Не оставляй меня

Я растерянно моргаю, пытаясь осмыслить услышанное. Эта новость настолько неожиданная, что мой изможденный мозг едва справляется с ее перевариванием. Но сомнения все же возникают. Вчера за ужином Алекс сказал, что приехал сюда подготовить квартиру к переезду своей матери. А этот, вылепленный из мускулов мрамор, явно не похож на женщину за пятьдесят. Я с подозрением прищуриваюсь.

– А ты, собственно, кто? – интересуюсь я.

– Это не твое дело, – резко бросает он и, бросив на меня испепеляющий взгляд, захлопывает дверь прямо перед моим носом.

Я остаюсь одна в пустом коридоре, и мое сердце бьется так сильно, словно мне вкололи двойную дозу адреналина. Закрываю глаза, пытаясь успокоить мысли, но они больше не подчиняются мне. Все, о чем я могу думать, – это он. Мужчина с потрясающими глазами, в которых можно утонуть, как в бескрайних просторах вселенной.

После встречи с угрюмым соседом я не могу перестать думать о нем. Его серьезный взгляд, сдержанность, даже холодность – все это вызывает у меня смешанные чувства. С одной стороны, он кажется загадочным и притягательным, с другой – я не могу понять, что скрывается за его внешней непроницаемостью. Он словно холодная сталь, которую невозможно согнуть, но она блестит под светом, притягивая взгляд и маня к себе. И хотя его взгляд, брошенный на меня, был полон презрения, будто я недостойна даже дышать с ним одним воздухом, я не могу отделаться от ощущения, что оказалась в плену его темного обаяния.

Я не могу объяснить, что именно вызвало такую сильную эмоциональную реакцию, но стоит мне прикрыть веки, как я вижу его глаза. В них словно целая вселенная, где крутятся галактики, звезды и эмоции.

Ближе к вечеру я сижу перед телевизором, не веря своим ушам. В новостях сообщают об ужасном происшествии, и мое сердце подступает к горлу, когда в эфире звучит имя Алекса. Знакомое чувство страха начинает проникать внутрь меня, словно щупальца неизвестного монстра. Первое, что приходит в голову, – это совпадение, но его внезапное исчезновение целый день не давало покоя. Я все думала, как он мог просто взять и уехать, оставив квартиру на совершенно другого человека вместо своей матери. А потом я предположила, что Алекс мог солгать мне о переезде матери. Возможно, он уехал в больницу или в то место, откуда приехал, чтобы его мама или кто-то другой позаботился о нем, ведь нельзя забывать, что Алекс вчера сильно пострадал. Но теперь все, о чем я раньше думала, становится неважным.

Дрожащими руками беру телефон и открываю группу, где обсуждаются местные события. И там, на главной странице, есть новый пост, посвященный человеку, с которым я познакомилась неделю назад. Человеку, который вчера сидел со мной за одним столом, а потом пытался меня изнасиловать в переулке.

Тело было обнаружено сегодня утром – там, где я видела его в последний раз.

Я замираю от ужаса, поднимаю глаза и смотрю в окно. Кто этот прохожий, черт возьми? Почему он появился так неожиданно? Воспоминания о вчерашнем вечере заставляют меня содрогнуться. Я видела, как он избивал Алекса, словно это было для него обычным делом. Будто он не впервые убивает человека голыми руками.

От осознания всего этого у меня кружится голова. Неужели я стала свидетелем нового преступления, которое произошло прямо у меня на глазах? Боже, я была там, стояла рядом и смотрела, как убивают человека, но не сделала ничего, чтобы это остановить. А потом убежала, оставив его одного.

Но я жива.

Я понимаю, что это может быть неправдой, но что-то подталкивает меня к мысли, что вчера мы с Алексом столкнулись с тем самым убийцей, которого разыскивает полиция. А что, если это действительно был он? Кому еще понадобилось бы избивать человека до смерти? Если бы прохожий не был им, он бы не стал убивать Алекса. Он мог бы ударить его, потому что я уверена, что он слышал, как мы ругались. Он мог заступиться за меня. Но чтобы убить… Нет. Тот человек знал, что делает, и хотел убить Алекса – это чувствовалось в каждом его ударе. А если бы я осталась там и не убежала? Он бы убил и меня?

Господи, мне даже думать об этом страшно.

