Серебряные нити Шардена. Пепел и тис

– Я понял. Элериах всё равно меня отправляет во «Вторую Полку», – сказал Ирис. Его голос зазвенел, как металл. – Я поговорю с ним и лично там всё обшарю. И полку, и кладовую. И, конечно, поговорю со своими… уличными пташками. Может, наш торговец не так прост, как кажется?

Талькар поднялся из кресла так резко, будто его подбросила какая-то внутренняя пружина – или нетерпение, или злость, или тот особый тип беспокойства, который присущ людям, привыкших жить не словами, а делом. Его пальто чуть колыхнулось, мягким шорохом повторив за ним движение. Я смотрела, как его пальцы пробежались по лацкану, точно проверяя – всё ли на месте: кольца, цепи, и, конечно, его любимица – кинжал Селин.

– И вы будьте осторожнее. – сказал он, бросив взгляд на Магистра. – Если там, в Академии, действительно что-то серьёзное, вы уже втянуты по самую шею. А я знаю, как она, – он кивнул на меня, но смотрел на Хаэля. – профессионально умеет нырять в дерьмо, утягивая за этим других людей.

– Талькар, не забывай, что я прахов Магистр Тени, да? – в голосе Эврена проскользнул тон, которым обычно объясняют детям, почему небо – голубое. – Поверь, моя работа – оказываться в дерьме и разгребать это самое дерьмо. И Мирст здесь, не надо говорить о ней в третьем лице.

– И я не ныряю, – шутливо-обиженно фыркнула я, пнув Ириса носком по ботинку. – Я грациозно вхожу!

Он стушевался, признавая поражение, и, не дожидаясь ещё одной словесной дуэли, вышел за дверь. После Ириса остался только шлейф аромата табака и бобов тонка – и шум повседневной бюрократии, ворвавшийся в тысяча сто одиннадцатый кабинет вместе со скрипом открывшейся двери, когда рухнуло заклинание тишины. Впрочем, он сразу прекратился, когда Эврен вновь устроил феерическое представление с серебряной нитью из воздуха для повтора заклинания.

– Кто-то хотел, чтобы никто ничего не понял, – повторила я вслух, возвращаясь к недавнему разговору. – даже владелец. Это ведь самое страшное, правда? Когда не просто у тебя что-то забирают – а забирают знание о том, что у тебя было.

Магистр что-то пробурчал – вновь о искателях, о лигатах, об Иаргельдире и дозволении на эликсир правды. Его голос был, как всегда, холоден, деловит. Клубок, как сказал он, начинал запутываться. А я думаю – это петля. И кто-то её уже стягивал.

– Шеф! – вскинулась я и аж подскочила от внезапного воспоминания, резко ударившего в голову. – Хаэль недоумённо воззрился на меня, собирая бумаги со стола. Его руки были привычно точны, движения – почти беззвучны. Он не сказал ни слова, лишь кивнул, ожидая, когда я продолжу. – Архивы. Закрытые архивы Тихого Круга. О чём ты говорил? О книгах?

Я всматривалась в Эврена, ожидая объяснения, но он медлил. Ну не мог же сохраниться сам архив! Пальцы его скользнули по ребру стола – будто он искал в дереве отговорку, чтобы не отвечать на мой вопрос. Мягкий утренний свет пробивался сквозь окно, касаясь его лица и плеч, превращая очертания в нечто почти призрачное. Его волосы были, как и всегда, собраны на затылке – несколько прядей выбились, словно от напряжённой ночи. Магистр медлил с ответом.

– Говори, – сказала я. – Не тяни кота за хвост, если не собираешься его распутывать.

– В закрытых архивах Тихого Круга, – начал он тихо, – хранятся книги, которых не должно было остаться. Но, вопреки всему, их не уничтожили. Их спрятали. Я смог их спрятать. В архиве.

