Полная версия
Война потерянных сердец. Книга 3. Мать смерти и рассвета
– Заткнись.
Он указал куда-то пальцем. На маленькую лодку, стоявшую там, где у входа в Илизат утес обрывался в бурлящее море.
– Пошли.
Я не знал, что сказать в ответ. Сама мысль о том, что Брайан, которого я знал, запятнал честь мундира, казалась кощунственной.
Он раздраженно шагнул к лодке:
– Ждешь особого приглашения? Шевелись, пока тебя не нашли сиризены.
Я не собирался с ним спорить, даже если все в мире потеряло смысл. Как в тумане, я последовал за Брайаном к лодке, и мы поплыли прочь от Илизата. Я наблюдал, как уменьшается моя тюрьма, как ее белые стены складываются в колонну, а затем превращаются в силуэт, едва различимый в пропитанном красным тумане.
– Они придут за нами, – тихо произнес я, покачиваясь вместе с лодкой, пока мы удалялись от берега.
Но они не пришли.
Никто не пришел.
Глава 14
Лагерь пылал.
Моя палатка стояла на дальнем, северном краю нашего лагеря, немного в стороне от остальных. К тому времени, когда мы с Ишкой поднялись на вершину холма, ночное небо уже озаряли кровавые отблески пламени. Почему все вспыхнуло так быстро?
На ходу вытаскивая меч, Ишка даже не замедлил шага. Я последовала его примеру, но далеко не так грациозно.
Серел. Саммерин. Нужно их найти.
– Как? – выдавила я. – Как нас обнаружили?
Ишка бросил многозначительный взгляд на мою руку. От выражения его лица у меня внутри все сжалось еще сильнее.
– Они способны следить за мной?
– Я не знаю. Может быть. Если…
Ишка резко остановился. Я едва не врезалась в него. Подняв голову и проследив за его взглядом, с трудом подавила приступ тошноты. По лагерю медленно ехали на лошадях солдаты; в густом черном дыму и красных отблесках казалось, что это движутся странные четвероногие существа. Люди? Фейри? С такого расстояния я не могла сказать наверняка. Они следовали по центральной улице лагеря за темноволосой фейри, которую я видела в поместье Фаримова.
Процессия методично заглядывала в каждую палатку, вытаскивала оттуда людей, а потом взмах факела – и ткань вспыхивала. В далеких выкриках я неожиданно различила свое имя.
– Они ищут…
– Тебя, – закончил Ишка.
Я схватила его за руку и дернула к себе. Наверняка со стороны жест выглядел комично – его габариты настолько превосходили мои, что с таким же успехом я могла тянуть каменную статую.
– Расскажи мне наконец, что это за артефакт.
– Рассказывать слишком долго, но ни при каких обстоятельствах он не должен попасть в руки фейри. Тебе нужно бежать. Прямо сейчас. Когда они поймут, что тебя нет в лагере, мы будем уже за много миль отсюда.
Ишка протянул руку, явно намереваясь подхватить меня и взмыть в небо, но я покачала головой:
– Уйти и позволить им спалить здесь все дотла? Я не могу так поступить.
– Тисаана, это важно…
«Важно». А повстанцы что, не важны?!
Под холмом снова раздались крики. Сквозь дым я разглядела у подножия знакомую долговязую фигуру с обнаженным мечом в руке. Филиас выглядел так, словно собирался остановить войско фейри в одиночку.
Он никогда не питал ко мне особо теплых чувств, но сейчас готовился умереть за меня.
Нет уж, о тайном побеге не может быть и речи. Если и покидать лагерь, то так, чтобы фейри точно об этом узнали. Им надо обеспечить цель для погони, а моим друзьям – время, чтобы безопасно покинуть это место.
Ишка слишком поздно заметил мой маневр – я уже оказалась на улице лагеря. С ужасом я услышала, что он выкрикивает мое имя, но мне ничего не оставалось, как не обращать внимания.
При виде меня губы темноволосой фейри растянулись в улыбке.
– Как приятно снова увидеться с тобой так скоро.
Я остановилась в нескольких шагах от нее. От густого дыма жгло глаза, небо покраснело, а воздух загустел и уплотнился. Почти ничего не возможно было разглядеть, кроме пламени и движущихся в его отблесках силуэтов.
Саммерин, стоявший на коленях рядом с раненой женщиной, при моем появлении повернул голову.
Не двигайся, Саммерин. Еще рано.