Меня охватывает новый, совершенно другой страх. Ночью, когда я проснулась от шороха у двери, я подумала, что Алекс просто перепутал дверь. Но теперь, зная, что в тот момент он был мертв и лежал в переулке, у меня возникает мучительное ощущение, будто в мою квартиру пытался проникнуть сам убийца или тот, кто его убил. И я не могу забыть, как слышала тяжелые шаги, которые затем раздались в соседней квартире. Этот неизвестный каким-то образом попал в квартиру Алекса. И, размышляя об этом, я задаюсь вопросом: почему сразу после смерти Алекса в его квартире появляется новый жилец?

В полночь я никак не могу уснуть. Меня раздражают шорохи, которые доносятся из соседней квартиры, и я на грани того, чтобы постучать ему в стену.

Чем он может там заниматься?

Приняв таблетки, я укрываюсь одеялом и пытаюсь уснуть. Но как только погружаюсь в сон, я резко вскакиваю на кровати, тяжело дыша. В кошмарах передо мной стоят обезглавленные трупы. Они находятся прямо напротив моей кровати, их кровь капает на одеяло. Я чувствую будоражащий запах разложения. Я чувствую запах смерти.

Глава 10.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Я закрываю глаза, стараясь сосредоточиться на дыхании, представляя тихое место, где нет ни шумных соседей, ни кошмаров, ни трупов. Пальцы впиваются в край пледа, я зажмуриваюсь сильнее, и перед глазами медленно возникает образ моей старой комнаты. На кровати лежит Уильям, а у его ног – Максимилиан. Брат рассказывает мне о тусовке у одного из своих друзей, которых я терпеть не могу. Они всегда дразнили меня, называли уродиной, хотя я знаю, что это неправда. Я поджимаю ноги к груди, смеюсь, но вдруг резкий звук заставляет меня вздрогнуть и открыть глаза.

Звук нарастает, становится громче, настойчивее, будто кто-то бьет молотом по металлу прямо у меня над головой. Тяжело вздыхаю, проводя рукой по влажным после душа волосам. Что он там, черт возьми, делает? Кажется, он решил разобрать всю квартиру по кирпичику. Включаю телефон – 11:45. Из горла вырывается стон, будто крик души, которая уже на грани.

После бесконечной, мучительной ночи я смогла поспать всего пять часов. И вот он, мой сосед, решил устроить адский шум. Я вскрикиваю, роняю телефон на кровать, когда слышу глухой удар о стену.

Нет. Так больше нельзя.

Я встаю с кровати, медленно подхожу к стене на цыпочках и прижимаю ухо. Сначала тишина, но потом – поток мата, грохот, шаги. Тревога накатывает холодной волной, мурашки бегут по коже. Я отрываюсь от стены, смотрю на нее, будто могу видеть сквозь нее, видеть его.

Что он там творит?

Шум становится невыносимым. Я больше не могу это терпеть и решаю поговорить с ним. Пусть хоть немного утихомирится. Мне ведь нужно просто отдохнуть.

Добравшись до соседней квартиры, я замечаю, что дверь приоткрыта, словно сосед в спешке забыл ее закрыть. Это настораживает. Я подхожу ближе, замираю у порога и прислушиваюсь. Тишина. Полная, глубокая тишина, которая кажется неестественной после того шума, что раздавался оттуда минуту назад.

Неужели он издевается?

Но что-то внутри меня не дает просто развернуться и уйти. Странное предчувствие, будто что-то не так. А вдруг с ним что-то случилось? Может, его ограбили? Или напали? Хотя, кто сможет справиться с таким здоровяком, как он? Сердце начинает биться чаще. Я делаю глубокий вдох и осторожно произношу:

– Эй… ты там в порядке?

Тишина в ответ. Но она кажется тяжелой, наполненной каким-то невидимым напряжением. Я оглядываю пустой подъезд, размышляя, может, он просто не слышит меня. Или… не хочет слышать? Нужно вернуться к себе, но что-то удерживает меня на месте. Любопытство? Да, возможно. Мне вдруг безумно интересно, кто этот человек. Может, если я загляну хоть на секунду, то пойму, что с ним происходит.

Дверь со скрипом поддается под моим легким толчком, открывая полупустую прихожую. На полу – черные ботинки, пара кроссовок и пушистые тапочки. Я переступаю через них, стараясь не шуметь, и иду дальше, убеждая себя, что делаю это только ради того, чтобы убедиться: с ним все в порядке.

– Слушай, прости, что вот так врываюсь… – начинаю я, но голос замирает, когда я оказываюсь в гостиной.

