Не оставляй меня

Докуриваю сигарету и встаю с дивана. Тьма окутывает меня, а внутри зарождается интригующий азарт, с которым мне так сложно справиться. Я начинаю новую игру, где есть только один победитель – и это буду я.

Я всегда побеждаю.

С улыбкой на лице я надеваю черную маску и, тяжело ступая, покидаю квартиру.

Можно попытаться взломать дверь, но для этого потребуется создать шум, а я не хочу беспокоить маленького котенка. Она должна спать, пока я нахожусь рядом. Пройдя мимо ее квартиры, быстро спускаюсь по лестнице и оказываюсь на темной безлюдной улице. Осматривая обшарпанный дом, понимаю, что, как бы мне ни хотелось, придется задержаться здесь на некоторое время.

Глубоко дыша, я стараюсь собраться с мыслями. Мне все еще трудно поверить, что она так близко от меня, и могу снова попробовать ее на вкус.

Поправив перчатки, направляюсь к пожарной лестнице, покрытой налетом ржавчины. Осторожно ступая по металлическим ступенькам, медленно поднимаюсь наверх. Стук моих шагов создает звук, который кажется едва уловимым. Странно, но от мысли, что я скоро доберусь до нее, мое сердце начинает биться быстрее. Крепче обхватываю перила, ощущая холод металла сквозь перчатки. Достигнув четвертого этажа, я осторожно подхожу к окну ее спальни, стараясь не делать лишних движений, чтобы ни в коем случае не потревожить ее сон. Аккуратно толкаю створку, и она, как и ожидалось, подается. Отвожу в сторону тонкую занавеску, заглядываю внутрь, и сразу замечаю спящую Лилиан. Я не могу сдержать улыбку.

Она здесь, рядом со мной.

Я осторожно проскальзываю внутрь, стараясь не издавать ни звука. В комнате полумрак, но благодаря лунному свету и моему острому зрению я могу ясно видеть все детали. Однако меня интересует только одно – котенок. Девушка крепко обнимает подушку, уткнувшись в нее лицом. Я слышу ее тяжелое дыхание и сердце начинает биться еще быстрее от предвкушения. Медленно подхожу к кровати, чувствуя в воздухе аромат цветочных духов и карамели.

Лилиан вздрагивает, всхлипывает, и мне кажется, что ей снится что-то очень страшное. Интересно, что же ее так сильно напугало? Может быть, это был я? Присаживаюсь на корточки у кровати и медленно стягиваю одеяло вниз, обнажая ее спину. Лилиан напрягается, и я снова слышу всхлип. Она дрожит. Почему-то, когда я вижу ее такой беззащитной, охваченной кошмаром, меня посещает мысль, которая переходит в ярость. Я хочу, чтобы она боялась только меня. Только я могу заставить ее дрожать, только я могу довести ее до слез, только я могу заставить ее страдать.

Снимаю перчатку и осторожно касаюсь ее спины, стараясь контролировать силу, которая, кажется, вот-вот вырвется наружу и сломает ее хрупкую шею. Мои пальцы танцуют по ее коже, от шеи к пояснице, оставляя за собой след трепетных мурашек. Она вздрагивает, и ее вздох тонет в подушке – сладкий, прерывистый. Улыбка смягчается на моем лице. Каждое касание – шепот лезвия, нежный и неотвратимый. Она раскрывается предо мной, как бутон навстречу острию. Хорошая девочка. Здесь не кошмаров стоит бояться, а меня. Я – единственный источник ее страха. Но под моими ласками напряжение покидает ее, дыхание выравнивается, и я слышу едва уловимое посапывание.

Нежно глажу ее по голове, утопая пальцами в шелковистых волосах. Она поворачивается ко мне, и я наклоняюсь, чтобы почувствовать ее теплое дыхание на своей щеке. Ресницы трепещут, губы полуоткрыты. Сейчас она безмятежна, и я хочу остаться здесь, просто смотреть на нее, как можно дольше. Рядом с ней я чувствую себя богом в мире, где страх – это единственная религия. Прямо сейчас я подарил ей спокойствие, а ведь мог бы забрать жизнь.

С трудом отвожу взгляд от ее лица и сосредотачиваюсь на спине, а точнее на белом пластыре. Аккуратно подцепляю край пластыря и медленно убираю его, открывая доступ к порезу. Чувствую, как напрягается Лилиан, когда я нажимаю на края пореза. Надавливаю сильнее, и вот появляется то, ради чего я сюда пришел. Крови совсем немного, но даже этого достаточно, чтобы свести меня с ума.

