Свой путь

– Для начала вот что – хотя бы раз в неделю назначаю тебе самостоятельный лыжный кросс на всю зиму, начиная с пятикилометровой дистанции и постепенным её увеличением к весне до тридцати пяти, даже, желательно, до сорока. А пошаговое увеличение – на твоё усмотрение и физическую возможность, но с отчётом мне. Буду доверять на слово. Начиная с дистанции в двадцать пять километров, иногда, смогу, может быть, присоединяться. А ещё проведу для тебя скальную и ледовую тренировки, на пробу, а дальше посмотрим… К тому же, свожу тебя зимой в поход на лыжах, с ночёвкой в палатке на снегу. Ты ведь хочешь на саму Белуху, а там неизбежны ночёвки на самом верху, где снег лежит круглый год поверх ледника и по ночам – мороз.

– Я готова ко всему этому. Когда начнём тренировки?

– Да вот, в ближайшее воскресенье, в одиннадцать утра встречаемся на скалодроме. Знаешь где он?

– Да, знаю, договорились.

– Так почему всё-таки выбран я, или не выбирали вы с Эльдаром?

– Не так. Эльдар назвал только тебя. До этого я сама пыталась найти тренера, не получалось. Одни временно не занимаются ни с кем, другие работают с подростками. Я в школе устаю от детей, а ещё и тренироваться с ними… Это не по мне.

– А кем ты в школе?

– Учу русскому и литературе в средних классах.

– Достойно, да ещё с таким контингентом! Знаю, моя мама многие годы проработала именно с такими детьми, обучая английскому. Тяжёлый труд… Так…, а теперь к делу. У тебя, я догадываюсь, снаряжения альпинистского нет. Этого я предоставить тебе не смогу. Придётся самой что-то просить у кого-то в прокат, либо покупать… Помочь смогу лишь в выборе при покупке. Времени много впереди, не факт, что на следующий год получится сходить. Такие времена сейчас, что с работой у меня нет стабильности.

– А чем вы… ты занят в настоящем?

– О, об этом лучше не будем. Если коротко, то в коммерции. Это настолько не моё, что с трудом приходится преодолевать свою натуру. Ну и заработок, соответственно, скромен. Теперь о деле, не отвлекаясь более на личное. О самом главном, вот что должен сказать. Будет ли у нас группа или мы пойдём с тобой вдвоём, не суть важно, а важно понимать, что в дикой и пересечённой местности мы будем в автономке. Опасности будут кругом и помощи ждать не откуда. Отсюда следует, что руководитель, всецело отвечая за безопасность, используя знания и опыт, есть первый после Бога, как на подводной лодке, если известно. Поэтому от участников требуется неукоснительно выполнять все инструкции и указания его в добровольном и сознательном порядке.

– С этим не поспоришь, вполне даже логично. Но всё-таки, как-то по-армейски…

– Если участник похода сознателен, то походная жизнь совсем не выглядит армейским порядком. Вот скажи, к примеру, как ты думаешь, что всё-таки самое главное в походе?

Катя на этот мой вопрос выразила настолько яркое изумление, что в её взгляде читалось – за дуру меня принимаешь? И, едва сдерживаясь, нехотя выдавила из себя:

– Ты же это только что объяснил…

– Я спросил, что ещё важнее всего моего объяснения.

– Ну, я уже теперь не знаю… Может быть – питание?

– О питании мы ещё не обговорили, это да. Ладно, не буду тебя мучать. Самое наиглавнейшее в любом походе – это чтобы каждый участник получил от него удовольствие. А все остальные аспекты – есть лишь составляющие главного. Для этого от каждого участника требуется уважение и даже чуткость к другим, потому что все напрямую зависят друг от друга в непростых условиях.

– Да уж, гениальность всегда проста.

За осень и зиму я провёл тренировки с Катей и на скалодроме, и на настоящих скалах за городом, и на льду искусственного водопада, где тренируются все городские альпинисты. Всё она выдержала, хотя на скалах была слаба. Это и понятно, здесь нужен большой энтузиазм и годы тренировок. К тому же, скалолазные навыки в походе на Белуху не требуются, согласно ландшафту. Поэтому для Кати важна преимущественно ледовая тренировка, а на ней-то, как раз, девочка и проявила себя лучше всего. Подробную карту маршрута и инструктаж я уже получил от Стаса, упомянутого мною ранее. Но описаний маршрутов восхождений, необходимых для подбора соответствующего снаряжения, у меня не было. И, тем не менее, я уже готов был идти на восхождение самостоятельно. Но для этого мне требовался опытный напарник для «связки», а на моём «горизонте» такового пока не было. Я сам как раз предпочитаю больше ледовые маршруты, то есть комбинированные, где преимущество имеются лёд и снег, а скалы встречаются фрагментами. Лазанье по голым скалам меня не очень прельщает.