На огромном диване – куча одежды, почти вся черная. Стол перевернут, одна ножка отломана, а декоративные подушки разбросаны по полу. Я поднимаю с пола футболку, машинально подношу ее к лицу. Пахнет мятой и чем-то цитрусовым. Оставляю ее на диване, обхожу осколки стекла и медленно иду в сторону спальни. Сердце колотится, будто пытается вырваться из груди.

Спальня пуста. Большой шкаф, окно, двухспальная кровать. На смятых бордовых простынях – пакетики с чем-то, похожим на марихуану. Хотя я никогда не видела ее вживую, но в фильмах она выглядит именно так. Рядом – аккуратно сложенные документы и свернутые в рулон деньги. Много денег. Еще одна футболка и сломанный пополам ноутбук.

Ого.

Я поднимаю треснувший экран. Похоже, его били кулаками. От этой мысли по спине пробегает холодок. Что должно было случиться, чтобы человек в ярости разгромил всю квартиру?

Внезапно тихий шорох заставляет меня вздрогнуть. Звук захлопывающейся двери. Я резко оборачиваюсь, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Все замирает. В этой тишине я слышу только собственное дыхание, которое кажется слишком громким.

Вот черт.

*****

Вид их улыбок пробуждает во мне что-то первобытное, что-то, что жаждет разрушения. Каждый раз, когда я вижу их счастливые лица, я чувствую, как внутри меня закипает ярость. Ненавижу их улыбки. Они словно насмешка надо мной, над моей болью, над моим одиночеством. Они напоминают мне, что я не такой, как они. Я не могу просто жить, улыбаться, наслаждаться каждым мгновением. Я – чудовище, запертое в человеческой оболочке. И я чертовски устал от этого.

Когда я вхожу на кухню, мне приходится наклоняться, чтобы протиснуться через узкий дверной проем. Мои габариты не оставляют выбора. С раздражением кладу пиццу на стол – она уже не кажется такой желанной, как полчаса назад. Нервно тру лицо руками, пытаясь стереть из памяти ухмылку того идиота-доставщика, которая преследует меня. Его глупая улыбка, его беззаботность – все это вызывает во мне желание разорвать его на части. Но я сдерживаюсь. Пока.

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох. Ломка. Она никогда не прекратится, да? С каждым днем мне все труднее угодить себе. Вкус потерян. Я пробую, но не чувствую того, что хочу почувствовать. Да, это помогает мне не сорваться, не устроить кровавую бойню здесь и сейчас. Но надолго ли? На час? На день? А потом снова эта пустота, этот голод, который не утолить ничем, кроме… нее. Я задыхаюсь от желания снова ощутить то блаженное состояние, когда внутренний пожар превращается в едва тлеющий огонек и не разрывает меня на части по каждому поводу. Я хочу ее. Черт, как же сильно я хочу ее.

И этот курьер с его ухмылкой… Ничего. Однажды я избавлюсь от этой тяжести. И тогда их улыбки исчезнут навсегда.

Я склоняюсь над столом, опираюсь на локти и открываю коробку с пиццей. Беру кусок, откусываю. Вкус пустой, как и все вокруг. Я ем, потому что должен. Потому что последнее время я слишком часто срываюсь, слишком мало ем. Это может навредить моему телу. Годы тренировок, годы работы над собой – и все ради чего? Чтобы потерять контроль из-за голода? Нет. Я не позволю этому случиться.

Капля теплого соуса падает на обнаженную грудь. Я с отвращением отбрасываю пиццу обратно в коробку.

Блять.

Тянусь за полотенцем, стираю жирную каплю. Внутри поднимается волна гнева. Это мелочь, но она вызывает во мне бурю. Каждый раз, когда что-то идет не так, как я хочу, я чувствую, как гнев нарастает. А когда я в гневе… происходят вещи, которые нельзя исправить.

Возвращаюсь в комнату за футболкой, которую использовал, чтобы остановить кровь после того, как в приступе ярости разбил ноутбук. Воображая на его месте чью-то голову. Сжимаю кулак, но крови уже нет. Разочарование. Опускаю взгляд и на мгновение замираю, осознавая произошедшее.

Прежде чем покинуть квартиру, я бросил футболку на пол. Прямо здесь, рядом с этими нелепыми, декоративными подушками.

Я всегда осторожен. Всегда планирую каждый шаг. Но сейчас чувствую, как контроль ускользает. В квартире кто-то был. Или есть. Мне это не нравится.

Замечаю аккуратно сложенную футболку на спинке дивана. Губы кривятся в подобие улыбки. Ситуация становится интереснее.

