал он и, бормоча под нос, удалился вглубь лавки, за занавеску, скрывающую подсобку.

Я разложила журналы на старом, покоцанном столе. Страницы шуршали, пахли плесенью и пылью, чернила местами потекли от влажности. Записи были сделаны неровным, дрожащим почерком, местами прерывались, где-то были явные исправления и зачёркивания – как и полагается лавке подобного пошива, скажем так. Последняя инвентаризация – месяц назад. Отлично.

– Начнём. – Я кивнула Ирису. Он, не теряя времени, уже пошёл к стойке у окна, где под мутным стеклом покачивались серебряные подвески и обугленные куски кварца.

– Амулеты из лунного сплава… на стойке. – я проговорила вслух, водя пальцем по записям. – По журналу – пятнадцать.

– Считаю… – отозвался Ирис, перебирая витрину. Звон металла, лёгкий стук. – Пятнадцать. Сходится. – я быстро делала отметку, перелистывая к следующей позиции.

– Сухие корни мирры, мешочки по сто грамм. На стойке. Число – двенадцать.

Пока я сверяла записи, Ирис методично пересчитывал банки, шуршал тканью, постукивал стёклами. Всё, как положено. Мы здесь не просто играли роль – нам действительно приходилось вникать в этот хаос.

– Двенадцать, – снова подтвердил он.

Пункты шли один за другим. Камни, мешочки с рунами, старые карты. Пыль щекотала нос, я то и дело проводила рукой по лицу, стараясь сохранить невозмутимость. Время шло.

Когда дошли до раздела книг, я сглотнула – тут началось самое важное.

– «Свет меж двух лун»… один экземпляр. На полке у окна. Есть?

Ирис кивнул на верхнюю полку. Я встала, подошла, проверила – всё совпадает.

– «Толкование узоров» – есть… – я пальцем водила по потрёпанным корешкам, сверяя названия.

– Веллора Тараниэль, артефакторика… посередине на стеллаже. – тихо пробормотала я. Кажется, это те самые книги из отчёта лигатов, что пропали. В журнале числилось две штуки. – Эй? – вопросительно я подняла брови.

Ирис покачал головой. Пропали. Значит, лигаты не соврали. К сожалению, книги тут были самые разные, начиная от книг рецептов и заканчивая смертельными заклинаниями Вейлана, поэтому – выделить что-то одно у нас не вышло, и мы погрязли в куче самых непонятных изданий. Я немного расстроилась этому, но тут, дальше, спустя десяток строчек, взгляд наткнулся на пустоту.

Ага! Вот оно!

Промежуток между названиями книг зиял чистотой, и я тут же внимательно опустила глаза в журнал.

– «Запреты и знаки» – последняя отмеченная книга. Есть, две штуки. Следом… – я наклонилась ещё ближе. – Чёрт… Название зачёркнуто. Полка… у окна. «Не помню, когда пропала», – вслух прочитала я примечание. Ар…ка – разобрала я. Вот оно! Вот, что было украдено! Ар…ка. Ар…ка. Арт… Артефакторика? Я нахмурила брови.

Ирис не подал виду, но глаза его сузились.

– Именно на этом месте была пустота? – тихо, так, чтобы услышал только друг, спросила я. Вот бы вызвать тут теневой отклик!

– Ровно там, – подтвердил он.

Мы продолжили пересчёт, чтобы не вызывать подозрений. Проводили настоящую, занудную инвентаризацию, подмечая даже мелочи вроде треснутого шара для гадания или недостающей крышки у банки с квасцами. Когда закончили, я поднялась, заполняя финальные строки журнала. Всё выглядело… почти нормально. Кроме одного исчезнувшего тома.

Ирис подошёл ко мне, вытирая руки о штанины формы.

– Давай заканчивать. Быстро пройдёмся по кладовке и уходим.

Кладовка встретила нас тяжелым запахом затхлости и чего-то горько-алхимического – здесь давно не проветривали. Стены облупленные, полки заставлены криво, кое-где тряпки, заплесневелые ящики, горы свёртков.

– Только аккуратнее тут… – торговец вышел, освобождая нам место, заламывая руки и глядя по сторонам, как будто мы вот-вот разворотим ему весь склад.

Я молча смерила его взглядом.

– Здесь вам делать нечего. Идите в зал, чтобы не мешать процессу. – холодно произнесла я, раскладывая журнал учёта на ближайшем ящике.

