Контракт на неприязнь

– Я думаю, что вы рассмотрите это предложение рационально, взвесив все плюсы и минусы, – ответил Максим, удерживая ее взгляд, хотя внутри что-то сжималось от растущей дистанции между ними. – Как поступил бы любой умный человек.

– Как деловую транзакцию? – уголок ее губ дрогнул, и на этот раз он точно видел иронию, почти насмешку.

– Именно, – ответил он, хотя сам уже не был уверен, что это определение полностью отражало суть его предложения.

Соколова наконец сделала глоток вина, словно ей требовалось время на размышление или жидкая храбрость. Максим ждал, не торопя. В переговорах терпение часто было ключом к успеху. Но сейчас ожидание казалось почти физически болезненным.

– А что, если я откажусь? – спросила она после паузы, не отрывая от него взгляда. – Что тогда?

– Тогда я найду другое решение, – Максим пожал плечами с деланной небрежностью, хотя мысль о ее отказе вызвала неожиданно острую волну разочарования. – А вы продолжите бороться за повышение обычным путем. Возможно, через год-два Крылов изменит свое мнение.

– И нам придется забыть об этом разговоре? – в ее голосе прозвучала неожиданная ирония, почти вызов.

– Конечно, – кивнул Максим. – Это останется строго между нами, независимо от вашего решения.

Соколова опустила взгляд, задумчиво водя пальцем по краю бокала. Тонкие, изящные пальцы с аккуратным маникюром. Тишина затягивалась, но Максим не нарушал ее.

– Мне нужно время подумать, – наконец произнесла она, поднимая глаза. – Такие… транзакции требуют тщательного анализа.

– Разумеется, – Максим кивнул, стараясь скрыть облегчение от того, что она не отказала сразу. – Но время ограничено. Мне нужен ваш ответ через два дня максимум.

– Два дня, – она кивнула. – И я хочу увидеть проект контракта перед принятием решения.

– Я вышлю его завтра утром на вашу личную почту, – Максим сделал мысленную пометку. – Шифрованный архив, пароль сообщу отдельно.

– Хорошо, – она допила вино и поставила бокал на стол. – Что-то еще, что мне следует знать?

Максим задумался. Был ли еще какой-то важный аспект, который следовало обсудить сейчас? Технические детали будут в контракте. Эмоциональная сторона не имела значения.

Или имела?

Он вдруг вспомнил слова Кирилла о том, что Соколова – живой человек с чувствами и амбициями. Почему-то захотелось сказать ей что-то еще, что-то более личное. О том, что он заметил ее шрам. О том, как восхищался ее стойкостью перед Крыловым. О странном чувстве защиты, которое испытывал, когда Лебедев воровал ее идеи.

– Нет, – ответил он, подавляя эти импульсы. – Все основные моменты будут в контракте.

Соколова кивнула и поднялась.

– В таком случае, я, пожалуй, пойду. Мне нужно… обдумать вашу неожиданную… деловую транзакцию.

Она произнесла последние слова с легкой насмешкой, которая неожиданно задела что-то внутри. Словно она видела нелепость ситуации яснее, чем он сам.

Максим поднялся, соблюдая правила этикета.

– Конечно. Я распоряжусь насчет машины.

– Не стоит, – она покачала головой. – Предпочитаю пройтись. Помогает думать.

– Как вам удобнее, – он кивнул, ощущая странную потребность продлить разговор, хотя все уже было сказано.

Они обменялись формальными прощаниями, и Соколова направилась к выходу. Максим смотрел ей вслед, отмечая прямую спину, уверенную походку – женщина, которая точно знала, кто она и чего хочет. Такая же, как он сам. И в то же время – совершенно другая.

Тогда почему разговор оставил странное послевкусие? Словно конструкция, которую он так тщательно проектировал, содержала какой-то изъян, невидимый на чертежах, но ощутимый в реальности.

Максим остался сидеть у окна, глядя на ночной город. Через десять дней он либо получит контроль над компанией деда, либо потеряет все, над чем работал. И решение этой дилеммы теперь зависело от женщины, которую он едва знал, но предложил ей стать своей женой.

Впервые за долгое время Максим Ольховский не мог с уверенностью предсказать исход своих действий. И еще более странным было то, что эта неопределенность вызывала не только тревогу, но и что-то похожее на… предвкушение.