Катались мы с Катей и на беговых лыжах, несколько раз за зиму, на длинные дистанции. Она и в этом показала неплохую выносливость. Как и обещал, провёл я и ночёвку в палатке на снегу, проэкзаменовав её и на эту выдержку. Для этого снабдил её своим первым пуховым спальником. Кругом был дикий зимний лес со всевозможными вытекающими сюрпризами. Костёр я не разводил, эмитируя ночёвку на леднике. Ужин мы готовили на моём маленьком примусе, и это тоже был экзамен для Кати, готовила-то она. А я убедился, что и в кухне на неё можно будет положиться. Там же предупредил её и о следующем:

– Катя, в горных походах категорийного содержания для меня всегда исключён интим в любых проявлениях, потому, что я весь выкладываюсь в работе и ответственности, не растрачиваясь ни на что другое. Такая у меня узкая концентрация, в любой деятельности. Некоторые девушки, в разных экспедициях, обижались на меня за это, но меня это не трогало. Поэтому я обязан заранее тебя об этом предупредить. Более, чем за твою безопасность, я не собираюсь нести ответственности.

– Очень хорошо, что ты и этот вопрос осветил очень чётко и аргументированно. Совершенно искренне – спасибо за это. Твоё предупреждение меня успокоило, правда, правда.

– Ну, вот и славно. Кажется обо всём, о главном, мы уже договорились. Теперь вот ещё что. Сначала я сам схожу на гору, и только потом, всё разведав и выбрав самый простой маршрут, смогу сводить и тебя с кем-нибудь, или одну. Произойти это может не раньше, чем ещё через год. К этому времени ты и выносливости наберёшь, бегая следующей зимой на лыжах, и соберёшь необходимое личное снаряжение. Палатка и всё групповое снаряжение – это уже моя ответственность. Вот так и договоримся. Придётся тебе ещё потерпеть с исполнением заветного желания.

– Потерплю, конечно, и буду тебя ждать из разведки с положительным результатом. Ты когда пойдешь?

– В начале августа под Белухой – наилучшие погодные условия, говорят имеющие опыт походники. Постараюсь не пропустить этот сезон. Ещё вот что, если мы с тобой когда-нибудь пойдём вдвоём, то в походных условиях готовить еду будешь исключительно ты. А я и дрова, и костёр, да и всё остальное беру на себя. Так обычно делается разделение обязанностей на бивуаке. А если набирается группа, то все участники, кроме руководителя, готовят трапезу по очереди, согласно графику дежурства.

– С этим тоже понятно.

Так я начал для себя готовить первого партнёра на последующие походы, чтобы с ней, или ещё с кем-нибудь, в дальнейшем, водить людей на коммерческой уже основе, так зарабатывая на жизнь. Лучшей работы для себя я не видел и надежды на её осуществление были очень большие.

Шёл четвёртый год безобразных и «весёлых» девяностых. «Весело» было от сверхскоростной динамики событий и изменений, как в стране, так и в личном, в сравнении с застоем жизни в предыдущие десятилетия… За два альпинистских сезона очень полюбились мне Алтайские горы. И интерес к другим горным областям у меня, на время, немного поутих. Интерес Катерины и других соискателей закрепил моё намерение совершить восхождение на Белуху именно в этом году.

Лето было уже в разгаре, но искать напарника в «связку» с собой среди бывших одноклубников по альпинизму совсем не хотелось. Они все мне надоели ещё там, за чертой прошедшей эпохи. Как и в прошлом году, помог «господин» случай. Неожиданно посетивший меня давний приятель, узнав о моём намерении, предложил отрекомендовать меня в состав спортивной группы горных туристов, собравшейся как раз этим летом на Белуху. Трудно было не посчитать такое совпадение судьбоносным. Как год назад, так и в этот, я даже не приложил ни грамма усилия для поиска компании на интересующий меня маршрут. И невозможно было не обрадоваться такому предложению, будто поданному «на блюдечке» «горячему блюду». Значит, моей судьбе требовалось участие и в той, и в этой компаниях. И кто может знать – кому сие нужнее: мне или компании… Вопрос этот для человека вряд ли может быть прояснённым…

Рекомендация сработала и, едва познакомившись с руководителем этой группы и их завжором, собрав рекомендованное ими снаряжение и свою долю продуктов, я присоединился к ним. Знакомство с остальными тремя членами их команды происходило уже в поезде.

