Гнев волхва

Фраза была слишком длинной и витиеватой для капитана Трутнева, привыкшего изъясняться просто и коротко. И это выдавало его с головой. Он был растерян. И не мог скрыть этого. Карина действительно внушала ему тревогу, и даже большую, чем бабка Ядвига. А он всегда думал, что это невозможно.

Глава 4. Тимофей готовится к битве

За дверью библиотеки раздавался оглушительный металлический лязг. Ничего не понимающий Олег Засекин распахнул дверь и поразился тому, что увидел.

Небольшая комната, в которую до этого едва вмещались письменный стол и книжные полки, была битком набита старинными мечами, булавами, алебардами, кольчугами, щитами и прочим вооружением древнерусских воинов. В недалёком прошлом Олег работал школьным учителем истории и хорошо разбирался в таких вещах. А посреди всех этих музейных экспонатов стоял Тимофей с островерхим шлемом на голове и в сплетенной из мелких железных колечек кольчуге до колен, перепоясанной широким кожаным поясом, украшенным латунными и бронзовыми бляшками, которые сияли как солнечные зайчики. Ноги Тимофея, поросшие, как и всё остальное тело, густыми вьющимися чёрными волосами, украшали железные поножи.

– Откуда такое богатство? – поинтересовался Олег.

– Сохранил с давних времён, – лаконично ответил Тимофей.

В одной руке он держал щит, в другой – меч, которым грозно размахивал над своей головой, словно угрожая невидимому врагу. Роста Тимофей был низенького, и назвать его богатырём у Олега язык бы не повернулся, однако он сделал вид, что маленький мужичок в нелепых доспехах внушил ему страх.

– Тимофей, – шутливо взмолился он, – не губи! Век буду за тебя…

Олег хотел сказать «бога молить», но осёкся. В отношении закоренелого язычника, который непререкаемым тоном утверждал, что богов много, это было несколько рискованное обещание. И кроме того, поди угадай, кому из них Тимофей отдаёт предпочтение, если он с одинаковым уважением говорит и о Велесе, и о Перуне, и даже о Яриле, олицетворяя его с весенним плодородием и любовью…

Глазки старика лукаво блеснули. Как обычно, он догадался, о чём не договорил его собеседник, а, быть может, обладая экстрасенсорными способностями, прочитал его мысли, в чём его не раз уличал сам Олег. Однако Тимофей, по своему обыкновению, скрыл это и сурово произнёс:

– Неча зубы скалить, неразумный отрок! Лучше примерь одёжу ратника.

– Это ещё зачем? – искренне изумился Олег.

– А как ты с супостатами собираешься биться? – не менее удивлённо спросил Тимофей. – Голыми руками и в посконной рубахе?

– С какими супостатами? – ушёл от ответа на риторический, как он подумал, вопрос, Олег.

– А такими, которые насылают на нас металлических птиц, в сравнении с которыми рарог – безобидный птенец, – ответил Тимофей.

Олег знал, что в древнеславянской мифологии рарогами называли летающих чудовищ с искрящимся телом, пламенеющими перьями и огненным вихрем, вырывающимся из клюва. Эти хищные птицы уничтожали всё, что попадалось на их пути, являлись предвестниками пожаров и смерти. Но он ничего не знал о металлических птицах, о которым упомянул Тимофей. И потому потребовал внести ясность, спросив:

– Кого, говоришь, насылают?

Тимофей грустно вздохнул, как он это делал всегда, когда ему приходилось объяснять своему подопечному очевидные, по его мнению, явления.

– Вчерась поутру Гавран сотоварищи заклевали насмерть на подлёте к нашему дому птицу, сотворённую каким-то кудесником из железа, – сказал он, по своему обыкновению изъясняясь на смеси старинного и современного языка, к чему Олег уже давно привык. – В чреве своём эта птица несла погибель. Её напарница, точно такая же, как она, разрушила звонницу в Куличках, сбив наземь колокол.

Тимофей сочувственно посмотрел на Олега, предвидя, что опечалит его своим известием, но не стал скрывать ничего и договорил:

– Колокол, подаренный тобой храму, превратился в груду металла.