Глава 5

Ресторан «Небо» был идеальным выбором Ольховского – ни его офис с преимуществом домашнего поля, ни какое-то слишком личное место, намекающее на неделовой характер встречи. Нейтральная территория. Холодный профессионализм в каждой детали. Включая абсурдное предложение.

Фиктивный брак. Деловая транзакция. Чистый расчет.

Алина смотрела на ночной город через окно такси. Всё-таки вызвала машину, хотя сказала Ольховскому, что предпочитает пройтись. Маленькая ложь. Маленькое утверждение независимости. Ей нужно было пространство, чтобы дышать и думать, но не прогулка по улицам в платье и туфлях на шпильках.

Пальцы нервно постукивали по кожаной обивке сиденья. В голове всё еще звучал его голос, негромкий, но властный. Звук, который пробирался глубже, чем следовало.

– Всё в порядке? – голос водителя вырвал ее из размышлений.

Алина опустила взгляд и с удивлением обнаружила, что ногти глубоко впились в ладонь, оставив полукруглые следы.

– Да, – она разжала пальцы. – Просто непростой день.

Непростой день. Вот так эвфемизм. Провал презентации. Потеря проекта. А теперь еще и предложение фиктивного брака от креативного директора компании. Сюрреализм какой-то.

"Мне нужно вступить в брак в течение десяти дней. И оставаться в этом браке как минимум год."

Его голос в ее голове звучал так же спокойно и деловито, как за столиком ресторана. Словно он обсуждал квартальный отчет, а не предлагал сделку, которая перевернет их жизни. Или не перевернет? Для него это, похоже, было просто очередным бизнес-проектом.

Такси остановилось у ее дома. Расплатившись, Алина поднялась на седьмой этаж. Ноги гудели от усталости, а в висках пульсировало. Когда дверь квартиры закрылась за ней, она прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол, позволяя себе то, что никогда не позволяла на публике – полное снятие всех масок и защит.

– Твою мать, – прошептала она в пустоту квартиры. – Твою же мать.

Она скинула туфли, поморщившись от боли в натертых ногах. Ремешки оставили красные следы на коже – маленькая плата за идеальный образ. Всё имеет свою цену. Особенно совершенство.

Алина прошла прямиком в душ. Горячая вода всегда помогала думать. Или, по крайней мере, смывала напряжение дня, словно аналогичные психологические процессы запускались от физического действия.

Под струями воды мысли текли более свободно. Предложение Ольховского с деловой точки зрения было… заманчивым. Сама вода казалась теплее при мысли о директорской позиции – должности, которой она заслуживала и которую Крылов никогда добровольно ей не даст. Стеклянный потолок, созданный предубеждениями старика, можно было пробить одним махом.

Но какой ценой? Брак. Даже фиктивный – это всё равно брак.

Мурашки пробежали по коже, несмотря на горячую воду. Струи барабанили по плечам, но не могли смыть нервную дрожь, зародившуюся где-то в солнечном сплетении. Она представила себя в белом платье рядом с высокой фигурой Ольховского, его руку на своей талии, его сухие губы на своей щеке – формальный поцелуй для публики. Образ вызвал странное ощущение в груди – не отвращение, но и не восторг. Что-то смутное, тревожное.

Алина вышла из душа, закуталась в махровый халат и подошла к шкафу. За зеркальной дверцей, в самом дальнем углу, хранилась коробка, к которой она редко обращалась. Детские воспоминания. Фотографии. История.

Снимок её родителей на свадьбе. Мама – красивая, но с напряженной улыбкой, не касающейся глаз. Отец – самодовольный, уверенный в выгодной сделке. Брак по расчету – она из обеспеченной семьи, он с перспективной карьерой. Идеальное слияние активов. Которое закончилось слезами матери по ночам и тихими скандалами за закрытыми дверями.

"Никогда не выходи замуж по расчету, Алиночка. Никогда." Последний совет матери перед её смертью, сказанный с такой болью, что Алина, тогда еще подросток, поклялась следовать ему всегда.

Фотография дрогнула в руках. Алина аккуратно положила ее обратно в коробку, потом передумала и поставила на прикроватный столик – напоминание. Предупреждение.

Она включила электрический чайник. Ей нужен был чай. Крепкий. Возможно, с добавлением чего-нибудь покрепче, но это было бы избеганием, а не решением.

