Сибирский кокон

Он выстрелил дважды, почти не целясь, в сторону нападавших, пули лишь бессильно чиркнули по прочной, темной броне одного из "восходовцев", не причинив ему никакого вреда, но это дало Марку несколько драгоценных, спасительных секунд. Марк, ошеломленный этим неожиданным, отчаянным самопожертвованием, инстинктивно схватил тяжелую папку с документами, которую Горохов с силой швырнул ему под ноги, и со всех ног бросился в узкий, темный проход между обледенелыми гаражами. Горохов, отстреливаясь из последних сил и пытаясь прикрыть его отход, получил несколько пуль в грудь и живот. Гильзы, которые потом найдет Иван, будут странной, почти игольчатой формы, калибра, не соответствующего ни одному из известных им армейских образцов. Он упал на колени, но, превозмогая нечеловеческую боль, продолжал стрелять, пока в барабане его старого нагана не кончились патроны. Последнее, что он увидел в этой своей никчемной, прожитой зря жизни – это искаженное животной яростью, почти нечеловеческое лицо Семёнова и холодные, бездушные, пустые глаза Чиряка-биоробота, склонившегося над ним с каким-то отвратительным, мерцающим инструментом в когтистой руке.

Иван и Аня, услышав далекие, приглушенные выстрелы, донесшиеся со стороны заброшенной котельной, с тревогой переглянулись и, не сговариваясь, бросились к месту возможной схватки, но, как всегда в последнее время, опоздали. Они нашли лишь безжизненное, изуродованное тело несчастного Горохова, лежащее на грязном, окровавленном снегу, и несколько свежих, еще теплых автоматных гильз странного, не нашего калибра. Марка нигде не было. Но через несколько долгих, мучительных часов он, измученный, обессилевший и легко раненый в плечо шальной пулей, все же сумел добраться до СТО Николая и передал им бесценную папку Горохова, сбивчиво, захлебываясь от слез и ярости, рассказав о его последнем, отчаянном бое.

Тяжелая, почти невыполнимая миссия участкового Горохова была наконец выполнена. Ценой своей собственной, такой незаметной и, казалось бы, никому не нужной жизни он сумел передать им бесценный ключ к разгадке многих страшных тайн проклятого Колымажска. И его последняя, отчаянная жертва не должна была, не могла стать напрасной. Они обязаны были отомстить. И выжить. Во что бы то ни стало.

Глава 37: Сила амулетов

Ледяной холод, ставший визитной карточкой Кокона, казалось, проникал не только под одежду, но и в саму душу. После провала попыток пробить барьер и осознания полной изоляции, Колымажск погрузился в состояние глухой, напряженной осады. Выживание превратилось в ежедневную, изматывающую борьбу за ресурсы: за каждую банку просроченных консервов, за каждое полено для буржуйки, за каждую пригоршню муки или горсть патронов.

Хрупкий союз «Волков» и «Теней» начал проходить первую, самую суровую проверку. Днем небольшие, смешанные группы, забыв о былой вражде, совершали рискованные вылазки в замерзший город или в его не менее опасные окрестности. Иван, обладавший звериным чутьем на городские «нычки», вел их к заброшенным складам, в подвалы пустующих домов, на старые промышленные объекты. Аня и ее охотники, в свою очередь, показывали «Волкам» тайные тропы, учили их распознавать следы мутантов, находить съедобные, хоть и промерзшие, коренья и ягоды, которые еще можно было откопать из-под снега.

Но каждая такая вылазка была игрой в русскую рулетку. Мутанты, словно повинуясь чьей-то злой, направляющей воле, устраивали засады в самых неожиданных местах.

Сегодняшняя вылазка к старому мукомольному комбинату, где, по слухам, могли остаться мешки с мукой, обернулась катастрофой. Их отряд, состоявший из Ивана, Бизона, Ани, Орлана и еще нескольких бойцов, попал в хорошо организованную засаду. Из-за бетонных развалин и ржавых конструкций элеватора на них одновременно, с нескольких сторон, бросились не только уже знакомые им мутировавшие волки с кристаллическими наростами, но и несколько новых, еще более жутких тварей. Это были бывшие бродячие собаки, превращенные в быстрых, смертоносных хищников, чьи тела были частично покрыты черной, хитиновой броней, а из пастей капала едкая, шипящая на снегу слюна.

