Серебряные нити Шардена. Пепел и тис

Полки тянулись ввысь, теряясь в паутине тьмы, и я не могла понять, где заканчиваются стены. Книги – сотни, нет, тысячи – одетые в тёмную кожу, пергаменты, ткань, будто спящие под одеялами. Я наклонилась ближе к ближайшему томику – на корешке не было ни названия, ни знака. Только глубокая царапина. Ритуальная? Или кто-то просто дёрнул кинжалом в порыве отчаяния?

– Что именно мы ищем? Как она выглядит? – прошептала я, стараясь не дышать слишком громко и не вдыхать пыль глубоко.

Эврен остановился у одного из боковых проходов и чуть склонил голову, выискивая что-то на стеллаже взглядом.

– Книгу с устройством Сферы Отклика. Синяя с серебряным переплётом. Нам нужно узнать о ней всё. Эта книга была в личной библиотеке нашего рода, но я, болван, принёс её сюда, чтобы просвещать наставников. Доступ сюда имели только они и мои доверенные лица. Семь минут. Чем быстрее, тем лучше.

Я начала считать. Десять, пятнадцать… кивнула. Старое дерево, тёмно-синее, выкрашенное в цвет Тихого Круга, с вкраплениями серебра – всё ещё держалось, как держался Круг до своего последнего дня. Я вздохнула, чувствуя щемящую тоску в груди. Книги не стояли по порядку – они были разложены по иному принципу. Ага, я поняла: это был порядок смыслов, не тем, не авторов. Чувствовалась магия – не яркая, не агрессивная, но сплетающаяся между корешками, как паутина.

Хаэль не терял времени – он шёл быстро, как будто знал, куда. Может, знал. Это же, блин, был его Круг. Конечно. Эта мысль кольнула – я спрятала её подальше. Он всё также бесил меня своей чопорностью и напыщенностью, бесил тем, как обидел утром, но сейчас… когда мы нарушали вместе закон, я подумала, что не такой он уж и правильный. И, быть может, он всё-таки был прав.

Я двинулась влево – туда, где пахло железом, чернилами и старым ладаном. Книги были в кожаных переплётах, с выцветшими печатями на боках. Я касалась корешков, и пальцы отзывались – вибрацией, иногда лёгким жаром. Некоторые книги отшатнулись от моей руки – другие будто тянулись ближе. Я шептала им, почти ласково:

– Не бойся. Это я. Варпа. Ты меня знаешь. – перебирая корешки между пальцами. Зельеварение, теневые плетения… сто десять, сто двадцать…

– Пять минут, – тихо бросил Эврен откуда-то. Он расставлял книги по пюпитрам, раскрывая, просматривая страницы быстрее, чем я успевала уследить.

Секунды разлетались в пыльных залах, как паутина – тянулись между нами, разделяли. Я двинулась к дальним рядам – между древними шкафами с покосившимися дверцами, где книги пахли не просто временем, а уже чем-то иным. Закопчённые страницы, обугленные корешки, будто магия здесь не просто умирала – её жгли. Неудивительно. Пепелище тогда было знатное. Я двигалась всё быстрее, почти спотыкалась о собственные шаги, скользила вдоль полок, и пальцы мои метались – от одного переплёта к другому.

Я перебирала корешки, сдувала пыль. Некоторые книги отзывались – шептали в тишине, перелистывали страницы сами, как будто что-то предлагали. Но не то. Не она. Чёрная, жёлтая, серая, белая, зелёная, голубая, розовая, вся в блёстках, со странной фамилией автора… что это вообще такое?

Сфера Отклика – вот что нам нужно. Не поэзия, не анатомия заклинаний, не боевые основы, не теневые ритуалы… не… Этерна, это что, личный дневник? Я фыркнула, отбросив книжонку.

Время сжималось. Нотные сборники, старые газеты, артефакторика Вейлана, учебник по астрономии… Где-то щёлкнул пюпитр.