Руководителя группы, Николая, впечатлил документ, говорящий о моём альпинистском опыте. А необходимая при знакомстве обаятельность понравилась ему и завжору Любе. Первая и единственная, до отъезда, встреча с ними состоялась у Любы в городской квартире. Говорили кратко, лишь по делу предстоящего похода.

Мы втроём сразу нашли общий язык, и стали по-приятельски общаться, с радостным предвкушением праздника похода, который ждали целый год. Николай при первой же встрече показал себя неутомимым говоруном. Он не давал и слова вставить ни мне, ни Любе, позволяя лишь отвечать на свои вопросы в мой адрес. При всём, подчеркнул главное:

– Андрей, у нас все походы длинные, поэтому очень важна оптимизация набора вещей для облегчения веса рюкзаков. Так что прими, пожалуйста, наши условия. Палатка у нас одна на всех, достаточно вместительная, а спальники – по две штуки на троих, так что их всего четыре. Они, как одеяла, и состёгиваются два в один. Так вот, мы с Любой берём тебя третьим в спаренный спальник. Будет тепло и экономно. А свой – оставь дома. Теперь о снаряжении – бери только личное, групповое у нас на всех есть. И не бери обувной подмены, только вибрамы на ноги. По продуктам тебе даст поручение Люба…

В свой рюкзак я получил от Николая пятидесятиметровую основную верёвку, примус, запас бензина к нему в двух пластиковых бутылках, ну и ещё кое-что из группового снаряжения. А Люба поручила мне купить кое-каких продуктов, но не для моего рюкзака. Чтобы продукты не пропахли бензином, в мой куль ни один не паковался.

Остальные же участники группы отнеслись ко мне не радушно – холодно и настороженно. Это и понятно, любой слаженный коллектив так принимает неожиданно появившегося нового члена. Каждый знает в деле все стороны другого, тем более, в сложных условиях походной жизни. А что ждать от незнакомца?

Весь маршрут был насыщенный: шесть высокогорных ледниковых перевалов второй и третьей категорий сложности вокруг Белухи с восхождением на её вершину. Поход занимал две недели. Группа состояла из четырёх мужчин, включая меня, и двух женщин.

Мне импонировал педантизм подготовки годами схоженной группы. Завжор Люба, к примеру, ещё зимой составляла меню на каждый приём пищи, на каждый день похода. К тому же, большинство продуктов было ещё до выхода расфасовано на каждое блюдо отдельно. Другая девушка, Милица, отвечала за медицинскую аптечку и по-военному звалась санинструктором. Групповое снаряжение и продукты строго распределялись по рюкзакам участников равным весом: мужчинам – большим, а женщинам, соответственно, меньшим.

В альпинистских экспедициях делается заброска всего груза сначала в базовый лагерь, а затем в верхний… И из верхнего лагеря осуществляются выходы на восхождения налегке, с необходимым снаряжением и расчётным количеством продуктов или перекуса. А горные туристы на маршруте всё несут до конца похода. И чем длиннее поход, тем, соответственно, тяжелее ноша, да ещё и время ограничено. Так в данном случае и предстояло.

Покинули город мы в середине августа, как запланировали ещё до моего появления. Удачно пересаживаясь с одного вида общественного транспорта на другой, на последнем мы перевалили через Семинский и Ябоганский перевалы и остановились на ночёвку в райцентре Усть-Кан. В те времена рейсовые автобусы из Горно-Алтайска ходили этой длинной дорогой, с ночёвкой в гостинице данного посёлка. Наш руководитель, Николай, договорился с водителем ПАЗа, чтобы он вывез нас за жилую черту, на берег реки Чарыш, видимо, ради экономии денежных средств на гостиницу. Водитель сам присоединился к нашему «пикнику» и спал в автобусе, рядом с нашей палаткой. Палатка была само-шитая, из тонкого капрона, и уже изрядно поношенная в походах. Её вместительность позволяла не очень тесно разместиться как раз шестерым. От дождя, в ненастье, вместо тента, палатка накрывалась большим тонким куском полиэтилена.

