Не оставляй меня

– Ты слышала меня ночью, – его голос звучит мягко, но в нем ощущается угроза. – Мне пришлось повозиться с замком, потому что этот ублюдок Алекс нигде не упоминал, в какой именно квартире живет. Я обшарил весь его телефон, смог узнать только дом и этаж, поэтому пришлось немного пошуметь.

Осознание медленно просачивается в мое сознание, и я широко распахиваю глаза, уставившись на его самодовольное лицо. Тот незнакомец, спасший меня от Алекса – это он. Губы дрожат, когда я пытаюсь произнести хоть слово, но слова застревают в горле, словно острые камни. Эймон усмехается, его глаза сверкают холодным блеском.

– Ну же, котенок, – подталкивает он меня, словно это какая-то игра.

Я набираю воздух в легкие и на выдохе выпаливаю:

– Ты убил Алекса. Забрал его телефон, с помощью которого узнал нужную информацию, и, прихватив с собой ключ от квартиры, отправился по адресу.

Я вздрагиваю, брови сходятся на переносице, когда Эймон хлопает в ладоши.

– Умница, – кивает он. – Но я хочу сделать поправку и уточнить, что не просто убил его, – от вида его улыбки у меня волосы встают дыбом, – я пробил его череп одной ногой, превратил мозги в кашу и сделаю это с любым, кто посмеет встать у меня на пути или попытается мне указывать. Запомни мои слова.

Сердце сжимается невидимыми цепями, и паника охватывает меня. Что мне делать с этой информацией? Зачем он пришел ко мне и признается в этом? Как мне выбраться отсюда живой и невредимой? Мысли путаются, страх парализует, и впереди маячит неизвестность. Я бросаю взгляд на дверь, и в этот момент раздается мягкий, бархатистый смех. Эймон тихо посмеивается, глядя на меня. Его глаза сверкают, как темные сапфиры, и от этого взгляда мне становится холодно.

– Котенок, иди ко мне, – произносит он, и его голос звучит почти гипнотически.

Я смотрю на него, чувствуя, как внутри все сжимается от прилива страха и волнения.

– Нет, – отвечаю я, качая головой. Мой голос звучит твердо, но я знаю, что это лишь попытка сохранить самообладание.

Эймон приподнимает бровь, на его лице появляется легкая улыбка, которая не достигает глаз. Он встает с дивана и делает шаг в мою сторону. Бежать. Мне нужно бежать, но я словно вросла в пол, не в силах пошевелиться. Взгляд прикован к Эймону, который медленно приближается, пока не оказывается настолько близко, что мне приходится вжаться в стену. Острое лезвие ножа впивается в кожу, словно напоминание о том, что у меня все еще есть шанс спастись.

– Ты боишься меня, и это хорошо, – его голос звучит мягко, но в нем слышится привычная угроза. – Я люблю, когда меня боятся.

Он опускает руки мне на талию, его прикосновения ощущаются как раскаленный металл. Я сжимаю кулаки, отчаянно пытаясь скрыть дрожь, которая пронзает каждую клеточку моего тела и стараюсь не шевелиться, чтобы не привлекать его внимание, и чтобы он ни в ком случае пальцами не задел нож. Эймон приподнимает мою майку, и я громко ахаю, ощущая его пальцы на своем животе.

Он тихо говорит:

– Я не хотел угрожать тебе, но раз до тебя не доходит, с кем ты имеешь дело, я объясню своим языком.

Я не могу оторвать от него глаз. В его взгляде читается что-то опасное, что заставляет меня тупо стоять и бездействовать. Я понимаю, что он серьезен, и мне страшно.

– Эймон, пожалуйста, отпусти меня, – прошу, стараясь говорить спокойно, хотя дрожь в моем голосе выдает страх.

Я не знаю, что он собирается сделать, но его пальцы, скользящие вверх и вниз по моим ребрам, вызывают мурашки. Не в силах это терпеть, я пытаюсь протиснуться в сторону, но он резко сжимает мою талию, не давая пошевелиться. Я ощущаю, как мои глаза начинают щипать от поступивших слез. В его глазах я вижу решимость и готовность перейти черту. В этот момент я понимаю, что он может сделать все, что угодно. Он наклоняется ближе, его дыхание обжигает мою шею.

– Я предупреждал, – выдыхает он.