Мой взгляд останавливается на распахнутой двери в спальню. Вхожу, прислушиваюсь к тишине. Возможно, это кто-то из картелей, чьих сыновей или братьев я отправил на тот свет, пока работал на Марио. Прошло больше года, но они до сих пор не оставляют попыток отомстить. Хотя… никто из этих ублюдков не стал бы прятаться в шкафу.

Слышу судорожное дыхание. Удивляюсь. Кто-то действительно решил спрятаться в шкафу? И больше всего удивляет, что этот кто-то – девушка.

Я убиваю по многим причинам. Иногда ради выгоды, иногда ради удовольствия. Но чаще – потому что мне нравится видеть, как другие страдают. И сегодня она умрет просто потому, что оказалась не в том месте и не в то время.

Два шага – и я у шкафа. Распахиваю дверцу. Из темноты на меня смотрят два голубых глаза. Она хочет что-то сказать, но с ее губ срывается лишь тихий стон, когда я грубо хватаю ее за руку, вытаскиваю из шкафа и швыряю на пол.

– Извини, пожалуйста, прости меня, – начинает она, глядя на меня с удивлением, будто не ожидала такой реакции. – Позволь объяснить…

– О, ты объяснишь, – перебиваю я, надвигаясь на нее.

Она пятится, как испуганный котенок, пока ее спина не упирается в стену. Я наслаждаюсь ее беззащитностью. Присаживаюсь на корточки рядом с ней, пристально смотрю в ее глаза. Маленькая. Милая. Хрупкая. Она дрожит, ее грудь быстро вздымается, длинные светлые волосы растрепаны. Большие голубые глаза полны страха.

И откуда она взялась на мою голову?

– Пожалуйста, дай мне объяснить, – снова начинает она, но, поймав мой взгляд, замолкает.

Я достаю из кармана пачку сигарет, закуриваю. Только когда сладкий никотин заполняет легкие, чувствую, что готов выслушать ее нелепую историю.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, уже догадываясь, кто она.

– Лилиан, – недовольно бормочет она, отмахиваясь от дыма.

Та самая девчонка, которую я «спас» от Алекса. Как же я был зол, когда этот ублюдок посмел встать у меня на пути. Он стал одним из тех, кого я убил ради чистого удовольствия.

– Лилиан, что ты забыла в моем шкафу? – спрашиваю я, выпуская облако дыма ей в лицо.

Она делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но рядом со мной она никогда не сможет контролировать свои эмоции. Не отрывая от меня взгляда, она заправляет волосы за ухо, и от этого легкого, невинного движения в моем сознании раздается щелчок. Я смотрю на ее изящную шею, и во мне поднимается неудержимое желание схватить ее и сломать.

– Послушай, я очень переживаю, ясно? – говорит она с легкой раздражительностью в голосе. Я вновь обращаюсь к ее глазам, представляя, как приятно будет ощутить хруст ее шеи. Она такая маленькая, что мне не составит труда разрушить ее одним движением руки. Всего одно движение и разговор будет окончен.

Я сжимаю руку в кулак и концентрируюсь на мягком голосе девчонки.

– Я услышала шум из твоей квартиры и испугалась. Точнее, сначала разозлилась, хотела прийти и попросить тебя вести себя потише, потому что я не спала всю ночь, размышляя об убийстве Алекса…

При упоминании имени этого ублюдка, я выпускаю дым прямо ей в лицо. Она, задыхаясь и кашляя, недовольно смотрит на меня.

– Кстати, Алекс никуда не уехал, его тело нашли там, где была я… черт, – она поджимает губы и виновато смотрит на меня. – Я волнуюсь, извини. В общем, я хотела сказать, что не спала всю ночь и очень устала. А потом ты начал шуметь, и я пришла к тебе, но в квартире никого не было. Я подумала, что с тобой могло что-то случиться, и решила проверить. А потом пришел ты, и я так испугалась, не знаю, затупила, понимаешь? Залезла в шкаф, и вот мы здесь.

И вот мы здесь.

Я наклоняю голову, поджимаю губы. Она говорит, что не спала всю ночь, думая об Алексе. Наивная дурочка. Особенно меня забавляет надежда в ее глазах, будто она ждет от меня какого-то чуда. Может, стоит рассказать ей, что это я убил ее «дружка»? Интересно, как она посмотрит на меня после этого? Поймет ли, что сидит перед монстром, который спас ее лишь для того, чтобы убить?

