Мой возлюбленный ангел

Я вновь развернула свиток. Следующим был Антоний. Фамилии не было, но у меня не было времени размышлять над этим.

Я очутилась в отделении реанимации. Всюду сновали врачи, ярко горела лампа. В центре палаты лежал мальчик лет двух, а хирурги нависли над ним как хищные птицы. Они оперировали, беря со столика инструменты. В помещении чувствовалось напряжение, по-видимому, это была очень сложная операция. В углу сидела душа мальчика с таким же испуганным видом, как у Норы. Его лицо было по-детски прекрасным, но глаза всё время следили за действиями врачей. Я натянула пониже капюшон и подошла к Антонию. Он повернул голову ко мне и открыл рот от удивления, когда понял, что я его вижу.

– Не бойся, Антоний, – успокаивающе проворковала я. – Я хочу помочь тебе, – я взяла его на руки, и он доверчиво обхватил меня за шею.

Миг, и мы в Чистилище.

Я поставила Антония на ноги, и он с любопытством принялся разглядывать туман, пытаясь поймать его ладошками. Опять я положила душе одну руку на лоб, а другую – на сердце, но ничего не почувствовала. Совсем ничего. Я видела только малыша и туман, значит, его земная жизнь должна продолжиться.

– Тебе в среднюю дверь, – сказала я и подтолкнула его к нужному проёму. – Удачи тебе в земной жизни, не натвори глупостей, – напутствовала я. – Надеюсь, мы ещё встретимся, – шепнула напоследок.

Перед тем, как исчезнуть в белой вспышке, Антоний улыбнулся мне.

– Такой славный малыш, – подумалось мне, но следующее имя уже звало к себе.

Роза Блэкстоун.

Она оказалась высокой блондинкой лет двадцати пяти, сидела на койке в больничной палате в шёлковом розовом кимоно рядом со своим неестественно изогнувшимся телом. Я поняла, что попала в очень дорогую частную клинику. За окном была ночь, палату освещала тусклая лампа на ночном столике. Роза вздрогнула, когда заметила меня, но не думаю, что удивилась. Я всмотрелась в её лицо: кудри тщательно уложены, на лице макияж, несмотря на место, в котором она находится. Она заранее готовилась к смерти.

– Наконец-то! Я думала, никто не явится, и я так и буду сидеть около своего несчастного тела, – фыркнула она, встала и подошла ко мне. – Мне надоело здесь торчать.

Интонация её мелодичного голоса, привыкшего всеми командовать, шла вразрез с тем впечатлением от той красоты, которой она обладала.

Я не стала отвечать ей, хотя была недовольна её тоном. Она произносила слова так, что было ясно, что она привыкла подчинять себе других. Интересно, что будет, если душа откажется подавать руку? Однако этого не произошло.

– Где это мы? – снова фыркнула она, когда мы переместились. – Может, скажешь что-нибудь? Молчишь как рыба.

Я вошла в её мысли. Уже с восьми лет Роза снималась в кино и пела. Благодаря естественной красоте и чудному голосу она была успешна, с детства привыкла к тому, что её обожают, ей поклоняются. Слава была для неё всем. Именно поэтому в восемнадцать она оставила свой дом и переехала к продюсеру. Я чувствовала, как она, став знаменитой, жаждала власти. Эта девушка привыкла сорить деньгами, люди были для неё лишь пешками, она выбрасывала их, как только они становились ей не нужны. Она выпила таблетки, возжелав смерти только потому, что хотела досадить тому, кто её любил. Её не устраивала концертная программа, продюсер надоел, и она решила таким способом доказать, что без неё – мир ничто.

Без всяких сомнений я знала, что ждёт заносчивую и капризную особу.

– Тебе направо, – я махнула рукой, желая поскорее от неё избавиться. Мне было противно хранить эпизоды её жизни в своей памяти.

– Теперь Билли поймёт, каково жить без меня, – сказала она напоследок.

Алая вспышка поглотила ещё одну душу.

Секунду я раздумывала, как же Билли повезло, что он избавился от такой подружки, а затем переместилась к Уильяму Моусли.