Эймон внезапно тянет меня к себе, и я вскрикиваю, ударяясь о его стальную грудь. Но больше всего меня шокирует ощущение скользящего лезвия под поясом шорт. Холодный металл причиняет боль, когда он резким движением вытаскивает его, и через мгновение острие ножа касается моего горла. Я дергаюсь, но Эймон обхватывает меня за талию и прижимает к себе, обездвиживая, и сильнее надавливает лезвием на нежную кожу. Мои глаза в ужасе распахиваются. Неужели он знал о ноже с самого начала? Его движения настолько уверенные, что это не могло быть просто случайностью. Но как он мог узнать? Каждая секунда кажется вечностью. Я не могу пошевелиться, не могу издать ни звука. Он держит нож у моей шеи, и я понимаю, что каждое мое движение может стать последним.

– Еще немного, и нож проткнет тебе горло, – говорит он твердо, в его глазах я вижу нечто темное и опасное, что-то, что заставляет мои слезы течь еще сильнее. – Хочешь дергаться, пожалуйста, но знай, что это последнее, что ты сделаешь.

Замираю, не смея даже вдохнуть. Сердце колотится, а горло сдавливает от подступающих рыданий. Эймон находится слишком близко, я чувствую его дыхание на своей коже. Его лицо остается бесстрастным, но в глазах читается предвкушение.

– Я поняла тебя, – произношу я, стараясь сохранить голос ровным, несмотря на дрожь. – Пожалуйста, отпусти меня.

Он усмехается и крепче сжимает мою талию, словно проверяя, насколько сильно я боюсь.

– Нет, ты не поняла, – говорит он медленно, не сводя с меня взгляда. – Я скажу это только один раз, котенок. Один раз, ты слышишь меня?

Хочу кивнуть, но меня останавливает холодный кончик ножа. Я с трудом сглатываю и поспешно отвечаю:

– Да.

Эймон кивает.

– Я не спрашиваю, чего хочешь ты. Я сказал, чтобы ты подошла ко мне, и ты это сделаешь, потому что не хочешь заставлять меня ждать. Ты умная девушка, и ты понимаешь, что мои приказы нужно выполнять, если не хочешь неприятностей. Я не шучу, ты это знаешь. Если ты будешь хорошо себя вести, тебе нечего бояться, но я ясно дал понять, что если ты меня ослушаешься, последствия будут очень серьезными. – Его пронзительный взгляд впивается в меня, и он тихо добавляет: – Если ты позволишь себе хотя бы тень непослушания, грубости или любого действия, которое вызовет мое неудовольствие, я превращу твое существование в ад, который ты даже не могла представить. Ты будешь пригвождена к полу, как жалкий экспонат, а твои внутренности станут лишь доказательством моего мастерства. После этого я обращу эту убогую квартиру в пепел, и, если повезет, пламя поглотит всех, кто осмелился называть это место своим домом. Ты – лишь пешка в моей игре, и твоя судьба уже предрешена.

Его слова, словно ледяной ветер, пронизывают меня до костей, оставляя лишь холод и пустоту. Каждое его слово – это приговор, от которого сжимается сердце, а в глазах снова выступают предательские слезы. Я никогда не слышала ничего более пугающего, более бесчеловечного. Он требует полного подчинения, рабской покорности, и я знаю – он не шутит. Если сделаю хотя бы шаг в сторону, он уничтожит меня без тени сомнения. И я верю ему. Верю, потому что вижу это в его глазах – он безумен. Лезвие ножа прижато к моему горлу, его холод проникает в кожу, напоминая, что жизнь сейчас – лишь в его руках.

Но я не сдамся. Если он оставит меня в живых и уйдет, я сделаю все, чтобы это никогда не повторилось. Я обращусь в полицию, даже если не сегодня, то завтра. Он ошибся, доверившись мне. Я не стану его соучастницей, не буду молчать о его зверствах. Сейчас моя задача – выжить. Я должна убедить его, что я на его стороне, что я – его. Но это лишь игра, и я знаю, что рано или поздно он заплатит за все.

– Конечно, Эймон, – отвечаю я, стараясь придать голосу уверенность, хотя все во мне сопротивляется. – Я сделаю все, что ты скажешь.

Эймон медленно качает головой, его губы сжаты в тонкую линию недовольства, и я чувствую, как отчаяние сжимает мою грудь, а слезы сами собой катятся по щекам. Боже, что еще ему нужно? Я ведь уже согласилась на все, покорилась, готова выполнить любой его приказ. Почему он недоволен?

Его взгляд, острый и пронзительный, впивается в меня, как иглы, а напряжение в воздухе становится таким густым, что я едва могу дышать.

– Доверие нужно заслужить, котенок, – бросает он, отпуская мою талию.