Не произнося ни слова, я встаю, направляюсь к кровати за пепельницей. В голове – образ девчонки с переломанной шеей. Он не исчезнет, пока я не разберусь с ней. За спиной раздается жалобный стон, и я быстро тушу тлеющий фильтр сигареты. Повернувшись, я вижу, как она стоит, сложив руки за спиной, и с хмурым видом смотрит на меня.

– Ты же не сердишься? – спрашивает она, в ее голосе – настороженность.

Черт, я хочу убить ее. Задушить голыми руками, а она еще спрашивает, сержусь ли я? Я, блять, взбешен. И тем не менее, я заставляю себя улыбнуться и покачать головой.

– Нет.

Прикусив губу, она внимательно смотрит на мою татуировку, затем поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Я подхожу ближе и останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки.

– Могу я идти? – ее голос звучит спокойно, но в нем чувствуется напряжение, словно она начинает понимать, что ситуация гораздо сложнее, чем могла быть.

Убивать ее прямо сейчас скучно и бессмысленно, для начала мне нужно немного поиграть с котенком. Я должен временно отпустить ее. Она все равно никуда от меня не денется. Делаю глубокий вдох, глядя ей в глаза, твердо произношу:

– Пошла вон.

Замерев, девчонка рассеянно моргает. Ее щеки трогает еле заметный румянец, мне нравится видеть ее растерянность. Но больше всего мне по вкусу страх, который она прячет глубоко внутри себя. У нее красивые глаза, но когда в них застынет ужас – станут еще прекраснее. Мне тяжело сдерживать себя, но я знаю, что не должен нарушать свои правила. Если она сейчас же не уйдет, я не смогу отвечать за свои действия. К счастью, девчонка опускает голову и молча уходит, оставляя после себя лишь эхо шагов.

Завтра. Я убью ее завтра.

А сейчас мне нужно поесть. Я жутко голоден. Но, вспомнив, что хотел одеться, подхожу к шкафу и замечаю на дверце красное пятно. Все мышцы напрягаются, я замираю. На полке за одеждой у меня хранятся ножи разных размеров и два топора. Она могла пораниться, когда я вытащил ее. Как же она смогла скрыть от меня свою рану? Рука сама собой тянется к пятну. Провожу пальцем и, не колеблясь, пробую ее на вкус.

Внезапно, подобно вспышке молнии, меня охватывает непередаваемое наслаждение. Широко раскрыв глаза, я отшатываюсь и в изумлении смотрю туда, где еще мгновение назад стояла девчонка.

Интересно…

Глава 11.

Лилиан.

Я захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. Меня трясет от напряжения или волнения, не могу точно сказать, потому что это было… Страшно? Да, черт возьми, это было очень страшно и глупо. Зачем я вообще туда поперлась? Как можно быть настолько глупой, чтобы решить спрятаться в шкафу в чужой квартире? О чем я только думала? А если бы он не нашел меня так быстро – что тогда?

Наверное, это самое глупое решение, которое я принимала за последние несколько лет. Даже отношения с преподавателем не кажутся таким абсурдным поступком, как то, что я сделала десять минут назад. На мгновение мне хочется посмеяться над собой: «Я серьезно спряталась в шкаф?» Но смех быстро проходит, сменяясь печалью.

Я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться, но в ушах звучат его слова, от которых по коже пробегают мурашки. Он больше не хочет меня видеть. Как ни печально, я его понимаю. Какая-то девушка ворвалась к нему домой, вероятно, застала его в плохом настроении и спряталась в шкафу. Я пытаюсь отогнать эти мысли, но они приковывают меня к месту. В голове мелькают картинки: его недовольное лицо, холодный, как сталь, голос и глаза. Самые красивые глаза, которые я когда-либо видела. Чувствую, как мое сердце наполняется неприятной горечью. Я хотела бы сказать, что мне все равно, но это не так. Первый парень, который заинтересовал меня после Кевина, оказывается, ненавидит меня. Что я такого сделала, если не считать моего вторжения в его личное пространство? Я пыталась быть дружелюбной, но, конечно, ему наплевать на мое дружелюбие.

Он странный мужчина с ужасным характером. Он грубиян, от которого мне следует держаться подальше, но мое тело упорно тянется к нему. Мне это не нравится, потому что, несмотря на чувства, во мне начинает зарождаться трепет страха, а в голове возникают пугающие мысли.