– Прикажи своим солдатам уйти, – сказала я фейри.
– Треллианцы – наши союзники, они не подчиняются моим приказам, – ответила темноволосая. – И они очень долго искали укрытие твоих друзей. Я не могу обещать, что они прислушаются ко мне.
Краем глаза я заметила какое-то движение. Сквозь дым ко мне приближался небольшой отряд. Я с трудом удержалась, чтобы не дернуться, когда ближайший солдат бросился на меня, но он тут же споткнулся, вывернув шею под неестественным углом.
Также я слышала долетавшие из-за спины шорохи и обрывки слов и молилась, чтобы голос Риаши мне не почудился.
Мне всего лишь нужно выиграть время, чтобы повстанцы успели убежать. Лагерь располагался совсем недалеко от леса, достаточно густого, чтобы спрятаться там. Я точно знала одно. Если я ничего не сделаю, если я просто сбегу и скроюсь в ночи, как того хотел Ишка, все в лагере погибнут.
Я шагнула вперед, и женщина-фейри, не спускавшая с меня глаз, сразу же напряглась. Я сделала вид, что ничего не заметила.
– Я все понимаю, – сказала я. – Но если ты не сможешь гарантировать безопасность моих людей, я не пойду с тобой.
Я откинула с глаз прядь непослушных волос, намеренно неторопливо, чтобы дать ей возможность хорошенько разглядеть золотые узоры на тыльной стороне кисти. Фейри наблюдала за мной, как ястреб за кружащимися в воде рыбинами.
– Как пожелаешь, – наконец произнесла она и прошептала что-то на непонятном мне языке стоявшему рядом соплеменнику.
Тот бросил на меня настороженный взгляд и скрылся в алом зареве.
Я сдержала вздох облегчения. Собравшись, сделала еще шаг вперед.
И тут что-то ударило меня с такой силой, что из легких со свистом вылетел воздух.
Я с размаху грохнулась о землю. Кто-то, даже двое навалились на меня сверху: один заломил руку за спину, а другой схватил за волосы, запрокидывая голову. Плечо пронзила острая боль: оно с щелчком вылетело из сустава.
Тем не менее мне удалось прижать одну руку к другой, чтобы кровью провести на ладони последнюю линию стратаграммы.
Ничего не произошло.
Вот дерьмо!
Моя магия превратилась в непредсказуемую, капризную своевольницу, норовившую подвести именно в тот момент, когда я больше всего в ней нуждаюсь.
А прямо сейчас мне отчаянно требовалось убраться отсюда как можно дальше.
Ухо и щеку обдало теплым кислым дыханием.
– Неужели твои уловки наконец-то подвели тебя, рабыня? – выдохнул треллианский солдат.
– Не все.
С этими словами я выхватила из рукава клинок и вонзила ему в живот; на миг его вопль заглушил остальные звуки. Я воспользовалась мигом свободы, чтобы перекатиться и вонзить клинок в горло другого солдата, который потянулся ко мне. Со всех сторон раздались крики.
Врагов было слишком много. Нужно перенестись куда-нибудь с помощью стратаграммы, показать противникам, что цель далеко отсюда…
Солдат слева от меня неожиданно споткнулся, его тело странно выгнулось. Потом он схватился за грудь и упал на колени. Его сосед обернулся, но тоже внезапно дернулся, а его шея хрустнула, словно ее свернули невидимые руки.
Я бросила взгляд назад и увидела, как ко мне во весь дух несется Саммерин.
– Не отпускайте ее! – раздался пронзительный крик.
Темноволосая фейри кинулась ко мне.
Саммерин чудом успел на долю секунды раньше ее. Я поймала его взгляд, темный и решительный, и поняла, что он собирается сделать.
Будь у меня время открыть рот, я бы спросила, уверен ли он в своем решении. Пойти со мной означало стать дичью, за которой гонятся охотники. Мирная жизнь на острове Ара, по которой он так скучает, отдалится еще сильнее.
Тем не менее я готова была поклясться, что он кивнул в ответ, когда схватил меня в охапку и начертил стратаграмму на обгоревшем куске пергамента.
Ближайший воин-фейри схватил меня за локоть, едва не оторвав руку.
Мир ушел из-под ног, и мы исчезли.
Глава 15
Той ночью я так и не вернулась в свою комнату. На душе было неспокойно. Поэтому после ухода Кадуана я, вместо того чтобы подняться в свои покои, направилась вниз до самого конца лестницы.