Мгновенное облегчение охватывает меня, когда он убирает нож и отступает на шаг. Я прислоняюсь к стене, стараясь успокоить дрожь в ногах. Эймон снова устраивается на диване, его губы растягиваются в улыбке, которая заставляет мою кожу покрыться мурашками.

– Иди ко мне, – он похлопывает себя по колену, и его тон звучит как приказ, который я не могу игнорировать.

Я ненавижу его.

Как же я его ненавижу.

Я вытираю слезы, стараясь собраться, и делаю глубокий вдох, чтобы унять дрожь в теле. Он не раз повторял, что не стоит заставлять его ждать, поэтому я отрываюсь от стены и, едва переставляя ноги, подхожу к нему. Эймон сидит, слегка наклонившись вперед, его локти опираются на колени, а взгляд пристально следит за каждым моим движением. Чем ближе я подхожу, тем шире становится его улыбка – довольная, почти торжествующая. Он протягивает руку, будто приглашая меня в какой-то извращенный танец, и я, стиснув зубы, кладу свою ладонь на его. Его кожа обжигает, и это странное, почти невыносимое тепло заставляет меня вздрогнуть.

– Присядь рядом, – его голос звучит мягко, почти ласково, но я знаю, что за этой маской скрывается ледяная жестокость.

Я опускаюсь на диван, не отрывая от него взгляда. Сердце бьется так сильно, что, кажется, он слышит его стук. В голове мелькают обрывки мыслей: я здесь, в одной комнате с убийцей, в ловушке, из которой нет выхода. Его рука все еще сжимает мою, и я понимаю, что попала в руки к человеку, лишенному всякой жалости. Клянусь, я не знаю, что делать, но одно знаю точно: я должна выжить.

Эймон снова закуривает, и дым медленно стелется в воздухе, словно предвестник чего-то неотвратимого. Он пододвигается ближе, его колено касается моего бедра, и по телу пробегает омерзительная дрожь, которую я не могу подавить. Его присутствие давит, как тяжелый камень, а его голос звучит спокойно, ласково, но в каждом слове – ледяная угроза.

– Теперь слушай меня внимательно, котенок, – он делает глубокую затяжку, выпуская дым в сторону. – Я знаю, что ты боишься. Знаю, что мечтаешь сдать меня полиции. Но не будь глупой. Прямо сейчас ты этого не сделаешь, потому что прекрасно понимаешь: я убью тебя. И не просто убью. Я прибью тебя к полу, вырежу все, что внутри, и сожгу. – Он ухмыляется, его глаза блестят от удовольствия. – Огонь… он прекрасен. Особенно когда в нем горят такие милые тела, как твое.

Он делает паузу, словно давая мне время осознать его слова, а затем продолжает, его голос становится еще тише, еще опаснее:

– Если ты решишь убежать – я найду тебя. Если попытаешься обратиться в полицию после моего ухода… – Он пристально смотрит мне в глаза, и в его взгляде читается что-то настолько чудовищное, что я едва могу дышать. – Я не стану убивать тебя так, как планировал. Нет. Я сделаю кое-что похуже. И поверь мне, котенок, вариант быть прибитой к полу покажется тебе сказкой по сравнению с тем, что я приготовлю.

Его слова висят в воздухе, как ядовитый туман, и я понимаю, что он не блефует. Он действительно способен на все, что говорит. И я, как заложница его безумия, должна играть по его правилам, чтобы выжить… Ублюдок. С трудом сдерживая слезы, я стараюсь найти в себе силы, чтобы не утратить рассудок. Если не придумаю, как выбраться из этой ситуации, я могу потерять свою жизнь. Но что делать? Как противостоять такому человеку? В голове мелькают мысли о побеге, но я понимаю, что это может быть смертельной ошибкой. Я пытаюсь сосредоточиться на своем дыхании, чтобы не потерять сознание от страха.

Эймон затягивается сигаретой, его глаза сужаются, словно он изучает меня, пытаясь понять, о чем я думаю. Дым медленно стелется между нами, создавая зловещую завесу. Его колено все еще касается моего бедра, и это прикосновение, такое простое, но такое угрожающее, заставляет меня внутренне содрогнуться.

– Давай представим, что будет, если ты все-таки окажешься глупой дурой и решишь обратиться в полицию, – его голос звучит задумчиво. – За свою жизнь я совершил множество преступлений и никогда не оставляю следов. Привязать столько убийств ко мне за короткий промежуток времени практически невозможно. Для этого потребуется долгое и тщательное расследование. Если меня арестуют без доказательств, я смогу выйти под залог через некоторое время, и ты даже представить себе не можешь, каким мучительным способом я буду тебя убивать.