Я оказалась в кабинете, за столом которого сидел старик интеллигентного вида. Горела лампа, на столе лежали документы. Видимо, он умер за работой или во сне. Его душа стояла рядом, печально глядя на тело. Когда я взглянула в его глаза, то прочла там понимание, а не испуг. Уильям знал, что умер, и был готов. Я не успела ничего сказать, как он подошёл ко мне и, рассматривая мой балахон, спросил:

– Пришли забрать меня? – у него был глухой старческий голос, но в интонации слышались спокойствие и уважение.

– Не бойся, – ответила я.

– Я не боюсь. Знаете, для меня смерть – это очередное приключение. Я так устал от жизни, – печально сказал он, подавая свою руку.

В Чистилище он уставился на дверные проёмы, бормоча себе под нос, что о чём-то подобном догадывался.

Когда я прикоснулась своей ладонью к его сердцу, он только крепче сжал мою вторую. Меня захлестнули воспоминания его жизни. Уильям был учёным, но настоящей его страстью была философия, особенно состояние смерти как переход души к иному существованию. Большинство своих работ он опубликовал, имел успех, был уважаемым человеком, много раз получал премии. Всю жизнь провёл он в трудах, помогал тем, кто нуждается (у него были средства, которых он не жалел на благотворительность). Он прожил почти век, но сохранил ясный разум и чистое сердце. Только умер в одиночестве, не имея семьи, на создание которой ему не хватило времени.

Вот и встретилась душа, достойная Рая.

– В правую дверь, – я махнула рукой и чуть склонила голову.

– Благодарю, что указали мне дальнейший путь, – Уильям неторопливо направился к двери. Вступив в проём, он растворился в миллионе голубых огоньков.

Мне стало спокойно, и я расправила плечи, всё ещё сопротивляясь тяжести бриллианта, и принялась за пергамент. Моя работа не могла ждать.

Глава 7. Перерыв

Прошло какое-то время, но так как теперь я не зависела от него, то не могла сказать, много или мало. Я работала, не размышляла. Я не чувствовала усталости, всё человеческое давно оставило меня, но бесконечная вереница душ начала надоедать и утомлять, как и перемещение между Чистилищем и землёй.

За всё это время Дэл ни разу не объявился, и мне стоило бы обидеться на него за это, если бы не имена, которые ждали своей очереди. Я не стремилась к встрече с дьяволом, но втайне надеялась на неё.

Будучи проводником душ, я поняла важную вещь – лишь немногие смертные достойны Рая. Я отправила туда малую часть из тех, кто значился в моём списке. Когда я жила среди людей и сама была таковой, то считала, что все они хорошие, и у каждого есть, чему поучиться; теперь же я с лёгкостью читала мысли и познавала их истинную сущность. Множество душ было подвержено всевозможным грехам, которые приводили их к падению и гибели, а затем и к дверному проёму, ведущему в Ад. Я же не могла разобраться в людских поступках и понять, почему они стремятся упасть в пропасть, когда можно пройти над ней по мосту, находящемуся в двух шагах от них. Оставалось лишь терпеливо ждать появления владельца левой двери, который один мог мне всё разъяснить.

Очередную душу поглотила красная вспышка, и я к своей радости обнаружила, что свиток опустел. Я перевернула его, дабы убедиться в том, что мои глаза меня не обманывают, но пергамент оставался девственно чист с обеих сторон. Боль в запястье и тяжесть кулона почти пропали, и всё это действительно указывало на то, что в моей работе наступил перерыв. Я так привыкла к монотонности своих действий, что теперь не знала, чем занять себя.

Несколько секунд я растерянно глядела на дверные проёмы, раздумывая, куда же отправиться и как провести свой отдых. Я очень долго не вспоминала о собственном доме, и вот теперь наступил тот самый момент, когда я могла навестить родителей, посмотреть, как они живут без меня, и убедиться, что с ними всё в порядке.

Я сосредоточилась на образе дома, как конечной точке своего перемещения, но у меня получалось плохо. Я имела смутное представление о том, как он выглядит, и молочно-белый туман Чистилища всё так же клубился у моих ног. Почему-то я не могла ясно представить детали того места, где провела десять лет.

Лишь с большим усилием воли мне удалось оказаться там, где нужно. Я появилась вблизи окна первого этажа, где находилась гостиная. Был вечер, такой же ясный и багряный, как и тот, когда я впервые почувствовала себя готовой к побегу. Я заглянула в окно, не боясь быть обнаруженной – мой балахон обеспечивал невидимость для глаз смертных. В комнате сидели родители и беседовали с одним из своих знакомых и его женой. Новая прислуга разливала чай. Столик, стоявший между креслами, был наполнен всякими яствами.

