Моряки Зелёного Моря

Но кровать была подобна пустыне, а единственная фигурка на ней выглядела потерянно, словно одинокий бархан. Там мог разместиться целый гарем, но она была почти пуста. Лишь шёлковые занавески слегка развевались на ветру.

Кобра снял автомат с плеча и поставил у кровати, дабы не напугать проснувшегося Владыку. Он слегка отодвинул занавеску, дабы разбудить его или хотя бы понять, в чём дело, однако увидел человека, что сидел, укутанный в одеяла.

Это был молодой парень лет, наверное, восемнадцати-девятнадцати со смуглой, чистой и здоровой кожей. Его тело было усеяно золотистыми тату-узорами, формирующими круги и линии. Лицо было выбрито, а тело хоть и крепко, но не более обычного.

В руках тот флегматично держал украшенный пистолет, потирая его пальцем.

– Странная у вас тактика для убийцы, – сказал он и наставил пистолет на Кобру. – Предыдущие, что убили моего отца, воспользовались глушителем ещё у балкона. Видно владыка у Дома Интриг решил, что меня не достойно даже это… Впрочем, отдаю вам должное, вы всё равно добрались до покоев, – он направил на Кобру пистолет и взвёл курок.

Кобра поднял руки, показывая, что пришёл с миром. Парень выглядел решительно; его глаза блестели лёгким золотистым цветом. Тонкие губы поджаты, взор смотрел сквозь Кобру, как бы уже проделав в его груди дырку.

– Я Марк «Кобра», о Владыка славного града. И я не убийца, – Кобра с поднятыми руками отошёл от кровати и встал на колени, показывая покорство. – Я смиренный проситель.

Сова навострила когти, но Кобра остановил её жестом, взял за предплечье и потянул вниз, призывая повторить за ним поклон.

Владыка, что оказался обычным парнем, в одном исподнем слез с кровати, спрыгнув босыми ногами на пол так уверенно, словно находился в броне.

– Никогда не слышал о просителях, приходящих средь ночи, да ещё и с оружием, – заметил он, глядя свысока, и бросил взгляд на винтовку, оставленную у кровати. – И что же вам нужно, если не моя смерть?

“Ну всё, раздача пошла. Малый блайнд. Чек”.

– Позвольте начать издалека. Вы помните Первый Священный Поход против Десейры? – спросил Кобра, положив руки на колени.

– Да. Мы все – дети этой катастрофы, – спокойно ответил Владыка. – Видят мои очи, кожа твоя носит отметины дня, когда Солнце озолотилось.

«Это хорошее начало, но давай будем спокойны. Колл».

– Вы абсолютно правы. Однако, не успели мы встать на ноги, как на нас надвигается Второй Священный Поход. Войска под знаменем нового бога Райточа уже собраны, механизмы возводятся; они хотят завершить то, чего не смог Утерес, и уничтожить нас. Всю Десейру.

Владыка впечатлён не был. Казалось, слова Кобры оставили его лицо равнодушным, а руку решительной к спуску.

– И чего вы хотите? Предупредить меня? У вас это вышло. Что же дальше, вы подумали? – недовольно произнёс он.

“Трудный товарищ, но у меня нет выхода. Мои карты не самые сильные, но проиграть нельзя. Осталось только молиться и надеться, что всё ещё образуется. Ре-рейз”.

– Просить поддержки у вас и у Дома, что вам покровительствует. У нас есть знания, откуда начнётся вторжение, где собраны основные силы. Единственный шанс победить – это ударить на опережение, уничтожить их гарнизонные силы. Обвалить Врата.

– Уничтожить чёрные Врата не смог даже Первый Поход. Это невозможно, их ничто не тронет.

“Есть вещи, которые ты не знаешь, Владыка. Рейз”.

– Меня уверили, что Дом Оружия имеет способ взорвать Врата. Если основные силы вторжения будут уничтожены, какую бы армию Озума Рагный не пустил против вас, остановив их в известных Вратах, вы им даже выйти не дадите.