Олег нахмурился. Он впервые слышал об этом, но у него не было причин не доверять Тимофею, а тем более Гаврану, старому ворону, который исправно сообщал обитателям Усадьбы волхва обо всём, что происходило в округе. Ещё ни разу новости, принесённые Гавраном, не оказывались лживыми. Даже в том случае, если они казались сказочными, как сейчас в изложении Тимофея. Просто Олег всегда делал поправку на почтенный возраст ворона и самого Тимофея, которые жили, если верить их собственным словам, уже много столетий, и мысленно переводил привычный им древний язык с его архаичными оборотами на современный. И тогда тот же рарог превращался в беспилотный летательный аппарат, чудовищное изобретение современной науки и техники, несущее погибель всему, что встретится на его пути. Только делает он это не по собственной воле, а по желанию людей, управляющих им по радиосвязи или вносящих нужные данные в его компьютерный мозг.

Олег знал, что Тимофею и Гаврану, выходцам из прошлых веков, подобное сложно понять. В некотором смысле ему самому тоже. Но, по крайней мере, он представляет, что им угрожает и с чем придётся иметь дело в будущем. И вооружение древних славян, в которое облачился отважный, но наивный Тимофей, собираясь сражаться с супостатами, наславшими на них металлических птиц, здесь бессильно.

«Но как объяснить это Тимофею, не обидев его? Не дав старику понять, что он безнадёжно устарел, как и его оружие?»

Подумав об этом, Олег горестно вздохнул. Это была задача не по его силам. В своё время именно из-за этого он даже согласился играть роль языческого жреца древнеславянского бога Велеса, которую навязал ему Тимофей, искренне верящий в то, что Олег, потомок волхва Ратмира, обязан им стать. Так, помимо старинной усадьбы, с живущим в ней непонятно на каких правах Тимофеем в придачу, Олег получил и новую ипостась жреца Горыни.

Он знал, что при жизни его умершего деда считали волхвом. Вступив во владение дедовским наследством, Олег поневоле принял и остальные условия, которые были названы в завещании. И с того дня ни разу не пожалел об этом.

Изначально став волхвом почти по принуждению, постепенно он стал им по духу и даже приобрёл некоторые магические способности. Во многом благодаря именно Тимофею и «Волховнику». В этом старинном фолианте в кожаном переплете с медными, позеленевшими от времени уголками и такой же застежкой в виде медвежьей лапы, казалось, были собраны все тайны языческого мира. Понемногу, год за годом, Олег изучал их, незаметно для себя самого становясь истинным волхвом. Он уже научился разговаривать с воронами, снимать порчу, ворожбу и заклятия, излечивать некоторые хвори, которые современная медицина считала смертельными. Но ещё больше ему предстояло узнать. К этому дню «Волховник» был прочитан им едва ли на треть…

Все эти мысли промелькнули в голове Олега, связанные одна с другой, как пластины в кольчуге, которая была надета на Тимофее. Но именно этот последний мысленный образ подсказал Олегу выход из неразрешимой, казалось бы, ситуации. Он решил изобразить заинтересованность старинным вооружением, которым так гордился маленький, заросший с ног до головы густыми волосами старик, в эту самую минуту грозно потрясающий безнадёжно устаревшим мечом.

– Давай посмотрим, на что мы можем рассчитывать в предстоящей битве, – сказал он в ответ на вопросительный взгляд старика.

Оглядев груду оружия, Олег увидел большой деревянный щит, окованный железом, лицевую сторону которого украшал орнамент из древних рун, животных и птиц. Олег взял щит в руки и едва удержал, настолько тот был тяжёлым.

– Щит берут в шуйцу, левую руку, а меч – в десницу, правую, – подсказал ему Тимофей.

В центре щита был размещён чёрный ворон, в котором Олег увидел сходство с Гавраном. Он сказал об этом старику.

– Всё может быть, – неопределённо заметил Тимофей. – Но, скорее всего, это один из его предков. Чтобы ты знал, ворон – священная птица Одина, верховного бога и повелителя миров. Ему поклонялись викинги и варяг Рюрик, первый князь на Руси.

– Этому щиту цены нет, – убеждённо сказал Олег. – Он настоящее произведение искусства.

Тимофей возмущённо фыркнул и назидательно произнёс:

– Его главная ценность в том, что с ним твой предок, князь Всеслав Полоцкий, усмирил литовские земли и наложил на покорённые племена дань, которую те исправно платили многие лета.

