Клубок Сварогов

Послы Гезы поверили Святославу или сделали вид, что поверили. Они настаивали на скорейшем заключении брака между Олегом и дочерью Гезы, видя в этом некую гарантию прочности союза Гезы с киевским князем.

Святослав сказал послам Гезы, чтобы они привезли Гизеллу в Киев по окончании Рождественского поста[49].

– В Рождественские святки[50] и сыграем свадьбу, – заявил Святослав, который сам привык действовать быстро.

С отъездом из Киева посольства Гезы положение Святослава нисколько не улучшилось, так как послы Шаламона и германского короля стали обвинять его в замысле вторгнуться в Германию совместно с Гезой и польским князем. Ничего внятного Святослав на это сказать не мог, ибо его враждебность к германскому королю была налицо, а поход русских полков против чешского князя, союзника немцев, лишний раз подтверждал это. К тому же Святослав узнал от барона Ульриха, что Ярополк, сын Изяслава, отправился в Рим просить помощи у самого папы римского.

– Папа римский сможет примирить Болеслава и короля Генриха, ведь он есть духовный владыка над всеми католическими государями, – грозил Святославу барон Ульрих. – К ним присоединится чешский князь Вратислав, ибо он зол не столько на поляков, сколько на киевского князя, воины которого разорили несколько городов в Моравии. И если этот союз западных государей пожелает вернуть Изяслава на киевский стол, то разве сможет нынешний властелин Киева рассчитывать на поддержку Гезы, который сам еле держится на троне.

Святослава стали одолевать мысли о том, что он зря связался с Гезой, который без поляков ни за что не победил бы Шаламона. И если германский король, чехи и поляки вознамерятся вернуть венгерский трон Шаламону, то Гезу сможет спасти только Святослав. Но в таком случае Святославу придётся забыть про поход на Дунай, забыть о своих честолюбивых замыслах и погрязнуть в венгерской распре, выполняя долг союзника и родственника Гезы.

Всеволод, нежданно-негаданно объявившийся в Киеве, добавил смятения Святославу, говоря, что падение Гезы неизбежно.

– Самое лучшее, – твердил Всеволод, – это заключить союз с Шаламоном и королём Генрихом. Шаламон нам племянник, а Геза – никто. Негоже, брат, рвать родственные узы в роду Арпадов[51]. Отец и дед Шаламона были женаты на русских княжнах. Ланка, сестра Шаламона, была замужем за Ростиславом, нашим племянником, и троих сынов от него родила. Дружба с германским королём и с Шаламоном нам ещё тем выгодна, что не даст возможности Изяславу сподвигнуть их на войну с нами. Изяславу-то всё едино, кого на нас натравлять, ему лишь бы опять в Киеве сесть. Смекай, брат!

У Святослава от тяжких дум голова шла кругом. Одолевали его сомнения и тревоги. Неужто он просчитался, в будущем полагаясь на Гезу? Неужто Всеволод прав?

* * *

Приезд в Киев Ланки пробудил в Оде уснувшие воспоминания о её страстной любви к Ростиславу. Когда тот, гонимый Изяславом, находился в Чернигове, прося защиты у Святослава, Ода вступила в греховную связь с супругом Ланки и даже убедила мужа дать во владение Ростиславу город Курск. Святослав тогда вступился за племянника перед Изяславом, не догадываясь, что княгиня черниговская попирает один из христианских заветов, потеряв голову от любви к красавцу Ростиславу.

Во время скитаний Ростислава Ланки с ним не было. Она вместе с детьми пребывала в Киеве в почётной неволе у Изяслава. А когда Ростислав умер в далёкой Тмутаракани, то Ланка уехала в Венгрию.

С той поры минуло почти десять лет.

И вот Ланка восседает в кресле напротив Оды, всё такая же миловидная, чуточку располневшая, хотя это нисколько не портит её красивую статную фигуру.

Ода глядела на Ланку: на её круглое лицо с удивительно гладкой кожей, на её небольшой прямой носик, слегка заострённый подбородок; глядела на её тонкие изогнутые брови, чёрные волосы, заплетённые в косы и уложенные на голове наподобие короны; на длинные ресницы, на тёмные глаза, выражение которых иной раз смущало Оду.

Ода глядела на эту совсем не хрупкую молодую женщину, не лишённую изящества, на её горделивую осанку, на эти таинственные глаза и проникалась к Ланке невольной завистью. Если Оде никто не даёт её сорока лет, то Ланка и подавно выглядит моложе своего тридцатишестилетнего возраста. Недаром говорили, что во всей Ланкиной родне было что-то моложавое, все её предки по мужской и женской линии прекрасно выглядели в любую пору своей жизни.