Не та. Не та. НЕ ТА!

Я резко отбросила очередную книгу по травничеству. Глаза резало от напряжения и количества пыли, которая застряла, кажется, в носу, горле, глазах и ушах. Я слышала, как Эврен выругался – коротко, по-звериному. Он был в двух рядах от меня. Я видела его только мельком – рука в чёрном, волосы чуть растрёпаны, лицо… напряжённое, перекошенное злостью.

– Эврен? – и в ответ – тишина. Плотная, как сырой воск. Двести восемьдесят, двести девяносто… Я металась между полками, чувствовала, как серебро под кожей зудит от напряжения. Всё было не то. Дневники, мемуары, листовки, стихи, поэмы, проза, анекдоты… Паника начинала подниматься из груди, подступая к горлу, как волна. Часы тикали в моей голове, как пульс. Секунда. Ещё одна. Где она?! Где?!

Я рванула влево – туда, где лестница когда-то вела наверх. История, геральдика, лекарское дело… руки дрожали, отбрасывая книги. Всё тело было натянуто, как тетива. Магия трепетала в воздухе – тихо, подспудно, но что-то в ней подсказывало: мы ничего не найдём. Время. Секунды. Всё уходит.

Эврен снова выругался – громче. Где-то что-то упало. Или разбилось. Магия у входа тихо зашелестела. Я почувствовала, как меня трясёт. Паника подступала к горлу.

– Две минуты, – послышался хриплый голос. Прах! Пора бежать! И я побежала. И почти врезалась в него у выхода.

– Ты тоже?.. – я выдохнула, отряхивая пыльные ладони и разочарованно смотря на его пустые руки.

Он молча кивнул. Лицо каменное, без эмоций. Но в глазах металась ярость. Разочарование. Мы зря сюда тащились. Зря вскрыли опечатанную элериархом дверь. Боги!

Хотелось вцепиться в стеллаж, в Эврена, в кого угодно – чтобы вытрясти смысл, вытрясти ответ, где эта чёртова книга.

– Осталась минута, – глухо сказал он.

Я хотела что-то сказать. Что-то ободрительное. Но вдруг – взгляд скользнул по полке. По самой крайней, у лестницы, которая теперь уже вела в никуда, ведь Башня была разрушена. Лестница, мимо которой я проходила несколько раз. Я бы не заметила, если бы не осветившая полку капля тусклого света из проёма открытой двери. Прямоугольник. Слишком ровный. И – чуть светлее. Как будто там было… чуть меньше пыли. Словно книга… была там. Была.

– Смотри, – выдохнула я и уже шагнула к полке, намереваясь рассмотреть.

Он схватил меня за руку.

– Не успеем. Мирст – не успеем.

– Она была тут. – я указала пальцем. Триста десять… триста двенадцать…

Мы оба смотрели на этот ровный, слишком живой след в мёртвой пыли. Кто-то… кто-то был здесь. Сердце сжалось, словно кто-то вцепился в грудь железными пальцами. Вряд ли элериарху потребовалась книга с описанием Сферы Отклика… вряд ли она бы отправилась сюда сама, даже если бы ей она потребовалась? В

Время – его неумолимый бег – вдруг стало ощутимо давить на меня. Каждая секунда казалась иглой, вонзающейся глубже в виски. Воспоминания о пропавших – Черниль, Мотыль, лигаты – они мелькали перед глазами, как пламя, пожирающее последние остатки спокойствия. Я чувствовала, как пульс усиливается, в висках забилась кровь, и в груди – этот тяжёлый ком тревоги.

Я резко обернулась к выходу, пронзённая острым холодом страха, словно наконец заметила, как время ускользает сквозь пальцы. И тут, внезапно, Магистр оказался слишком близко – неумолимо близко. Он не ожидал, не успел отступить – и мы столкнулись. Грудь в грудь, и мир вокруг вздрогнул, замирая.