На этой первой, почти походной, ночёвке я отметил невесёлую атмосферу в группе. Руководитель общался лишь с водителем, с другими членами группы не разговаривал. Ещё в поезде, продолжая знакомиться со мной, Николай поинтересовался:

– Андрей, а где ты и кем работаешь?

– В коммерции пришлось в нынешних условиях, – не задумываясь, признался я, тут же почувствовав опрометчивость своего откровения.

Моментально дружелюбное выражение лица Николая сменилось на едва скрытое недовольство и он, опустив взгляд, пониженным тоном и нехотя открылся:

– А я простой электрик.

– Здорово, что кто-то в наше время ещё остаётся верным своей профессии, – дипломатично, но в тоже время искренне решил я поддержать его уверенность в себе.

Но Николая моя реплика не впечатлила и он, отрешившись от своего, перевёл внимание на партнёра:

– А вот Люба преподаёт в ВУЗе.

– Значит у вас научная степень, наверное? – обратился я тут же к стоящей рядом Любе.

– Есть. Кандидат физико-математических наук, преподаю математику. Ничего особенного… И потом, Андрей, мы же на «ты» ещё в городе перешли, – скромно понизив голос, подтвердила она, моментально переведя внимание обратно на руководителя группы:

– Зато Николай рыбу ловит везде, даже где другим не удаётся. И в практической сфере может буквально всё, о чём не попросишь.

– Ладно, вот и достаточно для знакомства пока…– захотел закончить разговор Николай, подозреваю, что не из скромности одной.

Более, по своей инициативе, он не обращался ко мне и в дальнейшем. А мне, как рядовому, да ещё и новенькому члену группы, по своему обыкновению, совершенно не хотелось лезть с разговорами ни к нему, ни, тем более, к остальным, хмурым, ещё не вполне знакомым участникам.

Руководитель продолжал разговор с водителем автобуса на банальные бытовые темы, расположившись у огня. Люба с Милицей готовили ужин на костре. Каждый молча делал должное, при гармоничном разделении труда. Видя их слаженность, я присоединился к заготовке дров. Как и в транспорте, каждый был замкнут в себе. И мои предчувствия на поход как-то сразу стали пасмурными.

Походная одежда всех моих спутников была скромной, само-шитой, уже хорошо поношенной, с едва заметной аккуратной починкой в некоторых местах. Я понял, что попал в советский коллектив, члены которого ещё не адаптировались в новых временах, а скорее, не захотели даже. И новые условия жизни их, похоже, подавляли. Наверное, узнав мой род занятий, они автоматически и на меня перенесли недовольство переменами в стране. Исключением была Люба. Она кротко, видимо в соответствии со своей натурой, принимала все новые обстоятельства вне зависимости от изменений и продолжала молча и украдкой, едва заметно улыбаться мне. В её добродушных взглядах я читал мягкий призыв к моему смирению с окружением. Зажатый в «тиски» жёсткого консерватизма группы, я, конечно, легко примирился с обстоятельством, успокаивая себя тем, что их предвзятость постепенно рассосётся за совместной работой. К тому же моя цель эти нелепости оправдывала. А цель – восхождение на Белуху.

На следующий день, при приближении к конечному на трассе, посёлку Тюнгур, стоящая в предыдущие дни ясная погода стала быстро меняться. И на пеший маршрут из этого посёлка в горы мы вышли навстречу дождливой погоде. За жилой чертой, на траверзе турбазы «Высотник», нас поджидала женщина трудно определяемого возраста в походной одежде и с рюкзаком. Она, едва поздоровавшись со всеми, обратилась к Николаю с просящим выражением на лице:

– Возьмите меня на маршрут, пожалуйста. Я только что вышла из похода с другой группой, но мне того маршрута мало.

– Люба, ты не против взять Люду? – обратился Николай к завжору, имея, конечно, в виду всем понятный аспект: хватит ли продуктов с учётом дополнительного участника.

– Разберёмся…– ответила та, и о чём-то стала шептаться с Людой. Через минуту она кивнула Николаю со словами: – у неё есть кое-какие продукты, пусть присоединяется, если ты не против.

А я сразу понял по характеру их общения (что называется, накоротке), что они все из одного турклуба.