– Ха. Отчего же мне помогать вам, а не воспользоваться вашими знаниями? Почему вы мне не отдадите всё что знаете, а сами уйдёте и никогда более не вернётесь?

“Всё или ничего – ухожу ва-банк”.

– Владыка. Мы пробрались в ваши покои, и никто нас не заметил, – смиренно сказал Кобра. – Разве это не говорит о судьбе, которой мы снабжены? Что же ваши лучшие слуги, охраняющие вас? Мы вдвоём прибыли сегодня в город и сразу же оказались в ваших покоях. Нам это было легко. Более того, каждый из нас готов на экспедицию в Зелёное Море, и у нас есть чертежи транспорта, что сможет выжить там. Именно туда нужно идти, именно оттуда начнётся Поход. Как и в старые времена.

– В Зелёном Море нет ничего, лишь смерть. Если оттуда и начнётся Поход, то он сразу же там и закончится. Войска, о которых ты говоришь, скорее перебьют сами себя, и Море завершит дело. Ты хорошо крутишь свою ложь, но тебе она не поможет. Есть ли что-то ещё?

– Вы говорите о невозможности наступления, но я видел иное, Владыка. Древний артефакт позволил нам заглянуть за вуаль судьбы и разглядеть будущее, в котором мы не остановили Поход. Летающие машины, до которых не доходят испарения, защитные костюмы. Вы должны помочь нам. На кону судьба всей Десейры, но нам нужна официальная встреча с вами. Это всё, о чём я прошу вас.

Владыка хмыкнул.

– Судьба – вещь тонкая, и она готова оборваться. Десейра должна объединиться, если хочет вновь дышать, – произнесла Сова, сцепив руки вместе. – Мы умоляем вас о помощи.

Владыка опустил пистолет.

– Вы должны будете доставить артефакт сюда и показать, как им пользоваться. После решение будет принято мной и моими советниками, но не ранее этого, – сказал он. – Я вижу, что вы искатели, и ваши действия действительно говорят о вашей подготовке. Пробраться сквозь моих защитников не каждый сможет, тем более, ещё реже это инферлинг и светолит, просящие бок о бок…, – он посмотрел на Сову. – Говорят, если Владыка видит знак и ответит на него, его людей ждёт славная судьба. Вероятно, это и есть знак. Теперь прочь с глаз моих.

Кобра спокойно выдохнул. У него и Владыки оказались одинаковые карты и кикеры. Игра закончилась вничью, и всё что было на кону, разделилось поровну между ними.

Желание слушать – это маленькая, но всё же победа. Осталось выиграть саму игру.

Глава 7 "Исследователь"

Около шестнадцати часов бодрствования при караванском режиме сна оказались тяжёлым испытанием. Кобра засыпал на ходу, с трудом сохраняя пружинистую походку и то и дело наблюдая, как две луны понемногу начали спускаться к горизонту.

Добравшись до караван-сарая – крепости для путников, чистых перед законом и готовых оплатить свой ночлег, Кобра пересчитал оставшиеся деньги. На всё про всё четвёрка серебряных “жучков”, которых должно ещё хватить на комнату и завтрак.

Из сонного состояния вырвал голос:

– На счёт сказанного тобой под мраморным небосводом… Это значит, что я в команде?

Сопротивляться усталости у Совы выходило намного лучше, даже учитывая, что крыльями сегодня она поработала за четверых.

“Может ли быть, что держать глаза открытыми вдвое легче, если одного из них не хватает?…”

Кобра молча смотрел на Сову некоторое время. Малина на её плече уже сунула морду под крыло и видно дремала.

– …Я ведь в команде? – спросила Сова вновь.