Что-то во мне сжалось. Что? Он хочет сказать, что сохранились архивы? Не книги? Сам архив? Там, в глубине моих чертогов разума, всплыло воспоминание: тот таинственный, запертый на сотню замков, цокольный этаж, в который никогда не пускали учеников. Я считала, что всё это уничтожили в ночь восстания. Я была уверена, что это всё сгорело!

– Там описано устройство, принцип действия, основы всех известных теневых артефактов, – продолжил он, – в мельчайших деталях. Включая Сферу Отклика. Нет, будет вернее сказать, не просто принципы действия, Мирст – чертежи, ритуальные формулы, структура магических плетений. Всё, как если бы кто-то пытался не просто понять, но создать заново.

Я прикусила губу, чувствуя, как по спине пробегает холод – нет, не от страха, от предательства. Лёд встал в позвоночнике, пульс звенел в ушах. Я ни разу об этом не слышала. Никогда. Никто не говорил. Никто. Даже он.

– И ты молчал?! – сорвалось с губ почти криком. – Молчал, что сохранился целый прахов подвал?!

Эврен посмотрел на меня – спокойно, слишком спокойно, как смотрят на истерику ребёнка, которую надо обуздать.

– Молчал, – коротко кивнул он. – Потому что этот доступ закрыт грифом и уровнем допуска, под которые даже я не подхожу. Архив опечатан после восстания Круга. Туда пускают только по прямому приказу элериарха. – он говорил ровно, без эмоций, как чиновник на допросе. Как будто это не он учил меня – не он обнимал, когда я выла от душераздирающих страданий у него на плече. Неужели он не понимал, что для меня значил Тихий Круг?

– То есть… ты знал. Ты всё это время знал, что остались книги, учения, целый подвал, и не сказал мне ни слова?

– Это государственная тайна, Мирст. – Эврен подошёл ближе, теперь между нами почти не было воздуха. – И, если бы я тебе сказал, ты бы уже сидела в Ауланнаре. Или вообще – в урне для пепла. Понимаешь?

– Нет, не понимаю! – крикнула я, чувствуя, как в груди закипает. – Я – дочь тех, кто погиб от руки теневиков. Я – прах Тихого Круга, его остаток, его пеплово продолжение! Ты должен был…

– Тебе я не должен был ничего. – резко отрезал он. – Ты хочешь, чтобы я рисковал всем ради того, чтобы ты просто пошла почитать книжки?! Там нет истины. Там нет их. Никого из них больше нет.

Я тяжело дышала. Грудь ходила ходуном. Татуировки горели под кожей, серебро бесновалось, требуя выхода.

– Не тебе решать, что я должна знать.

– Не мне, – холодно согласился он. – А Совету и элериарху. Твои права на Круг умерли вместе с ними, Айлин.

– Я тебя услышала. Но ты хочешь туда попасть. – вдох на четыре счёта, задержать дыхание на четыре секунды, выдохнуть на раз, два, три, четыре. Я проглотила обиду, сдавливающую горло. – И, я так понимаю, приказа от элериарха нам не дождаться. И лучше об этом молчать.

– Верно. Молчи. Да, я должен туда попасть. Мы должны. Но сначала – официальный визит в Академию.

Я провела ладонью по предплечью под рукавом свитера – серебряные татуировки под кожей начали успокаиваться. Я чувствовала, как магия внутри, прекратив злиться, теперь отзывается согласием. Будто сама Этерна благоволила, услышав, что мы замышляем что-то незаконное.

– Как мы туда проникнем? – прошептала я, хотя под теневым заклинанием тишины можно было петь оперу, и никто бы не услышал.

Эврен едва заметно ухмыльнулся.

– Как всегда. По тем тропам, по которым идти запрещено. Через подземный ход, который не значится ни в одном плане. И с очень, очень хорошим поводом для Ауланнара… или хотя бы увольнения, если нас поймают.

