Контракт на неприязнь

– Доброе утро, – она кивнула, задержав взгляд на разложенных документах, в глазах мелькнуло плохо скрываемое любопытство.

– Доброе, – Максим жестом указал на место напротив. – Не будем терять время.

Соколова заняла предложенное кресло, положила папку перед собой – аккуратным, выверенным движением. Максим отметил идеальную осанку, прямой взгляд, легкий аромат – что-то свежее, с едва уловимой горчинкой бергамота. Неожиданно приятный, пробуждающий странное ощущение знакомости.

– Вчера вы упомянули проект для банка "Сфера", – начала она, сразу переходя к делу. – Я ознакомилась с информацией, которую смогла найти.

– Которую смогла? – Максим приподнял бровь.

– В общедоступных источниках не так много деталей, – в ее голосе прозвучала едва уловимая колкость. – Видимо, проект под грифом особой секретности.

Максим позволил себе легкую улыбку. Ирония. Неожиданный элемент, который каким-то образом… освежал их взаимодействие.

– Не секретность, а осторожность, – он открыл папку с документами. – "Сфера" меняет всю цифровую инфраструктуру. Бюджет – девятизначный. Конкуренция за проект – жесткая.

Он подвинул к ней документ с грифом "Конфиденциально". Соколова взяла его, и Максим заметил тонкий шрам на ее запястье – бледная линия, уходящая под рукав блузки. Маленький дефект в безупречном образе. Словно трещина в идеальном стекле – делающая его не менее, а более ценным. Неожиданная мысль, совершенно не в его стиле.

Пока она изучала документ, Максим наблюдал за ее лицом, пойманный внезапным любопытством. Сосредоточенность, аналитический взгляд, легкое движение бровей при оценке цифр – все это было ожидаемо. Но был и микро-жест, которого он не предвидел: когда она находила что-то действительно интересное, ее глаза чуть расширялись, а уголки губ едва заметно приподнимались. Словно она беседовала с документом. Почти… очаровательно?

– Впечатляет, – наконец произнесла она. – Но ваша модель монетизации кажется… консервативной.

Прямота. Снова она напомнила ему деда, который никогда не церемонился с критикой.

– Продолжайте, – вместо защиты он предпочел услышать критику.

– Вы строите классическую воронку конверсии, – она развернула свой планшет, демонстрируя набросок схемы. – Но с банком такого уровня можно пойти дальше. Представьте сеть, где каждый клиент не просто покупатель, а проводник бренда, как в цепной реакции. Это увеличит продажи минимум на треть.

Максим подался вперед, изучая ее схему. Он видел подобные концепции раньше, но не с такой элегантной реализацией, не с такими точными предикторами поведения. Ее идея действительно была свежей. Нестандартной. Именно то, что могло бы выделить их предложение среди конкурентов.

– Интересно, – он кивнул, не позволяя восхищению просочиться в нейтральную фразу. – Но риски?

– Просчитываемы и управляемы, – она провела пальцем по экрану, переключая на следующую схему. – Вот детализация по этапам и контрольным точкам. Даже при худшем сценарии мы в плюсе на двадцать процентов.

Следующие сорок минут они погрузились в обсуждение стратегии. Максим с удивлением обнаружил, что работать с ней было… легко. Без трения, свойственного большинству профессиональных взаимодействий. Соколова схватывала идеи на лету, дополняла его мысли, не боялась спорить, но делала это конструктивно. Их идеи сплетались и усиливали друг друга, как хорошо спроектированные несущие конструкции.

В какой-то момент он поймал себя на мысли, что просто наблюдает за ней – как она быстро набрасывает схему, как легким движением головы заправляет непослушную прядь за ухо, как меняется выражение ее лица, когда появляется новая идея. Наблюдение не имело отношения к проекту или плану с фиктивным браком. Просто… человеческий интерес?

Он прочистил горло, возвращая себя в русло делового разговора.

– Если мы выиграем этот тендер, ваши шансы на позицию директора по маркетингу значительно возрастут, – произнес Максим, пытаясь звучать нейтрально.

Соколова замерла, ее рука с ручкой остановилась над бумагой. Зеленые глаза сузились, вдруг становясь настороженными.

– Вы в курсе моих карьерных планов? – ее тон стал осторожным, почти защитным.