Телефон зазвонил. Вика.

– Ты еще не спишь? – голос подруги звучал бодро, как всегда по вечерам. Жаворонки и совы – их вечное противостояние.

– Какой сон? – Алина налила кипяток в чашку с пакетиком ромашкового чая. Руки слегка дрожали. – У меня был… интересный день.

– Насколько интересный по шкале от "обычная офисная драма" до "апокалипсис"?

Алина мысленно перебрала возможные ответы, но внезапно почувствовала потребность в абсолютной честности.

– Где-то на уровне "меня позвали замуж ради наследства".

Пауза. Такая долгая, что Алина проверила, не прервался ли звонок.

– Ты сейчас серьезно или это твой фирменный черный юмор? – в голосе Вики слышалось неподдельное удивление.

– Абсолютно серьезно, – Алина вздохнула, чувствуя, как от слов вслух ситуация становится еще более нелепой. – Ольховский предложил фиктивный брак. Ему нужно жениться, чтобы получить контрольный пакет компании по условиям завещания деда. Мне – место директора по маркетингу. Чистый бизнес.

– Твою мать, – прошептала Вика. На заднем плане что-то звякнуло, словно она поставила чашку. – Ты… что ты ответила?

– Что мне нужно подумать. Что хочу увидеть контракт.

– Контракт? – Вика хмыкнула. – Вы собираетесь заключить брак с контрактом? Звучит романтично.

– Это не про романтику, – Алина почувствовала раздражение, поднимающееся откуда-то из глубины. Горячее, неожиданное. – Это сделка.

– Сделка с дьяволом, дорогая. Ты хоть представляешь, во что ввязываешься?

Алина отхлебнула чай. Горячий. Горький, несмотря на мед. Как и вопрос, который она гнала от себя весь вечер.

– У меня два дня на раздумья, – она старалась звучать рационально, но сама слышала дрожь в своем голосе. – Я взвешу все плюсы и минусы.

– Плюсы и минусы? – в голосе Вики звучало недоверие. – Алин, это не выбор рекламной стратегии. Это твоя жизнь. Твоя личная жизнь.

– Которой у меня и так нет, – слова вырвались прежде, чем она успела их обдумать. Сырые, честные, болезненные.

Повисла пауза. Алина слышала, как Вика вздохнула.

– Давай я приеду? Поговорим нормально.

– Уже поздно.

– Для чего? Для визита или для замужества с боссом?

– Вика…

– Ладно, извини. Просто… будь осторожна. И если тебе нужно выговориться – я здесь.

Алина нажала отбой и подошла к окну. Город мерцал огнями – тысячи жизней, тысячи историй, каждая со своими сложностями. Где-то там, в одном из этих окон, Максим Ольховский тоже, возможно, смотрел на город и ждал ее решения.

Максим. Не Ольховский. Если уж думать о нем как о потенциальном муже, пусть даже фиктивном, стоит использовать имя.

Мысль показалась нелепой, почти смешной. Но что-то в ней было правильным. Дистанцироваться через фамилию – еще один защитный механизм. А сейчас не время для защиты. Время для холодного анализа.

Алина провела пальцами по запотевшему стеклу, оставляя дорожки. Максим. Имя казалось странно интимным даже в мыслях. Она вспомнила его серые глаза, пронзительные, с необычным оттенком. Цепкий взгляд, подмечающий детали. И то, как изменилось его лицо, когда он улыбнулся – мимолетно, но искренне. Словно превратился в другого человека.

Я буду жить с этим человеком. Спать под одной крышей. Притворяться его женой. Господи.

По позвоночнику пробежал холодок. Не страх, скорее – осознание реальности ситуации. Физические последствия того, что началось как деловое предложение.

Алина села за ноутбук и открыла новый документ. Она начала выписывать все "за" и "против", буквально расчленяя ситуацию на составляющие. С одной стороны – гарантированное повышение, доступ к крупным проектам, обход препятствий от Крылова. С другой – вторжение в личное пространство, необходимость каждый день видеть Максима, сплетни в офисе, потенциальные объяснения друзьям и семье.

Но за всеми рациональными доводами маячил призрак матери и ее последнего совета. Нарушение обещания, данного на смертном одре. Самый важный, самый личный аргумент против.