После того, как Хаэль изложил мне наш план на сегодня, включая проникновение в запечатанные архивы Тихого Круга, мы вышли из Временной Башни около половины одиннадцатого, ровно после того, как главные часы Иль-де-Вирела спели свою переливчатую получасовую песнь. Распогодилось, день был ясный, солнечный, с тем золотым светом, который будто нарочно льётся на плечи, в глаза, в самую душу, выгоняя оттуда желание спать. Улицы уже зашумели – туда-сюда сновали смешные мириды-почтальоны, жужжали тенеглассы, по Туманной площади бегали госслужащие Магистрата и Депертамента Улиц и Времён. Шёл второй день траура по Лиане Тарен, и эту тёплую осеннюю картину омрачали только чёрные флаги и ленты, развевающиеся на всех горизонтальных поверхностях и фонарях.

Ветер был мягкий, почти летний, но с той едва уловимой прохладой, что бывает, когда идёшь по осеннему утру. Я заправила маленькую косичку с обсидиановой бусиной за ухо, щурясь от солнца.

– Тебе не холодно? – спросил Эврен, не оборачиваясь, но я почувствовала его взгляд – скользящий, почти мимолётный.

– Нет. Пока ещё тепло, душа желает не укутываться с ног до головы, – пожала я плечами, листая личное дело Лианы Тарен, которое Магистр вручил мне для изучения. – А желаниям своей души я склонна благоволить.

Он не ответил. Конечно. Эврен и так говорил со мной на отвлечённые темы редко, а на подобные полу-поэтические броски, которые я порой так любила – тем более. Но иногда казалось, что он просто копит слова, чтобы потом вложить их в одну фразу – острую, точную, брошенную как нож в мой адрес.

«Тебе я ничего не был должен». Тьфу. Напыщенный индюк.

Сегодня он был, как и всегда, в чёрном костюме и пальто – только перстень Совета вспыхивал на солнце, когда он заносил руку к глазам от яркого света. Мне всё еще было обидно… но поговорим об этом позже.

До Академии от Временной Башни идти минут двадцать, если не торопиться. Мы не торопились. И не потому что нам было всё равно – наоборот. Просто есть вещи, к которым не стоит спешить. Колокольни, например. Места падений. Места, где что-то когда-то оборвалось. Я поймала себя на том, что иду вровень с его шагом. По какому-то древнему, почти забывшемуся инстинкту – как зверь, что чувствует ритм стаи и не хочет выпадать. Эврен двигался так, будто город принадлежал ему. Как можно так выпендриваться в тот момент, когда, блин, просто идёшь?

– Думаешь, найдём что-то на колокольне? – спросила я, когда Академия показалась на глаза сквозь кроны желтых деревьев, усеянных чёрными лентами.

– Думаю, если смотреть внимательно – обязательно найдём. – вполголоса ответил он и отодвинул в сторону ветку, что тянулась мне к лицу, ещё до того, как я успела её заметить.

Лигаты, стоявшие у двустворчатых дубовых ворот, отреагировали на нас без особого энтузиазма. Сейчас под девизом Академии «Scientia est lumen in tenebris» – знание – свет во тьме – на страже были молодые ребята, совсем не те, что в наш с Эльсой визит – в новёхоньких, отглаженных синих плащах и блестящих кирасах. Ворон и змея над ними, державшие траурный полог над гербом Академии, будто вперили в меня свой взгляд. Пока я любовалась статуями – один из лигатов, юнец с неуверенным лицом, сделал шаг вперёд:

– Назовите цель визита. Академия принимает…

Эврен поднял руку. Перстень Совета вспыхнул холодным, сдержанным светом.

– Прошу прощения, гвар… Магистр Хаэль, – пробормотал лигат и отступил, склонившись в поклоне. – Как это я вас не признал…

Лигаты отпёрли ворота, пропуская нас внутрь. Мы пошли дальше уже по аллеям Академии. Кипарисы вытягивали длинные тени, а листья самшита тихо шуршали под ногами. Воздух был тёплый и свежий, с запахом влажной земли и старого камня.