Ода думала об этом, одновременно внимая неторопливому рассказу своей гостьи.

Ланка делилась с Одой пережитым. Вернувшись в Венгрию, Ланка вышла замуж за герцога Вамоша, которому родила сына и дочь. Вамош входил в ближайшее окружение Шаламона, в ту пору ещё сидевшего на венгерском троне. Однако пора почестей и дворцовой жизни для Ланки и её супруга закончилась вместе с изгнанием из Венгрии Шаламона.

Шаламон укрылся в Германии. Все его приближённые, в число коих входил и герцог Вамош, последовали за ним.

Ланка сетовала на то, что германский король постоянно использует венгерскую конницу в борьбе с непокорными вассалами и не торопится возвращать Шаламона на венгерский трон. Впрочем, Генрих сам удерживается на троне лишь благодаря уступкам и обещаниям сохранить прежние вольности гордой саксонской знати. Молодой германский король постоянно нуждается в деньгах, поэтому он желает наложить руку на доходы церкви, хотя знает, что этим настроит против себя самого папу римского.

– Генрих упрям и недальновиден, – молвила Ланка. – Он окружил себя разорившимися баронами и обедневшими рыцарями, которые толкают его в омут междоусобной войны. Могущественные властители Тюрингии и Саксонии презирают Генриха, за глаза называют его «неоперившимся птенцом». Герцогская династия Вельфов, владеющая Баварией и Тиролем, намеревается отнять у Генриха корону. Вся Германия объята смутой и неповиновением королю, власть которого слаба. Потому-то мой брат и решился просить помощи у Святослава Ярославича…

Слушая Ланку, Ода печально кивала головой. О том же самом ей вчера поведал её сводный брат Бурхардт. Ода сочувствовала королю Генриху, который взвалил на себя тяжкий крест объединителя Германии.

Незаметно беседа двух женщин переключилась на их былые годы. Ланка тогда была замужем за Ростиславом, а Ода только-только перебралась из Владимира в Чернигов, где Святослав получил княжеский стол после смерти Ярослава Мудрого.

Ода спросила у Ланки, вспоминает ли та хоть иногда Ростислава, живя с новым мужем, который, несомненно, ближе ей по языку и крови. Страдает ли она о сыновьях, оставшихся на Руси?

– Поначалу мне было очень тяжело выносить разлуку со своими милыми чадами, – призналась Ланка. – Но потом новое замужество, новые семейные радости, новые дети понемногу притупили душевную боль. К тому же я знаю, что мои сыновья растут под надзором опытных воспитателей и ни в чём не ведают нужды. Венгерские купцы, торгующие с Русью, несколько раз привозили мне письма от моих сыновей, написанные то по-русски, то по-гречески. – Ланка помолчала и грустно добавила: – Выходя замуж за Ростислава, я уже тогда знала, что этот брак не будет долгим.

– Как же так? – изумилась Ода. – Откуда ты могла это знать?

– Едва увидев Ростислава, я сразу поняла, что вряд ли буду счастлива с ним, – продолжила Ланка. – Ростислав был излишне честолюбив и горяч. Мне было ясно, что Ростислав не усидит подле жены и детей, но постоянно будет стремиться к опасностям и сложит свою голову задолго до седых кудрей. Идя под венец с Ростиславом, я уже тогда ожидала худшего. Ожидала и потом, каждый год рожая Ростиславу по сыну, провожая его в поход и встречая из похода… И дождалась. – Ланка грустно улыбнулась.

Ода была потрясена. Получается, Ланка изначально готовилась к раннему вдовству! Это не просто прозорливость, думала впечатлительная Ода, это похоже на самоотречение.

– Неужели тебе не хотелось удержать Ростислава возле себя? – спросила Ода.

Она понимала нелепость своего вопроса, но он сорвался с её уст помимо воли.

– Я сильно любила Ростислава и делала всё, чтобы в моём присутствии он забывал про свою дружину и боевых коней… – Ланка помолчала. – Чем ещё женщина может привязать к себе мужчину, как не любовью. Однако наша с Ростиславом любовь имела одно крыло, поэтому полёт её был недолог.

В конце беседы Ланка попросила Оду посодействовать в том, чтобы Святослав предпочёл союзу с Гезой союз с Шаламоном.