Стягиваю маску и делаю глубокий вдох. Меня немного потряхивает, пульс зашкаливает от безумного желания. Не в силах больше ждать, подхватываю каплю выступившей крови и пробую ее на вкус.

Черт побери, я точно пропал.

Этот момент – словно погружение в неизведанные глубины наслаждения, где каждый рецептор пробуждается к жизни. Кровь скользит по языку, раскрывая свои таинственные оттенки – от глубокого, насыщенного вкуса железа до нежных, едва уловимых нюансов, напоминающих спелую вишню. Она на вкус как вишня.

Тяжело дыша, я закрываю глаза и ощущаю, как каждый нерв в моем теле оживает, а сердце бьется в унисон с этим первобытным наслаждением. Этот вкус – как наркотик, которым я не могу насытиться. Хочу ощущать его снова и снова, погружаясь в этот волшебный мир, где границы реальности стираются, и остается только чистое, незамутненное наслаждение.

Распахиваю глаза и таращусь на котенка. Она так сладко спит и даже не подозревает, что теперь ее ждет. Наклоняюсь прямо к ее лицу и втягиваю носом карамельный запах волос. Она чертовски вкусная.

– С этой секунды ты принадлежишь мне, – шепчу ей на ухо, и девушка вздрагивает.

Глава 12.

Лилиан.

– Генри, мои родители и Эмметт беспокоятся о тебе, – говорит Дансия по телефону. – Просто скажи, что тебе уже лучше, и я буду спокойна.

Горячая вода обволакивает мое тело, принося расслабление после тяжелого кошмара, который каким-то образом закончился странным, но приятным сном. На этот раз мне приснился Алекс. Его грубые руки крепко держали меня, а я отчаянно пыталась вырваться. Я сопротивлялась, кричала, слезы текли по щекам, но все было бесполезно. Он с силой ударил меня по лицу, и я оказалась на холодном мокром асфальте. Его неестественная улыбка искажала губы, а в глазах читалось безумие. Мерзкие пальцы пытались забраться мне под платье, и когда я подумала, что это конец, Алекс внезапно исчез. Сон изменился: теперь я не лежала на асфальте, а уютно устроилась на широкой кровати в спальне своего нового соседа. Осмотревшись, я заметила его, стоящего у стены, и почувствовала, как внутри меня разливается приятное тепло. Он выглядел опасным и желанным одновременно, и я не могла отвести от него глаз. Во сне я почувствовала, что хочу быть ближе к нему, хочу, чтобы он подошел и прикоснулся ко мне, но сосед просто стоял и молча смотрел на меня. Его присутствие успокаивало. Я почувствовала себя в безопасности.

– Алло! – внезапно восклицает Дансия, и я открываю глаза. – Ты там не утонула в ванне?

– Что? – спохватившись, я пытаюсь вспомнить, о чем она говорила. – Эм… спасибо, мне уже гораздо лучше.

Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Черт возьми, этот мужчина даже во сне лишает меня рассудка. В трубке слышится недовольный вздох.

– Ладно, допустим, но как насчет того, чтобы устроить у тебя на следующих выходных безумную вечеринку? – раздраженно спрашивает она.

Я удивленно поднимаю брови.

– Безумную? Что это значит?

Подруга смеется, а затем громко кричит, отчего мне приходится отодвинуть телефон подальше от уха, чтобы не оглохнуть.

– Грэг, будь добр, уйди уже отсюда! – ругается она и, успокоившись, продолжает: – Он меня бесит. Я же ему пять раз сказала, что не поеду смотреть футбол с ним у Лиама. В общем, безумная вечеринка – это значит много алкоголя, шоколада и сериал с красивыми парнями.

Идея неплохая.

– Пожалуй, можно, – говорю я, думая, что это будет замечательный вечер, который позволит мне отдохнуть и отвлечься от странных соседей и всей прочей чертовщины.

Я опираюсь ногой на край ванны и провожу ладонью по гладкой коже от колена до бедра и обратно.

– Вот и отлично! Нам обеим нужно отдохнуть от повседневных забот. Давай устроим девичник, можно даже пригласить испанских стриптизеров, ты же помнишь, я тебе рассказывала…

Внезапно раздается звонок в дверь. Я отвожу телефон в сторону и прислушиваюсь, чтобы убедиться, что мне не показалось. Звонок повторяется. Подношу телефон к уху, и в трубке слышится голос Дансии, которая тараторит:

– Поверь мне, ты даже понятия не имеешь, что значит пять полуголых горячих испанцев, они такое вытворяют…

Мне правда интересно, что они там вытворяют, но все же я перебиваю ее.