Когда он смотрел на меня своим ледяным взглядом, я ощутила необъяснимую опасность, которая исходила от него. На мгновение я даже засомневалась, что он отпустит меня. Я чувствовала, что он не хотел меня отпускать, и не могла понять, связано ли это с тем, что я проникла в его квартиру. Это наводит меня на мысль, что, возможно, именно он был тем, кто пытался проникнуть в мою квартиру в ночь смерти Алекса.

Я не доверяю ему, и лучше больше с ним не пересекаться. Его присутствие вызывает во мне смешанные чувства: страх и притяжение. Я не могу понять, что именно меня так притягивает к нему, но это чувство сильное и пугающее.

Морщусь, ощущая ноющую боль на левой лопатке. Протянув руку, касаюсь пореза, растирая большим и указательным пальцами кровь. Как же я умудрилась порезаться в шкафу?

После утреннего происшествия у меня поднялась температура, и когда Дансия предлагает зайти и проведать меня, я отказываюсь. Не хочу, чтобы она заразилась от меня простудой. Генри тоже очень заботлив и несколько раз предлагает свою помощь, но я снова отказываюсь. Мне не хочется его беспокоить, ведь он и так отложил все свои дела и вышел на работу вместо меня, чтобы я могла отдохнуть и выздороветь.

*****

Как только я увидел эту девушку с огромными голубыми глазами в своей квартире, я был уверен, что убью ее. Ей не следовало здесь появляться. Она сама виновата, как будто глупый маленький котенок, который забрел в логово одичавшего голодного волка. А я чертовски голоден. В тот момент, глядя ей в глаза, я был уверен в своем решении и знал, что должен действовать быстро и решительно, пока мысль о ее сломанной шее не поглотила меня полностью. Если я чем-то сильно увлекусь, то не успокоюсь, пока не разберусь с этим. Так и с Лилиан. Она, вероятно, думала, что я навсегда отпустил ее, когда покинула мою квартиру. Но проблема в том, что ее дни сочтены, ведь я искренне желаю ей смерти. Однако теперь я должен повременить с ее убийством.

Все изменилось. Я ощутил на языке вкус ее сладкой крови и понял, что пропал. Она восхитительна. В последний раз я испытывал нечто подобное больше двух лет назад, когда по приказу Марио убил восемнадцатилетнюю племянницу Бенито Васкеса, лидера испанского картеля. Ксимену собирались выдать замуж за Марио, чтобы укрепить связи между картелями. Свадьба так и не состоялась, а Марио даже расплакался на похоронах своей мертвой невесты.

Если бы я знал, что дерзкая сучка обладает таким удивительным вкусом, я бы не стал ее убивать. Я бы посадил ее в клетку и наслаждался ею, пока она мне не надоест. К сожалению, один и тот же вкус быстро приедается, поэтому Ксимена не задержалась бы у меня надолго. Я бы уничтожил ее и продолжил поиски, желая найти еще более изысканную и насыщенную кровь, способную заставить меня потерять голову от одной капли.

И мне кажется, я нашел ее.

Облокотившись на спинку дивана, я достаю сигарету, щелкаю зажигалкой и закуриваю, наслаждаясь ночной тишиной. Дым медленно поднимается к потолку, образуя мрачные узоры, напоминающие тени прошлого, которые сделали меня тем, кто я есть. В этом сумраке, как и в холодном мире, полном фальши и лжи, я нахожу утешение в своих мыслях. Анализирую свои поступки, разбираю каждый шаг, каждую ошибку, чтобы стать лучше. Хотя кем я себя возомнил, чтобы совершать ошибки? Я не допускаю ошибок, поэтому полиция не может поймать меня уже больше шести лет.

В случае с котенком я так же не могу ошибиться. Весь день она не выходит у меня из головы. Понимаю, что сейчас я в худшем состоянии, возможно, неправильно воспринял ее вкус. Я мог ошибиться, потому что был на взводе, и даже маленькая капля обычной крови могла доставить мне удовольствие. Но я все равно взволнован. Мне нужно убедиться, что это не было плодом моего воображения. Я должен снова ощутить ее вкус, чтобы решить, как поступить с ее судьбой. Если она действительно та, кто мне нужен, я должен приложить все усилия, чтобы удержать ее рядом с собой. На этот раз я не буду использовать клетку, но создам невидимую цепь, которая не даст ей возможности уйти. А если котенок вдруг решит выпустить свои острые коготки, я без колебаний их переломаю. Я уничтожу ее, не колеблясь ни на секунду. Она поймет, что я не шучу и не допущу никаких проявлений агрессии с ее стороны.