Его рука всё ещё держала мою. Второй он упёрся в край стеллажа позади. Я увидела, как едва заметно расширились его глаза. Я чувствовала, как его дыхание скользит по моей щеке. Если бы я чуть приподнялась на носки, наши губы… Нет. Нет, Айлин. Проклятие. Что ты творишь? О чем ты думаешь? У тебя вообще мозг есть? Пряный, терпкий запах – да, пепел… и тис. Пепел.

– Скажи, что это не ты взял книгу, – хрипло шепнула я. Бред. Конечно, не он, иначе зачем бы он тащил меня сюда?

Он медленно покачал головой, и его губы оказались так близко к моим, что я не знала, дышу ли я сама или это он дышит за нас двоих.

– Если бы я взял книгу, – сказал он медленно, словно взвешивая каждое слово, – мы бы здесь не шатались. Зачем бы мне было тратить время на игру, которую могу выиграть одним движением?

Я посмотрела на него, не в силах сразу решить – раздражает меня эта уверенность или… нет? Триста семьдесят… триста семьдесят три… время… время!

– Значит, кто-то другой играет – и правила диктуем не мы.

Он наклонил голову, всё также держа меня за руку, и наши взгляды сцепились в полумраке, где тусклый свет с коридора и тень пыльного архива сейчас играли на его коже, обнажая что-то необъяснимое. Время… триста семьдесят девять… Кожа – тёплая даже сквозь шёлк костюма, пахнущая пеплом и тисом – манила и тревожила одновременно. Никогда раньше я не замечала… О, Этерна… какие красивые у него губы. Тёмные волосы, слегка выбившиеся из хвоста, падали на лоб в лёгких беспорядочных прядях, словно сами жаждали прикоснуться к моим пальцам. И мне захотелось – до боли в подушечках пальцев – откинуть чёрную прядь назад, провести ладонью по его виску, зацепиться за шёлковую прядь и… Остановись, Айлин. Он – Хаэль. Магистр Тени. Ты не имеешь права. И время, время… сейчас, ещё секунду…

Чёрные глаза – глубокие, как бездна – сверкали едва уловимой искрой, разглядывая моё лицо. Щетина на его подбородке выглядела… чуть грубой, чуть вызывающей. Мне захотелось провести по ней пальцами, узнать, как она ощущается на коже, на шее, на… Прекрати, Айлин. Прекрати. Время!

Но я уже не могла. Моя рука – словно по собственной воле – потянулась к его волосам. Медленно, как во сне. Я почти чувствовала, как его дыхание стало вязким и тяжёлым, как между нами натянулась нить. Магическая? Нет. Живая. Глубинная. Такая, от которой срываются печати, рушатся клятвы, и ломаются законы.

И ровно в этот момент…дверь издала предупреждающий вздох – магия начала возвращаться. Шумно. Стремительно. Безжалостно. Триста девяносто девять…

Мы отшатнулись одновременно. Почти. Время снова тронулось с места. ВРЕМЯ!

– Бегом! – выдохнул он.

Мы вылетели из Архива, как ошпаренные. В ушах звенело от его дыхания, щеки горели от близости, и это почти случившееся – едва не перевернувшее всё – всё ещё отзывалось внутри меня, не давая покоя.

Магистр захлопнул дверь, опустился перед ней на колено, вытянул ладонь к серебряной вязи, что всё ещё подрагивала после нашего входа, и коснулся её двумя пальцами. Его губы беззвучно шевелились, и я сразу узнала – старый язык, который практически не использовался в теневых заклинаниях.

– Ты… – начала я, но он резко вскинул ладонь, прося тишины. Четыреста пять…о, Этерна, он не успеет!

– Nehomn hwestigia, speys hdelh. – магия стекалась к его пальцам, ловко плетущим заклинание – чёрная, как ночь, густая, будто чернила. Четыреста десять… – Supnos mehtor eske dhewketom hemperiyo. – шептал Хаэль, продолжая хитрые пассы. Что это за заклинание?..