– С чего начнём? – спросил Магистр, отбрасывая предисловия.

Я остановилась на мгновение, осматриваясь. Вокруг всё казалось застывшим, словно мир здесь замедлил ход, а каждое дерево и камень знали больше, чем готовы рассказать. Ни одной живой души во дворе. Как странно.

– С колокольни. Это же логично, – ответила я. – Лиана в последний раз там… была. Если что-то осталось – найдём там.

Эврен кивнул. Мы двинулись дальше, и я ощущала, как лёгкая осенняя прохлада всё-таки проникает сквозь плотную ткань свитера, обжигая кожу. Колокольня высилась впереди, на западе Академии. Золотые прожилки в её нежно-розовом фасаде бликовали на солнце. А бронзово-зеленоватый колокол, слава Этерне, безмолвствовал. И, надеюсь, долго ещё не будет траурно звонить.

Я замерла у подножия колокольни. Взгляд цеплялся за каменную аркаду, покрытую изящными растительными орнаментами – будто виноградные лозы тянулись к небу, словно пытаясь удержать его от падения. Где-то там, в этом высотном лабиринте, Лиана Тарен сделала свой последний шаг – и шаг тот был навстречу смерти.

– Если бы мне пришлось умирать, – вырвалось у меня внезапно. – я бы выбрала не высоту. А огонь. Желательно – теневой. Быстро и не больно. И хоронить не надо.

Эврен ответил мне с той своей безупречной серьезностью, что иногда сводила меня с ума:

– Иногда не имеет значения способ, имеет значение лишь причина. Особенно, если ты не сам её выбрал. А нашу, кхм, клиентку… наверняка довели. Или заставили.

– О, как поэтично. Звучишь, как профессионал в сфере полётов с колоколен, – пробурчала я, обнимая себя за плечи. Прохлада цепляла меня сильнее, чем хотелось бы. Вопрос сорвался с языка прежде, чем я смогла осознать его. – А может ли теневик сам себя сжечь осознанно? Не в панике, не когда магия уходит из-под контроля, а специально, по своему выбору?

Он нахмурился, будто я заговорила на чужом языке, засунул руки в карманы и окинул меня взглядом, полным тихого сомнения в моей адекватности. Иногда я думала, что он до сих пор не привык к моим вопросам, которые я задавала, интересуясь самыми безумными вещами.

– Что за вопросы? – пробурчал он.

– Чисто академический интерес, – парировала я, чувствуя, как сердце при взгляде на него сжимается от странного микса раздражения и… чего-то ещё. Любопытства, наверное.

Эврен вздохнул, поднял голову и тоже посмотрел на колокольню, словно она сама могла дать ему ответ, спрятанный в золотых прожилках камня.

– Может. Этерна примет любой дар. – сказал он наконец, и в его голосе прозвучала тень смирения.

Магистр молча кивнул мне на одинокий чёрный флажок, воткнутый лигатами под колокольней ровно в том месте, где трава была немного примята. Неужели можно взглянуть официально, не только своим зрением, но и зрением Тени!

Мы присели по обеим сторонам от этого участка, вперившись в него взглядом. Ничего необычного. Никаких следов крови или каких-то вещей. Я оформила теневое заклинание тишины, которое на улице раскидывалось на расстоянии трёх метров от заклинателя. Не так действенно, как в помещении, но всё же.

– Нужно вызвать отклик.

Я подняла голову – и наткнулась на его взгляд.

– Три дня – почти предел для заклинания теневого отлика, – продолжил он, придвинувшись ближе. – Один я не смогу вызвать внятный отклик такой давности. Нужна твоя магия.

Никакого «можно?», никакого «позволишь?». Он протянул руку – не мягко и не осторожно, а резко, с той грубой прямотой, в которой странно переплетались вызов и притяжение.

– Дай руку. – простая просьба. И в ней – требовательность, от которой во мне что-то отозвалось слишком живо.