Олег не стал возражать старику. Он встречал упоминание имени Всеслава Полоцкого в древних русских летописях «Повесть временных лет» и «Слово о полку Игореве», но до сих пор не мог поверить в то, что сам он является потомком этого легендарного князя, а, следовательно, происходит из династии Рюриковичей, не один век правивших Русью. Это казалось неправдоподобным, но невольно льстило его самолюбию. Чтобы не разочароваться, он предпочитал обходить эту тему стороной.

– А вот видишь это? – спросил Тимофей, указывая на один из фрагментов щита, где был изображён трезубец с крестообразной вершиной центрального зубца и с изогнутыми наружу боковыми зубцами. – Это личный знак Всеслава Полоцкого. Ты, как потомок одного из семи сыновей князя, вправе отобразить его на своём знамени. И сражаться под этим стягом с супостатами, внушая им страх славными деяниями своих предков.

– Я подумаю над этим, – пообещал Олег. – А сегодня на ночь перечитаю «Слово о полку Игореве», то место, где описывается захват князем Полоцким Новгорода. Кстати, Тимофей, ты не знаешь, почему в этой летописи мой предок представлен колдуном и оборотнем?

Но на этот каверзный вопрос Тимофей ответить не успел. К окну подлетел чёрный ворон с седыми подпалинами на шее и несильно стукнул в стекло клювом, прося его впустить. Это был Гавран. Олег, подойдя к окну, распахнул его. Гавран влетел в комнату и опустился на щит, который Олег до этого держал в руках. Могло показаться, что изображённый на щите ворон ожил и предстал перед ними во плоти. Гавран издал несколько громких звуков, в которых преобладали буквы «к», «р» и «х».

Олег и Тимофей удивлённо переглянулись.

– Давненько мы её не видали, – задумчиво произнёс Олег. – Марина будет рада.

– Хотел бы я то же самое сказать о Михайло, – хмыкнул Тимофей. – Опять разбередит девка ему душу – и поминай как звали. А молодец снова будет страдать.

– Но она сестра Марины, и мы не можем её не принять в своём доме, – полуутвердительно, полувопросительно проговорил Олег. – Марина этого не поймёт и не простит.

– Это так, – неохотно согласился Тимофей, который всей душой любил Михайло, бывшего незаконнорожденным сыном волхва Ратмира. И едва слышно пробормотал: – Вот уж верно сказано: незваный гость хуже…

Но старик не договорил, боясь сказать лишнего. Обычно прямолинейный, а зачастую даже грубоватый, он становился осторожным на слова, когда речь заходила о Марине. Он любил её как родную, но ещё больше за то, что она могла родить мальчика, законного наследника волхва Ратмира, который не даст угаснуть древнему роду князей Полоцких. В этой любви было много эгоизма, но сам Тимофей даже не задумывался об этом. Он не обременял себя моральными принципами, которыми Олег зачастую усложнял себе жизнь. А когда Олег пенял ему на это, старик только усмехался и говорил в ответ:

– На то вы и люди, а с меня какой спрос?

И Олег замолкал, не зная, что на это возразить…

Но сейчас они сошлись во мнении, что бывало довольно редко, и Олег был этому не рад. Он охотно поспорил бы со стариком, стоит ли впускать Карину в дом или дать ей от ворот поворот и тем самым избежать смуты, которую неизбежно вызовет её внезапное появление в умах и сердцах дорогих ему людей. Но Тимофей не дал ему такой возможности, и Олег поневоле смирился.

– Я пойду встречу Карину, а ты переоденься и предупреди Марину, – сказал он, обращаясь к Тимофею.

Потом Олег повернулся к ворону, который по-прежнему сидел на щите, внимательно слушая их разговор, но не принимая в нём участия.

– Спасибо тебе, Гавран! И не переживай, твоей вины здесь нет. Ты только вестник. Времена, когда гонцов казнили за дурные вести, давно канули в прошлое.

Олег улыбнулся, давая понять, что это была шутка. В свою очередь Гавран взмахнул крыльями, показывая, что он догадался об этом. После чего все они разошлись в разные стороны. Ворон вылетел в окно, Тимофей, сняв с себя кольчугу и поножи, направился в комнату Марины, а Олег поспешил к ограде, за которой Карина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, дожидаясь, когда её впустят.

Глава 5. Комитет получает название и пожертвование

Калитка, которую Карина до этого не замечала несмотря на то, что стояла напротив неё на расстоянии вытянутой руки, внезапно распахнулась, и в проёме показался Олег.