– Я целиком на твоей стороне, моя милая, – вздохнула Ода, – но к моему мнению Святослав никогда не прислушивается. Даже советы своего брата Всеволода мой муж принимает далеко не всегда, полагая, что у него самого семь пядей во лбу.

Тогда Ланка завела речь о своих сыновьях. Ведомо ли Оде, какие княжеские столы намерен дать им Святослав?

Ода лишь пожала плечами, всем своим видом говоря, что об этом она ничего не знает.

– Я знаю, что Святослав собирается взять Рюрика и Володаря в поход на болгар, – сказала Ода после краткой паузы. – О княжеских столах для них Святослав никогда речь не заводил, во всяком случае при мне.

Ланка печально вздохнула.

– Отчаиваться рано, дорогая, – подбодрила её Ода. – Сыновья твои ещё слишком юны, младшему Васильку всего-то шестнадцать лет. Пусть они окрепнут, наберутся ума-разума. А я при случае намекну Святославу, что Ростиславичи ему как чада родные. И кто, как не он, обязан наделить их столами княжескими.

– Может, мне самой перемолвиться со Святославом, попросить у него стол княжеский хотя бы для старшего Рюрика? – Ланка вопросительно посмотрела на Оду.

Ода в ответ опять лишь пожала плечами. Ей было понятно стремление Ланки использовать все возможности для того, чтобы её сыновьям в будущем не пришлось скитаться по Руси, как скитался их отец, лишённый княжеского стола Изяславом Ярославичем.

Ода поселила Ланку в своих покоях. Ей не составило особого труда сделать так, чтобы в один из вечеров Ланка осталась наедине со Святославом. Их беседу слышала Регелинда, выполняя повеление Оды.

Как и следовало ожидать, Святослав сначала дотошно расспрашивал Ланку о житье-бытье Шаламона в Германии, о том велико ли у него войско, готовы ли немецкие графы и бароны исполчиться на Гезу за Шаламона, хватает ли забот у германского короля помимо венгерских распрей… Расспрашивал Святослав Ланку и о многом другом вплоть до того, хороша ли собой дочь Шаламона.

Причём Святослав сразу предупредил Ланку, что от её правдивости будет зависеть его милость к ней. Святослав прекрасно знал, что Ланка печётся о своих сыновьях, поэтому он беззастенчиво играл на её материнских чувствах.

Выспросив у Ланки всё, что ему было нужно, Святослав перевёл беседу с ней во фривольное русло. Он довольно откровенно предложил Ланке разделить с ним ложе, поскольку Ода надоела ему до икоты.

Ланка ответила на это горделивым отказом.

Тогда Святослав насмешливо заметил, мол, это не может не послужить примером того, как надлежит беречь своё достояние. Если достоянием Ланки является её целомудренность, то у киевского князя достояние – русские земли и города. Как Ланка бережёт свою целомудренность, так и Святослав не может раздавать города кому попало, невзирая на родство. Не прибавив больше ни слова, Святослав удалился на мужскую половину дворца.

За вечерней трапезой Ланка была неразговорчива и слегка подавлена, словно сожалела о своём поспешном отказе Святославу.

Ода не знала, как разговорить Ланку и чем её утешить. Ода не призналась Ланке, что ей ведомо о бесстыдных домогательствах Святослава, дабы не огорчать её ещё сильнее.

Однако Ланка сама завела об этом речь перед тем, как идти спать, её опочивальня находилась рядом с опочивальней Оды.

– Сожалею, что гнусность нрава моего мужа коснулась и тебя, моя милая, – сочувственно промолвила Ода, приобняв Ланку за плечи.

– Я не посмела сказать «да» Святославу, поскольку он – твой муж, – вымолвила Ланка. – Не будь Святослав твоим мужем… – Ланка не договорила, борясь с волнением. – Пусть это тяжкий грех, но ради своих сыновей я готова согрешить, – твёрдо проговорила она.

По глазам Ланки было видно, что ради своих сыновей она пойдёт даже на смерть.

Расчувствовавшись, Ода прижала Ланку к себе и запечатлела поцелуй у неё на лбу.

Не разнимая рук, подруги сели на скамью, не в силах расстаться после такого откровения. Ланка приникла к Оде, положив голову к ней на плечо. Растроганная Ода нежно гладила Ланку по плечам и спине, чувствуя горячие слёзы на своих глазах.

«А ведь я была любовницей её мужа. Я даже хотела отнять у неё Ростислава!» – думала Ода.

