Добыча

Alariya Rusal’

Добыча

Анастасии и Анне

Моим двум дорогим сёстрам

ПЛЕЙЛИСТ

– Massive Attack – Angel

– Billie Eilish – NDA

– Noah Cyrus & XXXTENTACION – Again

– Sting – Shape of my heart

– Fallulah – Give Us a Little Love

– Elley Duhe – MIDDLE OF THE NIGHT

Labrinth – Mount Everest

The Weeknd – Timeless

Lana Del Rey – Art Deco

ВАЖНО

Это произведение – как непростая экзистенциальная игра теней, может содержать натуралистическое описание болезней, катастроф и сцен употребления алкоголя и наркотиков. Здесь могут быть натуралистические моменты половых отношений, нецензурная брань, специфические кинки, кровь и сцены, способные вызвать отвращение, а также элементы преследования и клеймения.

Пролог

Её звали Ренесма. Он не знал, зачем запомнил это имя. Оно звучало, как что-то запретное – как слово, которое нельзя произносить в темноте, чтобы не разбудить зверя.

С тех пор она появлялась в его жизни, как солнце через щели жалюзи: слишком яркая, чтобы смотреть в упор, но слишком живая, чтобы не тянуться. Он знал, что с ним что-то не так. Психологи говорили это шепотом. Мать – взглядом. Отец – молчанием. А она… смотрела прямо в глаза. И однажды, с детской уверенностью, будто ставила крест, прошептала:

“Хищник.”

Он не понял, испугалась ли она. Или это было восторженно. Но с тех пор – имя прилипло.

Клеймо.

А он? Он запомнил, как её плечи дрожали от страха – или возбуждения, кто теперь знает. В его памяти она стала добычей. Единственной.

Не как те, кого он мог бы ударить. Не как те, кто кричал. Нет. Она – была тишиной перед бурей.

“Моядобыча”, – подумал он тогда, ещё не зная, как больно ей это однажды отзовётся.

Глава 1

Аллета Уотерс.

Сегодня мне предстоит сделать то, что оказалось одним из самых трудных моментов в моей карьере – оповестить родителей четырнадцатилетнего мальчика о его психологическом состоянии. Папка с анализами, пришедшими ровно полчаса назад, словно весомый груз, тяготит мой рабочий стол. Я стою у широкого окна, скрестив руки на груди, и тяжело вдыхаю воздух, наполняющий легкие легкой тревожностью. В любую минуту появится семья Хантер, и я не могу не заметить, как сердце колотится в груди, когда я выглядываю их автомобиль на стоянке.

«Ни один из восьми сеансов терапии не выявил у мальчика признаков агрессии или неконтролируемого поведения. Как бы я ни старалась быть максимально внимательной и чуткой, мне требуется больше, чем обычная преданность своей работе. У него есть свои тайны; он научился тщательно прятаться за маской спокойствия, и лишь время покажет, каковы его реальные триггеры.»

Звонок в дверь неожиданно прерывает мои размышления. Я направляюсь к папке с анализами, стараясь сохранить хоть какое-то спокойствие и произношу: «Входите.»

Дверь распахивается, и в кабинет врывается Берта Хантер, дрожащей рукой держащая своего сына. От её взгляда, полного отчаяния и надежды, мне становится тяжелее.

– Аллета Уотерс, прошу вас, скажите мне, что с моим сыном всё будет хорошо – всхлипывая, произносит она, слегка поддергивая руку Дарта. Эти слова звучат как мольба, и в них чувствуется материнская тревога, готовая перейти в безумие.

Я собираюсь с мыслями и отвечаю, стараясь говорить как можно более мягко: – У мальчика амок, Берта. Как бы мне ни хотелось продолжать сеансы с Дартом, его состояние требует специального вмешательства, чего я не могу обеспечить. Внутри меня борются эмоции, и я осознаю всю тяжесть сказанного. Я прошу прощения за то, что не смогла увидеть истинные проблемы и обмануть вас относительно его состояния.

Её взгляд из стекла, полным слез, становится более проницательным, и я чувствую, как каждый момент этой встречи подобен стальному обручу, сжимающему грудную клетку.