– Курьер приехал, я тебе перезвоню, – говорю я, и не дождавшись ответа, отключаюсь.

С самого утра я ощущаю значительное улучшение своего состояния: температура спала, головная боль прошла, и появилось желание приготовить что-нибудь вкусное, поскольку однообразные бутерброды и даже любимый чай начинают вызывать у меня отвращение. Я решила принять ванну, но сначала быстро набрала в корзину все необходимое. Посчитала, что доставка обычно занимает около сорока минут, и подумала, что за это время успею насладиться ванной. Однако не прошло и пятнадцати минут, как в дверь уже звонит курьер. Я не ждала его так скоро.

Выйдя из ванной комнаты, я быстро надеваю заранее подготовленную одежду и спешу встретить курьера. Но как только открываю дверь улыбка исчезает с моего лица.

– Почему так долго? – сходу спрашивает он своим глубоким голосом. Его повелительный тон повергает меня в оцепенение.

Я замираю, ощущая, как внутри меня нарастают тревога и негодование. Передо мной стоит сосед с гневным выражением лица. Его взгляд такой яростный, что мне кажется, будто он может разрезать меня на кусочки, как острый нож.

– Что… – я вздыхаю, пытаясь прийти в себя и не смотреть в его глаза. – Что тебе нужно?

По моему убеждению, его глаза обладают способностью полностью лишать человека всех возможных чувств. Они словно обладают магической силой, способной ввести в транс, поскольку иного объяснения моему состоянию при виде этих чарующих глаз я не нахожу. Вот уже в третий раз испытываю это странное и пугающее ощущение. Оно сковывает меня, и я не могу сдвинуться с места. Я лишь стою и смотрю на него, задаваясь вопросом: зачем он пришел, если вчера ясно дал понять, что я ему не нравлюсь и он не хочет больше меня видеть? Конечно, он не говорил этого прямо, но его тон, с которым он произнес «пошла вон», был настолько убийственным, что все было ясно без лишних слов.

Сосед медленно приближается ко мне, его взгляд, устремленный сверху вниз, пронизывает насквозь. Он произносит тихим, но твердым голосом:

– Нам нужно поговорить.

Я стискиваю зубы, пытаясь сдержать эмоции, когда он делает еще один шаг и воздух между нами начинает сгущаться, как сироп. Не знаю, на какую тему он хочет поговорить, но я не хочу с ним разговаривать, и это не потому что я обижена, а потому что он все еще в списке подозреваемых в проникновении в квартиру Алекса несколько ночей назад. Кстати, об этом. Подняв подбородок, я смотрю на его самоуверенное, но чертовски привлекательное лицо.

– В тот день, когда я пришла к Алексу и увидела тебя, – начинаю я, и его невозмутимая маска вдруг трескается. Мускулы на его лице напрягаются, но я не собираюсь останавливаться. – Ты солгал мне, сказав, что приехал несколько часов назад, не так ли?

Понимаю, что глупо надеяться на то, что он возьмет и все выложит, но я все равно надеюсь.

– Я похож на человека, который будет вламываться в чужую квартиру? – с грубой усмешкой спрашивает он, вопросительно приподняв бровь.

В его фразе я уловила жирный намек на мое вчерашнее вторжение к нему домой. Раздражение и страх смешиваются внутри меня, а злость на его дерзость словно огонь сжигает остатки дружелюбия.

– Я же извинилась, и не один раз! – отвечаю с вызовом. – Если бы ты не был таким враждебным, то смог бы меня понять.

Он наклоняется так близко, что я могу разглядеть мельчайшие детали его лица: от нахмуренных острых бровей до искрящихся ледяным холодом глаз. Его мятное дыхание смешивается с резким запахом сигаретного дыма и едва уловимым цитрусовым ароматом духов.

– Мне не нужны твои извинения, – произносит он, и в его голосе звучит подавляемая ярость, словно он сдерживает ее из последних сил. – И ради твоего же блага будет лучше не испытывать мое терпение и вести себя прилично.

Я замираю в изумлении, не веря своим ушам. Каждое его слово пропитано угрозой, и я ощущаю, как внутри меня все сжимается. Его присутствие вызывает во мне ураган противоречивых чувств: от желания отвернуться и сбежать, чтобы избежать этой чрезмерно интимной близости, до жгучего чувства гордости, которое не позволяет мне отступить. Я должна доказать, что способна справиться с таким придурком, как он.