Всё внутри сжалось. Не от страха, хотя и от него тоже – я никогда раньше не делилась ни с кем магией. Но сжалось ещё от чего-то горячего, странного, острого – как укус на внутренней стороне бедра. Мне казалось, будто мир вокруг замер, выдохнул, оставив нас вдвоём, в этой щели между серебряными тенями и вопросами без ответа. Я даже не сразу поняла, что сжала кулак – крепко, до побелевших костяшек. Я сглотнула. Его ладонь – открытая, развёрнутая вверх – ждала. Прах, о чём я думаю? Это всего лишь рука. Простое рукопожатие. Рука, которую я, отбросив лишние мысли, вложила в его руку. Пальцы Эврен сомкнул жёстко, чуть сильнее, чем нужно. Как будто страх, что я отдёрну ладонь, был сильнее приличий. Его рука была холодной. Моя – горячей.

– Tenebra vestigia ostende Liana Taren, – прошептали мы в унисон, как клятву, держа сплетёнными руки аккурат над унылым чёрным флагом. Магия полилась из моих узоров на руке, перетекая в ладонь, что крепко держала пальцы Магистра, заставляя меня рвано выдохнуть от всепоглощающего ощущения безграничной силы – момент, когда моя магия смешалась с его. Вот это да! И он, прах побери, живёт с этим ощущением всегда?! Теперь всё понятно. Я бы тогда тоже выпендривалась каждым своим движением.

Из-под наших соединённых ладоней расползлась тень. Теневые татуировки под кожей мгновенно согрели меня, ощущая родную энергию рядом, желая слиться с ней. Серебро теневой магии, завораживающее, красивое, смертоносное. Будто ночь пролила каплю собственного лунного марева. Невероятно яркий, прохладный серебристый свет затопил пространство вокруг нас, заставив меня на секунду прикрыть глаза. Воздух задрожал – стал плотным, вязким, как вода в заброшенном колодце. Пространство сместилось. Чуть-чуть. Едва. Мгновение – и оно перестало быть настоящим. Отклик явился нам. Мы увидели фрагмент. Нечёткий, будто запотевшее стекло, через которое можно было лишь догадываться. Для обычных теневиков, но не для меня.

Я всмотрелась, напрягая зрение. Эврен удерживал концентрацию на удерживании отклика, стиснув мою ладонь. Серебряный силуэт девушки – маленький, упрямый – нетвёрдо шагал к краю колокольни. Только подол её плаща слегка трепетал, будто ветер пытался удержать её, остановить. Аура вокруг фигурки… была странной. Несвойственной.

Не успела я задуматься об этом, и тут – едва заметная вспышка озарила теневой отклик. Силуэт резко повернулся, будто заметил кого-то. Жест – слишком быстрый, почти незаметный… и за плечом фигурки проступила тень. Тень, которая отзывается на этот жест. Маленький силуэт делает шаг вперёд и падает аккурат на чёрный флажок, воткнутый в землю перед нами.

Да. Это была Тень. Нет, не в полном объёме, не теневое заклинание. Не волна, не всплеск. А… словно остаточный след. Лёгкий, как шлейф духов, замерший в воздухе. Я поняла. Когда она шагала, от неё шла аура – не прозрачная, не пустая, как у обычного мага Вейлана. А плотная. Серебряная аура.

– Ты видишь? – прошептала я Хаэлю. Моя чувствительность к Тени была выше, но, думаю, он тоже это разглядел. – Этого не может быть. Она точно была магом Вейлана? Она… её аура должна быть легка, почти невидима.

Эврен резко повернулся ко мне, отдёргивая ладонь. Отклик развалился, словно лопнувший мыльный пузырь. Ощущение безграничной силы отступило, и я чуть покачнулась, выдохнув. Я снова стала собой. Всё снова стало обыденным: солнечный свет, издевательски, по-летнему, зелёная трава, листья самшита под ногами. Я медленно убрала руку, и только тогда заметила, что дрожу. Что-то внутри меня ворочалось. Подозрение. Страх. Любопытство – всегда оно, куда же без него, моё любимое чувство. Но ещё и тревога. Та, что живёт в груди, как сорная трава – упорно, цепко. Почему она владела Тенью, если была дитём Вейлана? Почему никто об этом не знал? Как это вообще допустили в Академии? Как она это скрыла? Скрывала ли? Или кто-то помог? Охренеть.