– Назад! К зданию! – крикнул Иван, отстреливаясь из своего обреза. Но один из патронов, испорченных Серым, дал осечку. Иван с руганью отбросил бесполезное оружие и выхватил нож.

Бизон, размахивая своим тяжелым кистенем, сшиб с ног одну из тварей, но тут же был атакован двумя другими. Орлан выпустил несколько стрел, одна из которых вонзилась мутанту-волку в глаз, заставив его с визгом кататься по земле, но другая стрела, как и предсказывал Серый, сломалась – подрезанная тетива лопнула в самый ответственный момент.

Силы были слишком неравны. Их теснили к стене старого склада, отрезая пути к отступлению. Одна из собак-мутантов, невероятно быстрая и ловкая, обошла их с фланга и бросилась прямо на Аню. Иван, видя это, рванулся ей наперерез, но было уже поздно. Аня успела лишь выставить перед собой руку.

В этот момент она действовала почти инстинктивно, не думая, а повинуясь какому-то древнему знанию, пробудившемуся в ее крови. Она сжала в ладони свой родовой амулет с когтем медведя и синими кристаллами, который теперь всегда носила наготове. Сосредоточив всю свою волю, всю свою ярость на тварь, угрожавшую ее друзьям, и все свое отчаянное желание защитить их, она направила амулет на атакующую собаку, беззвучно, одними губами, прошептав древнее слово защиты на эвенкийском языке, которому ее когда-то научила бабушка.

Она почувствовала, как сила, до этого мирно дремавшая в синих кристаллах на ее амулете и на поясе, мгновенно откликается на ее отчаянный зов. Это было похоже на ледяной, обжигающий поток, который хлынул из глубины ее собственного существа, из самого сердца, по руке – в амулет. Амулет в ее руке в ответ раскалился, почти обжигая пальцы, а в глазах на мгновение потемнело от чудовищного напряжения, словно из нее выкачали весь воздух. И из этого раскаленного амулета вырвалась видимая, ярко-синяя, пульсирующая волна чистой, концентрированной силы.

Амулет на ее шее и кристаллы на поясе вспыхнули ярким, почти ослепительным синим светом. Она почувствовала, как этот мощный эмоциональный выплеск, эта волна ее собственной энергии, стала катализатором. Сила, до этого мирно дремавшая в синих кристаллах на ее амулете и на поясе, мгновенно откликнулась на ее отчаянный зов. Это было похоже на ледяной, обжигающий поток, который хлынул из глубины ее собственного существа, из самого сердца, по руке – в амулет. Амулет в ее руке в ответ раскалился добела, почти обжигая пальцы, а в глазах на мгновение потемнело от чудовищного напряжения, словно из нее выкачали весь воздух. И из этого раскаленного амулета вырвалась видимая, ярко-синяя, пульсирующая волна чистой, концентрированной силы. Этот свет был не просто ярким, он был… живым, плотным. Он ударил по нападающей собаке-мутанту, как невидимая энергетическая волна. Тварь с визгом отбросило на несколько метров назад, ее черная хитиновая броня пошла трещинами, из которых повалил едкий дым. Другие мутанты, попавшие в радиус действия этой световой волны, на мгновение замерли, их желтые глаза растерянно заморгали, а их слаженная атака захлебнулась.

Иван и остальные, ошеломленные, но не растерявшиеся, воспользовались этой драгоценной передышкой.

– Сейчас! Прорываемся! – закричал Иван.

Они с боем прорвались через растерянную стаю мутантов и укрылись в здании старого склада, забаррикадировав тяжелую железную дверь.

Внутри, переводя дух, все смотрели на Аню.  Она тяжело дышала, ее лицо было смертельно бледным, ноги подкосились, и, если бы Иван вовремя не подхватил ее, она бы рухнула на холодный бетонный пол. Мир на мгновение поплыл перед глазами, превратившись в расфокусированное, дрожащее пятно, а в ушах зазвенело. Она почувствовала звенящую, почти болезненную пустоту внутри, как после огромной потери крови. Синий кристалл в ее руке, еще недавно сиявший, теперь потускнел, стал почти непрозрачным и холодным на ощупь, словно отдал всю свою накопленную энергию.

– Что… что это было? – выдохнул Бизон, вытирая кровь и грязь с лица.