– Ты действительно сейчас угрожаешь мне?

Уголки его губ едва заметно приподнимаются, и в этом движении сквозит что-то зловещее.

– Угрожать? Нет, я просто констатирую факт, котенок, – его голос звучит еще холоднее, и он намеренно делает акцент на слове «факт».

Его взгляд прожигает меня насквозь, и я понимаю, что лучше не рисковать. Изо всех сил стараюсь не обращать внимания на это ласковое прозвище, которое вызывает трепет в груди. Сердце начинает биться быстрее, а руки невольно сжимаются в замок, словно пытаясь защититься от его притягательности. Я делаю шаг назад, увеличивая расстояние между нами, чтобы избежать этого магнетического воздействия, которое буквально сковывает меня и не дает дышать.

– О чем ты хочешь поговорить? – мой голос звучит холодно и отстраненно. Хотя я с трудом сдерживаюсь, чтобы не высказать ему все, что думаю, и не послать его к черту.

В следующее мгновение все происходит настолько стремительно, что я едва успеваю осознать происходящее. Сосед резко выпрямляется и с неожиданной силой сжимает мои плечи, без особых усилий отодвигая меня в сторону, чтобы освободить дверной проем. Мои глаза округляются от изумления. Он буквально поднял меня с пола и перенес в другое место, словно я была не живым человеком, а просто куклой. Затем, не произнеся ни слова, он решительно шагает в квартиру, оставляя меня в состоянии ошеломления и растерянности стоять около двери.

Какого черта?

– Обязательно вести себя как придурок? – возмущенно кричу я, не понимая, что происходит. – И вообще, я не приглашала тебя!

– Не припомню, чтобы вчера приглашал тебя в свою квартиру, – бросает он, не оборачиваясь.

Да кем он себя возомнил?

– Я понимаю, что ты злишься и все такое, но это не дает тебе права вести себя как последняя скотина! – кричу я, не скрывая раздражения.

Он останавливается возле дивана и медленно оборачивается ко мне.

– Закрой дверь и подойди ко мне, – приказывает он, и в его голосе слышится сталь, не оставляя места для возражений.

Это уже слишком. Я не его собачонка, которую можно подозвать, и она, виляя хвостом, прибежит к хозяину.

– Нет, – отрезаю я, упрямо глядя ему в глаза.

Он хмурится, его лицо искажается от напряжения.

– Нет? – недоумение в его голосе было почти осязаемым. – Тебя когда-нибудь тащили по полу за волосы? Нет? Если ты сейчас же не подойдешь, я покажу тебе, насколько это неприятно.

В воздухе повисает зловещая тишина. Не могу понять, он действительно имеет ввиду то, что только что сказал, или пытается строить из себя невесть кого? Я вижу, как в его глазах плещется что-то темное и пугающее. Неужели он способен на такое? Нет, не может быть. Это всего лишь слова, попытка запугать. Но что-то внутри меня кричит, что он вполне серьезен.

– Я тебе не верю, – говорю я, стараясь придать своему голосу уверенность, но он все равно звучит неуверенно. – И я не хочу больше видеть тебя в своей квартире. Ты уже перешел все границы.

Он резко разворачивается ко мне всем телом, и внезапно у меня затряслись колени.

– Понимаю, ты не знаешь, кто я и на что способен, поэтому ведешь себя безрассудно, – произносит уверенным тоном. – Я дам тебе совет: включи голову и начни думать о своей безопасности. Чем больше ты сопротивляешься мне, тем более опасным я становлюсь.

Опасным по отношению ко мне? Мне становится не по себе. Кто он, черт возьми, такой, чтобы угрожать мне? У меня появляется дурное предчувствие, которое заставляет меня запаниковать и закричать, что он – убийца, и сейчас он в моей квартире. Но откуда мне знать точно, что он убийца? Внешне он не кажется тем, кто способен лишать жизни, но вот самовлюбленным и заносчивым ублюдком – определенно. Что мне делать? Бежать? Но он может погнаться за мной, а моя рана на ноге еще болит, и я не смогу далеко убежать. Он легко меня догонит. Позвать соседей, которых я видела всего один раз? Может, вызвать полицию? Но мой телефон лежит на столике рядом с диваном. Может быть, все-таки попробовать убежать? Пусть догоняет, если захочет, зато я не буду винить себя за то, что не попыталась.