Я что-то спросила, сама не расслышав свой вопрос. Эврен ничего не ответил. Лишь снова посмотрел вверх, туда, где арки колокольни чертили небо, будто пытались выцарапать ответ из самого купола мира. Я наблюдала за ним – за тем, как его профиль остался напряжённым, как в уголке губ затаилось что-то вроде злости. Не той, что бурлит, а той, что копится слоями – как пепел на стенках старой печи. Он дышал через нос, глубоко, будто сдерживал что-то внутри.

– Ты знал? – спросила я.

Он медленно опустил взгляд чёрных глаз на меня, потирая ладони.

– Если бы знал – я бы ни за что не дал бы ей подняться туда. Спрятал, отправил бы за пределы Шардена. Здесь её бы, скорее всего, убили.

– Теневые всплески. – тихо сказала я, вспоминая застеклённый шкаф с артефактами в тысяча сто одиннадцатом кабинете. – ты видел что-нибудь?

Хаэль покачал головой. И это, прах побери, заставляло задуматься. Как можно было использовать теневую магию так, чтобы её не почуяли артефакты, настроенные на теневые всплески? Чтобы не почувствовала я? Или Магистр?

– Когда был последний теневой всплеск, который ты ощутил? – нахмурилась я, и шестерёнки в моей голове зашевелились.

– В ту ночь, когда была совершена кража из лавки Мотыля и Черниля. – ответил Эврен, и на мгновение его глаза прояснились. Он понял. – Ты хочешь сказать, что…

– Что скорее всего, это связано. Можно ли скрыть теневой всплеск? Провести нас? – закончила я за него.

Магистр задумчиво нахмурился, а затем кивнул, пообещав разобраться подробнее в этом вопросе. Вокруг по-прежнему было ни души, даже в окнах Академии не мелькало ни тени.

– Она была одна из лучших на курсе. Тихая, исполнительная. Почти незаметная, – прошептала я, вспоминая строчки из её личного дела. – Тень не выбирает просто так. Что с ней было такое? Что она пережила? Почему Этерна выбрала её?

Эврен усмехнулся, коротко, безрадостно.

– Ты говоришь, будто это честь. Но ты же знаешь – Тень выбирает тех, кто надломился. Тех, кто пережил страшные вещи.

– Да, но… не всегда же, – возразила я, громче и злее, чем хотела. – Иногда она выбирает тех, кто более проницателен и умён. Например, наставник Райс. Он просто родился с Тенью. Как и ты.

Эврен едва заметно дёрнулся при упоминании о Райсе. Мы практически никогда не говорили о нём. И о том, как Эврен, прах его побери, убил его в ночь восстания. Хотя, а что ещё делают с повстанцами и подстрекателями? Не могу сказать, простила ли я Хаэля за это, но… а какой был другой выход?

Он посмотрел на меня. На мою шею, где серебряные линии упрямо выступали из-под ворота свитера. На мои руки, на запястья – будто вспоминал, кем я стала, отчасти, благодаря ему.

– Будь по-твоему. Хорошо, трава в капюшоне, тогда объясни, почему никто из наставников этого не заметил? Как она прошла церемонию определения отклика?

– Может… – задумалась я, сложив руки на груди. А и правда. Ведь там был парень, кому откликнулась Этерна. На последней церемонии определения отклика в Академии. Что с ним сейчас? – Может… а может, Тень откликнулась ей после церемонии? Могла ли она быть одновременно и магом Вейлана, и теневичкой?