Женщина, уже на ходу встроившись в нашу «цепочку», обратилась ко мне:

– А вы кто? Я вас не знаю…

– Такой же присоединившийся, как и вы. А вы кем приходитесь? Я вижу, что и вы всех, и вас все знают.

– Я – Люда, мы с вашей группой из одного турклуба. Вот, ждала тут вас два дня. А вы где примкнули к группе? Как вас зовут?

– Андрей, я ещё в городе примкнул. И давайте сразу на «ты».

– Хорошо, Андрей. А где и с кем ты раньше ходил?

– С альпинистами… на Тянь-Шане, на Памире.

– Здорово! Большой, наверное, опыт? Сколько гор покорил, сколько перевалов?

– Опыт скромный… Горы не покоряют, на них восходят. К вершинам надобно с уважением… На двенадцать вершин сходил, а перевалы даже не считал.

– Ух ты какой!

– Какой?

– Серьёзный такой!

Более разговор она не продолжала, заняв своё место в нашей веренице, стремящейся побыстрее выйти из поля зрения окон посёлка.

Вот так легко нас стало семеро. Видимо, вся группа хорошо знала Люду, тем более её ресурс выносливости. А я подумал, что сильна женщина, а по виду и не скажешь. Ниже среднего роста, щупленькая шатенка, с невесёлой печатью пожизненной одиночки на лице. Такие серые лица женщин, кричащие о безысходности их жизни и этим самым портящие свою природную красоту, поголовно встречались мною в православных храмах.

Преодолев, в полумраке потемневшего неба, лесистый и невысокий перевал Кузуяк, в начинающихся сумерках мы встали на ночь уже в низовьях ущелья Ак-Кем, спускающегося с северных склонов Белухи. Между гигантских берёз, на роскошной поляне, здесь всегда останавливаются на ночь группы, как спустившиеся, так и собиравшиеся отсюда в обратный путь, на вышеупомянутый перевал. Поэтому и костровище здесь «выросло» до метра в диаметре, если не больше. Небо заплакало мелкой моросью, завидя невесёлых новых гостей этого, освящённого человеческим отношением, места.

А дальше вверх по распадку крутые склоны покрыты густым хвойным лесом, преимущественно кедровым. Несущиеся с крутизны, бурлящие воды реки Ак-Кем (белая вода – с тюркского) имеют цвет грязного молока, отсюда и название (в том числе и страны – Беловодье). Высоченные кедры отсюда и до самых верховьев ущелья закрывают любой обзор.

Проглядывают только малые «кусочки» неба и реки. Но нам, под мелкими ситами дождя, на это смотреть было некогда. Мы скользили на ходу по раскисшей жирной грязи разбитой лошадьми тропы. В одном лишь месте, сквозь ветви, открывается маленькое окно на белоснежную Белуху, её северную, самую крутую и впечатляющую стену в более чем тысячу метров вертикали.

Двуглавый исполин, особенно вот так, сквозь зелень, поражает любого наблюдателя, кто впервые видит его через это окошко, своей сверкающей белизной, что белее белого. И ты стоишь, как заворожённый, обо всём забыв на несколько минут. Такого я ещё не видел нигде. По характеру ландшафта такие картины могут встречаться в Альпах, в Новой Зеландии и в Америке, то есть в средних широтах. Но Белуха вот так сразу открывается не всем, нам же посчастливилось. И открытость её от облаков в данный момент сулила нам хорошую погоду уже на следующий день, вселяя в сердца оптимизм.

Но пока, второй день, наши ноги постоянно скользили влево с тропы (вниз по склону) и не всегда можно было устоять. Идущий впереди меня, один из наших парней, поскользнувшись и не удержав равновесия в середине дня, упал вниз головой по склону. Его рюкзак усилил падение, увлекая по инерции на два с лишним метра от тропы вниз, в грязь. Здесь, видно, падали и до него, сильно расширив тропу, из-за возросшей крутизны склона в этом месте. Чтобы подняться на ноги, парню потребовалось сначала освободиться от рюкзака, ставшего в этом положении своеобразным якорем. И пока он возился так в грязи, весь его бок и бок рюкзака прибавили тяжести от налипшей грязи. И со стороны не было возможности ему помочь. Тут уж каждый сам себе помощник, иначе, помогая, и сам угодишь в такую ситуацию.