– Я всегда в курсе амбиций ключевых сотрудников, – ответил он, стараясь звучать обыденно, хотя что-то внутри дрогнуло от этой внезапной смены атмосферы.

На самом деле, Кирилл специально рассказал о ее стремлении к повышению. Это стало определяющим фактором его плана. Но говорить этого вслух он не собирался.

Она изучала его лицо, словно пыталась прочитать скрытые мотивы. Максим сохранял невозмутимое выражение, хотя внутри что-то неуловимо изменилось. Словно в идеально спроектированном здании вдруг обнаружилась комната, о которой он не подозревал.

– В таком случае, вы знаете и о Крылове, – она сложила руки на столе, сохраняя деловой тон, но Максим уловил напряжение в ее позе, почти незаметное дрожание пальцев.

– О его предпочтении Лебедева? Да.

– И что вы думаете об этом?

Неожиданный вопрос. Личный. Выходящий за рамки проекта. Но почему-то важный.

Максим смотрел на нее, на этот прямой, требовательный взгляд, и вдруг почувствовал желание ответить честно, а не взвешенной корпоративной фразой.

– Я думаю, что Крылов – человек старой формации, – слова вырвались с неожиданной для него эмоциональностью. – Он ценит лояльность выше компетентности. Особенно когда дело касается женщин на руководящих позициях. Это… разочаровывает.

Что-то промелькнуло в ее глазах – благодарность за прямоту? Разделенное понимание ситуации? На долю секунды маска профессионализма соскользнула, и он увидел настоящую Алину – уязвимую, удивленную, с тенью признательности.

– Но в конечном счете, решение принимаю я, – добавил Максим, наблюдая за ее реакцией. – И я предпочитаю компетентность.

Легкий румянец коснулся ее щек, настолько мимолетный, что Максим решил бы, что ему показалось, если бы не привычка замечать детали. Это было… приятно? Видеть этот проблеск эмоции?

– Спасибо за откровенность, – она выдержала его взгляд, не отводя глаз.

Этот момент – прямой контакт, признание без слов – длился дольше, чем требовали деловые отношения. Что-то изменилось в атмосфере переговорной. Появилось напряжение, которое не вписывалось в архитектуру обычного рабочего взаимодействия. Теплое, почти осязаемое напряжение.

Максим первым разорвал зрительный контакт, почувствовав странное, забытое тепло в груди. Нужна дистанция. Нужен контроль.

– Мне нужно идти, – он взглянул на часы. – У меня встреча в 11:30. Продолжим завтра.

Соколова кивнула, собирая документы. Ее движения были четкими, эффективными – как и всё, что она делала. И всё же, было в них что-то другое. Что-то неуловимо женственное и грациозное, что он раньше не замечал, или не позволял себе замечать.

– Могу я забрать материалы для изучения? – спросила она, кивнув на папку с грифом "Конфиденциально".

– Только в пределах офиса, – Максим поднялся. – И еще одна просьба.

– Да?

– Встретьтесь со мной сегодня вечером. Вне офиса.

Ее брови чуть приподнялись, но она быстро вернула нейтральное выражение. Слишком быстро, что выдавало… что именно? Интерес? Настороженность?

– По рабочим вопросам? – в ее голосе прозвучала нотка, которую он не мог точно идентифицировать.

– И да, и нет, – Максим поймал себя на том, что пальцы машинально поглаживают перстень – жест, выдающий внутреннее напряжение, которое он обычно не допускал. – У меня есть предложение, которое лучше обсудить в неформальной обстановке.

– Звучит… интригующе, – в ее голосе прозвучала настороженность, смешанная с чем-то еще. Любопытством? – Какого рода предложение?

– Взаимовыгодное, – он выдержал паузу, ощущая, как участился пульс. – Ресторан "Небо", в восемь вечера. Столик будет забронирован на мое имя.

Соколова внимательно смотрела на него, явно пытаясь просчитать, что скрывается за этим приглашением. Максим сохранял непроницаемое выражение лица, хотя внутри нарастало странное напряжение. Словно он стоял на крыше высотного здания, готовясь сделать шаг в неизвестность.

– Хорошо, – наконец произнесла она. – Я буду.