И всё же… Разве мама предостерегала ее именно от этого? От брака по расчету – да. Но ведь она не влюблена в Максима. И он не влюблен в нее. Это чистая бизнес-транзакция. Может быть, именно отсутствие эмоций делает всё совершенно иным?

Перед глазами вновь всплыл образ родителей на свадебной фотографии. Отец смотрел на мать с самодовольной улыбкой, словно на трофей. Дорогое приобретение.

Максим не смотрел на нее так. Скорее, как на профессионала, как на равную. Это другое. Совсем другое.

Алина закрыла ноутбук. Слишком много мыслей. Слишком мало времени. Между пальцами мелькнула фантомная сигарета – желание, от которого она избавилась еще в университете. Старые привычки возвращаются в моменты стресса.

Сон пришел поздно и был беспокойным. Обрывки разговоров, лица, смешивающиеся, как в калейдоскопе – мать, Максим, Крылов, Денис. Она проснулась разбитой, с гудящей головой и липким потом на коже.

Душ. Кофе. Профессиональный макияж – чуть больше, чем обычно, чтобы скрыть следы бессонной ночи. Строгий костюм цвета слоновой кости – броня на сегодня. Знакомый ритуал, возвращающий контроль. К моменту выхода из дома Алина снова была собранной и готовой к рабочему дню. Или почти готовой.

Сердце всё ещё билось чуть быстрее нормы. Как у марафонца перед стартом.

В офисе она первым делом проверила почту. Среди десятков рабочих писем выделялось одно – с незнакомого адреса, но по теме она сразу поняла, от кого оно. "Проект контракта".

"Пароль вышлю в мессенджер. М.О."

Кратко, по-деловому. Как и всё, что касалось Максима Ольховского. Алина почувствовала что-то похожее на разочарование. Чего она ждала? Лирических отступлений?

Пароль пришел через минуту после того, как она открыла почту. Максим не заставлял ждать. Эффективность – его второе имя. Возможно, единственная черта, которую она в нем действительно ценила. Помимо его профессионального таланта. И четкости мышления. И… она остановила этот внезапный поток позитивных характеристик.

Контракт оказался на удивление объемным – двадцать страниц четко прописанных условий. Жилищный вопрос (она переезжает к нему), финансы (полное разделение, кроме общих бытовых расходов), рабочие отношения (сохраняются деловые, без преференций), публичное поведение (имитация нормальных отношений), условия расторжения брака (после года, по обоюдному согласию)…

Всё выглядело логичным, предсказуемым, рациональным. Он даже предусмотрел пункт о неразглашении истинного характера их брака – с серьезной неустойкой.

Но один раздел заставил ее брови взлететь вверх, а щеки – мгновенно вспыхнуть.

"7.3. Физическая близость сторон определяется обоюдным добровольным согласием и не является обязательным условием контракта. В случае возникновения обоюдного желания, стороны могут вступать в интимные отношения без изменения остальных условий настоящего соглашения."

Алина почувствовала, как к щекам приливает жар. Он действительно предусмотрел и это. Холодно, рационально, без эмоций. И всё же само наличие этого пункта говорило о том, что он допускал такой вариант развития событий.

А я? Допускаю ли я?

Образ Максима – высокий, подтянутый, с этими пронзительными серыми глазами – возник перед внутренним взором. Объективно привлекательный мужчина. В том холодном, идеальном стиле, который обычно не был в ее вкусе. И всё же…

Она вспомнила его руки – длинные пальцы, аккуратные ногти, легкий загар. Сильные руки, но не грубые. Как они ощущались бы на ее коже? Тепло разлилось по телу от этой мысли, и Алина испуганно оборвала ее.

Хорошо, что этот пункт не обязательный.

Изучив контракт до конца, Алина откинулась в кресле. Документ был составлен безупречно – защищал интересы обеих сторон, предусматривал все возможные нюансы, не оставлял пространства для манипуляций. Профессиональная работа.

Решение начинало склоняться в сторону согласия. Рационально это был выигрыш. Год совместного проживания с человеком, которого она уважала профессионально, в обмен на должность и проекты, о которых она мечтала. Не так уж плохо.

Стук в дверь оторвал ее от размышлений.

– Алина Владимировна, к вам Михаил Борисович, – секретарь отдела выглядела взволнованной.

Желудок сжался в тугой комок. Крылов редко посещал кабинеты сотрудников, предпочитая вызывать к себе. Визит генерального лично – либо очень хорошая, либо крайне плохая новость.