В ноздри проник слабый кислый запах – странно знакомый. Послышался тихий гул голосов.
Я пошла на звук по проходу, который закончился большой аркой. В освещенном проеме за ней я увидела беспорядочно расставленные столики, за ними сидели фейри с изящными бокалами или большими, выточенными из камня чашами в руках. Зрелище напомнило о смутных картинах, которые иногда возникали в голове, но которые я не могла толком рассмотреть.
Я вошла в зал. Присутствующие едва удостоили меня взглядом. Прекрасно. Я словно уже бывала в подобных местах и раньше чувствовала себя там в безопасности. Теперь безопасность казалась такой недосягаемой, что даже призрак ее опьянял.
– Эф?
Прозвучавшее имя разбило эту мысль вдребезги.
Мой взгляд остановился на другом конце зала, и меня насквозь пронзило воспоминание – я кричу: «Ты не бросишь меня здесь!»
Но нет, снова не Ишка. Опять то, другое лицо.
Меджка улыбнулся мне, поднимая бокал с красной жидкостью.
Рядом с ним сидели два фейри с волосами цвета воронового крыла; Меджка прошептал им несколько слов, после чего его соседи встали и отошли, бросая на меня любопытные взгляды.
– Не ожидал увидеть тебя здесь. – Меджка указал на освободившееся место на скамье. – Садись. Выглядишь так, словно тебе необходимо выпить.
Он ухмыльнулся, но я не назвала бы выражение его лица радостным. Оно, скорее, напоминало гримасы солдат, когда те выбивались из сил на тренировке. Подумалось: а вдруг Меджка сейчас прилагает не меньше усилий, хотя и пытается это скрыть?
Инстинкт приказывал отступить, сделать пару неловких шагов назад. Но затем в голове промелькнуло еще одно смутное воспоминание – о вкусе вина на языке и о том, как много оно способно смыть из памяти.
Поэтому я взяла бокал из протянутой руки и опустилась на скамью. Пригубила вино, а потом принялась пить торопливыми глотками – Меджка, видя это, издал удивленный возглас. Горькая жидкость обжигала горло.
– Я был прав, тебе необходимо выпить.
Я поставила пустой бокал на стол, и Меджка тут же наполнил его снова.
Хорошо.
Все, что раньше казалось слишком громким, слишком большим или слишком суровым в этом мире – и этом теле, – стало чуть более выносимым. Упростилось. Я больше не ощущала себя выбитой из колеи теми событиями, что недавно разворачивались на моих глазах.
И мне нравилась обретенная простота.
– Откуда такая острая нужда в хмельном? – удивился Меджка, но тут же с улыбкой покачал головой. – Глупый вопрос.
Я не поняла, что мой собеседник имеет в виду, поэтому вместо ответа просто уставилась на него. После встречи с Кадуаном он переоделся. Хотя нет… одежда осталась той же, но выглядела она неряшливо. Меджка расстегнул помятую темно-синюю рубашку, обнажив гладкую, испещренную шрамами грудь. Полоска синей ткани, ранее перекинутая через плечо, теперь небрежно свисала вдоль рукава. Единственное крыло было сложено за спиной так, чтобы не мешало сидеть. В мерцающих огнях, рассеивающих темноту зала, цвет перьев просто завораживал: они сверкали серебристыми и медными искрами, а порой вспыхивали ярко-золотым пламенем.
По контрасту с другой половиной его тела эта красота выглядела неприличной.
Меджка сидел так близко, что я могла легко дотронуться до обрубка второго крыла. Там, где серебристо-золотые перья должны были распуститься величественным размахом, зияла ужасная рана, и остатки оперенья не могли скрыть потемневшую, покрытую рубцами плоть. Из нее на несколько дюймов выступали очертания кости, словно тому, кто искалечил фейри, разрез дался с трудом.
– Кажется, ты решила рассмотреть меня с лучшей стороны, – произнес Меджка.
Мой взгляд тут же вернулся к его лицу, но на нем по-прежнему играла легкая полуулыбка.
– Я не обижаюсь, – добавил он. – Меня все рассматривают.
– Это ее рук дело?
– Чьих?
– Аранской королевы.
Как странно называть ее так: ведь я всегда знала ее не по имени, а по тому, как ее разум, словно острыми зубами, впивался в мой.
Улыбка Меджки едва заметно дрогнула.