Когда за ней закрылась дверь, Максим остался стоять посреди переговорной, ощущая неожиданный диссонанс внутри. План по поиску кандидатуры для фиктивного брака двигался точно по графику. Соколова подходила идеально: умная, амбициозная, с ясным пониманием выгоды. Бизнес-решение.

Так почему же мысль о предстоящем вечернем разговоре вызывала не деловое удовлетворение, а странное, почти забытое чувство… волнения? И почему образ Соколовой, заправляющей непослушную прядь волос за ухо, не уходил из его мыслей?

– Ты собираешься предложить ей сделку сегодня вечером? – Кирилл расхаживал по кабинету Максима с чашкой кофе, нарушая привычный порядок пространства. – Не рановато?

– У меня одиннадцать дней до дедлайна, – Максим просматривал цифры на экране, не поднимая глаз. – Каждый день на счету.

– И ты уверен, что Соколова – лучший вариант?

– Она идеально подходит по всем параметрам, – Максим развернул экран, демонстрируя таблицу с критериями. – Профессионально амбициозна, рационально мыслит, ценит независимость, нуждается в карьерном рычаге. Полное совпадение интересов.

Кирилл усмехнулся, присаживаясь на край стола – привычка, которая всегда раздражала Максима своей небрежностью.

– Ты анализируешь будущую жену, словно бизнес-проект, – тон Кирилла был шутливым, но с ноткой беспокойства. – Таблица с критериями? Серьезно?

– Это и есть проект, – отрезал Максим. – С четкими сроками, целями и ожидаемой выгодой для обеих сторон.

– И никаких эмоциональных осложнений? – Кирилл подался вперед, изучая лицо друга с тревожной проницательностью.

Максим бросил на друга холодный взгляд, чувствуя, как в груди растет смутное раздражение, не вполне профессиональное.

– Эмоции не входят в спецификацию проекта.

– Ага, – Кирилл кивнул с преувеличенной серьезностью. – Как же я забыл, что общаюсь с человеком, который составляет таблицы Excel для выбора рубашек и галстуков.

– Это эффективно, – Максим отвернулся к окну, чувствуя, как напрягаются мышцы шеи. Кирилл всегда знал, как задеть чувствительные точки. Как проникнуть сквозь тщательно выстроенную защиту.

– Знаешь, Макс, – голос Кирилла стал серьезнее, он говорил тише, почти интимно, – есть одна проблема в твоем идеальном плане. Соколова – не строительный материал. Она живой человек. С чувствами, амбициями и, возможно, собственными планами на личную жизнь.

Слова Кирилла задели что-то глубоко внутри. Образ Соколовой – живой, настоящий, с этим шрамом на запястье и чуть склоненной головой, когда она слушает внимательно – вдруг стал ярче. Не просто элемент в его плане, а человек. С историей, мечтами, разочарованиями.

– Я предложу ей сделку, а не отношения, – Максим повернулся к другу, ощущая странную потребность убедить не только Кирилла, но и себя самого. – Чисто деловое соглашение.

– А если она откажется?

– Тогда перейду к следующему варианту, – он пожал плечами, словно это было очевидно, хотя мысль об отказе Соколовой вызвала неожиданно острый укол разочарования.

Кирилл покачал головой, но дальше настаивать не стал – знал, когда остановиться. Вместо этого сменил тему:

– Кстати, ты видел последние показатели проекта Лебедева? Полный провал. Крылов в бешенстве.

– Ожидаемо, – Максим открыл новый файл на компьютере. – Его стратегия была полна дыр с самого начала.

– Забавно, что Крылов так уверенно продвигал его кандидатуру на пост директора по маркетингу, – Кирилл покачал чашкой, создавая маленькие волны кофе. – Может, после этого провала у Соколовой появится шанс?

– Возможно, – Максим кивнул, чувствуя нелогичное удовлетворение от мысли, что Соколова могла бы получить должность и без его вмешательства. – Но Крылов не любит признавать ошибок. Особенно в кадровых вопросах.

Они перешли к обсуждению других рабочих моментов, но часть сознания Максима продолжала прокручивать предстоящий разговор с Соколовой. Как лучше сформулировать предложение? Какие аргументы будут наиболее убедительными? И почему, черт возьми, его руки чуть влажнеют от мысли об этом разговоре?