– Esmi deyk̑ti: klewos esti. – на этой строчке я с благоговением вдруг поняла, что он делает. Охренеть. Это возможно?! Меня вообще чему-то учили в Тихом Круге, или это я такая тупая ученица? Время!!!

– Sehulom klawis esti. Auriel Tenzar! – он накладывал на своё заклинание другую вуаль – серебряную, с холодным, ровным сиянием. Это был, скажем так, не совсем его почерк Он копировал чужой магический отпечаток. Почерк Ауриэль. Четыреста пятнадцать…

– Ты имитируешь…её. – прошептала я с почти суеверным ужасом. О, есть что-нибудь, что он не умеет?

– Нет, – быстро отозвался он через зубы. – Я не идиот. Я просто делаю так, чтобы это выглядело почти как её работа. Достаточно, чтобы лигаты, если они здесь бывают, ничего не заподозрили. Недостаточно, чтобы обмануть её саму. Но это уже другая история и проблемы, о которых я сейчас предпочитаю не думать.

Он провёл указательным пальцем по воздушной поверхности перед дверью – и контур начертанного заклинания вспыхнул мягким, знакомым светом – в точности таким, как был до нашего вторжения. Но чуть… несовершенным. Как отражение в воде. Как почерк человека, что копирует чужую подпись.

– Готово, – прошептал он. Четыреста двадцать. Четыреста. Двадцать. Всё.

Рваный выдох сорвался с моих губ. И дверь вновь сомкнулась с тихим щелчком, как ни в чём ни бывало, сохраняя наши секреты. Мы успели. Успели. Твою ж мать. Что это было?..

Мы шли обратно тем же путём, но теперь он казался, почему-то, короче. Может быть, меня подгоняли мысли о предстоящем чаепитии. Или о том, что мы успели вовремя. Или о том, что случилось в дверях. Его руки… пепел и тис. Я сохраню это в своём сундучке «воспоминания, в которые можно вернуться, если станет совсем плохо».

Или облегчали мне путь нахлынувшие мысли о том, что мать его, кто-то пробрался в архивы прямо у нас под носом. Архивы, которые уцелели. И о которых мне не рассказали. Хотя, как это пробрались у нас под носом – я ведь вообще не знала о том, что они до сих пор существуют! Я была уверена, что они были уничтожены пять лет назад. Я была уверена, что от Тихого Круга уже не осталось и камня на камне, не говоря уже о куче теневых книг. Знал ли об этом кто-то ещё?.. Судя по всему, знал, раз книга пропала. Именно та, которая была нужна нам.

– Какого пепла ты не сказал мне раньше, что архивы уцелели? – вырвалось у меня раньше, чем я успела взвесить необходимость задавать этот вопрос. Кажется, мы это уже обсуждали сегодня утром, но это всё равно не давало мне покоя. И мне не давало покоя то, что случилось у двери. Но об этом я пока не готова была говорить.

Эврен, шедший чуть впереди, шумно выдохнул, будто собираясь с мыслями перед ответом. Он не обернулся. Сделал вид, будто не слышал вопрос. Зараза.

– Хаэль! – уже громче. – Ты знал. Всё это время ты знал. И ничего мне не сказал.

Он медленно повернулся ко мне. Желваки заиграли на его скулах.

– А зачем? – спросил, сжав челюсть. – Зачем тебе это было знать?

– Потому что… – я споткнулась о собственную ярость, не ожидая, что он вообще мне ответит. – Потому что это… был мой дом. Потому что это были мои люди. Моя жизнь… некоторое время.

Он подошёл ближе. Тень от его фигуры легла на стену, растянувшись, как нож. Игра света или его игра с тенью?

– Нет, Мирст. Это в прошлом. И всё, что от этого осталось – я, ты, и архив.