– Ее. Хотя ей помогали со сложными моментами.
– Почему ты не прячешь крылья?
Насколько я успела заметить, большинство его соплеменников предпочитали скрывать крылья, когда не пользовались ими.
– А почему должен?
– Не отвечай вопросом на вопрос.
– Действительно. – Брови Меджки поползли вверх. – Горькая правда такова: я не могу. Я больше не способен трансформироваться.
Он сказал это с таким выражением, словно поделился забавным анекдотом. Но я знала, что, если бы мне удалось проникнуть в его сознание, я обнаружила бы там боль, острую и жгучую, как от лопнувшего нарыва. Я была настолько уверена в этом, что на миг ощутила эту боль сама.
– Почему?
– Магические эксперименты королевы оставляют множество побочных эффектов, часто неприятных.
«Эксперименты», – повторила про себя я, мысленно возвращаясь в белую, белую, белую комнату. Улыбка Меджки поблекла, а его взгляд устремился куда-то вдаль.
– Я не боюсь и не стыжусь говорить о том, что она со мной сделала, – продолжал он. – Она явно ничего не знала о фейри, по крайней мере поначалу. Думаю, она просто изучала нас. Пыталась понять, на что мы способны. Что она может сделать с нашей кровью, нашими телами, кожей или крыльями. – Его губы некрасиво скривились. – Ты можешь спросить, как ей все это удалось, если мы намного превосходим людей в физической силе.
Я никогда не задавалась таким вопросом, поскольку хорошо знала ответ. Но я промолчала. Возможно, Меджка хочет произнести эти слова сам.
– Королева обладает сильной собственной магией. Эта магия способна подчинить себе разум. У людей были и другие методы… Я не мог пошевелиться. Ничего не мог сделать, хотя оставался в сознании. – Он наклонился так близко, что я почувствовала запах вина в его дыхании. – Я провел у людей несколько месяцев. Знаешь, что такое беспомощность?
Несколько месяцев! Я жила так веками. Я чуть не рассмеялась, но показалось жестоким принижать его страдания.
– Я знаю, что такое беспомощность, – ответила я. – Знаю, каково это – очутиться запертой в месте, где ничего не видишь и все чувствуешь. Люди – жадные существа, они умеют только брать. Я провела с ними пятьсот лет и даже перечислить не могу, сколько всего они украли.
Мое тело, мое прошлое, мое имя, мое лицо. Мою душу.
– Пятьсот лет, – тихо повторил Меджка. – Я слышал истории о тебе. О той, кем ты была.
– Я превратилась в ничто. Инструмент в их руках. Даже мои чувства перестали быть моими, а стали отражением их чувств.
Серьезное выражение на лице Меджки усиливало и без того неприятное сходство. Его золотистые глаза метнулись к моим, и я отвела взгляд.
– Я заметил, что мое присутствие тебя смущает, – тихо произнес он. – Почему?
– Ты сын Ишки.
Впервые я произнесла это имя вслух. В моей голове он оставался воплощением предательства и гнева, а не живым существом.
– К сожалению, ты права. Король рассказал мне, что он с тобой сделал. Как главный посол Эла-Дара, я должен был узнать. Особенно после того, как отец… ушел. Его действия… – Голос Меджки стал еще тише и серьезнее. – Я бы хотел извиниться за то, что мой род тебя предал. Я бы хотел искупить вину, но знаю, что это невозможно.
Его слова отдавали бессмыслицей. Я прекрасно это понимала. И тем не менее я ощущала странное сродство с его горем. Оно казалось таким же стихийным и острым, как мое собственное.
– И сейчас отец на стороне людей, несмотря ни на что. – Меджка издал невеселый смешок, отпил еще вина и с силой поставил бокал на стол. – Скатертью дорога! Нам будет лучше без него. Пусть отец бросил соплеменников, чтобы помогать людям, у нас есть король, который остался верен своему народу. Кадуан не считает нас расходным материалом. Такой подход не может не восхищать, хотя и доставляет сложности с точки зрения дипломатии. – Взгляд Меджки неожиданно стал задумчивым. – И мне никогда не доводилось видеть нашего короля настолько преданным своему делу, как сейчас. Он готов спалить врагов дотла ради жизни одного фейри.
Меня пробрала дрожь. Повисло долгое молчание. Пристальный взгляд Меджки прожигал меня насквозь.
– Он делает это ради тебя, – наконец сказал он.