– Сила наших предков, – еле слышно, почти шепотом ответила Аня, пытаясь сфокусировать взгляд и унять дрожь в руках. – И сила… синих камней. Похоже, они могут не только защищать, но и атаковать. Но… это отнимает очень много сил. И моих, и самого камня. Я… я почти пуста.

Позже, в убежище на СТО, когда они обсуждали произошедшее, Искра, ученица бабушки Ани, внимательно осмотрела "разряженный" кристалл.

– Его можно "зарядить" снова, – сказала она. – Но для этого нужен ритуал. И… источник чистой энергии. Синий огонь, о котором говорила старая Уйгууна.  Она говорила, что так 'звездные странники' заряжали свои камни – у особого костра из древесины священного кедра, в который ударила молния, или с помощью 'небесного огня' – прямого электрического разряда.

Дмитрий "Химик", услышав это, задумчиво посмотрел на схемы "гармонических резонаторов", которые они нашли в подвале школы.

– Ритуал… или резонанс? А что, если "песня", о которой говорила твоя бабушка, Искра, – это определенная звуковая или электромагнитная частота, которая заставляет кристаллы накапливать энергию? Как аккумулятор. А амулет Ани сработал как конденсатор, выпустив весь накопленный заряд в один момент.

Аня слушала их, и в ее голове складывался пазл. Древние практики ее народа и научные теории этого "городского умника" Дмитрия говорили об одном и том же, просто на разных языках. Она поняла, что шаманские амулеты – это не просто обереги от злых духов. В этом новом, искаженном мире, пронизанном чужими энергиями и технологиями, они становились чем-то большим – усилителями, резонаторами, а возможно, и оружием. И чтобы выжить, им нужно было научиться использовать эту силу в полную мощь. Но для этого им нужно было больше знаний, больше синих кристаллов и, самое главное, – доверие друг к другу.

Иван, молча наблюдавший за Аней, подошел и протянул ей флягу с водой.

– Ты спасла нам сегодня жизнь, шаманка, – сказал он непривычно тихо, без своей обычной язвительности. – Спасибо.

Аня взяла флягу, их пальцы на мгновение соприкоснулись.

– Мы спасли друг друга, – ответила она, глядя ему прямо в глаза.

В этот момент, в холодном, промозглом подвале СТО, под давящим оранжевым небом Кокона, их хрупкий союз стал чуточку крепче.

Глава 38: Подземный ход Валеры

Больница «Рассвет» превратилась в осажденную крепость, где последними бастионами были выдержка Людмилы Петровны и отчаянная смелость медсестры Кати. Коридоры, тускло освещенные керосиновыми лампами и самодельными светильниками, пахли карболкой, сыростью и безысходностью. Раненых становилось все больше. Мест в палатах давно не хватало, и теперь койки и просто матрасы, набитые соломой, стояли прямо в коридорах, в бывшей столовой, в кабинете главврача.

Ночью, когда ледяной ветер Кокона особенно яростно завывал в разбитых окнах, в больницу ворвался новый ужас. Это были не крупные, неповоротливые биороботы, а нечто гораздо более быстрое и мерзкое. Мелкие, юркие твари, размером с крупную крысу, но с телами, покрытыми сегментированным черным панцирем, с множеством тонких, как у насекомого, лапок и длинными, острыми, как стилеты, хвостами. Они двигались с невероятной скоростью, карабкались по стенам, проникали в здание через разбитые окна и вентиляционные шахты.

Катя, которая как раз делала обход, едва успела отскочить, когда одна из таких тварей, выпрыгнув из темноты коридора, попыталась вцепиться ей в ногу. Она с криком отбилась от нее тяжелой металлической уткой, но на смену одной твари тут же появились еще три. Они окружили ее, их многочисленные красные глазки-бусинки горели в полумраке зловещим, неживым огнем, а из их жвал капала едкая, шипящая слюна.

– Назад, твари! – Катя отступала к стене, отчаянно размахивая своей «уткой». Она понимала, что долго ей не продержаться.

В этот момент из подсобки, где хранились старые матрасы и белье, выскочил Валера, санитар. В его руках была тяжелая, ржавая, но все еще крепкая стальная швабра.

– А ну, пошли вон, нечисть! – прорычал он, обрушивая свой импровизированный боевой цеп на ближайшую тварь. Раздался хруст хитинового панциря. Но твари, казалось, не чувствовали боли. Они лишь на мгновение отступили, а затем с новой яростью бросились на них.