В груди моей словно образовалась трещина. Если бы только я не была такой эгоистичной, зациклившись на своей свободе, то сейчас сидела бы между родителями в тёплой комнате, пила бы чай с булочкой, а не пряталась под окном как воришка. Сейчас-то я осознала свою ошибку, которая заключалась в том, что я всегда думала лишь о своей особе и своей несчастной доле, не принимая в расчёт намерения и любовь других. Теперь же самые мои близкие до недавнего времени люди не подозревают о моём существовании. Как я и предполагала – только дьяволу был выгоден наш контракт.

– Это я во всём виновата, – молвила я, вслух готовая разрыдаться, но так и не сумевшая этого сделать.

Дэл лишил меня человеческой сущности и её слабостей, теперь я могла страдать только душой. И вот я принялась биться головой о стену.

– Что было, то было. Ты не можешь вернуть прошлое, у тебя нет пути назад, – сказал позади меня голос тихий и печальный, спокойный и умиротворяющий.

Я обернулась и увидела дьявола в трёх шагах от себя. Не осознавая, что делаю, я бросилась к нему в объятия, обхватив за шею и крепко прижавшись лицом к его груди. Я должна позабыть свою прежнюю жизнь, ибо только он оставался единственным во всём мире близким мне существом. Мой Дэл.

Мягкое тепло его тела и объятие успокоили меня, и, когда земля ушла из-под ног, я поняла, что мы переместились. Руки Дэла мягко отстранили меня, и я огляделась. Мы попали на крышу какого-то дома, с которого хорошо просматривалась большая улица с магазинами и толпы людей, которые сновали туда-сюда, как рабочие муравьи на пути к муравейнику или из него. Это место было мне незнакомо.

Я подошла к краю крыши и положила руки на заградительную решётку, Дэл сделал то же самое рядом. Я откинула капюшон, позволив ветру растрепать мои волосы, и стала глядеть вниз. Я уже давно не наблюдала за живыми, занимающимися своими суетными делами, поэтому сейчас это доставляло мне удовольствие, как и свежий ветер, которого я уже давно не чувствовала.

Я была немного смущена тем, что так бездумно кинулась на шею дьяволу, идя на поводу минутного порыва. Я так же сердилась на него за то, что он явился ни с того ни с сего в самый неподходящий момент и позволил себе фразу нравоучительного характера. В нерешительности я хранила молчание.

– Настало время вопросов, Феликс. Ты можешь задать их, а я попытаюсь ответить, – сказал Дэл, разглядывая людей внизу, и не говоря ни слова о том, что было.

– Ты мог бы навестить меня раньше, – недовольно буркнула я, решив про себя позабыть недавнюю сцену своей слабости. Лучше казаться недовольной, чем пристыженной.

– Прости, я думал, ты понимаешь, что я не слежу за временем. А ещё мне не хотелось отвлекать тебя от работы.

– Верно, – я кивнула, соглашаясь.

Могла бы и сама догадаться, что для таких, как он, время ничего не значит. Взглянув на его расслабленную позу, я решила, что сердиться на него не за что. Я работала, а он появился, когда смог и когда у меня закончились имена. Я не могла строить из себя обиженную ещё и потому, что сейчас был шанс узнать всё, что угодно, раз он сам предложил мне это.

– Ты покажешь мне Ад? – задала я свой первый вопрос.

– Всему своё время, – прозвучал ответ.

Я тяжко вздохнула. Как можно задавать вопросы, если ответы бессмысленны и бестолковы.

– Ты знаешь, кто мои настоящие родители? – сделала я ещё одну попытку.

– К сожалению, ты ещё не готова услышать правду о своём происхождении.

Я снова стала раздумывать, о чём бы спросить, и выдала первое, что пришло в голову:

– Одна душа сказала, что смерть – это путешествие. Что она имела в виду?

Я не ожидала, что Дэл объяснит.

– После того, как тело умирает, душа продолжает жить либо в Аду, либо в Раю. Некоторые смертные знают это и принимают, потому что память души не у всех до конца стирается, когда люди возвращаются на землю, заново родившись, – Дэл кивнул, указывая на толпу внизу. – Когда ты будешь готова, я всё тебе расскажу об устройстве мира, и ты поймёшь, что жизнь есть бесконечный круг.

