Человеческая стая

Поля только один раз была на море. Очень давно, ещё до школы они путешествовали с мамой и с её коллегой, дядей Юрой. Кем именно он работал в библиотеке, Поля не спрашивала: даже не задавалась вопросом, почему не видела его у мамы на работе. А должна была: когда болела бабушка Настя, она целые дни проводила между книжных стеллажей. Это у дяди Юры они жили на даче летом тысяча девятьсот девяносто первого. Тот эпизод запомнился хорошо, а вот море – почти забылось. Снился только иногда тесный плацкарт, пахнущее пылью бельё и зычные крики торговцев, снующих по вагонам:

– Мороженое!

– Горячие пирожки!

– Раки, раки, раки!

– Пэрсики! Яблоки! Малина!

– Копчёная рыбка!

И так хорошо было Поле от этих снов-воспоминаний, будто поезд вёз её в сказку. В мир фантазий, который где-то существует. Непременно. Иначе как же о нём пишут? Тук-тук-тук-тук-тррр-тсс-тук-тук-тук… Колёса стучали успокаивающе. Хотелось ехать, ехать и ехать. А вот самого моря Поля почему-то не помнила. Прикосновение прохладной воды, песок между пальцами ног, ракушки. И только. Она набрала целый пакет тех ракушек и цветных камешков, но мама заставила высыпать их на пляже, не везти домой. Это всё были обрывки памяти, словно чужие впечатления, схваченные Полей при чтении какой-нибудь книги. Общей картины в голове не возникало. Она всё забыла. Но Жене отвечала бойко: «Я тоже была там несколько лет назад! И видела всё это! И волны, и песок, и даже медуз!»

Поля уже знала, при одноклассницах нельзя давать слабину. Всем, где она когда-либо была, что видела или чем обладала, следовало хвастаться девчонкам. Иначе скажут, что с безотцовщины и взять нечего. Их острые фразы, которые сперва её задевали лишь потому, что означали антипатию одноклассниц, теперь приносили боль и своим содержанием. За три года учёбы бок о бок Поля осознала их цель: задеть как можно глубже.

Первое сентября пятого класса изменило мир для недавних малышей. Теперь они как неразумные птенцы вылетели из-под крыла Владлены Дмитриевны и устремились вперёд. Неведомо куда. Их ждали новые учителя и новые предметы. В ближайшие годы вчерашним малолеткам предстояло сделать выбор, в каких людей вырасти.

В средней школе каждый предмет вёл свой учитель. У них, конечно, была классная руководительница, учительница математики, но пятый «В» сразу понял, что нет за ними постоянного надзора, но и заботятся о них уже меньше.

Классной руководительнице пятого «В» Тамаре Тимофеевне уже перевалило за сорок. И была она… Обыкновенной. Поля не могла охарактеризовать её совершенно никак. Не толстая, не тонкая, не высокая, не низкая. Обычная женщина. Тётка – так говорили о ней в пятом «В». Одевалась Тамара Тимофеевна как многие учителя – юбка ниже колен, свитерочек или жакет, из-под которого выглядывала беленькая блузочка. Туфли-лодочки производства ещё СССР – крепкие, на века. Колготки телесного цвета. Седеющие волосы закручены в тугой пучок и закреплены шпильками. Вечно Поля видела её в коридорах с сумками или пакетами. Всегда Тамара Тимофеевна торопилась. Суета как линия поведения была чужда Поле, и это отталкивало её от классной руководительницы, заставляло настороженно следить за лишними движениями и чрезмерно долгими речами. Известно, куда Тамара Тимофеевна торопилась. Было у неё трое сыновей, как в сказках. Поля и думала о них по-былинному, нараспев: старший – подросток, попавший, как говорили, в плохую компанию, про среднего в пятом «В» ничего не знали, а младший – первоклассник. Явно тревожилась Тамара Тимофеевна о своих отпрысках, вдруг что. Опять же еды на такую ораву наготовить и мужа с работы встретить. А ещё ведь в квартире прибрать, с каждым уроки сделать или хотя бы проверить, что они их делают! Жила Тамара Тимофеевна как большинство российских баб в тысяча девятьсот девяносто пятом – мысли только, что где достать получше да подешевле. Но это открылось Поле позднее, когда она взглянула на своё прошлое глазами взрослого человека. Классное руководство Тамара Тимофеевна взяла только потому, что денежек за него немножко приплачивали – об этом поведал пятому «В» сам младший отпрыск классной: звали его Вовчик, и учился он, разумеется, в той же школе с трёхзначным номером и часто сидел за последней партой, когда Тамара Тимофеевна проводила урок.