– За мной! Быстро! – крикнул Валера, хватая Катю за руку и таща ее за собой. – Здесь мы их не удержим!

Он привел ее в самый дальний, самый заброшенный угол больничного подвала, где под толстым слоем пыли и паутины громоздились старые, списанные кровати и медицинское оборудование.

– Куда ты меня тащишь? Нас здесь загонят в угол! – кричала Катя, пытаясь отбиться от тварей, которые уже настигали их.

Но Валера, не говоря ни слова, с силой толкнул один из старых, проржавевших металлических шкафов, стоявших у стены. Шкаф с оглушительным скрежетом отодвинулся в сторону, открывая за собой темный, узкий проем в стене, из которого пахнуло сыростью и подземельем.

– Сюда! – он буквально втолкнул Катю в проход, а затем, отбившись от очередной атаки, сам протиснулся внутрь и с невероятным усилием задвинул шкаф обратно, отрезая им путь к отступлению, но и преграждая дорогу монстрам.

Они оказались в полной темноте, в узком, сыром тоннеле, высотой чуть выше человеческого роста, с бетонными стенами, покрытыми влажной слизью и плесенью. Под ногами хлюпала вода. Вдоль одной из стен тянулись пучки толстых, оплетенных свинцом старых кабелей и несколько проржавевших, протекающих в нескольких местах труб – видимо, это был старый технический коллектор, соединявший больницу с городской котельной. Слышно было лишь их тяжелое, прерывистое дыхание и скрежет когтей тварей по металлическому шкафу с другой стороны.

– Что… что это за место? – прошептала Катя, ее голос дрожал.

Валера чиркнул своей самодельной зажигалкой. В слабом, дрожащем свете она увидела его лицо – обычно угрюмое и непроницаемое, сейчас оно было серьезным и сосредоточенным.

– Старый технический тоннель, – ответил он. – Ведет к котельной, а оттуда… можно выйти к заброшенным шахтам. А вот шахты эти, если верить байкам старых сидельцев, с которыми я на зоне чалился, не простые. Их копали не ради урана или золота, как всем говорили, а чтобы добраться до того, что упало с неба много-много лет назад. Говорят, одна из главных штолен ведет прямо под нашу больницу и дальше, к самому 'сердцу' этой дряни, к тому, что военные в своих секретных бумагах называли кораблем 'Метеор'. Я нашел этот вход, когда еще только устроился сюда работать, искал, где можно заначку спрятать. Думал, пригодится на случай, если придется срочно делать ноги от ментов. А пригодилось вот… от тварей этих.

Катя смотрела на него с удивлением и… каким-то новым, незнакомым ей ранее чувством, похожим на уважение. Этот молчаливый, угрюмый бывший зэк, которого все в больнице сторонились и побаивались, не только спас ей жизнь, но и, похоже, владел информацией, которая могла оказаться ключом к их общему выживанию. Она вспомнила обрывки разговоров Ивана и Ани о каких-то тайнах под землей, о проекте "Метеор". И теперь все это начинало складываться в единую, пугающую картину.

Они медленно двинулись по тоннелю. Через некоторое время скрежет за их спинами стих. Валера остановился и присел на корточки, чтобы перевести дух.

– Спасибо, – тихо сказала Катя. – Ты… ты спас меня, Валера.

Он лишь неопределенно хмыкнул, не глядя на нее.

– Мы в одной лодке, сестричка, – пробормотал он, повторяя фразу, которую недавно сказал Марфе. – Потонем – так все вместе.

В этом сыром, холодном подземелье, вдали от криков раненых и ужасов, творящихся на поверхности, они впервые за долгое время смогли поговорить. Валера, обычно немногословный, рассказал ей о своей дочке, которую не смог спасти, о тюрьме, о том, как он отсидел за убийство подонка, который ее покалечил. А Катя, в свою очередь, рассказала ему о своей сестре, о том, как она попала в колонию за кражу лекарств, и о татуировке кобры на шее, которую она сделала там как знак того, что больше никогда не даст себя в обиду.