Её сердце заныло от стыда и презрения к себе самой.

– Скажи, чем я могу тебе помочь, моя дорогая? – ласково спросила Ода, смахнув слёзы с глаз. – Хочешь, я потребую, чтобы Святослав дал уделы твоим сыновьям? Или хотя бы выделил им один удел на троих. Хочешь?

– Благодарю, – ответила Ланка, – но это излишне. Женское благородство бессильно перед мужским коварством.

– Зато мужское коварство порой бывает бессильно перед коварством женским, – заметила Ода.

Ланка подняла голову и заглянула Оде в глаза, не понимая, куда та клонит.

Глава седьмая. Давыд Игоревич

Послы Шаламона покинули Киев в конце ноября, так ничего и не добившись от Святослава, который не желал сближения с германским королём, приютившим у себя Изяслава. Святослав не верил в то, что Шаламон сможет утвердиться на венгерском троне, имея союзниками немцев и чехов. Святослав сделал выбор в пользу Гезы и не скрывал этого. Послы уехали, но Ланка осталась в Киеве, не желая так скоро расставаться со своими сыновьями. Святослав не только не противился присутствию Ланки у себя во дворце, но всячески выказывал ей знаки своего расположения.

Ланка, наученная Одой, с каждым днём становилась всё более податливой к ухаживаниям Святослава, который совсем забросил государственные дела, одолеваемый похотью. По вечерам Святослав и Ланка часто сидели вдвоём при свечах в какой-нибудь светлице, пили вино, листали книги, вели задушевные разговоры… Святослав был мастером проникновенных речей. Он старался опутать Ланку сетями своего внимания, очаровать её тем многознанием, каким мог смело гордиться.

Со своей стороны Ланка старалась «обаять» Святослава женственной грацией, кокетливыми улыбками, многообещающими взглядами. Ланка вела свою игру, действуя таким образом по совету Оды, толкавшей её в постель к Святославу. В откровенной беседе с Ланкой Ода заявила, что если та и добьётся каких-то выгод для своих сыновей, то только через постельные утехи с её мужем.

– Не бойся, я не стану тебя ревновать к Святославу, – успокоила Ода Ланку. – Мои чувства к Святославу давно умерли, а вместе с ними умерла и ревность.

И вот однажды свершилось то, к чему Ланка так долго себя готовила: она провела ночь в ложнице Святослава.

Вскоре после этого Святослав послал Рюрика, старшего из сыновей Ланки, на княжение в город Овруч, расположенный к северо-западу от Киева. Это была сильная крепость, закрывавшая подступы к Киеву со стороны Полоцкого княжества.

Ланка, вернувшаяся после осмотра владений Рюрика, пребывала в прекрасном настроении. Она поделилась с Одой увиденным, не скрывая своего восторга. Ей понравился и город, и сельская округа с большими деревнями. В Овруче сходились дороги из Полоцка, Турова, Киева и Чернигова. По этим дорогам постоянно двигались торговые караваны. Ещё в Овруче находились зернохранилища на случай неурожая в Киевской земле.

– Ну что, к лицу ли Рюрику шапка княжеская? – с улыбкой спросила Ода.

– Ещё как к лицу! – просияла Ланка.

После вокняжения Рюрика в Овруче ухаживания Святослава за Ланкой утратили всякую пристойность, словно это событие отдало её тело в безраздельное владение киевского князя. Иной раз Святослав позволял себе обнимать Ланку при Оде, без всякого стеснения тискал её при слугах. Ода делала вид, что иного от своего мужа и не ожидала. Единственное, что её раздражало, – это шушуканье служанок. Святослав даже как будто помолодел, посвящая почти всё своё время утолению страсти с красивой венгеркой.

Ланка несколько раз просила прощения у Оды, чтобы та не подумала, будто её подруга всерьёз прельстилась её мужем.

– Я была бы рада прекратить всё это, если бы знала как, – однажды призналась Оде Ланка. – Может, мне уехать в Германию…

Ода была иного мнения.

– У тебя ещё двое сыновей без столов княжеских, поэтому забудь о приличиях, милая моя. Считай, что я сдаю тебе своего мужа в аренду в знак нашей дружбы.

Ода тоже не бездействовала. Она принялась всячески хлопотать перед Святославом за своего крестника Давыда Игоревича, которому недавно исполнилось восемнадцать лет, как и Рюрику.