Шустрый пятый «В» всё выспросил у Вовчика. Много чего он рассказал о своей жизни: и как папа с мамой ссорятся, и как мама не даёт ему, Вовчику, конфет, а старшему брату запрещает пиво пить и курить. Болтливый оказался, в мать. И ничуть не стеснялся старших детей.

Таким образом Поля и узнала, что дел у Тамары Тимофеевны было немало, где тут пятый «В» опекать. Владлена Дмитриевна умела их обуздывать, сглаживать углы. Тамара Тимофеевна лишь ругалась, а это не действовало. Да, Влада делала всё то же самое, но её слова проникали не только в уши, но и немного – в сердца.

Поля, привыкшая видеть в учительнице поддержку, не ощущала себя в безопасности в этом новом мире переходов из класса в класс, свободы на переменах, отсутствия постоянного внимания уютной Влады. Только она, эта полная пожилая женщина, обладала влиянием на боль класса – на Даню по прозвищу Малюта. Теперь, лишившись её надзора или по другой причине, Малюта лютовал. Рычал на переменах озлобленным псом, чуть что не по его – никому спуску не давал. От его кулаков в один из первых дней сентября досталось даже Паше. Они, правда, помирились в тот же день, сразу после школы.

А Полю ждал неожиданный сюрприз. Такая серьёзная, уверенная в себе и не дающая Полю в обиду подруга Маша не пришла на первое сентября. Не пришла ни на второе, ни на третье… Маша больше не училась в их школе. Родители перевели её в другую. И подруга ни слова не сказала Поле. Та пробовала звонить ей на домашний номер, но первый раз Маша извинилась, что очень торопится, потому что задали слишком много уроков, и уделила подруге всего пару минут. А больше Поля ни разу не смогла дозвониться. Возможно, они переехали. Или номер телефона сменился. Такое ведь бывает. И Поля осталась в пятом «В» одна. Без подруги. Без Владлены Дмитриевны. Первая учительница, конечно, забегала проверить свой класс, поддерживала их и напутствовала на взрослую жизнь, но у неё были новые перваши. Теперь Влада отвечала за них. А пятый «В» поплыл по течению, подпрыгивая на порогах и грозя каждый раз перевернуть всю лодку.

Перемены обрисовались сразу, ещё на линейке, и были настолько явными, что пятый «В» почти не заметил четырёх новичков, пришедших из других школ. Их оставили в покое, не мешали молчаливо присутствовать, не проверяли на прочность. Пятый «В» был занят собой. Они, как псы из одной стаи, обнюхивали друг друга после долгой разлуки – определяли статус.

Паша, заметно подросший, набравшийся силы и коротко подстриженный перед началом учебного года, явился на линейку с опозданием. Вразвалочку он протиснулся к пятому «В».

– Здоро́во, Малюта, здоро́во, пацаны! – приветствовал он компанию заводил, в которой играл роль второго человека, после, собственно, Малюты. Он небрежным жестом, подсмотренным наверняка у отца или старшего брата, пожал руку Дане, а затем и всем остальным. За исключением Миши Багашевского, стоявшего поблизости по какой-то неведомой, как в первый момент показалось Поле, роковой причине. Паша качнулся всем телом в сторону Миши. Он и в начальной школе был выше и намного больше щуплого одноклассника, а теперь, резко возмужав за лето, угрожал тому своим внушительным видом. Миша же не подрос ни на сантиметр. Напротив, словно больше скрючился. На носу его сидели новые очки с толстенными стёклами, а взгляд, как у маленького затравленного зверька, метался от одного одноклассника к другому. Но зло так метался. Миша глубоко и часто вдыхал тёплый воздух сентябрьского утра. Поля видела, как вздымается его впалая грудь.