Он улыбался, но взгляд у него был настороженный, что Карина сразу подметила. Однако она промолчала, чувствуя за собой вину оттого, что год тому назад неожиданно уехала из Куличков, никого не предупредив, даже сестру. Она понимала, что за это её можно было осуждать, но не собиралась ни перед кем извиняться. Это было не в её правилах.

Тем более что сама она не считала себя виноватой, возлагая вину за своё бегство на Михайло. Этот увалень так и не предложил ей стать его женой, на что она, признаться, рассчитывала после всего того, что между ними было. И что ей ещё оставалось делать? Ни одна женщина не потерпела бы такого отношения к себе…

Мысленно послав Михайло куда подальше, как она всегда это делала, вспоминая о нём, Карина также изобразила улыбку на лице и с деланной весёлостью попеняла Олегу:

– Нехорошо так долго не впускать гостя! А если бы я не дождалась и ушла?

По лицу Олега было невозможно понять, что произошло бы тогда, а сам он не ответил. Вместо этого он спросил:

– Каким ветром к нам занесло?

Это прозвучало не слишком радушно, но Карина предпочла не заострять на этом внимания.

– Попутным, свояк, попутным, – сказала она, напоминая о их родстве. Однако не стала вдаваться в подробности, а сразу перевела разговор на другое: – А как поживает моя дорогая сестрёнка?

– У Марины всё хорошо, – уже более приветливо ответил Олег. – У твоей племянницы тоже. У неё вчера прорезался очередной зубик. Плакала всю ночь. Поэтому сегодня они обе отсыпаются. Тебе придётся подождать, пока Марина и малышка проснутся, если ты хочешь с ними увидеться.

– Подожду, – равнодушно пообещала Карина. – Тем более что мне надо обсудить с тобой, свояк, одно важное дело. И хорошо, что нам никто не будет мешать.

Олег с удивлением посмотрел на неё.

– Так ты ко мне, а не к сестре? – спросил он тоном, в котором проскользнули осуждающие нотки.

– К вам обоим, – лучезарно улыбнулась Карина. – И вообще, что это за допрос? Ты собираешься пригласить меня в дом или так и будешь держать за воротами?

– Не говори глупостей, – смутился Олег. – Проходи.

Он посторонился, пропуская Карину.

– А мой Буцефал? – спросила она, оглядываясь на мотоцикл. – Ему не предложат места в стойле?

– За это не беспокойся, – сказал Олег. – Если ты останешься ночевать, найдётся место и для него.

– Это вряд ли, – сказала Карина, проходя через калитку. – Мне ещё надо будет вернуться в Кулички. Меня будут ждать самые уважаемые люди посёлка, если верить главе администрации. Кстати, об этом и я хотела с тобой поговорить. Как ты смотришь на то, чтобы войти в состав Комитета спасения? Кстати, это название только что пришло мне в голову. Правда, хорошо звучит?

Олег бросил на неё быстрый удивлённый взгляд и поинтересовался:

– Спасения кого и от чего?

Они уже поднялись на крыльцо дома, и Олег остановился, ожидая ответа.

– Куличков, – пояснила Карина. – От вражеского нашествия. Или ты не знаешь, что идёт война? Тогда выйди за ворота и взгляни на обломки беспилотника, лежащие неподалёку. Просто удивительно, что он не долетел до твоего дома. Тебе известно, что произошло с храмом в посёлке?

– Да, – коротко ответил Олег. – И я знаю о войне. Только я не понимаю, что ты хочешь от меня. Чтобы я оставил дом и семью и пошёл воевать?

– Это было бы очень патриотично с твоей стороны, – задумчиво произнесла Карина. – И произвело бы хорошее впечатление на жителей Куличков…

Однако она тут же встряхнула головой, словно отгоняя внезапно осенившую её мысль.

– Но нет! Это ни к чему. От тебя будет больше пользы в общественном комитете спасения, чем на фронте.

– И всё-таки я не понимаю…, – начал Олег.

Но Карина перебила его, предложив:

– Давай обсудим это за чашкой чая. Ты не против?