“В команде? У нас не хватает радиошамана. Сова – радиошаман, и постоять за себя умеет… Как там Владыка назвал её? Светолит?… Узнать бы о них больше… Но уже когда получим одобрение от Владыки. Игру нужно выиграть, другого выхода нет”.

– В команде? В команду меня и Малину берёшь? – спросила она вновь, на сей раз показав на себя пальцами.

“Интересно, как долго будет спорить Ворчун, если я её притащу и скажу, что теперь она будет с нами?”

Сова аккуратно ткнула Кобру острым когтем в плечо. Тот поморщился, моргнул.

– Да-да, я беру тебя в команду.

– Ура! Я смогу разбавить свои голоса вашими, – она крепко схватила его за плечи, сказав устрашающие слова, что могли бы стать предупреждением о намеренье в пожирании душ, но Кобра был слишком утомлён, чтоб об этом беспокоиться.

– …Ты пытаешься стащить у меня деньги? – устало спросил он. Обычно люди в Десейре хватают друг друга по трём причинам: они пытаются стащить у них что-то, они хотят кого-то кинуть с утёса, или это родственники так показывают свою привязанность… Прежде чем сделать первое или второе.

Но Кобра и Сова познакомились менее чем день назад, а рядом не было никаких утёсов. Впрочем, Кобре уже следовало привыкнуть, что с Совой “утёс” может появиться в любой момент.

– Что я пытаюсь? – отстранилась она, вопросительно посмотрела широко открытым глазом и сказала уже самой себе. – Нет! Нет, я не пытаюсь. Почему?

Кобра только рукой махнул, и они двинулись дальше. Несмотря на то, что Сова тормошила его вопросами, Кобра слишком устал, чтобы думать. Всё что он хотел, это завалиться в тёплую постель и спать, пока не отоспится, зная, что абсолютно все его проблемы подождут до утра. А поутру умыться, напиться воды и даже искупаться – о! это конечно фантастика, но разве не может мужчина помечтать?

– А когда ты меня представишь остальным?

– Утром.

– А ты думаешь, они меня примут? Я не умею представляться. Как думаешь, мне надо будет представляться?

“Если бы любопытство было водой, ты была бы фонтаном, как у Владыки…”, – утомлённо подумал Кобра. – “И чего тебе неймётся?”.

– Утром всё обсудим.

– Да-да-да, точно, ты устал, я прекрасно понимаю. Тяжёлый день. – Она замолчала на некоторое время, а потом ткнула его локтем в бок. – Не каждый день, крадучись как змеи и совы в ночи, нависаем мы над Владыкой, а?

Она оживила слова, обнажив когти.

“О Калифарг, закрой её, пожалуйста, какой-нибудь тряпкой, чтоб эта птица уснула на месте. А я просто рядом грохнусь, вот прямо на этот мягкую мостовую из песчаника и песка…”.

Кобра молча закрыл глаза, но продолжил идти, кивнув головой. Они наконец-то добрались до караван-сарая – большого строения, квадратного по форме, совершенно без окон, зато с большими воротами со встроенными дверьми поменьше.

Кобра постучал в ворота. В двери приоткрылась щёлка:

– Кто?

– Постоялец. “Кобра”. У меня пескожук в вашем стойле стоит, я отдохнуть пришёл. – Кобра показал деревянный номерок с выжженными на нём цифрами. Охранник-кахашир лишь мельком кинул взгляд на бумагу с постояльцами, висящую сбоку, после чего перевёл взгляд на Кобру.

– Тяжёлая ночка, а?… А это кто с тобой? – поинтересовался кахашир. Кобра лениво отметил, что даже в здании тот решил оставить на себе бедуинский стальной шлем, открывавший лишь глаза.

«Железная башка, тебе что, вот прям интересно? Дверь открой, я комнату купить пришёл и спать, потом всё узнаешь, если тебя это так волнует».

– Наш радиотех, – спокойно ответил Кобра на усталом выдохе.