Он составил в уме четкий план беседы, как делал всегда перед важными переговорами. Но почему-то не мог избавиться от ощущения, что разговор пойдет не по плану. Соколова уже дважды удивила его – сначала на презентации своей стойкостью перед критикой, затем сегодня утром свежестью идей.

После ухода Кирилла Максим еще час работал над проектом "Сферы", внедряя идеи Соколовой в общую концепцию. Они действительно улучшали стратегию, делали ее более гибкой и инновационной. Ее ум работал иначе, чем его собственный – не хуже, просто под другим углом. Дополняющим. Это было… ценно.

В 12:45 он вышел из кабинета, направляясь на обед. По пути решил заглянуть к Крылову, чтобы обсудить промежуточные результаты работы над проектом "Сферы". Дверь в кабинет генерального была приоткрыта, и оттуда доносились голоса. Максим уже собирался постучать, когда услышал имя Соколовой.

– …считаю, что Соколова еще не готова к такой должности, – голос Крылова звучал категорично. – Да, она компетентна, но не хватает гибкости. Слишком принципиальна.

– При всем уважении, Михаил Борисович, – это был голос Соколовой, спокойный, но с отчетливо слышимым напряжением, – мои результаты говорят сами за себя. Отдел digital-маркетинга показывает рост на 43% с момента моего назначения руководителем.

– Цифры – не всё, Алина Владимировна. Руководящая позиция требует… определенной гибкости в отношениях с клиентами и партнерами.

Максим невольно стиснул кулаки. "Гибкость" в устах Крылова была эвфемизмом для сомнительных компромиссов. Соколова была права – их компания всегда гордилась высокими этическими стандартами. Это было наследие деда, о котором Крылов, похоже, начал забывать.

– Я достаточно гибка в стратегиях, но не в ценностях компании, – ответила Соколова, и Максим почувствовал невольное уважение к ее позиции. – И полагала, что это соответствует философии "ИнноваМедиа".

Повисла пауза. Максим мог представить, как Крылов хмурится, недовольный прямотой.

– Что ж, – наконец произнес генеральный, – давайте посмотрим, как покажет себя Лебедев с проектом Sigma. Если результаты будут неудовлетворительными, мы вернемся к обсуждению вашей кандидатуры.

– Но ведь этот проект изначально разрабатывала я, – в голосе Соколовой впервые прозвучала эмоция – сдержанное возмущение, под которым Максим неожиданно расслышал боль.

Что-то дрогнуло внутри. Он знал это чувство – когда твою работу присваивают другие, когда плоды твоих усилий приписывают себе те, кто их не заслуживает.

– Бизнес – это не только идеи, но и их реализация, – отрезал Крылов. – У Дениса Игоревича хорошие связи с руководством банка.

Максим отступил от двери, решив вернуться позже. Этот разговор не предназначался для его ушей, хотя и содержал ценную информацию. Соколова действительно стремилась к повышению и встречала сопротивление Крылова. Идеальные условия для его предложения.

Но почему-то вместо удовлетворения от подтверждения своих расчетов, он чувствовал… гнев? От несправедливости ситуации? От очевидного предпочтения, которое Крылов отдавал менее компетентному, но более "гибкому" Лебедеву?

В конце коридора он заметил Дениса, который разговаривал с двумя сотрудниками креативного отдела, активно жестикулируя, с самодовольной улыбкой на лице.

– …матричная модель взаимодействия с клиентами, – долетали до него обрывки фраз. – Каждый становится узлом влияния…

Максим замедлил шаг, чувствуя, как внутри поднимается новая волна раздражения, на этот раз переходящая в настоящую ярость. Лебедев буквально повторял идеи Соколовой, выдавая их за свои. Те самые идеи, которые она представила сегодня утром в переговорной. Как он мог о них узнать? Подслушивал? Получил информацию от кого-то из сотрудников?

Максим резко изменил направление, подходя к группе. С каждым шагом внутри нарастала волна гнева, которую он не мог, не хотел контролировать. Дед никогда не терпел воровства идей в компании. И он не будет.

– Интересная концепция, Лебедев, – его голос, ледяной и резкий, заставил всех троих вздрогнуть и обернуться. – Где вы ее разработали?

– М-максим Андреевич, – Денис явно не ожидал увидеть креативного директора. Его лицо побледнело. – Это… часть моей новой стратегии для Sigma Банка.