– Здоро́во, очкарик! – Паша снизошёл до личного приветствия и, чтобы подтвердить своё особое расположение, ткнул кулаком в Мишино хлипкое предплечье. Тот пошатнулся, и Поля уже видела в своём воображении, как он падает на асфальт. Но Миша каким-то неведомым образом удержался на ногах. Судя по всему, это было важно. Потому что окружающие засмеялись, но Малюта едва заметно кивнул Мише, а затем перевёл взгляд своих безжалостных глаз на Пашу.

– Миха теперь с нами, – произнёс он важно и спокойно. Так, словно это решал только он. И сдвинутые густые брови говорили о том, что это не обсуждается.

– С нами, так с нами, – пробормотал Паша озадаченно, но вполне миролюбиво. Он взглянул на Малюту и хлопнул Мишу по плечу. – Здоро́во, очкарик!

Хлопок этот по силе не уступал тычку, но разница была очевидна. Первый выражал пренебрежение, а второй – дружеское расположение. Даже голос, повторивший приветствие дословно, немного потеплел. Малюта одобрительно зыркнул на Пашу, а затем обменялся взглядами с Мишей.

Поля напрягала зрение и слух, чтобы ничего не пропустить. Она стояла неподалёку, рядом с мамой, и присутствие той мешало подойти поближе. Останавливало Полю и то, что вся компания явилась на линейку без родителей. Даже Миша пришёл один. И как только Алла Сергеевна отпустила его? Теперь Поля беспокоилась, что компания заметит, как её саму, будто в начальной школе, привела за руку мама, и родительская забота превратится в предмет для злых насмешек. Поэтому Поля глазела с безопасного расстояния и напряжённо раздумывала. Что произошло за три месяца каникул? Или это шутка? Очередная злая шутка Малюты, которая скоро разъяснится? Портфель Миши снова будет летать по рекреации, а очки – вызывать нездоровый смех у половины класса. Но ничего подобного не произошло. Очкарик Миша, хиленький и болезненный, каким-то чудесным образом если и не стал своим в этой безжалостной компании, то больше не считался изгоем. Поля удивилась. Но даже немного порадовалась за него. Порадовалась, потому что ещё не знала, как откликнутся ей самой эти перемены.

В пятом «В» Поле было одиноко. Она шаталась из класса в класс. От русского языка к математике, от рисования к музыке, от английского снова к русскому. Не знала, где приткнуться. Где остановиться, чтобы почувствовать себя на своём месте. Каждый учитель даже рассаживал пятиклассников по-своему, и Поле это непостоянство тяжело давалось. Она, привыкшая к однообразию, имевшая постоянство как главное свойство характера, очень страдала из-за этой хаотичности. Бросало Полю и от человека к человеку. Сперва она дружила с Женей Максимовой. Совершенно спонтанно так вышло. Видимо, тема отдыха на море немного приподняла Полю в Женькиных глазах.

В пятом классе Полю перестали оставлять на продлёнку. Она шла домой сама. Мать звонила ей с работы, контролировала, где дочь. Но в Полиной жизни появилась свобода: она шла от школы до дома одна, совершенно взрослая.

Тревожные стояли времена, беспокойные, лютые.