– Правила знаешь? Оружие в коробку, себе оставляйте только колюще-режущее, – сказал кахашир, и из двери выдвинулся транзитный ящик, достаточно широкий для автомата и пистолета Кобры.

«Ты хочешь, чтобы посетители не остались совсем безоружными на случай беды, что придёт за всеми вами, но и не хочешь, чтобы они размахивали пушками направо и налево, дабы их можно было легко усмирить. Что ж, таковы порядки».

– Огнестрельное есть? – спросил Кобра у совершенно потерянной Совы. Удивительно, но есть кто-нибудь ещё более дикий, чем он, видящий города только издалека?

– Зачем? – переспросила она. – А, огнестрельное?… Зачем? – на последнем слове она чиркнула когтем о коготь, посмотрев на Кобру широко раскрытым глазом.

Охранник посмотрел на неё с большим сомнением.

– Она что, туманная? – спросил он.

– Нет. Она радиотех.

“Даже если туманная, она вполне в сознании, чтобы осмысленно связывать слова. Большую часть. Если она кого-нибудь тут убьёт, значит с нами не поедет”.

– Она опасна? – уточнил охранник.

– Если ты убьёшь кого-нибудь, пока тут находишься, с нами не едешь. Уговор? – спросил Кобра, повернувшись к Сове. К нему понемногу приходило второе дыхание, но его он воспринимал как решительный рывок ко сну.

Сова открыла глаз ещё шире, и зрачок её будто стал ещё меньше.

– Никого не убью. Обещаю, – сказала она. – Только если ко мне не полезет, или к Малине.

Охранник хмыкнул. Щёлка захлопнулась. Дверь открылась, и они были пропущены внутрь, за ворота.

– Её птицу в хлев, к жукам, – сказал стражник. Птица оживилась, словно поняла речь, а возможно почувствовала, как Сова прижала её к себе.

– Я бы не рискнул, – остановил Кобра охранника.

– Тогда если она насрёт, сам вытирать будешь, – фыркнул охранник и повёл плечами. – А если что подерёт или испортит, лично нос тебе сломаю, если не заплатишь. Понял, искатель?

– Понял, запомнил, – кивнул Кобра спокойно и устало, хотя сердце сразу заставило его проснуться и внимательно оценить своего противника.

“Запомнил: сломаю тебе нос, если сова Совы что-то подерёт. И не посмотрю, что в железо заковался… Есть у нас способ и не такие консервы вскрывать”.

А за воротами находилось транзитное помещение и по совместительству широкий главный зал с высоким потолком, под которым на цепях висели светильники. Сильно пахло ладаном, перебивая запахи кактусовой выпивки и кислого бензака.

Путники проезжали караван-сарай насквозь, дабы оставить свой транспорт под присмотром в хлеву или гараже. Меж воротами пролегла дорога для машин и людей, а по бокам от неё находилась гостевая часть зала – бар, камины для ночного обогрева, диваны, подушки, столы и прочее.

За столами или на полу в столь поздний час сидели лишь бедуины, искатели да караванщики ночного погона. Негромкие разговоры, лёгкая музыка, да перестук игральных костей и деревянных карт о столешницы или пол. Многие ели или пили, собираясь в путь. Такие места никогда не имеют “режима жизни”, она текла бесперебойно.

Виднелись и охранники: кахаширы и люди, все с синими повязками и знаками различия гаечного ключа и шестерни. Видно местный конклав, заведующий караван-сараем. Таких людей можно разозлить, нарушив их порядки, но в основном они предприниматели, а не бандиты; Кобре такие люди нравились.

За деревянной барной стойкой скрывались внутренние помещения персонала. За ней самой, раскуривая длинную трубку и выслушивая историю пьяного завсегдатая, стояла барменша: зрелая гоблинша, половина чьего лица скукожилась, как у старухи, несмотря на внешне нестарый возраст. До самой барной стойки она не доставала, поэтому сидела на высоком табурете.