Они прошли в дом. Миновали зал, на стенах которого были развешены картины, изображавшие языческого бога Велеса в разных ипостасях – то музыкантом, играющих на гуслях, то мудрым старцем с посохом в окружении диких зверей, то странником с котомкой за спиной. На самой большой картине был нарисован вставший на дыбы медведь, в котором также можно было увидеть сходство с Велесом, а при желании – и с самим Олегом. Разгадка была проста – неизвестный художник срисовывал языческого бога с волхва Ратмира, а Олег был похож на своего деда. Но Карине эти картины были хорошо знакомы, и она не обратила на них внимания. Только на мгновение задержалась перед холстом с изображённым на нём четырёхглавым аспидом, который при ближайшем рассмотрении распадался на двух сплетённых в клубок змей с головами с двух концов. Это был свитень, который издревле на Руси считался оберегом от разных бед и напастей. Карина это тоже знала и пожалела, что у неё нет такого оберега. Тогда ей всё было бы нипочём и никто не был бы страшен. А сейчас она немного, пусть и невольно, побаивалась того, что собиралась совершить, опасаясь возможного возмездия…

Но, подумав об этом, она посмеялась сама над собой и своим суеверием и поспешила вслед за Олегом, который шёл, не останавливаясь. Он привёл Карину на кухню, значительную часть которой занимала русская печь. На столе пыхтел паром большой серебряный самовар, вокруг него были расставлены чашки и тарелки с разнообразной снедью – ягодами, орехами, мёдом, съедобными кореньями. Это расстарался Тимофей. Несмотря на своё недоброжелательное отношение к Карине, старик свято чтил древние законы гостеприимства.

– Будь как дома, – сказал Олег, наливая чай в чашку и подавая ей. – Угощайся.

Карина с удовольствием выпила настоянного на душистых травах чая и поела кедровых орехов с мёдом, чувствуя, как её покидает усталость и возвращается бодрость духа и тела. Несколько часов стремительной езды на мотоцикле слегка утомили её. Теперь она снова была готова идти к своей цели, сметая все преграды со своего пути. Помимо мести, её привело в Кулички ещё и самолюбие. Карина надеялась на то, что если она достойно справится с поставленной перед ней задачей, то её ждёт повышение. И Общественный патриотический комитет был далеко не пределом для её амбициозных планов…

– Каждый из нас должен быть готов пожертвовать чем-то для достижения победы над врагом, – сказала она, ставя на стол пустую чашку и поворачиваясь к Олегу. – Ты согласен с этим?

– Только не своими принципами, – ответил тот.

Подобный уклончивый ответ не понравился Карине. И она уже более настойчиво произнесла:

– Чем готов пожертвовать ты?

– Всем, что согласуется с моей совестью и не повредит моей семье, – сказал Олег.

И это снова был не тот ответ, на который рассчитывала Карина. Она никогда не отличалась терпением и уже начала злиться.

«Хватит ходить вокруг да около», – подумала она. – «А то так можно проговорить до второго пришествия, и всё без толку».

И Карина пошла напролом.

– Мы хотим наладить в Куличках производство маскировочных сетей, – сказала она. – Ты знаешь, что это такое?

– Да, – лаконично ответил Олег.

– С их помощью можно обезопасить от вражеских беспилотников дома мирных жителей, храмы, больницы и прочие социально-значимые объекты, – с жаром продолжила Карина. – Несомненно, ты и сам понимаешь, как это важно.

– Понимаю, – кивнул Олег.

– Но есть одна загвоздка, – вздохнула Карина. – Для этого необходимо помещение, а в Куличках такого нет. За исключением…

Она сделала паузу. А затем, чётко выговаривая каждое слово, словно диктуя, произнесла:

– За исключением здания новой школы, построенного, насколько мне известно, на твои деньги.

Сказав это, Карина снова замолчала, незаметно наблюдая за его реакцией. По глазам Олега она поняла, что он уже начинает догадываться, к чему клонится разговор. И пока он не принял решения, она поспешила заявить:

– Было бы хорошо, если бы ты согласился отдать школу под цех по изготовлению маскировочных сетей.

Олег заговорил не сразу. Казалось, он обдумывает её слова. Наконец он спросил:

– А как же дети?

– Дети-то здесь при чём?! – недоумённо воскликнула Карина.

– Им уже сказали, что первого сентября они пойдут в новую школу в Куличках, и им не придется каждый день ездить за сто километров в районный центр, – пояснил Олег. – Ты не представляешь, как они были рады, услышав это!