– Кто не бандит, тот хулиган, – жаловалась мать по телефону подругам, думая, что Поля не слышит. А тут и не захочешь – узнаешь, стены-то тонюсенькие, и соседей слышно, если те спорят. – Кто не хулиган, тот не просыхает. Но у нас ещё что, вот в соседнем районе…

После таких невольно подслушанных разговоров Поля не удивлялась, что мать переживала за то, как она добралась из школы до дома. К счастью, у них был удачный подъезд. Не как у Маши. Никаких квартир-офисов и подозрительных личностей.

Это мама тру́сила, а Поля не боялась, что её обидят. По правде говоря, она об этом совсем не думала. Теперь у неё появилась возможность каждый день по дороге из школы забегать в одно местечко на Новочеркасском проспекте, где прежде бывала только с матерью. Вот куда стремились все её мысли, когда она спускалась с крыльца средней общеобразовательной. Вот где Поля забывала обо всём. Это был магазин старой книги. Он приютился в цокольном этаже и занимал всего две комнатушки. Слева от входа стоял небольшой прилавок с массивной кассой, а по стенам тянулись полки, заполненные книгами то ли по алфавиту, то ли в беспорядке – покупатели брали их, листали, но не всегда помещали на то же самое место. Никто из сотрудников магазина не утруждал себя поставить их обратно. Да и некому было этим заниматься. Продавец, он же, вероятно, владелец, сам стоял за кассой. Иногда ему помогала женщина – жена или подруга, но её Поля видела гораздо реже. Комнатки были маленькие, без окон, и в магазинчике обитал стойкий запах подержанных вещей и книжных страниц. Но Поле он нравился. Книг было так много, что в дни новых поступлений они высились стопками на полу и занимали практически всё свободное место. Оставались только маленькие коридорчики, где Поля сновала ужом. И так продолжалось до того момента, пока каждая книга не обретала своё место на полке. Хозяин Полю уже запомнил, не прогонял, хоть она почти никогда ничего не покупала. Он ей молчаливо позволял пролистывать книги, рассматривать обложки и картинки. Матери Поля очень осторожно рассказывала о своих визитах в это место, но та не запрещала. Лучше пусть дочь ходит в книжный, чем по чужим парадным обретается, как Лена, дочка Раи.

А ещё мама позволяла Поле после школы погулять с одноклассницами. Компания возникла спонтанно. Главных див пятого «В» одних на улицу не отпускали, а Женя Максимова в силу своего нрава не могла усидеть дома, поэтому сколотила компанию наскоро. Ирка Воронина и Поля – вот кого получилось у Женьки собрать. Парней тоже, разумеется, отпускали во двор, но в ту пору их интересы с девчачьими не совпадали. А девчонки облюбовали гаражи недалеко от школы. То ещё местечко. Старые, ржавые, с облупившейся краской, гаражи хранили автомобильную рухлядь и сами очень её напоминали. Лишь два были относительно недавно и весьма добротно построены и выделялись из общего ряда.

Около одного из них рос изогнутый молодой дубок. По его корявым веткам оказалось так удобно взбираться на плоскую покрытую гудроном крышу, что даже пятиклассницы справились. С высоты окрестности хорошо просматривались. Поначалу девочки наблюдали за всеми, кто идёт мимо, но позже это наскучило. Тогда Женька стала перепрыгивать на двускатные крыши соседних гаражей. Поля и Ирка последовали за Женькой, хоть для этого требовалась сноровка и некоторая смелость. На двускатных крышах сидели, свесив ноги в стороны. Это было неудобно, но девочки гордились, что удалось сюда залезть.

Под стать месту придумали и игру. В воров. Немного на фоне общего числа преступников существовало в мире воров-форточников, удиравших по крышам, но девочкам весьма красочно удавалось разыграть такую ситуацию. Двое были злодеями, один ментом. Мент преследовал воров по крышам и ловил. Независимо от распределения ролей выигрывала самая ловкая – Женька. Но это не мешало получать удовольствие от игры. Каждый раз погоню начинали с новой точки. И цели различались. Например, вору надо было спуститься на землю в строго определённом месте, преодолев заранее оговорённый путь. Если успел – спасён, выиграл. При этом у мента было три выстрела на двух преследуемых – три сосновые шишки, редкость в этой части Красногвардейского района. Женька хранила их в кармане куртки, не оставляла на улице – другие потом можно было и не найти. Как правило, все выстрелы предназначались одному вору, а сам мент бежал за другим. Только так у одного был шанс поймать двоих.