Я стала раздумывать над его последними словами, но загадочные фразы пока оставались для меня непонятны. Я могла только надеяться, что он выполнит обещание когда-нибудь рассказать мне всё.

– Что ты имел в виду, когда говорил, что я буду обладать Силой Тьмы? – спросила я, припомнив его хвалебные отзывы о возможностях, которые дарует Напиток Бессмертия.

– Эта Сила уже в тебе. Ты обладаешь уникальной памятью, всё сказанное ты помнишь так же ясно, когда бы оно ни было произнесено, как и все виденные тобой жизни душ. Только человеческое прошлое померкло в твоей идеальной памяти. Ты можешь принимать облик любого живого существа, можешь обмануть смертного, представив ему то, чего нет. Можешь читать правду в сердцах и разумах. Можешь делать всё, что угодно, в мире смертных. Но запомни, что Сила эта предназначена вершить правосудие над делами земных, способствуя их совершенствованию, поэтому только ради этого можно попугать или подшутить над смертными. Ты больше не человек, Феликс. Я понимаю, как трудно отвыкнуть от своих привычек, позабыть тех, кого ты любила, но позволь своим бывшим родителям жить своей жизнью.

– Я знаю. Моё появление у дома было ошибкой, которая более не повторится, – мне не нравилось, что дьявол читает в моей душе, как в открытой книге, и я стала поправлять волосы, скрывая смущение. – Так о чём ты догадался, когда понял, что мои глаза не сменили цвет? – перевела я разговор на другую тему.

– О чём догадался, пока не могу сказать. Это тоже имеет отношение к твоему происхождению.

– А ты любому человеку можешь предложить сделку? Или это зависит от Силы Тьмы?

– Феликс, – поправил он меня, – Сила Тьмы не может мной управлять. Я сам себе хозяин и мне не надо пить Напиток Бессмертия, как тебе, – уже мягче пояснил он. – Я являюсь к смертному по его зову, когда он находится на грани отчаяния. Его тайные желания взывают ко мне, если он мне симпатичен, я…

– А я тебе симпатична? – перебила я его.

– Ты и сама знаешь ответ, – сказал он значительно, но в то же время недовольно из-за того, что я его перебила.

Я задумалась. С одной стороны, я никогда не взывала к дьяволу и не верила в его существование, но с другой, я как раз была на грани отчаяния, когда решила сбежать из дома, однако в появлении Князя Тьмы всё-таки не нуждалась. Сердце подсказывало, что Дэл явился ко мне по собственному желанию.

– Тебя ждёт работа. Когда-нибудь мы продолжим, – сказал хозяин Силы Тьмы ни с того ни с сего и исчез, оставив после себя на пару мгновений клубящийся дым.

– Во даёт! – подумала я. – Только что спокойно беседовал, а в следующий миг уже исчез. Может, его обидели мои слова…. или мысли, – я знала, что он мог прочитать мои последние размышления.

Запястье начало жечь, и бриллиант налился свинцом – наступила пора приниматься за работу. Я достала свиток, последний раз взглянула на улицу, полную ничего не подозревающих об ангелах смерти людей, и прочитала очередное имя.

Миг, и меня больше нет там, где я только что была.

– Стала совсем как Дэл, – не могла не ухмыльнуться я про себя.

Снова приступив к обязанностям, я поняла, до чего же устала морально от всех этих душ с их стонами, жалобами, испуганными возгласами и гнусными мыслишками. Но я заключила сделку, подписалась собственной кровью и ничего не могла с этим поделать.

Глава 8. Беседа с Дэлом

Шло время, но я не могла оценить его количество. Что минута, что час – для меня теперь было всё равно. Признаться, я скучала по Дэлу, и только надежда на новую встречу придавала мне сил, когда я была вынуждена проживать сотни жизней и ужасаться гнусному лицемерию смертных. Я не могла забыть деяния грешников, как бы мне не хотелось и как бы я не старалась этого сделать.

Я начала хандрить. Всё чаще возникала мысль бросить всё, послать к чертям души и в наказание отправиться в Первозданную Тьму, ибо снова моя жизнь походила на прежнюю: одни дела и ни минуты покоя. Я ошибалась, считая, что обрету свободу, избавившись от своего прошлого. Единственным, что меня удерживало от этого решения, было моё отношение к Дэлу. Я не могла позволить себе нарушить условия контракта, тем более что он уже выполнил свою часть (хотя теперь моё желание казалось мне глупым). Тринадцать лет из вечности не так уж и много. А ещё я надеялась на встречи, потому что, когда я была с дьяволом и слышала его голос, чувствовала себя счастливой, несмотря на то, что порой он меня раздражал своим дьявольским поведением.