Из всех братьев Святослава Игорь был самый незлобливый. Игорь всегда нравился Оде своим весёлым нравом, безобидными шутками и поразительным умением играть на самых разных музыкальных инструментах от фряжской лютни до скоморошьего бубна. Потому-то в своё время Ода напросилась в крестницы первенцу Игоря.

В жёны Игорю досталась дочь полоцкого князя Брячислава, имевшая единственное достоинство: красивую внешность. Своим злонравием она пошла в отца, который недружно жил и с братьями, и с сыновьями. Но недаром существует присказка: «Злому человеку Бог не прибавит веку». Дочь Брячислава скончалась рано, едва успев родить мужу единственного сына. Впрочем, Игорь тоже скончался от болезни, будучи ещё совсем молодым. Поэтому его сын Давыд с малых лет находился на попечении у своих дядей и тёток.

Давыд Игоревич почитал Оду, как родную мать, поскольку та заботилась о нём больше прочих родственников.

Ода постоянно твердила Святославу, мол, Рюрик не старше её крестника, а уже стол княжеский имеет. Святослав, устав от упрёков Оды, отправил Давыда на княжение в Канев. Этот город прикрывал южные рубежи Киевской земли от набегов степняков.

Накануне отъезда в Канев у Давыда произошла беседа с Одой.

Ода постаралась внушить своему крестнику, что никому, кроме неё, до него нет дела. И это было недалеко от истины. Ода говорила Давыду, что она любит его, как родного сына, и желает видеть его могущественным князем.

– Отец твой княжил во Владимире, а потом в Смоленске, – молвила Ода, глядя на Давыда проникновенным взглядом. – Дядья не расщедрятся для тебя на высокий княжеский стол, поскольку приберегут честь и выгоду для своих сыновей. Но ежели ты, мой мальчик, заставишь дядей своих считаться с собой, тогда они позволят тебе встать вровень с их сыновьями. Ныне ты благодаря мне ступил на самую нижнюю ступеньку княжеской лестницы. Мужайся, Давыд, и впредь во всём повинуйся мне, коль не хочешь сгинуть в безвестности.

Слова Оды угодили точно в цель! Она видела, как заволновался Давыд, словно молодой зверь, впервые вышедший на охоту. Конечно, он станет повиноваться своей крёстной матери, ибо прозябание без славы и почестей было для честолюбивого Давыда самой худшей участью. Давыд в полной мере унаследовал нрав своей матери: нетерпеливой, жестокой и своенравной. Будь у Давыда такая возможность, он уже сейчас завладел бы если не Киевом, то Переяславлем. Не остановился бы и перед кровопролитием ради этого!

Ода достаточно хорошо изучила своего крестника и знала, как задеть самые потаённые струны его души.

– Молодому князю опорой в жизни может стать не только дружина, но и выгодная женитьба, – продолжила Ода, осуществляя свой замысел, уже согласованный с Ланкой. – Родственники жены непременно будут желать, чтобы их зять обрёл большее могущество. Они не поскупятся ради этого ни на гривны[52], ни на войско. Я давно подумываю над этим, Давыдушко. Полагаю, самое лучшее для тебя – это взять в жёны дочь Ланки. Сейчас девочка ещё мала, но лет через пять она превратится в пригожую невесту.

Давыд знал, кто такая Ланка. Он встречался с ней во дворце. Давыда связывала давняя дружба с Володарем, средним из сыновей Ланки. Осознание того, что у него будет жена, во многом похожая на Ланку, пробуждало в душе Давыда чувство трепетной радости. Ланка нравилась Давыду как женщина. То, что Ланка и её супруг живут в изгнании при дворе германского короля, нисколько не настораживало Давыда, поскольку он был уверен, что Шаламон скоро вновь станет венгерским королём. Воинственность Шаламона была общеизвестна. Породниться с таким мужественным человеком Давыд почитал за честь для себя и не скрывал этого.

Святослав предоставил отъезжающему на княжение Давыду семьдесят молодых гридней, но опять вмешалась Ода и вынудила мужа увеличить дружину Давыда до сотни дружинников.

Прошло всего несколько дней, как Давыд Игоревич вокняжился в Каневе. И вот в дорогу собрался семнадцатилетний Володарь, которого Святослав решил отправить на пограничную со Степью реку Рось в один из тамошних пограничных городков. Это был не княжеский стол. В городке проживал в основном служилый люд, призванный оберегать Киевскую землю от набегов степняков. Поначалу Святослав хотел посадить Володаря князем в городке Витичеве, что на Днепре. Однако не по годам ретивый Володарь пожелал быть поближе к Давыду и к опасностям, которые постоянно грозят русским рубежам из степей.