Внутри поднимается волна ярости и разочарования. Как бы ужасно это ни звучало, в его словах есть правда. За неделю он совершил четыре убийства, и до сих пор у следствия нет ни одной зацепки. Я не могу понять, зачем он это сделал. Зачем он взвалил на меня этот груз? Неужели он думает, что я могу позволить ему уйти безнаказанно?

– Лилиан, – его голос звучит как раскат грома, заставляя меня вздрогнуть, – ты же знаешь, что власть в этом городе насквозь прогнила. У меня достаточно средств, чтобы подкупить каждого полицейского и выйти из-под стражи. Я все равно вернусь. Я найду тебя и уничтожу. – Он затягивается сигаретой, его взгляд прищурен, словно он наслаждается моим страхом. – Я провел в этом болоте столько лет, и ты думаешь, что у меня не было плана на случай поимки? Деньги, поддельные документы, паспорта, водительские права – у меня все это есть. Я всегда готов начать новую жизнь, а у тебя жизнь всего одна, и я быстренько ее закончу.

Его слова разбивают мою надежду. Я знаю, что он прав. Проблема в том, что я не знаю, как мне теперь быть. Знаю, что должна действовать. Должна что-то сделать, чтобы защитить свою жизнь и жизни других невинных людей. Но страх сковывает меня, как железные цепи. Я боюсь за свою жизнь, за свою безопасность, за то, что могу потерять все, что мне дорого. И мне так противно от того, что я верю ему. Я знаю, что зло нужно остановить, но сейчас, когда на кону стоит моя жизнь, когда на кону стоит мое будущее, чувствую, как сомнения разъедают мою решимость.

Я закрываю глаза, и горячие слезы обжигают мои щеки. Я не знаю, что делать. Не знаю, как поступить правильно. Но я должна найти в себе силы, чтобы сделать выбор. Я должна найти способ победить страх и сомнения, чтобы защитить себя и тех, кто мне дорог.

Я не могу рассказать Генри или Дансии о том, что произошло. Нет никакой гарантии, что он не придет в ярость и не убьет меня, а потом и всех остальных. Его ледяная маска лишь усиливает мою тревогу. В голове мелькает мысль, что его угрозы – всего лишь пустые слова. Он может манипулировать мной, глупой и доверчивой девчонкой, которая чуть не влюбилась в чудовище. И, несмотря на все сомнения, я не могу рисковать. Я знаю, на что он способен. Я видела обезглавленное тело на набережной, бедного Дэвида, ту женщину на парковке… Черт возьми, я даже не успею сделать шаг, как он прикончит меня быстрее, чем я успею открыть рот.

– Котенок, у тебя есть выбор, поэтому подумай, как следует, какой именно выбор ты сделаешь, – не унимается Эймон, и я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать на него.

Медленно поднимаю взгляд на Эймона, ощущая, как сердце замирает в груди. Его лицо, словно высеченное из камня, не оставляет сомнений: моя жизнь больше никогда не станет прежней. Эймон, словно не замечая моего состояния, снова подносит сигарету к губам, и этот жест, его абсолютная уверенность и безразличие, ножом режет меня изнутри. Этот человек ворвался в мою жизнь, как ураган, разрушая все на своем пути. Я потеряла не просто контроль над своим существованием, но и часть самой себя. Теперь мне предстоит найти в себе силы продолжать жить, зная, что тот, кто вырвал мое сердце, оказался чудовищем, готовым растоптать все, что мне дорого.

Я прикрываю веки и глубоко вздыхаю, затем смотрю Эймону прямо в глаза и произношу с полной серьезностью:

– Я никогда и никому не скажу.

Но внутри я знаю: это лишь начало. Игра только начинается, и я должна найти способ победить. Даже если это будет стоить мне всего. Несколько долгих мгновений он изучает меня с недоверием, словно пытаясь проникнуть в самую глубину моих мыслей.

– Уверена? – наконец спрашивает он.

Я заставляю себя кивнуть, хотя внутри все сжимается от отвращения к себе. Эймон поджимает губы и кивает в ответ, принимая мое обещание.

– Хорошо, тогда мы отбросим эту мелочь с угрозами и перейдем к самой важной части.