Я препроводила многие-многие тысячи душ в Чистилище, но едва ли более сотни из них получили возможность вознестись в мириадах голубых огоньков. Я не могла относиться к этому равнодушно.

Проводив последнего счастливчика в Рай, к своему удовольствию я также отметила, что список опустел. Подумав об уютном уголке, я переместилась на крышу высотки, откуда был хороший обзор города – моего города, где я часто бывала, когда была младше. Правда, то были не пешие прогулки, а езда на автомобиле, но это к делу не относится.

Я подумала о напитке, который было бы неплохо выпить и отвлечься. Я вытянула руку вверх и материализовала бокал с вином. Насыщенный цвет жидкости в моих глазах переливался под лучами весеннего солнца. Но, едва сделав первый глоток, я тут же выплюнула эту гадость – вместо дивного вкуса выдержанного вина я почувствовала какую-то пресную дождевую воду. Как кот, облизывающийся на сметану, я могла только различать дивный аромат винограда с лёгкой ноткой терпкости, как это бывает, когда грозди хорошо созрели.

Я сделала ещё одну попытку, материализовав хрустальную тарелку, полную салата из морепродуктов. Выглядело всё это изумительно, но, взяв первую ложку в рот, я опять всё выплюнула – казалось, что я пережёвываю бумагу. Только потекли слюнки. С досады я бросила тарелку с крыши, следом полетел бокал. Я проследила за их полётом вниз, с удовольствием отметив, как они разбились на мелкие кусочки. Конечно, я подгадала такой момент, когда внизу никто не проходил.

– Я ведь предупреждал, что человеческие потребности больше не для тебя. Тебе следовало бы помнить, что я говорил о еде и напитках, когда предлагал испить Напиток Бессмертия, – Дэл появился неожиданно и сразу стал читать мне нравоучения. Эта его манера взбесила меня.

– Я не забыла и помню, – процедила я сквозь зубы, не глядя на его фигуру.

– Опять сердишься. Недовольна, что не можешь насытиться, что я не навещал тебя прежде, что сейчас продолжаю разговаривать, как будто мы не расставались, – спокойно перечислял он, читая мои мысли.

– Да, сержусь, – гневно буркнула я, поджав губы.

– Тебе придётся долго учиться спокойствию и уравновешенности, ты по-прежнему импульсивна как человек. Я думал, что всё объяснил тебе в прошлый раз. Для тебя главное – работа, о ней ты должна думать, а не обо мне. Когда ты подписывала контракт, то знала, на что идёшь. Я появляюсь, когда могу, а не когда тебе хочется, – так же спокойно продолжал дьявол. – Не знаю, зачем я каждый раз оправдываюсь перед тобой, – он глубоко вздохнул.

– Ты прав как всегда. Это всё от моей эмоциональности, – уже спокойнее произнесла я, чувствуя, как гнев улетучивается.

Я ни разу не подумала, сколь много дел может быть у дьявола. Вероятно, его доля тяжелее моей.

– Можешь снова задавать вопросы, – разрешил он вдруг. – Это твоя последняя возможность.

– Почему последняя?

– Вероятнее всего, это наша последняя встреча. Тринадцать лет вот-вот истекут, и ты перестанешь быть ангелом смерти.

Я так долго ждала подобных слов, что теперь, когда это произошло, к своему удивлению осталась равнодушной.

– Я не знаю, о чём тебя спрашивать. То, что представляет для меня интерес, по твоим словам, недоступно мне сейчас. Ты говоришь, всему своё время, – я пожала плечами.

– Истинно, это так. Но всё-таки подумай над вопросами.

Я задумалась, но не могла сосредоточиться. Когда Дэл стоял так близко, я не могла думать о постороннем.

– Почему ты не похож на дьявола? – сам собой вырвался мой вопрос.

– А ты разве видела мой настоящий облик? – возразил он.

– Нет, но у тебя руки и вполне человеческая фигура. Рога и копыта я бы заметила в любом случае.