Он ничего не ответил. Только встал, протянув мне руку, чтобы я тоже поднялась. Я вернула себе твёрдое вертикальное положение, разгладила юбку и обратила взор к чёрному флажку на земле. Как много загадок ты нам принесла, Лиана. Миллионы гипотез проносились в моей голове, заставляя серебро под кожей шевелиться.

– У неё был кто-то. – сказал он после паузы.

– Он. – кивнула я. Эврен кивнул в ответ. Что за неловкий обмен кивками? Мы же говорили об этом уже сотню раз.

– Нужно найти, к кому она была привязана. Кто её обучал. Кто дал ей доступ к этому знанию.

– Думаешь, это была её инициатива? – Я почувствовала, как дрожь снова пробегает по спине. – Её кто-то учил?

– Думаю, – его голос стал низким, опасным, – кто-то проверял, можно ли вырастить Тень в сердце мага Вейлана. И посмотреть, что из этого выйдет. Но не уверен.

Я сглотнула. В воздухе витал привкус тайны. Той, от которой хочется отвернуться, но не можешь.

– Да как это вообще возможно, прах побери?! – несдержанно воскликнула я, встряхивая волосами. Во мне взыграла утренняя обида и непонимание происходящего сейчас. Обсидиановая бусинка стукнула меня по щеке. Пепел! Что происходит?! Голова разрывалась от кучи гипотез, догадок, мыслей, запутанного… клубка. Или петли. – Она не могла сама. Не могла просто взять и… прыгнуть! Кто-то подтолкнул её к этому, кто-то позволил! Может она не та, за кого себя выдает?! Может, настоящая Лиана жива?.. или… – я споткнулась о собственное дыхание. Руки дрожали. Серебро татуировок вспыхнуло светом и теплом. Как будто магия внутри тоже пыталась вырваться, сбежать из тесного сосуда моего тела в поисках решения проблем.

Эврен шагнул ко мне.

– Успокойся! – произнёс он резко, дёрнув меня за плечо.

И я резко замолчала. Не потому что испугалась – хотя что-то действительно кольнуло испугом внутри от его тона, сжимаясь в животе. Я замолчала, потому что его голос – властный, резкий, режущий по живому – оборвал хаос внутри меня, как нож перерезает спутанные нити. Он подошёл вплотную. Его рука приземлилась на моё плечо – твёрдо, холодно. Почти болезненно.

– Хватит, Айлин. Ты – теневая, серебряная ведьма. Не истеричная студентка, которую не выпустили из Академии на свидание.

Он наклонился к моему лицу. Голос его был низким, с нажимом, каждое слово вырезалось в воздухе жёсткой констатацией факта.

– Думай чётко. Абстрагируйся. Смотри на ситуацию трезвым взглядом. Она тебе – никто. Мы разбираемся в этом только потому что мы служим на благо Шардена. И сейчас кто-то пытается это благо нарушить.

Я взглянула на него с вызовом – остро, дерзко. Да как… никто?! Да… никто. И правда, никто.

Никто. Она мне – никто.

Хотелось укусить его за эту горькую правду, сказанную им. Хотелось вырваться. Но… я не вырвалась.

– Ты слишком много думаешь об этом, – сказал он с нажимом. – Если ты принимаешь всё так близко к сердцу, Айлин, кто, по-твоему, будет вытягивать это дело? Ты – теневая ведьма. Та, которая носит серебряные татуировки от шеи до, мать его, кончиков пальцев. Та, кто смог их вытерпеть. И сейчас ты расклеиваешься и психуешь, потому что тебе жалко незнакомую девчонку? Серьёзно?

Он всё ещё держал моё плечо. Я задышала. Сначала часто, нервно, панически. Потом глубже. Медленнее. Вдох на четыре счёта, задержать дыхание на четыре секунды, выдох на раз, два, три, четыре. Тело перестало дрожать. Серебро под кожей успокоилось. В горле пересохло, но сердце билось уже не в панике, а в своём ритме.