Я бросила взгляд на кольцо Райса, всё ещё на пальце Эврена. Сердце болезненно сжалось. Наставник. Бесстрашный, умный, жестокий Райс, что умел быть добрым ко мне, когда не следовало. Варпа… Я коснулась заколки в волосах, чувствуя, как трескается что-то внутри. Как он мог не сказать? Как он мог молчать всё это время? Я же… Я же доверяю ему. Я же… чёрт, я думала, что он доверяет мне. Что я заслужила. Разве не заслужила?

– Это тебе не нужно, – продолжил он, прерывая мои размышления и в голосе – не гнев, а сталь. – И я бы всё равно не сказал тебе. Сейчас это вынудили сделать обстоятельства.

– Не сказал бы? – прошептала я, уставившись в его глаза. Глупо, конечно, было это делать на ходу. Нога тут же соскользнула на каком-то камешке, и я чуть не вылетела в стену, успев только выругаться сквозь зубы. Проклятая тропа. – Я имею право знать, что не всё было уничтожено. Что хотя…

– Не имеешь ни малейшего права! – гаркнул он, поворачиваясь ко мне. – Это государственная тайна, и ты даже сейчас, когда я говорю тебе об этом второй раз, не в состоянии осознать, что это значит. Твоё положение Асессора – всего лишь красивая вывеска, прикрывающая твою некомпетентность и наивность. Ты слишком узка, слишком молода, слишком слепа, чтобы понять, что лежит за этим знанием. Если бы сейчас в Шардене не царил хаос и безумие, – он сделал шаг ближе, и его взгляд прожёг меня насквозь. – я бы предпочёл унести эту тайну в могилу, чем делиться ею с тем, кто не способен вынести бремя истины.

Его дыхание лёгким тёплым порывом коснулось моей кожи. Магистр выпрямился и, словно этого и не было, продолжил путь. Мы шли молча, а в моей душе бушевали огонь гнева, горечь утраты, режущая боль и тяжесть вины.

Да как он… Да как он вообще смеет решать, что мне нужно, а что нет?! Я, между прочим, с ним здесь в пыли ковыряюсь, только потому что он попросил, а он, видите ли…Государственная тайна, мать его. А я?! Я, значит, достаточно достойна, чтобы влезать в прахово нарушение законов, рисковать собственной головой в его играх, а знать – нет, нельзя? Я ведь не какая-то ученица, не какой-то рядовой маг. Я Айлин Мирст, я была в Тихом Круге, я была свидетельницей восстания, и не принимала в нём участия. Я… была частью этого. Имела право. Имела… разве не имела?.. разве была недостойна?.. некомпетентна. Наивна. Узка.

Я зло шипела про себя, но внутри всё же разливался яд стыда. Потому что он был прав. Потому что я была наивна. Конечно, я наивно полагала, что он поставит выше политики наши… что? Наши что? Наше ничего. Я всего лишь его подопечная, и он ничего мне не должен.

Всё завязано на идиотской бюрократии. Праховой бюрократии и политике. Бюрократии, которая убивала людей, ломала мечты, перемалывая их тонкие косточки об суровые жернова реальности. Возможно, будь я на его месте, я, может быть, тоже сохранила бы эту тайну. Пепловы бумаги. Канцелярия. Допуски. Ранги. Законы.

Боги. Психую как маленькая девочка, которой не хватает любимой игрушки – даже если она сломана, сожжена и уже давно считается опасной. Прав. Он прав. Прах. Прахов Хаэль. Он всё ещё бесит меня до дрожи. И больше всего он бесит меня тем, что он, прах его побери, снова прав. И, конечно, у него от меня всегда будут секреты. Потому что по праховой бюрократической иерархии он находится выше меня. И тем, что я требую от него ответы, я лишь укрепляю своё звание некомпетентной.

Колени ныли, как старая обида, возвращаясь к жизни ровно тогда, когда хотелось забыть, что они вообще существуют. Спина гудела тяжёлой, монотонной струной, в ней будто поселился тихий, вечно недовольный голос, и каждый шаг он сопровождал протяжным, язвительным «зачем». Зачем ты вообще сюда пошла, зачем согласилась, зачем терпишь его?