Позже, когда они вернулись в больницу через другой, потайной выход, убедившись, что опасность миновала, их отношения изменились. Они стали больше доверять друг другу. Валера, используя свое знание подземных ходов, стал незаменимым разведчиком и добытчиком, принося в больницу то немногочисленные медикаменты из заброшенных аптечек ГО, то банки с консервами со старых складов, до которых никто не мог добраться. Он часто заходил в магазин к Марфе, принося ей то бинты, то обезболивающее для ее больных суставов. А Марфа, в свою очередь, делилась с ним последним хлебом и крупой, и их короткие, немногословные разговоры у холодного прилавка становились для обоих той отдушиной, которая помогала не сойти с ума в этом ледяном аду. Валера защищал ее магазин от мародеров, а Марфа видела в этом угрюмом, молчаливом человеке не просто бывшего заключенного, а надежного, сильного мужчину, на которого можно было положиться.

Подземные тоннели под Колымажском, о которых знал Валера и о которых смутно догадывались другие, хранили в себе не только возможность к отступлению, но и, возможно, ключ к разгадке многих тайн этого проклятого места. И теперь этот ключ был в руках тех, кто был готов бороться за свою жизнь до конца.

Глава 39: Голос из прошлого

Неделя в ледяной, но спасительной пещере повстанцев пролетела как один бесконечный, напряженный день. Время здесь, казалось, текло иначе, подчиняясь не земным суткам, а медленному, глубокому ритму пульсирующих синих кристаллов, вмонтированных в стены. Мягкий, голубоватый свет, который они источали, не только освещал их убежище, но и, к удивлению Морозова и Волкова, оказывал какое-то странное, благотворное воздействие. Рана на бедре полковника, хоть и заживала мучительно медленно, но перестала гноиться и болеть так нестерпимо, как в первые дни. А капитан Волков заметил, что его головные боли и приступы тошноты после сотрясения стали реже и слабее. Казалось, сама атмосфера этой пещеры, пронизанная энергией синих кристаллов, помогала им восстанавливать силы.

Запасы еды, спасенные из вертолета, стремительно подходили к концу. Они растягивали каждую банку тушенки, делили каждую галету, но понимали, что долго так не продержатся. Каждый день Волков, превозмогая слабость, выходил на короткие вылазки, собирая съедобные коренья и ягоды, которые еще можно было найти под снегом в этой аномальной, но не до конца умершей части тайги.

Все это время он не оставлял попыток разобраться с пультом управления повстанцев. Это стало его навязчивой идеей, его единственной надеждой на спасение. Он часами просиживал над ним, изучая непонятные, но удивительно логичные и гармоничные символы, сверяя их со схемами из блокнота Морозова-старшего, пытаясь понять принципы работы этой чужеродной, но такой совершенной технологии.

– Это… это невероятно, полковник, – бормотал он, водя пальцем по одной из светящихся панелей. – Их технология основана не на грубой силе, не на прямом воздействии, как наша. Она вся построена на резонансе, на гармонии. Они не "передают" сигнал, они "поют" его, заставляя пространство вибрировать на нужной частоте. Эти кристаллы – это не просто батарейки, это… идеальные камертоны. А символы – это ноты, партитура их звездной песни.

Однажды, пытаясь активировать один из поврежденных блоков, который, судя по схемам отца Морозова, отвечал за дальнюю связь, Волков решил пойти на рискованный эксперимент. Он заметил, что некоторые светящиеся деревья, росшие у самого входа в пещеру, излучают слабое, но стабильное энергетическое поле, похожее по своим характеристикам на то, что генерировали кристаллы.

– Если моя догадка верна, – сказал он Морозову, – то эти деревья, зараженные биохимической матрицей Кокона, как мы сначала думали, на самом деле могли быть изменены еще технологиями повстанцев. Возможно, это своего рода… органические ретрансляторы или накопители энергии. Я попробую подключить наш пульт напрямую к ним. Это может дать нам тот дополнительный импульс, которого не хватает для активации передатчика.

С помощью нескольких длинных кабелей, которые он нашел в одном из отсеков пещеры, и самодельных зажимов, Волков с невероятной осторожностью подключил главный силовой кабель пульта к стволу самого крупного и ярко светящегося кедра. В тот момент, когда он замкнул цепь, дерево загудело, как трансформаторная будка, а все кристаллы в пещере на мгновение вспыхнули так ярко, что Морозову пришлось зажмуриться. Панели на пульте управления засветились ровным, уверенным светом, а из скрытых динамиков полился не просто звук, а сложный, многослойный, гармоничный гул, состоящий из множества переплетающихся тонов и вибраций, который, казалось, резонировал с самой структурой пещеры и кристаллами в стенах. Это было похоже на глубокое, хоровое пение или на звук огромного, неземного органа.