– Соколова, – Крылов вошел без приглашения, занял кресло для посетителей. Его грузная фигура казалась здесь инородной, будто вторжение из другого мира. – У меня две новости. С какой начать?

– С любой, Михаил Борисович, – Алина выпрямилась, сохраняя профессиональное выражение лица, хотя внутри всё дрожало.

– Проект Sigma провалился. Лебедев не справился.

Внутреннее злорадство. Горячее, острое, неприлично сладкое. Она заставила себя сохранять нейтральное выражение.

– Жаль это слышать, – она кивнула. – В чем проблема?

– Клиент недоволен предложенной стратегией. Сказал, что она "слишком поверхностная и не учитывает истинной психологии потребителя". – Крылов явно цитировал, его пухлые губы сложились в недовольную гримасу. – Банк требует нового человека на проект.

Алина почувствовала, как где-то в солнечном сплетении разворачивается клубок напряжения, одновременно болезненный и приятный. Вот оно. Они возвращают ей проект.

– И вторая новость? – она старалась говорить ровно, хотя голос почти предательски дрогнул.

– Ольховский настаивает, чтобы проектом Сфера занимались вы вместе с ним. Лично. Причем, в приоритетном порядке.

Так вот почему его предложение прозвучало сейчас. Он уже планировал использовать ее для этого проекта. Бизнес, ничего личного.

Алина почувствовала укол разочарования, который немедленно подавила. С чего бы ей ожидать чего-то большего? Конечно, это всё расчет. Как и её собственные мотивы.

– Я готова взяться за оба проекта, – Алина позволила нотке уверенности проникнуть в голос. – И за Sigma, и за Сферу.

Крылов хмыкнул.

– Уверены, что справитесь?

– Абсолютно. – Она чуть наклонилась вперед. – К тому же, Sigma я знаю досконально – это был мой проект изначально.

Что-то промелькнуло в глазах Крылова – раздражение? неловкость? Он явно помнил их предыдущий разговор, когда отдал проект Денису.

– Рискованно поручать оба крупных проекта одному человеку, – он словно подбирал причину для отказа. – К тому же, стратегия для Sigma уже презентована клиенту. Менять ее полностью…

– Не нужно менять полностью, – Алина открыла ящик стола и достала папку, на удивление спокойными руками. – У меня сохранились оригинальные наработки. Мы можем интегрировать часть идей Лебедева, если они удачны, в общий контекст моей стратегии.

Крылов взял папку, полистал несколько страниц. Его тяжелые веки чуть приподнялись – признак интереса.

– И когда вы подготовили всё это?

– Три месяца назад. До того, как проект был передан Лебедеву.

Прямое напоминание о его решении. Маленькая месть. Она ощутила сладкое удовлетворение, хотя внешне оставалась безупречно профессиональной.

Крылов нахмурился, затем кивнул.

– Хорошо. Попробуйте. Но если не справитесь – вопрос о повышении закрыт окончательно. Это понятно?

– Абсолютно, – Алина позволила себе легкую улыбку. – Не беспокойтесь, Михаил Борисович. Я не подведу.

Когда Крылов ушел, Алина откинулась в кресле, чувствуя странную смесь эмоций. Радость от возвращения проекта – как вернуть украденное дитя. Тревогу от двойной нагрузки – два масштабных проекта одновременно, даже для нее это вызов. И растущее подозрение, что внезапное предложение Максима и возвращение проекта были связаны.

"Ольховский настаивает…" Что именно он сказал Крылову? Как повлиял на решение? И зачем?

Словно в ответ на ее мысли, телефон звякнул сообщением.

"Изучили контракт? МО"

Прямо и по делу. Никаких любезностей. Алина поймала себя на мысли, что его инициалы похожи на химическую формулу – жесткая упорядоченность, скрывающая потенциальную энергию реакции.

"Да. Есть вопросы. Когда можем обсудить?" – набрала она в ответ.

"Сегодня, 18:00, моя переговорная. МО"

Алина посмотрела на часы. До встречи оставалось больше шести часов. Шесть часов на принятие решения, которое изменит ее жизнь. Шесть часов, чтобы взвесить выгоды и риски. Шесть часов, чтобы решить, насколько она готова нарушить обещание, данное матери.