– Он привел меня сюда только потому, что ему нужна моя помощь.
– Нет. Возможно, он хочет, чтобы мы так думали. Кадуан очень скрытный. Никто не знает, как ему удалось вернуть тебя к жизни. И я даже не собираюсь спрашивать. Я не обладаю особым даром к магии, и мне такого не понять. Но кое в чем я уверен. Я умею читать умы и сердца и что ум, что сердце короля вижу не хуже, чем любые другие. Люди причиняли нам боль слишком долго. Он снова и снова видел, как это происходит. Поэтому он составил идеальную формулу. Он собирается полностью исключить подобную возможность в будущем. Это решение подсказано умом, и король принял его ради всех нас. Но что у Кадуана на сердце?
«Сто восемьдесят тысяч дней, и каждый из них я думал о тебе».
Мое собственное сердце – как странно! – внезапно забилось так сильно, что казалось, оно колотится изнутри о ребра.
Меджка наклонился ближе:
– Пламя войны зажглось именно в сердце короля, и искру высекла ты. Решение он принял ради нас. Но мстит он только за тебя.
* * *Я не видела Кадуана несколько дней. Все это время я мерила шагами свою комнату. Каждый день заглядывала служанка и напоминала, что я могу выходить, когда захочу, но я отказывалась. На третий день я спросила о Кадуане. Служанка странно глянула в ответ.
– Королю нездоровится, – вот и все, что она сказала.
Еще несколько дней я попеременно спала и сидела на полу. Мне снилось, что я спрятана под чужой кожей. Снились кошмары из прошлого, бесконечная белизна. Каждый день, когда в комнату заходила служанка, я спрашивала о Кадуане и каждый день получала один и тот же ответ.
Я сама не знала, почему меня интересует состояние короля. Но на шестой день, когда шаги служанки затихли в коридоре, я встала и подошла к двери.
* * *Окружающие по-прежнему пялились на меня, но я решила не обращать внимания.
Я никогда раньше не была в жилых покоях Кадуана, но знала, что они расположены в самой высокой башне замка, недалеко от моих собственных. Ступая босыми ногами по мраморной плитке коридоров, а затем по холодной меди лестниц, я поднималась все выше и выше. Ступени заворачивали по дуге вдоль череды витражных окон с коваными рамами. Добравшись до самого верха, я остановилась. Подо мной раскинулся Эла-Дар, – казалось, город вырос на покрытых лесом горах по воле самой природы.
Я вспомнила, как стояла на вершине черной скалы и разглядывала свой мир, простирающийся от горизонта до горизонта.
Кадуан сумел построить величественное королевство. Но за пятьсот лет я успела понять: нет ничего, что не поддавалось бы разрушению. Когда-то я находила утешение в неизбежности разрушения, а сейчас от одной этой мысли закружилась голова. Интересно, что чувствует Кадуан, стоя здесь? Гордость за свое творение? Или страх при мысли о том, что однажды ему придется наблюдать его гибель?
До меня долетел слабый отзвук знакомого голоса, и я прислушалась. Узкий коридор позади вел к приоткрытой двери.
Я подошла к ней и осторожно заглянула в щель. За дверью оказалась небольшая комната с расставленными посередине стульями и диванчиками. Вдоль стен тянулись книжные полки, увитые растениями. Кадуан сидел, откинувшись на спинку стула, в простой одежде, с растрепанными волосами. Как только я коснулась двери, его взгляд метнулся ко мне, и король выпрямился. Вспышка какого-то чувства осветила его лицо. Казалось, он… рад меня видеть. В голове мелькнула непрошеная мысль: я тоже рада, что зашла сюда.
– Эф, – произнес король. – Заходи.
Я повиновалась. Но стоило мне толкнуть дверь и оказаться в комнате, как я поняла, что Кадуан не один. Здесь также находились Луия, Меджка и Вифиан. Я не ответила на их приветствия, лишь Меджке слегка улыбнулась. Я остановила взгляд на разложенной на столе в центре комнаты карте, сплошь исчерканной красными пометками.
Внезапно живот свело ужасным предчувствием, и я замерла.
– Ты очень вовремя, – произнес Вифиан. – Мы как раз говорили о тебе.
От его слов воздух в комнате заметно похолодел. Кадуан бросил на главного казначея острый взгляд, наполненный непонятными эмоциями. Я не смогла прочесть выражение его лица, но и так поняла достаточно. Если обо мне говорили, рассматривая карты с красными отметками, это могло означать одно.