Его глаза вспыхивают странным, пугающим светом, который вызывает у меня леденящий ужас, даже более сильный, чем его угрозы. Уголки его губ нервно подрагивают в слабой, почти неуловимой улыбке, и меня охватывает неприятное, тревожное чувство. Оно подсказывает, что та самая важная деталь, о которой он молчит, и есть причина, по которой он сидит здесь сейчас.

Глава 13.

– Извини? – вскрикиваю я, чувствуя, как кровь мгновенно отливает от моего лица. – Что ты сказал?

Конечно, я видела множество фильмов о вампирах на экране телевизора, а в подростковом возрасте могла пересматривать «Сумерки» часами. Мне даже нравился Эдвард Каллен, пока я не повзрослела и не поняла, что его отец – настоящий секс-символ. Но это все не важно. Сейчас, когда напротив меня сидит человек, готовый в любой момент наброситься на меня и убить, напряжение в комнате достигло критической точки. Я едва сдерживаю нервный смех, который, кажется, может выдать мое истинное состояние. Это чертово безумие.

Эймон облизывает нижнюю губу и, не отводя от меня странного взгляда, повторяет то, что сказал пару секунд назад.

– Я хочу твою кровь, – его голос звучит так, словно он произнес что-то запретное и в то же время невероятно притягательное.

Усмехнувшись, я убеждаюсь в том, что он гребаный псих. Что же с ним не так? Сначала он раскрывает мне свои мрачные тайны, заставляя мой разум кипеть от ужаса. Затем он угрожает мне, выбивая из-под ног опору и погружая в бездонную пропасть, из которой нет выхода. А теперь он говорит, что пришел сюда только ради моей крови. Моей крови…

Я закрываю глаза и сильно сжимаю переносицу.

– Эймон, ты… вампир? – мой голос звучит чужим, словно это не я говорю, а кто-то другой. Я сама не верю, что произнесла это вслух.

Тишину разрывает его смех – громкий, пронзительный, почти истеричный. Я резко открываю глаза, и взгляд мой полон ярости. Эймон запускает пальцы в свои темные волосы, прикусывает губу, пытаясь сдержать новый приступ смеха, но это бесполезно. Он смеется так, будто я только что произнесла нечто невероятно забавное. Я стискиваю зубы, чувствуя, как гнев поднимается внутри. Что в этом смешного? Что за реакция ему нужна, когда он говорит, что хочет моей крови?

Эймон наконец делает глубокий вдох, его смех стихает, но в глазах остаются искорки веселья.

– Нет, котенок, – он поджимает губы, и в его взгляде появляется что-то озорное, почти игривое. – Я не вампир, честное слово.

– Тогда ты просто ненормальный, – выдыхаю я, чувствуя, как раздражение смешивается с недоумением. Это все похоже на какую-то извращенную шутку, но я не могу понять, в чем прикол. Хотеть моей крови? Серьезно? У меня просто нет слов.

Эймон улыбается.

– О, это правда, – соглашается он, наслаждаясь моей растерянностью. – Поэтому, котенок, лучше не доводить меня. Не хотелось бы, чтобы ты столкнулась с моей… ненормальностью.

Его слова звучат как угроза, но в то же время как предупреждение. Я чувствую, как по спине пробегает холодок, но стараюсь не показывать, что его слова задели меня. Я смотрю на свои обнаженные колени и вижу, как они трясутся.

– Зачем тебе моя кровь? – решаюсь спросить, чтобы не мучить свой и без того уставший мозг предположениям.

Опираясь локтями на колени, Эймон не отрывает от меня взгляда. В его глазах вдруг читается неудержимое желание. Его плечи и руки напрягаются, будто он готов в любую секунду сорваться и забрать то, что ему нужно – мою кровь.

– Это сложно объяснить, – начинает он, и я замечаю, как напрягаются его острые скулы. Мы сидим достаточно близко, чтобы я могла чувствовать не только его напряжение, но и тонкий аромат цитрусов и мяты. – Я испытываю непреодолимую жажду человеческой крови, и эта жажда, которую я не могу утолить, сводит меня с ума. А потом появилась ты и дала мне то, чего я так долго искал.

Так, ладно, он на самом деле псих. Мое сердце бешено стучит в груди, и я пытаюсь понять, что он хочет этим сказать. Не могу поверить, что он говорит это серьезно. Я никогда не сталкивалась с подобным, и это вызывает у меня смесь ужаса и омерзения. Как нормальный человек может получать удовольствие от вкуса человеческой крови? Но это не все, что меня смущает.

– Откуда ты знаешь, что моя кровь – это то, что тебе нужно?