“Гоблины в баре… Наверное неудобно наливать посетителю, если для этого приходится дважды взбираться на стул твоего роста”, – лениво подумал Кобра. – “Однако я помню как минимум четверых, кто находил их самым забавным видом барменов и откидывал щедрые чаевые…”.

– Сколько сегодня за комнату с кроватью? – устало спросил Кобра, стараясь не садиться.

– На двоих – шесть серебряных жучков.

– На одного, надо полагать, три?

– Да, кроватная есть, – согласилась гоблинша хриплым голосом, выдохнув густой дым, что рассеивался лишь под её носом. – Только вдвоём я вас туда не поселю, берите пустую; у нас есть одна на четверых. Там есть угли и охладитель, вам только постелиться.

– У тебя же жучки есть? – спросил Кобра у Совы.

– … А лом тут принимают? – та сняла со спины сумку, и Кобра заметил, что крылья у Совы куда-то делись, словно их и не было никогда. Девушка порылась в сумке и достала коробку, полную всяких железных и электронных деталек. Надо отметить, довольно редких.

– Погоди, милая, – хрипло заметила барменша – Мы в самом славном городе во всей Десейре. Лом принимать тут запрещено, я его не возьму, это портит имидж, а мне не нужны проблемы с Домом Славы.

Кобра тяжело выдохнул.

– Никак договориться не выйдет? Может дадите в до…

– Нет, милый, – оборвала барменша. – Никакого долга. Вы, искатели, сорт без доверия, хоть и полезный. Сегодня живёт и улыбается, а завтра жуков собой кормит, – рассудила она и повела трубкой.

Брать кроватную, а Сову оставлять под небом? Она часть команды, и раз уж Кобра её принял, оставлять её на улице, а самому спать в кровати было бы неправильно.

– Я могу поспать в хлеву? У меня там пескожук уже оплачен, я с ним уже не раз бок о бок спал.

– Вот искатели народец…, – хмыкнула гоблинша. – Там уже пара бедуинов спит, в хлеву, и если они вас обшарят поутру, то это проблемы уже не наши. Мы их конечно остановим, но только если скажешь заранее, и у них найдётся, что у тебя украли. А так задерживать их никто не станет; фьють, и забудь свои вещички как минувший бархан.

– Мне не проблема. Сова, держи трёшку, возьми комнату. Должна потом будешь.

– Твоя кровь, твои пальцы, твоё злато… Нет-нет, я не возьму их, чтоб жить лучше того, кто питает меня кровью и местом. Моя судьба – довести тебя до конца и помогать по возможности. Ты спишь в хлеву, значит и я ищу сон не дальше чем там, особенно, если цепи трат твоих тебя отягощают…, – начала Сова говорить и говорить, и говорить, отчего её слова превратились в голове Кобры в кашу. – …Ты теряешь руку, я режу и предлагаю свою, такова судьба.

– М-да-а-а, и как вы ещё не перевелись, – протянула барменша, вслушиваясь в лепет.

– Одной лишь судьбой, – улыбнулся Кобра. – В общем, наш вариант – хлев.

– За пару медяков могу одеяла дать, но советую парочку на каждый нос приберечь, чтоб поутру в баню сходить; иначе её кудрявую шевелюру и твои бородку сожрут соломенные муравьи.

На том и порешили. Конечно, придётся ночевать в хлеву, зато потом будут деньги на завтрак и купальню. Но сейчас об этом Кобра, понятное дело, мало беспокоился; он был готов рухнуть спать прямо в экипировке и забыть обо всём до самого утра.

Примерно так и произошло. Он уже не помнил, как прошёл через внутренний двор и вошёл в хлев, разделённый с охраняемым гаражом. Внутри пол было завален жёстким сеном, которым хрустели стоящие в стойлах громадные жуки.

– И ты так часто спишь, когда находишься в городе? – спросила Сова.

Кобра пожал плечами.