Завоняло канализацией. Хороший знак, как бы смешно это не звучало. И ровно в тот момент, когда бок предательски заколол так, будто под кожу вогнали раскалённую иглу, и я всерьёз подумывала просто грохнуться на пол, остаться там – хоть на минуту, хоть на вечность – я с размаху ткнулась лбом в грудь Магистра. Он внезапно остановился – перед долгожданной лестницей – и стоял, как скала, дожидаясь меня, будто не чувствовал за спиной ни моего гнева, ни моего злого пыхтения, ни усталости, ни этой напряжённой атмосферы, возникшей после нашей небольшой стычки.

– Ты из камня что ли сделан? – хрипло зашипела я, отшатнувшись и потирая лоб, который тут же начал пульсировать, вторя сердцу и боку. Тупая боль. Тупой коридор. Тупой Хаэль. Боги, как меня сейчас всё бесит. Хочется пить, есть, дышать свежим воздухом… и присесть. Хотя бы на минутку.

Он молча покачал головой – сдержанно, почти насмешливо, – и, пропуская меня вперёд по узкой лестнице, пошёл следом. Его шаги были всё те же – ровные, уверенные, без следа усталости. А мои… мои ноги были будто налиты свинцом. Колени завыли снова – обиженно, предательски. Я мысленно пообещала им горячую ванну и день без обязательств. Этерна, как хорошо, что завтра выходной…

Лестница казалась бесконечной. Каменные ступени поднимались вверх, вверх, вверх… да сколько же мо…о, конец лестницы. И ровная, глухая стена. Я замерла, пытаясь отдышаться. Эврен снова шагнул вперёд, и я, опасно покачнувшись, едва не полетела вниз. Рука Магистра ловко прихватила меня за локоть – твёрдо, но бережно. Бесит. Даже тут он успел. Индюк!

Он второй рукой начал вычерчивать в воздухе знакомые линии – точные, отточенные, будто выгравированные в самом пространстве. Хотя так и было. Проступили тени начертанных символов – серебристые, будто вытканные из лунного света.

– Umbra, ostende sursum, – прошептал он.

И стена дрогнула. Камень отозвался, медленно разомкнувшись и явив скрытую дверь. Неужели! Я оттолкнула Эврена, (частичка души при этом нехитром движении возликовала) выскользнула вперёд и буквально вывалилась в арку Северных древностей. О, воздух. Упоительный. Свободный. И почти свежий – ну, насколько может быть свеж воздух в узкой, заваленной мусором, арке, где стены видели больше мёртвых, чем живых. Но по сравнению с уже изрядно надоевшим коридором и канализационным ароматом – это был упоительный глоток свежести. Я вырвалась за пределы арки, встала чуть поодаль и просто… дышала. Дышала, как будто вся магия этого места заключалась в праве наконец вдохнуть. Один, второй. Медленный. Глубокий. Резкий. Рваный. Дышать, дышать, дышать.

Послевкусие ссоры ещё гудело в груди горьким отголоском. Я злилась. На него, что сейчас очередным теневым плетением скрывал дверь. На себя. На то, как легко он решает, что я должна знать, а что – не заслужила. Да, конечно, я не была полной дурой, и понимала, что это государственная тайна.

Но, твою мать, восстание Тихого Круга тоже отчасти государственная тайна! Народ до сих пор не знает никаких деталей, только лишь то, что теневики взбунтовались, а меня и Эврена почему-то оставили в живых. Никто не знал, что Хаэль убил всех. Разве я не заслуживала права знать, что хоть что-то сохранилось?.. Но ещё больше злилась от того, что часть меня всё ещё искала взгляд того, что уже направлялся ко мне. Я хотела, чтобы он понял меня. Хоть немного. Хоть в чём-то.