– Есть! Есть контакт! – выдохнул Волков, его лицо сияло от восторга.

Он быстро надел наушники, подключенные к приемному блоку, и замер, вслушиваясь в эфир. Сначала – лишь тишина, нарушаемая слабым потрескиванием. Но потом… сквозь эту тишину, словно из другой галактики, пробился слабый, едва различимый, но совершенно четкий сигнал. Это была не автоматическая передача, не маяк. Это был живой, осмысленный голос. Сигнал постоянно рвался, половина фраз тонула в океане статического шипения, но Волков, напрягая слух до предела и используя все возможности своей аппаратуры, смог выцепить и расшифровать ключевые, несколько раз повторенные фрагменты. Голос, который он теперь слышал в своих наушниках, был искаженный, прерывистый, нечеловеческий, но, без всякого сомнения, живой.

– «…[треск]… ответ на аварийный маяк… [скрежет]… 'Беглец-Семь'… вы нас слышите?.. [шипение]… Повторяю, это "Синий Сокол"… мы уловили ваш… [помехи]… предсмертный сигнал… [длинный гул]… Сообщите ваш текущий статус… Мы уже на подходе к системе Сол, но нас плотно преследуют несколько… [треск]… патрульных кораблей Империи… [пронзительный скрежет]… Будьте предельно осторожны… Они активировали протокол… [слово неразборчиво, похоже на 'Чистильщик']… "Очиститель" для всего сектора Гамма-Семь… это их самое страшное оружие тотальной аннигиляции, оно уничтожает… [помехи]… всю органическую жизнь на планетарном уровне… [сильный треск]… Если вы выжили, немедленно укрывайтесь в самых глубоких убежищах. Мы попытаемся прорваться сквозь их заслон и оказать вам помощь, но не можем ничего гарантировать… [нарастающие помехи]… Повторяю, "Очиститель" уже на подходе… Не дайте этим тварям завладеть бесценным наследием великого Най-н-нача… оно не должно… [обрыв связи]…»

Голос захлебнулся в новом потоке статики и окончательно умолк. Волков сорвал с головы наушники, его лицо было белым, как снег за стенами пещеры.

– Полковник… – его голос дрожал. – Они живы. Повстанцы. Они получили сигнал с нашего разбитого вертолета, который, видимо, нес в себе аварийный маяк их корабля. И они… они летят сюда. Но…

– Но что, капитан?! – Морозов, опираясь на стену, с трудом поднялся.

– Они сказали… про "Очиститель". Оружие тотальной аннигиляции. И оно направлено на наш сектор. На Колымажск.

Наступила тяжелая, гнетущая тишина. Надежда, только что вспыхнувшая так ярко, сменилась осознанием еще более страшной, глобальной угрозы. Они были не просто забыты в тайге. Они оказались в эпицентре межзвездной войны, на пути следования чудовищного оружия, способного стереть с лица земли не только их, но и весь Колымажск со всеми его жителями.

– Значит, у нас еще меньше времени, чем мы думали, – глухо произнес Морозов, глядя на погасший экран пульта. "Очиститель"… что бы это ни было, звучит не как спасательная операция. Это приказ о ликвидации. И наша задача сейчас – не просто выжить самим. – Мы должны выбраться отсюда, капитан. Во что бы то ни стало. Даже если у нас не будет связи, мы должны добраться до города. Предупредить их. Дать им хоть какой-то шанс подготовиться к тому, что их ждет. Потому что никто другой этого не сделает.

Волков кивнул, его лицо было суровым и решительным. Их личное выживание теперь отошло на второй план. На кону стояла судьба целого города. И, возможно, не только его. Они снова были солдатами, у которых был приказ, пусть и отданный им самой судьбой. И они должны были его выполнить.

Глава 40: Первая победа и цена

После нескольких дней, наполненных страхом, голодом и отчаянием, объединенная группа Ивана и Ани решилась на первую крупную, скоординированную операцию. Целью стала работающая школа, где под защитой директора Аркадия Степановича и нескольких учителей укрывались не только дети из летнего лагеря, но и несколько семей из близлежащих домов. Это место стало для них символом последней надежды, островком старого, почти забытого мира, который они были обязаны защитить. Но, по донесениям разведчиков, именно к школе стягивались силы мутантов. Возможно, их привлекало скопление людей, а может, они целенаправленно шли уничтожить один из последних очагов организованного сопротивления.