Его глаза вспыхивают.

– Когда я вытащил тебя из шкафа, ты поранилась и оставила кровавый след на дверце. Я попробовал ее на вкус.

Меня чуть не стошнило от отвращения.

– И тебе понравилось? – Я слегка приподнимаю бровь, глядя на его тяжело вздымающуюся грудь.

Не отрывая от меня глаз, Эймон кивает.

–Черт возьми, да, – выдыхает он, сверкая глазами, как голодный зверь, который увидел кусок свежего мяса. – Безумно. Ты на вкус как спелая вишня, как изысканное вино, от которого невозможно оторваться.

Никогда прежде я не испытывала таких смешанных эмоций. Это одновременно завораживает и вызывает отвращение. На вкус как спелая вишня, серьезно? Приходится опустить голову, чтобы не показывать своего невольного смущения. Это какой-то абсурд. Эймон сумасшедший, если думает, что я добровольно отдам ему свою кровь. Это же ненормально. Такого не должно быть, чтобы человек желал пить кровь себе подобного. И тем не менее я понимаю, что, возможно, у меня нет выбора.

– Могу ли я отказаться? – спрашиваю я, скрывая волнение за маской спокойствия.

На всякий случай мне нужно убедиться, что у меня нет иного выбора.

– Конечно, нет, котенок, – отвечает он, его голос полон уверенности. – Я потратил слишком много времени и сил на поиски подходящей крови, и я не позволю тебе уйти.

Я прикрываю глаза и глубоко вздыхаю, чувствуя, как внутри меня терзает тревога. Разумеется, нет. Но оставался один вопрос, который мучает меня больше всего. Вопрос, который одновременно пугает и завораживает.

– Как ты собираешься пить мою кровь? – Я выпрямляюсь и смотрю в его голодные глаза. – И сколько тебе нужно, чтобы… – я жестикулирую рукой, пытаясь подобрать подходящее слово, – насытиться?

Он пожимает своими огромными плечами, обтянутыми черной футболкой. Его взгляд становится еще более напряженным, словно он обдумывает, как ответить на мой вопрос. В воздухе повисает тишина, которую прерывает только его тяжелое дыхание.

– Иногда мне достаточно всего лишь капли крови, чтобы погасить ярость. Но иногда требуется больше, особенно когда жажда становится невыносимой. —Вдруг в его руках появляется тот самый кухонный нож, который он забрал у меня. Сердце подскакивает и застревает в горле, когда он ловко перехватывает нож и указывает на меня его кончиком. – Я сделаю небольшой надрез на твоем теле и возьму столько крови, сколько необходимо.

В его глазах я вижу не просто голод, а безумие, которое пугает меня до дрожи. Я понимаю, что нахожусь на грани жизни и смерти, и что самое отвратительное, у меня нет возможности отказаться. Я на миг закрываю глаза и пытаюсь найти в себе силы, чтобы справиться с этим кошмаром. У меня начинается паника. Я не боюсь физической боли, но позволить кому-то прокалывать свое тело – это ужасно и неприятно. Черт возьми, я не хочу этого! Не хочу, чтобы он прикасался ко мне и резал меня.

Эймон придвигается ближе, я начинаю учащенно дышать и испуганно смотрю на него.

– Ты носишь открытую одежду, поэтому мне придется сделать разрез там, где его никто не увидит, – говорит он хриплым голосом, проводя лезвием ножа по моему бедру. – Например, здесь.

Затем нож плавно переходит на мой живот и скользит вверх, к груди. Он поднимает голову, и в этот момент мне кажется, что его глаза стали еще темнее, поглотив свет вокруг, словно глубокие бездны, в которых искрятся звездные крупицы.

– И здесь, – выдыхает он.

Я не шевелюсь, чувствуя, как холодное лезвие касается моей кожи через тонкую ткань одежды. Каждое его движение пронизывает воздух вокруг, создавая ощущение неотвратимости.

Я думаю о том, чтобы встать и отойти от него как можно дальше, но боюсь, что этот нож вонзится прямо в мое сердце, поскольку именно там я ощущаю его острие. Руки, сжимающие колени, дрожат от напряжения и от его безумного взгляда, который сводит меня с ума.

– Будет больно, – мой голос едва слышен, в сравнении с бешеным биением моего пульса.

Он окидывает меня взглядом и прочистив горло, говорит со мной таким тоном, словно я ребенок.

– Совсем немного, но ты у меня сильная девочка и сможешь выдержать и принять всю боль, которую я тебе причиню, не так ли?