Вору сочиняли легенды. То он брал деньги, то драгоценности, то документы. Иногда угонял машину, но не успевал поменять её номер, поэтому и бежал по гаражам. Если выигрывал мент, то игра заканчивалась допросом: мент выяснял подробности преступления. У воров были шансы отговориться, поставить мента в тупик. Вот с этим лучше всех справлялась уже Поля. Сама недоумевала: когда не надо было следить за каждым словом и бояться сказать не то, речь так и струилась ровным потоком.

Скоро троих игроков сделалось недостаточно, поэтому девочки часто звали кого-нибудь ещё, но игра других не вдохновляла. Из группы продлённого дня никого не отпускали так далеко от школы. Да и гаражи в средней общеобразовательной лучше было не упоминать. Взрослые считали их страшным местом. Там часто отдыхали бездомные псы, но днём, когда играли девочки, собаки перебиралась к железнодорожному мосту – брехать на поезда. Но и люди захаживали в межгаражное пространство, и даже десятилетней Поле было понятно, что от них лучше держаться подальше. У обычного человека между гаражами дел нет. А если никто и не заходил, то всё равно в проходах валялось столько мусора, ржавых железяк и битых стёкол, что взрослые не отпустили бы школьников туда.

Парням же пятого «В» в тот период нравилось крушить, ломать и поджигать. Особенно поджигать. У каждого из них была зажигалка, и иногда, подкараулив какую-нибудь девчонку, они тыкали ей этой зажигалкой в лицо, рискуя опалить кожу. Поле тоже пару раз доставалось. Но она отделывалась лёгким испугом. Автором этого неуникального развлечения в пятом «В», конечно, был сам Малюта. Он-то использовал зажигалку не только для этой забавы, а по прямому назначению – курил. Или, вернее, покуривал, поскольку денег на сигареты не хватало. Что настреляет – то его. Поля неоднократно видела, как он это делает. Задача не из лёгких – не все взрослые делились с малолеткой. И Поля думала, что лучше бы совсем никто не делился. Но вскоре Малюта выяснил, что гораздо проще стрелять не сигареты, а деньги. У младших, конечно. У тех, кто не признается родителям, побоится. Видно, нюх у него был на таких, потому что взрослые ничего не подозревали. В пятом «В» знали, что он делает, но Малюта и не скрывался, совсем наоборот. Кое-кто из класса такое поведение не одобрял. Но пресечь это означало навлечь беду на самого себя. И кроме того, Малюта был свой. Своего не предашь. Паша Янович тоже попробовал сигаретку, чтобы не отставать, да и Игорь не брезговал, когда Даня угощал. Да, Малюта был странным: самому не хватало, но он с лёгкостью предлагал друзьям с трудом добытое и, по его мнению, ценное.

Полина мать не курила, её подруги не курили, и даже дядя Юра никогда не дымил при Поле. Поэтому её удивлял и пугал Малюта. Он водился не только с одноклассниками. Были у него ещё и дворовые приятели, с ними-то он и шатался по улицам и парадным. Времени на это было бесконечно много: дома Даню не ждали. Поля несколько раз видела его дворовую компанию и признала в ней того мальчика, которого три года назад привела в школу дворничиха баба Маша. Из средней общеобразовательной с трёхзначным номером он по слухам ушёл – или его «ушли» – а учился теперь в какой-то другой, попроще. Хотя куда уж проще. Не было в их школе никакого «специального» уклона. Малюта был своим в кругах той малолетней шпаны, которую Поле мама велела обходить на десяток шагов.