В мои мысли врывается мягкий, почти ласковый голос.

– Котенок, – зовет он, и я поднимаю голову.

Сосед развалился на диване, и кривая усмешка змеится на его лице, словно он подслушал мои тайные мысли и теперь злорадствует, наслаждаясь моей беспомощностью.

– Я не причиню тебе вреда. Перестань мучить себя и иди ко мне, я просто хочу поговорить.

Внутри меня нарастает противоречие: его уверенность, как невидимая сила, притягивает меня, несмотря на внутренний протест. Я пытаюсь сопротивляться этому притяжению, но мое тело предательски поддается его магнетизму. Прикусываю язык, чтобы не выдать своих чувств, и с громким хлопком закрываю за собой дверь. Я злюсь на себя за то, что позволяю ему так влиять на меня, и за то, что мое тело предает мой разум. И за то, что позволила себе остаться с неизвестным человеком наедине уже во второй раз.

Идиотка, больше тут ничего не скажешь.

Сосед внимательно наблюдает за мной, пока я не останавливаюсь у стены, желая сохранить дистанцию. Внезапно меня осеняет, что я даже не знаю, как его зовут. Не в силах сдержать любопытство, я спрашиваю, ведь имею на это полное право, учитывая, что он сидит на моем диване в моей квартире, и у него такой вид, словно она принадлежит ему. Да что там, он выглядит так, будто является богом и ему принадлежит весь мир.

Он откидывает голову на спинку дивана и напряженно смотрит в потолок. Я позволяю себе украдкой полюбоваться его вытянутой, мускулистой шеей. Его лицо, освещенное мягким дневным светом, кажется еще более мрачным и притягательным одновременно. Мои глаза медленно скользнули по его сильным рукам, сложенным на груди, и я не могу сдержать легкую дрожь, осознавая, как сильно он меня волнует.

– Эймон, – вырывается у него наконец, когда я уже почти отчаялась услышать ответ.

Сердце предательски вздрагивает при звуке его имени. Эймон медленно поворачивает голову, его волнистые пряди мягко спадают на лоб. Я приказываю себе не смотреть на него. Нервно опускаю взгляд на свои руки и судорожно сжимаю край майки, пытаясь скрыть волнение. Но мои глаза, как магниты, притягиваются к его лицу, и я чувствую, как кровь приливает к щекам.

Да что со мной происходит?

– Не знаю, о чем ты хочешь поговорить, но давай уже начнем, – мой голос звучит ровно, хотя внутри все кипит.

Эймон отрицательно качает головой, и его кадык нервно вздрагивает, когда он сглатывает.

– Все не так просто, – выдавливает он.

О, да ладно?! Не так просто? Да я это нутром почуяла в тот самый миг, когда он, нагло ворвался в мою квартиру. Не прошло и пяти минут, а он уже успел наворотить столько, что простой дружеский визит тут и рядом не стоял. Эймон выпрямляется и выуживает из кармана своих черных спортивных штанов помятую пачку сигарет. Мои брови невольно ползут вверх, и я инстинктивно выставляю руку, пытаясь остановить это безумие.

– Нет, здесь курить нельзя! Даже не думай!

Эймон ухмыляется, словно мои слова не имеют для него значения. Щелкнув зажигалкой, он подносит ее к сигарете и, запрокинув голову, выпускает в воздух густое облако едкого дыма.

– Теперь можно, – говорит он с явным удовольствием, словно смакует этот момент. Его глаза блестят, а на лице появляется странная, почти маниакальная улыбка.

Что-то в его поведении, заставляет нервы плясать под кожей дикий танец. Не понимаю, что именно, но нутром чую – фальшь. Изо всех сил леплю на лицо безмятежность, но внутри клокочет ярость, подкрашенная страхом. Как в одном человеке может умещаться столько пленительной красоты и невыносимой… неправильности? Зубы скрипят от напряжения. Резко отлепляюсь от стены и иду на кухню, отчаянно борясь с желанием выплюнуть все, что накопилось. Пальцы шарят в ящике, выуживая хрустальную миску. Уже собираюсь вернуться в этот наэлектризованный зал, как взгляд цепляется за кухонный нож, сиротливо брошенный на столешнице. Внутри что-то болезненно сжимается. Секунды утекают сквозь пальцы, но интуиция кричит: «Возьми!» Не рассуждая, прячу его за пояс шорт, вжимая холодную сталь в кожу. Молюсь, чтобы это была глупая предосторожность, и мне никогда не пришлось… воспользоваться им. Аккуратно поправив майку сзади, я возвращаюсь в зал. Эймон поднимает на меня свои пронзительные черные глаза, наблюдая за каждым моим шагом. Подхожу к нему, стараясь не выдать своего волнения и спокойно жду, пока он не возьмет эту чертову миску.