– Творец создал смертных по образу ангелов, не наоборот. Как известно, я падший ангел, и, естественно, люди похожи на меня, – чуть помолчав, он добавил. – Несправедливо называют меня падшим, и ты скоро в этом убедишься.

– Когда? – тут же спросила я.

– Когда придёт время, – невозмутимо отозвался он.

– Почему смертные ищут везде и всюду выгоду? – печально спросила я скорее себя, нежели его.

– Они погрязли в пороке и мелочах жизни, позабыв о своей бессмертной душе, – ответ был воистину справедлив, но я не до конца была удовлетворена им.

Мы помолчали немного.

– У меня нет никаких вопросов. Обещаю, что стану терпеливей, что буду ждать, когда ты сам сочтёшь нужным мне всё рассказать.

– Ты доверяешь мне? – неподдельно удивился дьявол. – А как же моя репутация?

– Мне ты не кажешься злым или коварным, мерзким или хитрым. Твои действия справедливы. Так чувствуют мои сердце и разум, так меня учил ты сам.

– Мне приятны твои слова, Феликс. Поверь, очень мало тех, кто думает обо мне хорошо. Смертные привыкли объяснять и оправдывать моим существованием свои дурные поступки, – искренне отозвался Дэл, а затем придвинулся и накрыл своей рукой мою.

Я не ожидала от него такого жеста, и в благодарность переплела свои пальцы с его. Мне было хорошо и приятно стоять рядом с ним, я не воспринимала его ни прежде, ни сейчас как Князя Тьмы и падшего ангела, в глубине души я считала его своим другом и защитником.

– Помнишь, когда ты пришёл за мной в мой последний человеческий час, ты сказал, что ангелы не любят, когда люди плачут?

– Я помню каждое слово, сказанное мной, – подтвердил он.

– Что ты тогда имел в виду?

– Ангелы не могут плакать как люди. Они способны переживать за других, но не умеют выражать лицом того, что творится у них в душе. Этого не требуется в том мире, в котором они живут, поэтому им становится не по себе от человеческих слёз. Они немного завидуют людям, если так можно выразиться, хотя среди ангелов нет зависти, и им это чувство незнакомо. Я тоже ангел и не раз это тебе говорил. Все мы лишены собственных слёз, и недавно ты почувствовала это на себе. Вот поэтому-то я и попросил тебя тогда не плакать. Смертным дано то, чего мы лишены.

Мы простояли на крыше до глубокой ночи. Не ведая усталости, держась за руки, молча глядели мы вниз на человеческий мир. Я могла думать только о том, как привязалась к Дэлу, как перестала принадлежать миру людей, и какая необычная выпала мне судьба. О своей прежней жизни я более не вспоминала, всё, что было с ней связано, выветрилось из моей головы, остались только смутные образы.

Дьявол стоял рядом, и нам не требовались слова, чтобы понять друг друга.

– Мне пора.

Шёпот Дэла, раздавшийся у самого моего уха, и его дыхание вернули меня к действительности. Я хотела ответить, но он уже исчез в дыму.

Следом исчезла и я, не посмотрев напоследок вниз.

С этого момента моя хандра бесследно исчезла, я думала только о работе, предвкушая её скорую кончину и не позволяя раздражению завладевать моими мыслями. Сам дьявол доверил мне работу ангела смерти, и я старалась выполнять её чётко и ответственно.

Глава 9. Перемены

В один прекрасный момент, после того как я прочитала имя Филипп Маккин и отправилась за ним, вся моя жизнь опять разом перевернулась.

Передо мной стоял тот самый особенный человек, которого я видела лишь однажды, но который заставил меня призадуматься о своей судьбе, изменить её, благодаря чему я и повстречала Дэла. Теперь я знала имя того мальчишки, который помахал мне однажды с футбольного поля. Филипп Маккин. Он так сильно изменился и повзрослел, но глаза оставались прежними, благодаря чему я его и узнала. Но, не проверив его жизнь, я не могла слепо довериться своим чувствам.

Филипп стоял у обочины дороги и смотрел на своё изуродованное тело, сбитое машиной. Вокруг суетились люди, кто-то звонил в скорую, кто-то кричал, а водитель находился в шоке. Слышались возгласы, крики женщин, шум проезжающих мимо машин, сбавляющих скорость от любопытства водителей, и учащённое дыхание двух дюжин человек.