Ланка теперь не таясь проводила все ночи в ложнице Святослава. Венгерка до такой степени очаровала Святослава, что тот всерьёз стал предлагать ей стать его законной женой. От Оды Святослав намеревался избавиться, сослав её в Германию к родственникам или заточив в монастырь. Ланка сразу же поведала об этом Оде, которая от растерянности на несколько мгновений лишилась дара речи. Ода никак не могла предположить, что страсть к Ланке до такой степени завладеет Святославом.

Становиться монахиней Оде совсем не хотелось, как и уезжать в Германию, поэтому она заявила Ланке довольно суровым тоном:

– Твои заигрывания со Святославом зашли слишком далеко, милая моя. Пора этому положить конец. Я уступила тебе Святослава не за тем, чтобы самой лишиться почестей и власти. И уж совсем не для того, чтобы твои дети возвысились над моими.

Ода предложила Ланке незамедлительно отправляться в Германию, откуда та приехала.

– Главное своё намерение ты выполнила, добилась от Святослава княжеских уделов для своих старших сыновей, – сказала Ода. – Твоему младшему сыну Святослав вряд ли даст княжеский стол при всём твоём старании в постели, подруга. Василько всего-то шестнадцать лет.

Ланка не стала противиться желанию Оды, дорожа её дружбой.

Однако отъезду Ланки решительно воспротивился Святослав. Он чуть ли не силой спровадил Оду в Вышгород к своему племяннику Борису Вячеславичу.

Святослав напутствовал жену такими словами:

– Погостишь у Бориса до весны, голуба моя. А весной будет ясно, где тебе в дальнейшем быть: на троне княжеском иль в келье монастырской.

Этот разговор происходил на теремном дворе. Ода, собиравшаяся сесть в крытый возок на полозьях, обожгла мужа неприязненным взглядом и, не удержавшись, обронила:

– Ужель так желанна тебе Ланка? Ужель годы, прожитые со мной, для тебя ничего не значат?

Святослав ответил, не отводя глаз:

– Знаю, что грешен. Знаю, что недостоин твоего прощения, и не жду его. Не ведаю, Господь иль Сатана ниспослал мне Ланку, но прирос я к ней душой и телом. Уж не обессудь, Ода. Прощай!

По скрипучему первому снегу возок великой княгини, влекомый тройкой гривастых серых лошадей, покатил в рассветных сумерках по узким улицам спящего Киева в сторону Лядских ворот. Возок сопровождали два десятка конных дружинников. Возглавлял этот небольшой отряд поляк Людек, бывший постельничий Изяслава, а ныне приближённый гридень Святослава Ярославича.

Вместе с Одой отправилась в Вышгород и Регелинда, как всегда неразлучная со своей госпожой. Всю дорогу Регелинда молчала, закутавшись в беличью шубу и делая вид, что дремлет. Ода же, не в силах справиться с душевной болью, беззвучно плакала, глотая слёзы, привалившись плечом к тряской стенке кибитки.

Глава восьмая. Борис Вячеславич

В Вышгород Ода въехала с твёрдым намерением не позволить Святославу заточить её в монастырских стенах. Ланку теперь Ода считала своим заклятым врагом и мысленно призывала на её голову, как и на голову мужа, самую суровую кару Господню.

Перед тем как распрощаться с Людеком, собравшимся в обратный путь, Ода отвела его в сторонку, чтобы перемолвиться с глазу на глаз. Людек и прежде пользовался особой милостью Оды, которая частенько одаривала его украдкой серебряными гривнами, дабы через него выведывать о замыслах Святослава.

Людек был искренне огорчён тем, что Ода оказалась в опале у Святослава. Из-за этого он лишился её щедрых подачек. Поэтому, когда Ода предложила Людеку за хорошую плату извещать её обо всём, что будет происходить в великокняжеском дворце, он мигом согласился. Людек назвал Оде имя человека, через которого она станет узнавать все дворцовые новости. Этому человеку надлежало стать тайным связным между Людеком и Одой.

Благодарная Ода поцеловала в щеку оторопевшего от неожиданности Людека. Хвала Господу, она не будет пребывать в Вышгороде в томительном неведении о событиях, происходящих в окружении Святослава. Это поможет ей подготовиться к грядущим ударам судьбы!