Переговорная Максима отличалась от других: минималистичный дизайн, необычные дизайнерские кресла, огромная доска из темного стекла вместо стандартной белой. Пространство, полностью отражающее своего владельца – функциональное, элегантное, с неожиданными деталями. Как кресла, которые с виду казались жесткими, но на самом деле идеально повторяли контуры тела.

Алина пришла точно в шесть, но Максим уже ждал. Он стоял у окна, глядя на город, руки в карманах брюк. Вечернее солнце очерчивало его силуэт, создавая почти драматический эффект. Услышав, как открылась дверь, он обернулся.

– Соколова, – кивнул он. – Спасибо, что пришли.

– Вы оставили мне выбор? – она не смогла удержаться от легкой иронии.

Что-то, похожее на улыбку, промелькнуло на его лице. В уголках глаз появились мелкие морщинки, делая его неожиданно человечным.

– Всегда есть выбор. Просто не всегда очевидный.

Алина села за стол, положив перед собой распечатанный контракт с пометками. От его близости вдруг стало труднее дышать. Запах одеколона – древесный, с цитрусовыми нотками – тонкий, но заметный. Интимная деталь делового человека.

– Я изучила документ. В целом, он выглядит… исчерпывающим.

– Но у вас есть вопросы, – это не был вопрос, скорее утверждение.

– Да, – она открыла страницу с отметкой. – Раздел о публичной легенде. Вы предлагаете историю о тайном романе, который мы скрывали из-за рабочих отношений. Не слишком ли… мелодраматично?

Максим сел напротив нее, оказавшись неожиданно близко. Длинные пальцы легли на поверхность стола, всего в нескольких сантиметрах от ее руки. Алина почувствовала жар, исходящий от его тела, будто он обладал своей собственной гравитацией.

– Люди любят мелодрамы, – произнес он серьезно. – Чем правдоподобнее история, тем больше вопросов она вызывает. Немного театральности отвлекает внимание.

Она невольно отметила, что использовала бы точно такой же подход. Это маркетинговое мышление, понимание психологии аудитории. Они мыслили одинаково.

– Ладно, – она кивнула, ощущая, как пересыхает во рту. – Следующий вопрос – проживание. Почему я должна переехать к вам, а не наоборот?

– Практичность, – он пожал плечами. – Моя квартира больше, у меня дополнительная спальня для гостей, и я чаще работаю из дома по вечерам.

Звучало рационально, но нарушало её зону комфорта. Словно она теряла часть контроля.

– И наконец, – Алина перевернула страницу, стараясь говорить ровно, хотя сердце отбивало барабанную дробь, – раздел 7.3. О возможной… физической близости.

Брови Максима чуть приподнялись, но лицо осталось спокойным. Только в глазах что-то промелькнуло – интерес? настороженность?

– Что именно вас беспокоит в этом пункте? – его голос стал чуть ниже, создавая странное ощущение интимности в полностью деловой ситуации.

– Само его наличие, – она встретила его взгляд прямо, хотя это стоило ей усилий. – Зачем включать это в контракт?

– Юридическая четкость, – он ответил без паузы, словно ожидал вопроса. – Если бы этого пункта не было, возникла бы правовая неопределенность. В случае, если между сторонами контракта возникнут отношения интимного характера, отсутствие соответствующего пункта могло бы поставить под сомнение сам факт фиктивности брака.

Объяснение звучало логично, но что-то подсказывало Алине, что была и другая причина.

– Хорошо, – она кивнула, закрывая папку. – Последний вопрос не касается контракта напрямую. Вы повлияли на Крылова, чтобы мне вернули проект Sigma?

Это был прямой вопрос, почти вызов. Алина не сводила глаз с лица Максима, пытаясь уловить малейшие признаки лжи.

– Нет, – он ответил без колебаний. – Лебедев сам провалил проект. Я лишь указал Крылову на очевидное – что ваша стратегия была лучше с самого начала.

Его глаза оставались ясными, прямыми. Не типичный признак лжи, но опытные лжецы умеют контролировать и это.

– А проект Сфера? Вы действительно настаивали, чтобы я работала над ним лично с вами?

– Да, – снова прямой ответ. – Ваш подход к матричной модели взаимодействия клиентов именно то, что нужно для этого проекта. К тому же, если мы будем работать вместе, легенда о нашем романе станет более убедительной.