– Зато я представляю, что будет с ними, если во время занятий в школу влетит вражеский беспилотник, начинённый взрывчаткой, – патетически произнесла Карина. – И что станет с их маленькими телами, которые будут извлекать из-под обломков здания. И как будут рыдать их матери, провожая своих детей на кладбище…

Со стороны печки послышались тягостные вздохи, будто ветер загудел в трубе. Карина обернулась, но ничего не увидела. Она перевела взгляд на Олега, на которого её слова явно произвели впечатление, и спросила:

– Мне продолжать?

– Не надо, – отмахнулся он. – Ты убедила меня. Забирайте школу. Надеюсь, это не навсегда?

– Только до нашей победы, – пообещала Карина. – Можешь в этом не сомневаться. Как и в том, что мы победим.

– А в этом я никогда не сомневался, – сказал Олег, посмотрев на неё с некоторым удивлением.

– Вот и хорошо, – одобрительно заметила Карина. – В нашей победе могут сомневаться только наши враги. Я рада, что ты на стороне воинов света.

– А разве могло быть иначе? – спросил Олег, уже не скрывая своего удивления.

– Кто знает, что вы, язычники, думаете, и за что молитесь в своих капищах – ушла от прямого ответа Карина. – Лично я не поручилась бы.

Олег даже побледнел, таких усилий стоило ему сдержать свой гнев.

– Это всё, о чём ты хотела поговорить со мной? – сухо спросил он.

– Вроде бы да, – ответила она. – Впрочем…

Внезапно Карине в голову пришла мысль, которая показалась ей удачной, и она ухватилась за неё.

– На первоначальном этапе, чтобы организовать производство, нам потребуются деньги. Сколько – это мы обсудим на заседании комитета спасения сегодня вечером. Ты готов пожертвовать некоторую сумму?

– С деньгами дела обстоят хуже, чем с моей доброй волей, – почти виновато проговорил Олег. – Я вложил всё, что имел, в строительство школы.

Помолчав, он задумчиво произнёс:

– Если только…

Договорить ему помешал шум за печкой. На этот раз было похоже на то, будто там резвится мышь. Карина нетерпеливо поторопила его:

– Что если только? Говори, коли уж заикнулся!

– Вместо денег я мог бы предложить золотой самородок, – поспешно сказал Олег, перестав прислушиваться к мышиной возне. – Это не то же самое, что деньги, я понимаю, но ничего другого у меня нет.

Карина была потрясена и не смогла этого скрыть. Словно не веря его словам, она спросила:

– А можно твой золотой самородок увидеть?

Олег перевёл взгляд на печку и проговорил:

– Тимофей, принеси, пожалуйста, не сочти за труд. Я бы и сам сходил, но не знаю, где твой схрон.

За печкой послышалось недовольное ворчание, потом стало тихо. Однако спустя недолгое время из-за двери на середину кухни выкатился крупный шероховатый камень, пронизанный густой сетью желтоватых прожилок. Олег поднял его и протянул Карине со словами:

– Это он и есть.

Карина осторожно, словно боясь обжечься, взяла самородок в руки и от неожиданности едва не уронила, таким он оказался тяжёлым. Она поспешно опустила его на стол и спросила:

– Откуда у тебя золотой самородок?

– Как-то наткнулся в лесу на россыпь самородков, – ответил с улыбкой Олег. – Выглядывали из земли, словно грибы.

Он не хотел рассказывать Карине, что однажды бабка Ядвига привела его в пещеру, которая благодаря природной аномалии превратилась в огромную золотую жилу, и позволила набрать столько самородков, сколько он мог унести. Так она выкупила амулет жреца Перуна, которым её сын Михайло собирался расплатиться за строительство новой школы в Куличках. А после этого старуха потребовала забыть о существовании этой пещеры. Тогда Олег дал слово, и теперь он не собирался его нарушать.

Поэтому вместо того, чтобы сказать правду, он дал волю своей фантазии.

– В тот день я много ходил по бурелому и очень устал. Поэтому взял только один самородок, думал, вернусь позже и заберу остальные. А потом не смог найти это место. В лесу так бывает. Старики говорят, это леший человека водит. Может даже в болото завести или в такую глухомань, что обратно уже не выйти. Так что мне ещё повезло. И золотой самородок у меня остался, и живым домой вернулся.