– Скажи мне, котенок, в чем именно ты меня подозреваешь? – спрашивает он, забирая у меня из рук миску, чтобы стряхнуть туда пепел.

Его вопрос застал меня врасплох. Я остро ощущаю, что за моей спиной лежит нож, и это усиливает тревогу. Я не решаюсь поворачиваться к нему спиной и инстинктивно отступаю назад, к стене, подальше от Эймона, который полностью поглощен своей сигаретой и, кажется, не обращает на меня никакого внимания. Я хочу быть честной с ним, но каждое слово дается мне с трудом. Собравшись с духом, я сглатываю комок в горле и отвечаю:

– Я подозреваю, что ты проник в квартиру Алекса в ту ночь, когда он умер.

Также я считаю, что он может быть причастен к серии убийств, но пока не буду говорить об этом. Нельзя обвинять человека без каких-либо доказательств, а на него у меня почти ничего нет. Эймон кладет свободную руку на спинку дивана и затягивается сигаретой. Его взгляд становится сосредоточенным, почти пугающим. Он задает следующий вопрос:

– Ты слышала об убийстве, совершенном неделю назад?

Я недоуменно смотрю на него, пытаясь разобраться, к чему он клонит своим вопросом.

– Читала в новостях, – я стараюсь звучать непринужденно, хотя внутри все сжимается от напряжения. – А что?

– Хочешь узнать подробности? – его голос звучит так, будто он знает что-то, чего не должен знать. Что-то, что может быть известно только тому, кто лично присутствовал на месте преступления.

Я качаю головой, чувствуя, как страх и любопытство борются внутри меня. Страх побеждает.

– Не думаю, что мне это интерес… – но, прежде чем я успеваю закончить, громкий и настойчивый голос Эймона обрывает меня.

– Иногда мне попадаются недостаточно опытные подчиненные, которые вместо того, чтобы следовать приказам, пытаются самовольно выполнить заказ, что категорически запрещено. За такие проступки они строго наказываются, – он бросает на меня предостерегающий взгляд, и его тон становится предупреждающим. – Кстати, советую внимательно слушать и запоминать, что не следует делать, когда дело касается меня, – заметив, как я побледнела, Эймон улыбается и продолжает: – И так, один из моих подчиненных решил ослушаться меня и быстро продать ювелирное изделие. Он познакомился с человеком, который был связан с криминальным миром, и договорился с ним о встрече. Однако этот человек оказался крысой. Он увидел, что мой подчиненный неопытен, и решил обмануть его, забрав товар сразу, а деньги пообещав перевести через два дня. Мой подчиненный не согласился на такие условия, и в тот же день ублюдок сдал его копам, – он поджимает губы и разочарованно вздыхает. – Если ты идешь против моего человека, значит ты идешь против меня. Я был в ярости и, конечно, мне нужно было выплеснуть всю свою злость на том, кто принес мне убытки. Я разыскал его тем же способом: сделал вид, что продаю ювелирку, договорился о встрече и убил ублюдка. Сначала я избил его за то, что он был крысой, а затем достал нож и отрезал ему голову за то, он лишил меня прибыли.

Его слова обрушились на меня как ледяной душ, вызвав волну ужаса и шока. В комнате повисает мертвая тишина, и единственным звуком, который я слышу, становится гулкое биение крови в ушах. Крепко зажмуриваюсь, пытаясь осмыслить его слова, но это признание отказывается укладываться в моей голове. У меня были подозрения, что он как-то связан с этими ужасными убийствами, но тогда это были лишь смутные догадки, не вызывающие такого леденящего страха, как сейчас. У меня не было ничего, в чем я могла его обвинить. Теперь он открыто признался мне, что он убил человека.

– Эймон, это не смешно, – шепчу, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Зачем ты говоришь мне это?

Мой взгляд метнулся к двери, сердце колотится в груди, а тело дрожит от напряжения. Но настоящий кошмар еще только начинается. Длинные пальцы Эймона с завораживающей ритмичностью постукивают по мягкой обивке дивана, привлекая мое внимание. Его пронзительный взгляд, в котором читается смесь насмешки и предвкушения, следит за каждым моим движением, словно он наслаждается моей реакцией.