Пусть не делают из меня дуру.
– Что все это значит? – жестко произнесла я.
Король повернулся ко мне, и его взгляд смягчился.
– Ничего важного. Мы можем обсудить это позже.
От гнева у меня перехватило дыхание. Руки дрожали, челюсти крепко сжались – тело выдавало все, что я ощущаю. Тепло, совсем недавно растекавшееся в груди, сменила острая боль, словно между ребрами вонзили нож.
– Не лги мне, – прошипела я.
Остатки улыбки исчезли с лица Кадуана. Он повернулся к своим советникам:
– Уходите. Оставьте нас наедине.
Раздался протестующий ропот, но его прервал непреклонный приказ короля:
– Идите!
После некоторого колебания фейри неохотно вышли из комнаты. Я чувствовала, как они смотрят на меня – особенно любопытный, полный жалости взгляд Меджки, – но не сводила глаз с Кадуана.
Дверь закрылась. Усталость короля никак не повлияла на яркую зелень его глаз, и никогда еще я не жалела сильнее о своей неспособности прочесть то, что скрывается в их глубине.
– Ты слышала о Тисаане Витежиц и артефакте, которым она владеет, – начал Кадуан.
Это имя погрузило меня в неприятные воспоминания. Я молчала.
– Искатель позволяет обнаруживать и, возможно, даже использовать глубинные пласты магии, называемые леярами, – продолжил король. – Более глубокие и более могущественные, чем любая другая магия, известная в последние сотни лет. Долгое время я считал их мифом. Но слухи о них ходили веками. Люди, которые разрушили мой родной Дом Камня, считали, что там залегает один из подобных бассейнов магии. – Лицо короля окаменело, и на мгновение он замолчал, но потом заговорил вновь: – Даже один леяр может стать разрушительным. Но с помощью всех трех, если задействовать их одновременно, можно изменить саму реальность. Пользоваться ими крайне опасно, и это можно делать только в определенных местах, которые способны направить подобную силу. Но если люди решатся на такое и найдут нужное место, последствия будут сокрушительными. Нам всем грозит полное уничтожение.
Кадуан тяжело поднялся, будто простое движение требовало от него неимоверных усилий. Я отступила на шаг.
– Тебе лучше, чем кому-либо другому, известно, что может случиться, если люди заполучат подобную силу.
Он был прав. Я прекрасно знала, что люди сделают с необузданной разрушительной силой, потому что сама была такой силой и они проливали кровь своих сородичей моими руками.
Но все же я продолжала хранить молчание.
– Эф, – произнес Кадуан с нежностью, совсем неподходящей к наполнявшему мою душу гневу. – Я не хотел просить тебя. Но нам необходимо найти этот артефакт. Мы должны использовать его раньше, чем это сделают люди. Поверь, я перепробовал все способы. Но ты – единственный ключ, который у нас есть.
Он сделал еще шаг ко мне, и я снова отступила.
– Эф, я нуждаюсь в тебе.
Фраза подействовала как удар.
«Я нуждаюсь в тебе».
Я уже слышала эти слова – они звучали молящим шепотом в головах людей, где меня запирали. «Я нуждаюсь в тебе», – умоляли люди, прежде чем выпустить меня на волю, чтобы я сеяла смерть в рядах им подобных. «Я нуждаюсь в тебе», – шептали они, прежде чем предать меня.
И сейчас Кадуан стал очередным. Он тоже хотел завладеть мной, он тоже произнес: «Я нуждаюсь в тебе».
«Мне нужно то, что ты можешь дать. Стань моим оружием».
Боль кислотой разлилась по венам.
– Нет, – ответила я. – Нет, я не буду тебе помогать.
Я не могу. Только не это. Я больше не выдержу.
Казалось, мой ответ причинил ему боль.
– Эф, это не просьба, – мягко произнес он. – Не в этот раз. Я пытался найти другой способ.
Я изо всех сил впилась ногтями в кожу, и на полукруглых оттисках на ладонях проступила кровь.
– Я же сказала, что не буду этого делать.
– У тебя нет выбора.
«Выбор». Как же я ненавидела это слово! Почти так же, как мечты, которым никогда не суждено сбыться.
– У меня никогда не было выбора! Не было возможности стать… чем-то бо́льшим. Я не буду твоим оружием. И ничьим больше не буду! Ни за что!