Дарт, словно предчувствуя нарастающее напряжение, отпускает руку матери и в мгновение ока прижимается ко мне, обвивая свои небольшие ручки вокруг моей талии. Я замираю, не ожидая, что к этому моменту он будет так близок, и не в силах сдержать слезы, которые начинают катиться по щекам. В этот момент в кабинет вбегает моя дочь, взвизгнув: «Маам.. мама!» Мы с Бертой, охваченные мгновением, бросаем на неё взгляд. Моя девочка, её каштановые локоны, собранные в два неуклюжих хвостика, словно шевелятся в воздухе, привносят в напряжённую атмосферу нотку невинности и детской беззаботности. Она замирает, покраснев от стыдливого смущения, теребя руками свою школьную юбку.

– Ренесма, сладкая, – произношу я, стараясь вернуть её в реальность, когда она оказывается между нами, словно мостик между двумя мирами – миром детей и миром взрослых. Она молчит, всё ещё стоя на месте и внимательно изучая Дарта. Я замечаю, как он ловит её удивленный взгляд. Вдруг, налюбовавшись её веселыми зелеными глазами, он начинает бить меня по руке, и тут же папка с его анализами, как будто в замедленной съёмке, обрушается на пол, разлетаясь на несколько файлов. Берта, угрожающе скукожившись, делает несколько поспешных шагов к своему сыну, хватая его за плечи, с лёгким ужасом изучая его поведение.

Ренесма, не дождавшись ничего иного, поднимает один из файлов с пола и, всматриваясь в содержимое с широко раскрытыми глазами, застывает на месте. Я, в состоянии страха, немедленно собираю бумаги обратно в папку, опускаясь на колени, словно пытаюсь скрыться от взгляда правды.

– Хищник! – закричит моя дочь, её голос резонирует в затишье, как удар грома.

В этот момент Берта смотрит на неё, как вытащенный из ясного моря миди, затем застывает, переведя взгляд на меня, полная смятения и тревоги.

– Я позвоню вам, Аллета, когда мы с мужем примем решение о том, что делать с нашим мальчиком.

В этот момент Дарт, махнув рукой, вырывается от её объятий и мчится к рабочему столу, сбрасывая с него всё, что только можно: папки, книги, бумаги, которые с гулким звуком разлетаются по всему кабинету, расплёскиваясь на пол, словно разъяренный шторм.

Добыча. 15 лет

Я никогда не мучилась от кошмаров и не замечала в себе страхов. Ночами я спокойно сплю с выключенным светом, могу воткнуть пальцы в рой муравьев и даже не моргну. Скрипящие полы не пугают меня, когда я одна дома, пока мама погружается в воспоминания о том мальчике, который напугал нас своим ужасным поведением год назад. После этого инцидента я прекратила общение с Кейко, но он отреагировал иначе.

 «Мой отец, Грег Уотерс, ушел из дома пять лет назад после ссоры с мамой, когда мне было всего 10. Каждый год на мой вопрос куда он исчез и когда он вернется, мама отвечала разными выдумками. Сначала она говорила, что он уехал работать браконьером в бункер, а теперь, погруженная в работу, отвечает, что он гидронавт. Мне уже не интересно, куда он так красиво смылся из нашей жизни, но тот факт, что он мучил нас с мамой, вызывает во мне негодование. Я всегда надеялась, что однажды мама скажет мне, что он близко, и я смогу напасть на него и покусать за все, что он натворил. Ох уж эти отцы, чьи ноги всегда у порога в нужный момент. В общем, он был злым и глупым в своем побеге.»

Я закрываю свой личный дневник, ставя точку на последнем предложении, и, взмахнув ногами в воздухе, прикусываю нижнюю губу. Мысль о том, чтобы устроить ночевку с Арвен, приходит в голову. Она выше меня на дюйм, но постоянно умничает и упрекает меня во всем. Но она классная, когда раскрывает свои карие глаза, слушая мои истории, которые я на самом деле придумываю, чтобы увидеть шок в ее глазах. Это мило.

 Я мчусь по коридору к маме, чтобы попросить вернуть телефон, который она отобрала у меня, когда узнала о моем интересе к жестокому обращению с женщинами. Это не пугало меня, наоборот, вызывало интерес и жалость. Почему люди позволяют это с собой? Почему не позвонить в 102 и не рассказать о своих переживаниях? Может, у них нет телефона, как у меня сейчас?

 Я открываю дверь в комнату, где мама сидит за столом, увлеченная чтением. Я не вижу ее лица из-за растрепанного пучка, но представляю, как она хмурится на каждой строчке. Вспоминаю, как стояла в ее кабинете с листком бумаги, где было много непонятного, однако я прочитала что-то о импульсивно-агрессивном поведении и внезапных вспышках гнева, и не могла сдержаться, крикнув "Хищник", не от текста, а от фамилии Дортагнана Хантера.

 Я стучусь по двери, уже входя в комнату. Мама оборачивается и смотрит на меня без слов. Я подхожу к ней, кладя руку на плечо и заглядываю в бумаги на столе.

– Рене, если ты пришла выпытывать местоположение своего телефона, то нет, я не скажу, – говорит она, укладывая бумаги в стопку.

– Маам, прошу, отдай мне его! Я хочу пригласить Арвен на ночевку, – стону я.

– Ты постоянно опаздываешь, когда провожаешь её в школу, – отвечает она, поднимая на меня глаза.

«Я и Арвен учимся в разных школах. Мы познакомились, когда мне было восемь – шли на французский. С тех пор мы неразлучны. Кейко тоже ходил с нами, но мы всегда ссорились, прежде чем начать дружить. Он мешал с шутками, новыми лего, слишком отвлекал меня от занятий и мне приходилось краснеть во время замечаний.»

– Я встану еще раньше, прошу, маам, – умоляю я, проводя рукой по её макушке.

Она вздыхает и идет к комоду, открывая ящик, достает мой телефон и протягивает мне.

– Я установила на твоем телефоне детский режим, теперь твое любопытство будет прерываться уведомлением о запрете на вход в браузер, – сообщает она, возвращаясь к столу, за которым сидела до этого.

– Какой бред, мам, мне пятнадцать лет, ты издеваешься надо мной, – фыркаю я, не дождавшись ответа и направляясь к выходу.

 Я лежу на своей уютной кровати, прижимая телефон к груди, и набираю сообщение: «Может, устроим сегодня ночевку у меня дома? Я расскажу тебе такое, от чего ты покроешься мурашками.» Ожидание подогревает моё любопытство, и через несколько минут вибрация пробегает по моему животу. Я положила телефон на грудь и, ковыряясь пальцем в стене, смотрю в потолок, представляя, как Арвен отреагирует на моё предложение.

 «Я попрошу маму привезти меня к тебе. Скажи, а твоя история заставит меня покрыться мурашками от страха или от удивления?»

«И то, и другое, клянусь! Поспеши, я уже заскучала и хочу видеть тебя прямо сейчас!»

 Скоро сообщения обменялись, и я, с улыбкой на лице, поднимаюсь с кровати и направляюсь в душ. Вода обдает меня теплом, и я позволяю мыслям о предстоящем вечере закружиться в голове.

 Стою на крыльце своего дома, скрестив руки на груди, и ощущаю, как ветер игриво треплет мои волосы, закидывая их мне в лицо. Он будто приглашает меня в танец, но, если бы ветер был человеком, я бы ни за что с ним не подружилась. В комнате мамы свет уже выключен, значит, она скорее всего ложится спать. Придется осторожно пробираться по дому с первого этажа на второй, прям как в старом фильме ужасов, чтобы не разбудить её.

Внезапно слышу, как машина останавливается у нашего дома. Я спешу к выходу, едва успев распахнуть дверь, когда водительское окно машины опускается. В глазах отца Арвен вижу заботу и усталость – взрослый мужчина с темными волосами и опущенными веками, в которых будто отразилась вся жизнь.

– Здравствуйте, Дэвис, – приветствую его, стараясь излучать дружелюбие.

– Привет, Ренесми! Какие планы у вас? – с легкой ухмылкой спрашивает он, словно предвкушая, что будет дальше.

– Посмотрим фильм и ляжем спать, все как обычно, – отвечаю я, прищурившись на яркий фонарь, стоящий прямо перед нами.

 В этот момент Арвен выскакивает из машины и бросается ко мне с такой силой, будто именно наши объятия могут спасти мир. Мы обнимаемся крепко и тепло, словно это последняя встреча в нашей жизни, как будто завтра одна из нас должна будет навсегда распрощаться с другой.

– Арвен, после школы сразу домой, – говорит Дэвис с серьезным тоном, но при этом в его голосе слышится нежность. Он закрывает окно и запускает двигатель, оставляя позади пустоту.

Арвен не успевает кивнуть, как машина уходит в сторону, теряясь за домами. Мы направляемся к моему дому, запираем дверь с впечатляющим щелчком и двигаемся на цыпочках. Как и предполагала, мама снова рано ложится спать, так что ей не удастся помешать нашим планам. Эти два призрака в доме – она и Арвен, просто знают, что существуют рядом, но на этом их связь и заканчивается.

 Вбегаем в мою комнату и прыгаем на кровать, ловя глазами люстру, которая свободно парит над нами. На мгновение мы замолкаем, отдыхая и отводя дух.

– Расскажи, от чего я буду в восторге! Ну же, Рене, – умоляет Арвен, щипая меня за руку с рисовкой отчаяния на лице.

– Хорошо, – смеюсь я, удобно устроившись на кровати, подставив под спину подушку. – Буквально два дня назад, когда я возвращалась с продуктового, я встретила женщину, сидящую на куче рваных коробок, – начинаю, закручивая слова в интересный сюжет.

 Арвен сидит напротив и пристально смотрит на мое лицо, вникая в каждую деталь, пытаясь уловить хоть какой-то спойлер к моей вымышленной истории.

 И тут меня вдруг ловит её рука за запястье, и я замечаю её лицо – морщинистое, скукоженное, с большими бородавками. Сначала я слегка дергаюсь от неожиданности, но она лишь протягивает мне помятый и запачканный листок бумаги, как будто это важнейший артефакт.

– Фу, она тронула тебя! Надеюсь, это был не сифилис, – корчит она лицо, и я не могу сдержать смеха.

Я бросаю в неё подушку, что лежала у меня за спиной, и она ловит её с широкой улыбкой.

– Что дальше? – спрашивает она, сжимая подушку в руках, будто это её единственная защита от ужасной истории.

– А что было дальше, я расскажу на следующей ночевке, – мистически произношу я, и в ответ она шутливо бьет меня по плечу, после чего мы вместе закатываемся в смех, полные ожиданий и приключений этой ночи.

Добыча. 15 лет

Нежный луч света, пробравшийся в мою комнату без разрешения, мягко ласкает плечо Арвен. Я, как всегда, тяну время, доставая из-под подушки телефон. Всего через несколько минут прозвенит будильник, и настигнет нас утренняя суета – пора собираться в школу. Я не ранняя пташка, и просыпаться рано утром для меня – настоящий подвиг в мои пятнадцать. Мысли витают: неужели поведать про незнакомца из кабинета мамы, который всегда может свалить на приступы и остаться дома? Глупо, понимаю, но сейчас не до логики и рассуждений.

Направляясь в ванную, я бросаю последний взгляд на спящую подругу. Она такая милая, с открытым ртом и струящейся слюной. В этот момент мне хочется, чтобы она стала мне сестрой. Она обладает такой необычной аурой, что порой завидую самой себе – ведь она была дарована мне, как лучшая подруга.

 Завтракая, мы с Арвен наслаждаемся хлопьями и какао, параллельно переглядываясь и хихикая без объяснений. Её поток вопросов о примирении с Кейко наполняет треском наше утро. Я помню, как испугалась, мысли о том, что он может повести себя также как Дарт. Мама не без удивления обсуждала тот случай, и в моем сердце тут же пробудилась тревога.

По дороге к школе мы проходим мимо забора – это обычное, ничем не примечательное здание, украшенное крупными буквами, а перед первыми звуками звонка скапливаются школьники в формах, не отличающихся от наших. Арвен и я немало повеселились, когда после одной из ночевок перепутали блузки, и ни один из знакомых так и не заметил, пока не начали разглядывать наши брошки: её – крылья, мои – перо.

С левой стороны, около деревьев, группа ребят что-то шепчет друг другу, передавая нечто в карманах. Среди них заметна девочка с длинными гольфами, распущенными золотистыми волосами, заправленными в черный ободок. Она прижалась рукой к парню, укутанному в её нежности.

Арвен замечает, что я уставилась на них, и с усмешкой замечает: – О, это Мелисса, настоящая сука школы! У вас есть такие?

Я отвечаю, не отрывая взгляда от парня.

– Думаю, да, но никогда не сталкивалась.

– А Дарт, самый сучий из всех, продолжает хихикать Арвен, поддразнивая меня.

Мои мысли вновь уносят меня далеко назад, и я замираю. Что если он меня заметит? Ударит или схватит за волосы? Подходя, плюнет мне на ботинки или даже в лицо? Сердце колотится, а Арвен дергает меня за рукав, возвращая в реальность.

– Иди, а то опоздаешь! – подстёгивает она, забираясь на несколько ступеней.

Мы прощаемся, и я машу рукой, когда она исчезает за широко распахнутыми дверями.

Но в этот самый момент меня осеняет тяжесть на рюкзаке. Я падаю на землю, и внутри меня разгораются эмоции: злость, страх, стыд. Холодная рука касается моего подбородка, и я поднимаю глаза, сталкиваясь лицом к лицу со своим давним триггером. Передо мной стоит Дарт, хмуря брови, толкая меня обратно в его жестокую реальность, темнота его глаз обещает лишь унижение.

Нас окружают подростки, кто-то снимает на телефон и смеётся, другой тычет пальцами и шепчется, но я не слышу их. Мое лицо попадает под его контроль, он вертит меня в разные стороны, а я пытаюсь собрать все мысли

воедино.

– У тебя привычка появляться там, где тебя не ждут? – спрашивает он, его слова пронзают меня болью. Как будто крики какого-то внутреннего призрака накладываются на мои собственные ощущения – теребя ненависть, страх, изоляцию.

Я даже не успеваю произнести какую-то язвительную фразу, как за его спиной возникает тень.

– Отпусти её – невольно произносит голос, нервно звучащий за широкой спиной Дарта.

Дарт не оборачивается, чтобы понять, кто бросил ему вызов. Он пылает яростью, словно огнедышащий дракон.

– Кейко, не испытывай моё терпение своим жалким присутствием, иначе тебе снова придётся пережить тот ужас в раздевалке, – произносит Дарт, пристально глядя мне в глаза с ухмылкой, всё ещё не отпуская мой подбородок из своих холодных рук.

«Кейко учится вместе с Арвен в одной школе, но на класс выше. Я и не могла подумать, что этот хищник оказывается в одном классе с моим бывшим другом. Год, проведённый порознь, изменил его голос, он стал более зрелым и грубым, и я не узнала его.»

Кейко игнорирует угрозу Дарта и дерзко кладёт руку на его плечо, пытаясь привлечь его внимание. Дарт, с силой обернувшись к другу, одним движением кулака скидывает Кейко на землю. Иронично, мы с ним оказались в одном положении – на земле, поддерживая тела на руках, но не общаясь.

Дарт оглядывает толпу, окружившую нас, и двумя пальцами делает жест, словно приглашая кого-то подойти ближе. Из множества лиц появляется одно – слишком близко, сжимая мое предплечье, он поднимает меня на ноги.

Кейко, хватается за левую часть челюсти, с силой сплёвывает на землю сгусток крови и направляется ко мне, как вдруг Дарт останавливает его жестом – хлопком по груди.

– Отпусти её! – вновь произносит Кейко, еле стоя на ногах.

– С чего ты взял, что можешь отдавать нам приказы, ублюдок? – шипит Дарт, его голос словно натянутая струна, готовая разорваться. – Отпусти девчонку, Рой.

– Такого как ты, не должны выпускать на свет, – говорю я, наконец освободив руки.

Рой внезапно толкает меня в спину, и я оказываюсь лицом к лицу со своим триггером вновь. Он хватает моё лицо, сжимая щеки, и произносит:

– Добыча.

Атмосфера наэлектризована, сердца бьются в унисон с ритмом напряжения. Каждый взгляд, каждый жест становится игрой на грани. Линия между страхом и мужеством затушевана, и мгновение висит в воздухе, как невидимый туман.

Глава 2

Добыча. 15 лет

С того момента, как я столкнулась с новым чувством страха, прошло три дня. Я должна радоваться, ведь мама разрешила мне не идти в школу. Под предлогом болезненных месячных мне удалось отмазаться, и это чуть ли не первая победа за долгое время. Но на душе совсем не радостно.

 К моему удивлению, Кейко написал мне первым, хотя это я повлияла на нашу паузу в дружбе. Он был в курсе моей ситуации, знал Дарта и о его приступах гнева, поэтому я могла быть откровенной. К счастью, Кейко не сердился и говорил, что всегда предчувствовал наше примирение. Он убеждает меня, что мы судьба, а связь между теми, кто изначально враждовал, всегда крепче. Я, конечно, не помню, чтобы он когда-то проявлял ко мне негатив, но, чтобы не зацикливаться на одной теме, я кидаю ему пару одобрительных реплик.

 Он шутит над тем, что синяк на его щеке вырисовывает на его коже всевозможные буквы, и меня это действительно смешит – пока я не взглянула на свой собственный синяк на руке. Темное пятно напоминает мне о руке Роя, крепко сжимающей мою, и я трясу головой, закрыв глаза, как будто пытаясь стряхнуть эти мысли.

 Сегодня ко мне должна прийти Арвен. Мы не общались с ней с того дня, когда я ее провожала. Кейко сказал, что ее родители забрали у нее телефон, и я не знаю, что там произошло, но теперь мне стало ясно, почему она игнорировала меня три дня.