Ирис демонстративно приоткрыл китель, давая понять, что с формой и удостоверением спорить не стоит. Торговец замер, переминаясь с ноги на ногу.

– Ну… ладно… только аккуратно там… – проворчал он, пятясь к двери. – Полки слабые… и с книгами… аккуратнее бы…

Я вскинула бровь.

– С книгами? – переспросила, но тот уже исчез в темноте зала, оставив нас среди хаоса. "Карты Иль-де-Вирела – 17 штук. Карты Шардена – 9 штук." – гласили первые строки журнала учёта кладовой. Я потянулась к полке, где по идее они должны были быть – деревянный ящик, смахнув пыль, приподняла крышку… Пусто.

– Прекрасно, – сквозь зубы процедила я, заглядывая за ящик, на полку рядом. Тишина. Пустота. – Ирис, – бросила я, показывая список и пустое место.

Он нахмурился, обошёл кладовку, заглядывая под полки и за ящики. Ничего. Я зябко передёрнула плечами, ощущая, как холод лавки липнет к коже под формой. Мы закончили инвентаризацию, дотошно записывая всё, что лежало на полках кладовой – амулеты, свёртки, алхимические ингредиенты. Всё совпадало, кроме карт. Я с самым строгим лицом вернула торговцу журнал, заверив его, что всё в порядке, и мы вышли в дождь. Боги, я не знаю, кто нас сегодня благословил, но спасибо!

Дождь хлестал, как кнут по спине. Холодный, мелкий, безжалостный, противный. Ох, как сейчас бы пригодился тенлист Имитра! Я вышла из лавки первой, стараясь держать спину прямо, будто вся эта игра – невесомая, будто я действительно чиновница с неживым взглядом. Ирис шагнул за мной, и я услышала, как он облегчённо выдохнул.

Но расслабляться было рано.

Прямо из тумана дождя, сквозь морось, стекающую по моей липовой форме Магистрата, шагнули двое. В такой же форме, как у нас, и они остановились прямо перед нами.

Я решила действовать на опережение – спокойным жестом вытянула своё удостоверение. Твою мать, я же даже не знаю, на чьё оно имя! Равнодушие, ледяное и безупречное… равнодушие.

Я чувствовала, как внутри всё затягивается тугим узлом. Магия под кожей вибрировала. Ирис рядом держал лицо, спокойно отдав и своё удостоверение.

Мы вообще верно поступили? У них принято показывать документы направо и налево? Или я этим сейчас себя выдала?

Первый служащий Магистрата – лысоватый, с тяжелыми веками и острым подбородком, листал документы, щурясь. Вроде всё нормально… Второй – моложе, с короткой щетиной и медными волосами. Он-то и заговорил:

– Вы из четвёртого сектора? Тогда вы наверняка знаете про кодировку складов на Хадренской улице? – Голос ровный, как натянутый канат. – Там новые порядки, с неделю как ввели. Напомните, сколько теперь цифр в контрольном шифре?

Сука. Что такое кодировка? Контрольный шифр? Работа Эльсы в Магистрате заключалась в сборе сплетен и слухов! Почему эти изъясняются так, словно командуют армиями?!

Я почувствовала, как мир вокруг будто провалился на полшага вниз. Сердце отдавалось глухим стуком в висках. Я не знала. Конечно, не знала. Кодировки, мать его, складов – это информация для своих, для МВБ-шников, не для ведьм под прикрытием.

Я хотела открыть рот – солгать, выкрутиться, но Ирис опередил меня.

– Семь, – коротко бросил он, чуть приподняв бровь, как будто вопрос показался ему детским. – Три цифры префикса сектора, четыре последние – контрольный ключ. Новая система, по распоряжению Азгурвальда. Вы разве не на инструктаже были? Или пропустили?

В его голосе скользнула ледяная усмешка. Ловушка. Он сам задал встречный вопрос, и теперь, чтобы не выглядеть идиотом, патрульный должен был либо кивнуть, либо уйти в туман объяснений. Глаза медноволосого сощурились. Он явно не собирался сдаваться.

– Да вот с инструктажами у нас, – протянул он, – с тех пор, как артефакт пропал, сами знаете… – Он замолчал, словно предлагая нам договорить фразу.

Твою мать. У них нет инструктажей?! Я ощутила, как холодная капля дождя скатилась за воротник. Внутри всё сжалось, но я удержала лицо. Я знала. Знала, что достаточно одной дрожи в голосе – и нам конец. Надо выкручиваться!

– Ага, – сказал Ирис с раздражением, – теперь весь Магистрат в панике. То, что творится в городе, – настоящая катастрофа. Преступники ходят по улицам свободнее, чем когда-либо, слухи о исчезновениях бегут быстрее ветра. Даже Совет на ушах стоит – приказы сыплются как из решета, сто пятьдесят нововведений на дню, а инструктируют служащих об этих новинках, судя по нам с вами, выборочно.

Медноволосый патрульный слегка ослабил хватку, и в его глазах мелькнула усталость. Его спутник всё так же хранил молчание.

– Согласен. Мы уже не знаем, кому верить – собственным глазам или этим чёртовым приказам Совета и Вальди. Казалось бы, должны защищать народ, а сами боимся каждого угла. Про три цифры префикса я не слышал… до того были первые три цифры номера проверяющего сотрудника.

– Вот-вот, – устало, со вздохом поддакнула я, – Магистрат разрывается между законами и хаосом, а нам велят играть по чьим-то фантазиям сверху. Надоели эти постоянные изменения, я запоминать не успеваю! – я надула губы, сложив руки на груди. Боги, мужики, купитесь на глупую женщину, молю!

Патрульный, с усмешкой взглянув на меня, махнул рукой, словно снимая с себя невидимый груз.

– Ладно, держитесь там. И чтобы вас хранил… не знаю уже, боги, кому молиться… кто-нибудь, в общем, вас хранил от всей этой бумажной вакханалии и сумасбродства. Спасибо, что сообщили про префикс, а то мы бы сейчас на складе сплоховали.

– Спасибо, – улыбнулся Ирис, – нам это сейчас нужнее всего.

Мужчины кивнули нам на прощание, вернули документы и удалились восвояси. Я осталась стоять, как прибитая.

Что было бы, если б нас поймали? В нынешней-то ситуации в городе? Только когда их шаги стихли, позволила себе выдохнуть. Руки всё ещё дрожали, как дрожали чёрные траурные ленты, стекающие вниз с ближайшего фонаря. Последний день траура по Лиане Тарен.

– Семь цифр? Кодировка? Контрольный шифр? Три цифры префикса сектора?! Это что вообще всё такое? – хрипло спросила я, когда мы наконец свернули за угол, в небольшой переулок, под прикрытие падающего вниз по стенам плюща.

Ирис усмехнулся, склонив голову в противоположную сторону от назойливой пушистой ветки:

– Откуда ж я знаю. Наплёл, что смог, надавил на их боль про начальство. А про семь цифр – ответил на удачу. Семь – хорошее число, видишь, помогло. – он скользнул по мне взглядом, – Хорошо держалась.

Я хотела что-то едкое ответить, но язык будто прилип к нёбу, пока мы выходили из переулка. Да уж, выйти победителем из неравной схватки с государственными чинами… неплохо.

Высокие дома Молчащих Фонарей с резными ставнями и аккуратно ухоженными балкончиками тянулись вдоль дороги. Плотно сомкнутые арки и своды, лепнина… Здесь даже дождь казался более богатым – не скупился на блеск в лужах, отражая лампы с начищенными медными фонарными плафонами, которые бросали тёплый, слегка янтарный свет на мокрую мостовую.

– Ну, – сказал Ирис, поправляя свой великолепный китель. – хватит с нас драмы. Давай ко мне, – он мельком оглянулся, оценивая ухоженную мостовую. – зайдём, переоденемся, а там уже – прямиком к Хаэлю. Не думаю, что просто так разгуливать в форме МВБ – хорошая идея. – он многозначительно похлопал по сумке с моей одеждой.

– Прах, ещё и к Хаэлю… – застонала я, предчувствуя, как он будет насмехаться надо мной за поцелуй с Солейлом. И как Эльса будет ржать, узнав, что он – тот самый студент из Академии… – Как думаешь, он оценит наш способ добычи сведений?

И мой способ добычи сведений.

– Когда это тебя волновало? – шутливо нахмурился Талькар. – Думаю, не оценит, но он же вчера слышал, как мы это обсуждали, и вроде сильно против не был. Но он точно оценит добытые нами сведения. Это уже лучше, чем ничего.

Волновало? Да нет, не волновало. Не знаю, зачем я это спросила. Мы вышли из тесного, сырого переулка, и шагали теперь по широким, словно вдохнувшим свежести, улицам квартала Молчащих Фонарей. И даже в этот серый, хмурый день, улица Тенистых Сводов, на которой, под номером девять, расположился дом Ириса, сияла красотой.