Время близилось к четырем часам дня. Солнце лениво клонилось к закату. Я даже немного успела подремать, пока мы ехали в дилижансе с Северных древностей до центра города. Переулок Багровой Ивы встретил нас влажным дыханием города – тяжёлым, настоявшимся на аромате кофе, траурном шалфее и старой медью вывесок. Живот предательски заурчал при виде кристальных булочек на прилавке пекарни, мимо которой мы прошли.

Я прижала пальцы к виску – лёгкое постукивание крови, звон усталости, который никак не унимался после дефицита кислорода в коридоре… и после Эврена. Он шёл рядом, на полшага впереди меня. Сдержанный силуэт, сотканный из ночи, уверенности и какого-то неизменного, раздражающего спокойствия. Он всегда знал, как оставаться равнодушным. Или, по крайней мере, делать вид. У него получалось это особенно изящно после ссоры. Я передумала перед ним извиняться за вчерашнюю ситуацию, когда я держала его на прицеле Велатра.

– Почему именно тут Верин назначила встречу? – спросил он, скептично осматривая вывеску «Чайной у Бессмертной Улитки»– «уютно, тихо, конффиденциально»

Я скосила на него взгляд – в нём всё ещё сидела тень упрёка, всё ещё плескался шлейф того, что мы не сказали друг другу внизу, в коридоре, не сказали утром. Я его ощущала так же ясно, как ощущаю свои серебряные татуировки, когда они зудят на дождь.

– Приватность, – сказала я, стараясь говорить мягко, но голос всё равно вышел резче, чем хотелось. – Здесь… никому нет дела. И, видимо, Эльса решила, что если мы вчетвером будем часто торчать в кабинете – начнут обсуждать. – я пожала плечами. – А сплетни, как известно, – худший из видов магии.

Эврен кивнул, будто согласен. Он шагнул вперёд и толкнул дверь, пропуская меня внутрь. Она открылась с мягким скрипом, как будто чайная сама решала, впустить нас или нет. Внутри пахло… сказкой, укрывшейся под крышкой чайника. Словно кто-то заварил в хрупком фарфоре самый вкусный в мире чай, настоянный на мятах и сливках, на корице и высохших лепестках ванили. Воздух был тёплым и густым, как мёд. Застывший свет золотыми пластами ложился на низкие столы, бархатные занавеси и сдержанную тень кабинок. Где-то стрекотали колокольчики – невидимые, магические. Где-то булькал чай. Статуэтки улиток приветливо были обращены к нам. Я невольно улыбнулась, заметив особенно забавную – в зелёном плаще, как у Торша. Как он там сегодня?.. Всё было настолько красиво, настолько вкусно пахло, настолько было уютно вне времени, что неумолимо бежало за дверью, что я, кажется, впервые за день выдохнула по-настоящему. И отпустила бешенство на Хаэля.

– Вот вы где! – раздался голос Эльсы, лёгкий и звонкий, как искра костра, зажжённого на Лейорин. Она помахала нам рукой из самой дальней и большой кабинки, небрежно откинув золотую волну рыжих волос за плечо.

Мы подошли, ныряя в кабинку и обмениваясь любезностями. Эльса уже устроилась в мягком углу, рядом с ней – о, Ирис, элегантный, как всегда.

– Наконец-то, – вздохнула я, рухнув на бархатный диванчик. Спина вздрогнула от удовольствия, колени разогнулись с предсмертным стоном. – Я не встану отсюда ближайшую вечность. Боги, если я сейчас не выпью чего-нибудь – хоть слюну мирида, хоть настойку на болотной тине, хоть обычной воды – я умру от обезвоживания.

Я нашарила плед рядом с собой и укуталась в него, закинув голову назад, на спинку дивана. О, да, моя шея… Магистр, сняв пальто, сел рядом. Он тихо усмехнулся, скользнув взглядом по мне – ироничным, едва-едва тёплым. Почти человеческим. Почти. Потому что я не понимала, как можно не разваливаться после такой долгой ходьбы!