– Приходится, привыкай. Я смотрю, в городах ты редко бываешь.

Сова в ответ что-то сказала, но Кобра уже не слышал. Он улёгся, подложив рюкзак под голову, рядом с Пескожуком, что спал крепким пескожуковым сном. Зычный дварфийский рёв вывел его из дрёмы, и даже пескожук дёрнулся, проснувшись:

– Заткнитесь там нахер!

Кобра открыл глаз, посмотрел на Сову, которая аж расправила крылья, глядя на стену, из-за которой раздался голос. Видно крик заставил её замолчать на середине рассказа, почему она избегает городов. Сова клацнула когтями, видно желая убить того, кто на неё заорал.

В хлеву было невероятно темно, но он различал её черты, и в особенности, слегка светящийся жёлтый глаз. Кобра тяжело выдохнул: драться с дварфом на ножах он хотел сейчас меньше всего. Крепкорослый иномировой народец славился кулачными драками, а Кобра сейчас славился исключительно желанием спать.

– Забудь о нём, – сказал он Сове. – Ложись спать, накрывайся полотном… Если нет, возьми с Громда-а-ака, – он зевнул и повернулся, снова отключившись, на рюкзаке, что казался ему мягче самой мягкой из подушек. А что было дальше? Этого Кобра не видел.

***

Кристальный холод пробегал по телу. От него средь вен и плоти, вспыхивали линии чувств.

Синее светило, застывшее высоко над головой, переливалось и меняло размеры. От него всё вокруг приобретало холодный голубоватый оттенок. Казалось, словно весь мир стал стеклянным витражом, разбитым на почти прозрачные грани.

В воздухе пахло свежей грозой и акварельной краской, в которой чаще всего попадались кисловатые нотки, оставляя на языке клубничный привкус. Издали сквозь тишину разносилось пронзительно чистое пение, что сменялось таким же громким шёпотом неизвестных магических слов.

Просторы вокруг нарушали восприятие: то, что казалось далёким, оказывалось на расстоянии вытянутой руки, а то, что казалось близким, вдруг оказывалось недосягаемым.

Арканум. Часть Земли Богов, некогда принадлежавшая божеству Регилтиса, теперь была брошена. Оставлена на самостоятельное существование. Во всяком случае, так многие думали.

Они стояли посреди бело-чёрной площадки из камня, расположенной не то на холме, не то на маленькой горе. С одной стороны она казалась огромной, как городская аллея в Найроте, с другой же оказалась не шире террасы. Для дьявольского разума пытка – находиться в месте, которое не имеет смысла, но Иистир уже начал различать в этих местах узнаваемые фрагменты. Возводить свой порядок, подчинять мир своему взгляду.

“Ещё немного, ещё чуть-чуть, и в этом месте я стану таким же могущественным, как и любой архидьявол в Инфернуме… Но нельзя забываться; мне здесь предоставлен лишь временный приют. Мой истинный дом лежит там, где для меня ныне воет смерть”.

Дьявол из Дома Славы – Имадруил – пытался подняться. Пока он привыкал к пространству и спотыкался о собственные мысли, Иистир разорвал дистанцию, скрывшись за одной из граней реальности.

Всего секунду назад они находились в Десейре. Один душил второго, а второй держал нож из ангельской кости у сердца другого. Они были пленниками убийственного танца. Состязания, что могло окончиться смертью. Теперь Имадруилу придётся потанцевать на незнакомой площадке.

– Это ещё что? – спросил дьявол Славы, поднявшись. Блеск его украшений здесь казался тусклым, а они сами невзрачными. – Как ты это сделал?

– Добро пожаловать в Арканум, на земли богов Регилтиса, мой друг, – Иистир хищно улыбнулся, глядя на него из-за “слепой” грани, что работала как двойное стекло, и медленно плыла по пространству, готовая в любой момент превратиться во что-то ещё.