– Младший от старшего мало чем отличается, – говорили учителя средней школы, хорошо знавшие Дениса и видевшие в Малюте только сходство с братом. И он поддерживал эту репутацию бесконечной суровой агрессией к равным по годам и к малышам. Одна Валентина Григорьевна, обучавшая пятый «В» литературе, говорила вслух при всём классе, что у младшего Малюткина есть неплохие задатки и он может преуспеть в учёбе, если захочет. И на литературе Малюта вёл себя немного спокойнее, чем на других предметах. Он слушал. Как и все остальные.

Валентина Григорьевна была маленькой костлявой старушонкой, но весьма живенькой и такой строгой, что пятый «В» боялся лишний раз пискнуть у неё на уроках. Впрочем, Поле было совершенно не важно, слушали ли остальные. Она внимала Валентине Григорьевне, раскрыв рот. Они обсуждали книги – это и делало Полю счастливой.

Литераторша во всеуслышанье заявила, что видит способности у Малюты. Но никто не поверил. Ну как могут быть способности к учёбе у того, кто целыми днями шляется по дворам в сомнительной компании? Мама всегда предостерегала Полю от таких людей. И та покорно принимала её наставления, она всегда слушалась мать. Правда, Малюта теперь ещё водился с Мишей Багашевским, и вот это удивляло гораздо больше его дворовой компании. Что может их объединять? Гулять Миша не выходил, во всяком случае с одноклассниками. Со шпаной тоже не водился. Говорили, что Малюта часто ходит в гости к Мише. Правда ли, нет ли, Поля не знала. С трудом верилось, что Алла Сергеевна и её муж радуются такому гостю и легко принимают странную дружбу их сына. Но узнать теперь было неоткуда. Миша ходил в школу один, как и Поля, но всегда смотрел в противоположную от неё сторону при встречах на привычном перекрёстке. Зрение у Миши лучше не становилось, и Поля не знала, правда ли он не замечал её издали или только делал вид. Скорее всего, решила она, между ней и Малютой выбрал дружбу с ним – логичное решение. Да и Поле хватало того, что про неё и Мишу говорили с первого по третий класс: и влюбляли, и женили, и отпускали колючие шуточки. Если Мишу, кажется, они злили, то Поле причиняли боль. Это следовало пресечь, а единственный способ, доступный им, был прекратить общение.

Лазить по гаражам Мишу ни Женьке, ни Ирке не приходило в голову позвать. Других парней тоже не приглашали – пусть жгут свои зажигалки подальше.

Зато девочки часто брали в игру мелкого Вовчика. Тамара Тимофеевна работала часов до шести, а шебутной сынуля ошивался вокруг и мешал. Видимо, поэтому она не возражала, когда он отпрашивался с пятиклассницами: доверяла сына хорошо учившимся девочкам. Тем более что они далеко от школы не уходили и возвращались без опозданий. Мелкому требовалось каждые два часа показываться матери. Знала бы она, где примерные девочки проводят свободное время. Но Женька строго-настрого наказала Вовчику не рассказывать Тамаре Тимофеевне об играх на крышах гаражей. И он послушно помалкивал. Неприятности же пришли не со стороны гаражей к Вовчику, а в гаражи с Вовчиком.

Однажды, сидя на крыше гаража, Поля наблюдала, как ловко Женька спрыгнула, опередив гнавшуюся за ней Ирку Воронину. Это была стандартная тактика их игры – двое воров разбегались в противоположные стороны, а менту приходилось выбирать одного. Поля с Женькой выбрали разные пути по крышам, и Ирка устремилась за Женькой. Но опоздала. Был у Ирки и помощничек – Вовчик. Из-за разницы с девочками в три года на полноценную роль он пока не тянул, но играл довольно ловко. Теперь он поймал медлительную Полю и горделиво поглядывал на неё. Они сидели и ждали, чем закончится противостояние у Ирки и Женьки.

– Ну вот, теперь у нас с тобой допрос! – сказала Поля, когда победила её напарница, и собралась слезть с гаража. