Добыча

Её звали Ренесма. Он не знал, зачем запомнил это имя. Оно звучало, как что-то запретное — как слово, которое нельзя произносить в темноте, чтобы не разбудить зверя. С тех пор она появлялась в его жизни, как солнце через щели жалюзи: слишком яркая, чтобы смотреть в упор, но слишком живая, чтобы не тянуться. Он знал, что с ним что-то не так. Психологи говорили это шепотом. Мать — взглядом. Отец — молчанием. А она… смотрела прямо в глаза. И однажды, с детской уверенностью, будто ставила крест, прошептала: “Хищник.” Он не понял, испугалась ли она. Или это было восторженно. Но с тех пор — имя прилипло. Клеймо. А он? Он запомнил, как её плечи дрожали от страха — или возбуждения, кто теперь знает. В его памяти она стала добычей. Единственной. Не как те, кого он мог бы ударить. Не как те, кто кричал. Нет. Она — была тишиной перед бурей. “Моя добыча”, — подумал он тогда, ещё не зная, как больно ей это однажды отзовётся.