– Вот как? – Максим приподнял бровь, ощущая почти физическое удовольствие от очевидного дискомфорта Лебедева. – Странное совпадение с идеями Соколовой, которые она представила сегодня утром.

Денис побледнел еще сильнее, но быстро взял себя в руки.

– Возможно, у нас схожее видение, – он попытался улыбнуться. – Великие умы мыслят одинаково, знаете ли.

– Конечно, – Максим кивнул с холодной вежливостью. – Особенно когда один ум перехватывает идеи другого. В "ИнноваМедиа" мы ценим авторство идей, Лебедев. Советую помнить об этом. И я лично прослежу, чтобы настоящий автор был признан.

Он произнес последнюю фразу с неожиданной даже для себя жесткостью, пристально глядя Лебедеву в глаза. В этот момент он не просто защищал корпоративную этику – он защищал Соколову, ее работу, ее право на признание. И это чувство было… правильным.

Не дожидаясь ответа, Максим продолжил свой путь к лифтам. Адреналин, вызванный конфронтацией, растекался по венам, создавая странную смесь раздражения и удовлетворения. Он редко вмешивался в кадровые интриги на среднем уровне управления, предпочитая наблюдать издалека. Что заставило его вмешаться сейчас?

Принципиальность? Справедливость? Или что-то, связанное конкретно с Соколовой?

Последняя мысль заставила его замедлить шаг. Почему он так остро реагировал на ситуацию с ней? Да, она была потенциальной "кандидатурой", но его эмоциональное вовлечение выходило за рамки простого бизнес-интереса. Было в этом что-то личное, почти защитное.

Максим отмахнулся от этих мыслей, входя в лифт. У него была цель: получить контроль над компанией, сохранить наследие деда, продолжить развитие "ИнноваМедиа". Сегодняшнее предложение Соколовой – просто следующий логический шаг на этом пути.

Но почему тогда, впервые за долгое время, его беспокоила не только конечная цель, но и средства ее достижения?

К семи тридцати вечера Максим уже был в ресторане "Небо", расположенном на верхнем этаже одного из небоскребов делового центра. Столик у окна с видом на вечерний город – идеальное место для важных переговоров. Тихо, приватно, с безупречным сервисом.

Он пришел заранее, чтобы еще раз продумать стратегию разговора. Но вместо четкого плана в голове кружились несвязные мысли. Образ Соколовой, заправляющей прядь волос. Ее голос, когда она отстаивала свою позицию перед Крыловым. Тонкий шрам на запястье.

Вино было заказано – легкое белое, нейтральный выбор. Не слишком личный, не слишком формальный. Идеальный баланс для необычного предложения. Но внутри нарастало странное напряжение. Руки стали неожиданно влажными, и он провел ладонями по брюкам, раздраженный собственной реакцией. Что за нелепость? Бесчисленные переговоры на миллионы, жесткие дедлайны, критические решения – всё это не вызывало и десятой доли того волнения, которое он испытывал сейчас.

В 7:58 метрдотель провел к столику Алину Соколову. Максим поднялся, и что-то внутри него дрогнуло. Она сменила деловой костюм на элегантное темно-синее платье – формальное, но не строгое. Волосы, обычно собранные в строгую прическу, свободно падали на плечи. Другой образ, более мягкий, женственный, но такой же продуманный.

– Вы пунктуальны, – он указал на стул напротив, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Как и вы, – она села, оглядывая ресторан. Свет большого города за окном отражался в ее глазах, делая их глубже, загадочнее. – Впечатляющее место.

– Лучший вид на город, – Максим кивнул сомелье, и тот начал наполнять бокалы. – И достаточно тихое для разговора.

Соколова приняла бокал, но не спешила пить. Ее зеленые глаза изучали его с плохо скрываемым любопытством и настороженностью. В ней была какая-то новая, ранее не замеченная им грация – то, как она держала бокал, как легко поправила волосы, как выпрямилась в кресле. Словно другая женщина, не та, с которой он обсуждал кейсы и стратегии.

– Итак, – она первой нарушила паузу, – какого рода предложение требует такой… особенной обстановки?

Прямота. Снова. Но в ее тоне что-то иное – любопытство? ожидание? опасение?

– Необычное, – Максим сделал глоток вина, давая себе несколько секунд собраться с мыслями. Отрепетированный план словно испарился. – Но, думаю, оно может быть интересным для нас обоих.