Дом Ириса стоял на узкой улице, выделяясь своей элегантной простотой. Песочный фасад с лёгкой патиной на украшенных тонкой кованой решёткой окнах, и резными наличниками – всё дышало вкусом, а дверь из темного дерева с серебристой ручкой в форме кинжала была многообещающей. Ирис любил самовыражаться не только в одежде, но и в таких мелочах, о которых другие люди, возможно, подумали бы "это слишком".

Ирис снял свои огненные охранные заклинания, и мы зашли в дом. В прихожей меня окутал его фирменный, чуть пряный запах – смесь хорошего табака и тонких древесных нот. Всё тут кричало о вкусе хозяина: стены в мягких пастельных тонах, подушки на диване с легким намёком на барокко, на полках – аккуратные бутылки с каким-то редким алкоголем и куча книг, по-бунтарски разбросанных. Моё любимое бархатное кресло цвета темного индиго манило сесть, посидеть, подумать, свернуться в нём калачиком, но… дела не ждали.

– Я пойду руки помою, – бросила я, и он кивнул, указывая в сторону ванной.

Ванная, конечно, была не просто ванной. Всё у Талькара – с замашкой на роскошь. Матовый серый кафель, аккуратные латунные детали на кранах и полках, зеркало в тонкой резной раме – ни намёка на бедность или небрежность.

Иногда я думала о том, что, может, таким способом он пытается компенсировать себе бедное детство? Конечно, мне должно было быть без разницы на такое, но я, к сожалению, или к счастью, не идеальный человек.

Знаете, есть такие странные, чрезмерно чопорные, проработанные психологически, кичащиеся люди, которые "о, ну не буду об этом даже думать, пока он сам не заведёт разговор". Бред сивой пиккилы. Все мы думаем обо всём, все мы всех оцениваем, все мы всех встречаем по одёжке. Я честна, в первую очередь, с самой собой, и уже потом – с вами.

Одёжка. Солейл был одет определённо хорошо. Я пока не могла понять, хочется ли мне с ним познакомиться поближе или я просто потешила сегодня своё самолюбие. Он младше меня на сколько? Год? Два? Да плевать. Он всё равно младше. И мы не виделись пять лет. Пять. Лет. Я стиснула зубы, чуть криво усмехнулась себе самой в зеркале

Да, конечно, всё это – глупость. Детское, порывистое. Что это вообще было – тот поцелуй? Что-то юношеское, что он пробудил во мне своим нахальством? Что-то чисто женское, хитрое, лишь с целью выведать нужную информацию? Или, действительно, я просто решила потешить своё самолюбие в коротких объятиях… студента?

Прах. Он же студент. Неужели я не могу найти себе мужчину по статусу? Зачем я вообще это сделала?

Или если сделала, то жалеть уже нельзя?

Зато я узнала много интересного.

Эврен и Эльса будут смеяться, я не могу им не рассказать.

Зато мне понравилось.

Нет, это не вызвало у меня никаких эмоций.

Мысленно разрываясь, я включила воду, наблюдая, как струи стекают по белоснежной раковине, и мимолётно подумала, что у Ириса даже мыло пахнет дорого – лёгкий, еле уловимый аромат лимона и шалфея. Плеснула себе воды в лицо, чтобы остудить пыл и вымыть из головы назойливые мысли. Вытерла кожу лица бумажной салфеткой, украденной из коробочки на комоде в ванной.

О красоте кожи нужно заботиться смолоду и постоянно, даже в таких мелочах! Вы вообще знаете, сколько грязи и пыли на обычных полотенцах? То-то же.

Когда я вернулась в коридор, Талькар уже надевал рубашку, застёгивая её, а форму Магистрата аккуратно бросил на спинку кресла.

– Спальня там, сама знаешь, – усмехнулся он, кивая на знакомую дверь.

Я прошла в комнату, привычно зацепившись взглядом за картину на стене – серая, чуть размытая акварель старого порта, который Ирис когда-то показал мне на закате. Спальня его была светлой, но, почему-то, достаточно сдержанной: мягкое серое покрывало, подушки, сложенные идеально, как будто сюда вот-вот зайдёт комиссия с проверкой. На подоконнике стояли чёрные стеклянные банки с сушёными травами… или табаком… прах его разбери, и пара книг с золотым тиснением. А на покрывале лежала сумка с моей одеждой. Она мне и была нужна.