На ногах росли комья грязи, кратно увеличивая тяжесть килограммовых ботинок. Спасая от дождя рюкзак с вещами, свою голову и плечи, мы шли цепочкой, накрывшись кусками полиэтилена. Контрольное время не позволяло пережидать ненастье в палатке.

Я, по обыкновению своему, привычно выбрал место замыкающего в группе. Как и в другие годы, если моя роль не предусматривала лидерства, то предпочтительным для меня был «хвост». Обычно замыкающим ставят самого ответственного, не слабого участника, для поддержки отстающих и помощи ослабевшим или пострадавшим. Хотя в нашей спортивной группе слабых не должно было быть, но Люба (завжор) всё время, почему-то, отставала. Мне всегда нравилось поддерживать отстающих в прежние годы и на сей раз я не стал себе отказывать. Поддерживая её словом, шёл за ней вслед. Оказавшись интересной собеседницей, она активно поддерживала разговор. Мне даже не пришлось подбирать темы, интересующие нас обоих. Люба часто сама их легко инициировала. А я, учитывая её интеллектуальный уровень, предпочёл с ней говорить преимущественно о научно-популярной проблематике. Затрагивали мы и интересы к не пройденным нами маршрутам, не касались лишь личного. Я, ещё при знакомстве, разглядел, что все члены команды – одиночки и, что интересно, не похоже было, что кто либо из них хоть раз бывал в браке.

Используя сей удобный момент, я решил испытать очередного математика на тему представлений о мироустройстве, памятуя о том, как один знакомый учёный показал мне однажды математическую формулу Бога(???)…

– А скажи, Люба, как ты относишься к теории большого взрыва?

– Ну, как к версии, ведь всё имеет и начало, и конец.

– А Вселенная тоже, по твоему, имеет границы?

– Этого никто знать не может. А ты сам, как считаешь?

– Никакого изначального взрыва не было. Всё было всегда, а Вселенная безгранична.

– Это всё не доказуемо. Почему же ты так уверенно это утверждаешь? – возразила почти безразлично Люба.

– Я просто это знаю, мне не нужны доказательства. Вот пусть учёные докажут обратное. А то стала почти утвердительной сказка о большом взрыве, как начале начал. Это как с происхождением человека от обезьяны.

– Ну ты же чем-то обосновываешь это своё знание?

– Знания приходят не только из учебников. Есть просто интуитивные знания на уровне убеждения, может статься – из подсознания. Как, например, некоторые учёные делают открытия – по озарению.

– Они же после логически их доказывают.

– А аксиомы? Дело в том и состоит, что все знания делятся на познаваемые и непознаваемые. Так вторых кратно больше. А поскольку жизнь человека в физическом теле имеет начало и конец, то нам невозможно представить, что есть что-то бесконечное и безначальное. И наша ограниченность во времени естественно предопределяет и ограниченность сознания. Так что не всё можно познать и ещё меньше можно доказать.

– Что верно – то верно, – грустно подытожила Люба и после паузы спросила:

– А чем ты ещё увлекаешься, кроме альпинизма, Андрей?

– Антропологией.

– Изучаешь этносы?

– Скорее интересуюсь некоторыми, но больше меня интересует человек, как он есть: характеры, нравы, верования, проявления индивидуальности и так далее. В общем – всё о человеке.

– А мы осенью, по традиции, ездим на сбор клюквы. Очень увлекательное путешествие, к тому же полезное. Хочу и тебя позвать. Поедешь с нами?

– Да я не любитель собирательства вообще, как и рыбалки тоже.

– Поехали! Ты не пожалеешь.

– Поживём, увидим, – ответил я уклончиво, про себя подумав, что это вряд ли…, хотя неплохо бы запастись на зиму.

На бивуаках разговоров не было. Каждый знал свои обязанности. Дежурный по кухне, к примеру, назначался на целый день: готовил на костре еду и затем чистил общие котелки после трапезы. Дежурили все по очереди, кроме руководителя. Он, почему-то, резко поменялся в настроении. В городе и в дороге оживлённо говорил со мной на темы походной жизни и альпинизма, а на маршруте вдруг замкнулся. Со своими постоянными спутниками и вовсе при мне не говорил ни о чём. «Может, у них так заведено в группе? – подумал я, – Как в армии, где начальник не фамильярничает с подчинёнными, выдерживая субординацию. А может, всё из-за меня, из-за моего присутствия, отчего уже не отделаться». Но я старался эти мысли отгонять от себя.