Он заметил, как она чуть наклонила голову – жест, который он уже начал распознавать как признак аналитической концентрации. Интересно, делала ли она это осознанно?

– Я слышал ваш разговор с Крыловым сегодня, – решил начать он издалека, хотя внутренний голос требовал сразу перейти к делу. – Случайно проходил мимо его кабинета.

Ее лицо на мгновение застыло, затем она кивнула:

– Понимаю. И что же в этом разговоре вас заинтересовало?

– Вы явно заслуживаете повышения больше, чем Лебедев, – Максим произнес это не как расчетливый комплимент, а как очевидный факт. – Но у Крылова свои… критерии оценки.

– Которые не совпадают с профессиональными, – в ее голосе прозвучала горечь, за которой он расслышал старую, глубокую обиду.

– Именно, – он наклонился чуть ближе, внезапно желая сократить дистанцию, и не только физическую. – Что если я скажу, что могу гарантировать вам эту должность?

Соколова напряглась, ее пальцы крепче сжали ножку бокала. Он заметил, как расширились ее зрачки – признак тревоги или повышенного внимания.

– И что вы потребуете взамен? – ее тон стал подчеркнуто деловым.

– Услугу, которая может показаться странной, но имеет рациональное объяснение, – Максим выдержал паузу, чувствуя, как бьется пульс в висках. – Мне нужно вступить в брак в течение десяти дней. И оставаться в этом браке как минимум год.

Соколова замерла. Ее глаза широко раскрылись, а затем сузились, когда она пыталась осмыслить услышанное. На ее лице промелькнуло так много эмоций одновременно – удивление, недоверие, замешательство, недоумение – что он почти залюбовался этой сменой выражений.

– Это… шутка? – ее голос звучал недоверчиво.

– Я редко шучу о деловых вопросах, – ответил Максим, хотя сам слышал, как нелепо это прозвучало. – Особенно таких серьезных.

Она отставила бокал, не донеся его до губ, и выпрямилась в кресле – словно создавая дополнительное пространство между ними. Он почувствовал этот эмоциональный отход почти физически, как внезапный холод.

– Почему? – один короткий вопрос, вмещающий множество других.

– Условие в завещании деда, – Максим решил быть максимально честным, понимая, что полуправда здесь не сработает. – Для получения контрольного пакета акций я должен состоять в браке. Срок истекает через десять дней.

– И вы выбрали меня в качестве… кандидатуры? – ее тон стал холоднее, с едва уловимой ноткой обиды.

– Да.

– Почему?

Снова прямой вопрос. Требует прямого ответа. Но какого?

Максим колебался. Сказать ей, что она лучшая деловая опция в его таблице критериев? Что-то подсказывало, что такой ответ будет не просто неверным, но и оскорбительным.

– Вы умны, профессиональны, понимаете ценность стратегических решений, – Максим говорил медленнее обычного, словно сам обдумывал причины по мере их высказывания. – И вам нужна поддержка для продвижения, которое вы заслуживаете. Я считаю, что мы могли бы… помочь друг другу.

Соколова молчала, обрабатывая информацию. Ее лицо постепенно становилось более замкнутым, профессиональным, словно она надевала привычную рабочую маску.

– Фиктивный брак? – наконец произнесла она.

– Партнерство на определенных условиях, – поправил Максим, ощущая странный дискомфорт от слова "фиктивный". – Мы оформим все юридически. Контракт, защищающий интересы обеих сторон.

– Контракт, – она повторила, словно пробуя слово на вкус. – На фиктивный брак.

– На деловые отношения, имеющие форму брака, – Максим заметил, как официант приближается к их столику, и сделал едва заметный жест, отсылая его. – После истечения необходимого срока мы спокойно и цивилизованно расторгнем соглашение. Вы получите должность директора по маркетингу и опыт работы над крупными проектами вроде "Сферы". Я получу контрольный пакет акций. Чистая деловая транзакция.

Почему это звучит так холодно? Так… неправильно?

Соколова смотрела на него долгим, изучающим взглядом. В зеленых глазах мелькали тени эмоций, которые Максим не мог полностью расшифровать, хотя странно остро хотел понять, о чем она думает.

– И вы думаете, что я соглашусь на это? – ее голос звучал тихо, но твердо.