– Точно… К кому под крыло может заползти такой червь как ты? Только в старый дом отвратительного анархиста, не иначе. Пользуешься тем, что Бога-Безумца нет в его дворце? – с ненавистью прошипел Имадруил, оглядываясь по сторонам.

– Деускретор завещал это место Горе Магии. Гора же, как видишь, безразлична к нашему здесь пребыванию. Это конечно не дворец в Инфернуме, но здесь ты можешь перестать пытаться меня убить и наконец-то послушать разумом, а не когтями.

– Слова твои уже были услышаны и признаны никчемными, – фыркнул дьявол Дома Славы, поняв, что не сможет найти бездомного дьявола, и перестал бороться с пространством, вместо этого начав его изучать. – Нам не о чём больше говорить; если война и будет, то она останется за нами. У них нет бога, что вёл бы их. Их ударный орден разбит. Сомневаюсь даже, что они полезут с нами в драку.

– Мы разделяем вашу категоричность, но чтобы вас не постигла наша судьба; к новому нужно быть открытым. Быть может, слова мои покажут тебе больше величия?

Казалось, что новая фигура нависла над коротышкой – трёхметровым дьяволом Славы. Разбитая на фракталы, она виднелась лишь частями: белые перья, прожигающие глаза, кружащие средь обручей из платины яркие сферы. Всё это находилось вокруг сияющего нутра Архангела.

Голос этого создания переливался различными тонами, подобно самому месту, где они находились. Он проникал вглубь сознания, подобно опаляющему свету, заставляя щуриться и испытывать боль. Это было… неописуемо. От архангела волнами накатывало могущество, способное своим светом обратить целую долину в пепел, если бы он того захотел.

Имадруил застыл перед созданием, разжав ладони. Иистир же просто улыбнулся, всё ещё скрываясь за гранью, и сложил руки.

– Думаешь, я боюсь тебя, Архангел? – спросил дьявол Дома Славы, собрав всю волю и приготовившись к бою. – Члены моего дома убивали таких как ты; над камином моего Главы висят двенадцать чёрных крыльев. Может и мне пора разжиться шестёркой?

– Умерь славы боевой зов, ибо здесь я, чтоб говорить о мире, – молвил архангел – Создатель наш Утерес рассудок потерял, и вскормленные кровью его безумия теперь стоят у власти; и сил их больше, чем можешь ты себе представить. Долг тех, кто первым ценностям покорен, прост; порядок сохранить и мир себе вернуть. И то есть каждого долг, что меня, что тебя. Одной целью мы одержим победу. Поодиночке… мы встретим поражение.

– …И ангелы не врут, не так ли? – произнёс дьявол, чья спесь была унижена и развеяна. Теперь он казался запутавшимся и задумчивым. – Откуда мне знать, что ты – это ты? Мы в землях Деускретора, бога безумцев, магов и лжецов; дай мне свой священный знак.

– Как знак я дам тебе видение своё.

И Архангел Утереса, Цестиил, дал его, проявив себя сквозь грани. От божественной силы те затряслись, подобно потревоженному стеклу, и разлетелись в стороны, сформировав сферический купол над всей площадью, предав целостный образ разбитому пространству Арканума.

После он обернулся вспышкой, мягкой, словно пух, и жгущей, словно пламя. Из вспышки отвердела фигура из мрамора, чьи конечности напоминали конечности разумного. Шесть крыльев из длинных перьев (размером с короткий человеческий клинок каждое) находились за его спиной, раскрытые и обдуваемые ветрами.

Лицо – расколотая мраморная скорлупа, опоясанная чередой сияющих очей, изнутри которой разливалось тёплое солнечное сияние, ослепляющее, если на него смотреть. Перистые, похожие на маленькие крылышки, уши вырывались из холодного камня, словно ростки жизни. Руки архангела – длинные, из чистого белого мрамора, с локтей разделялись на ещё одни, такие же висящие в воздухе дополнительные предплечья.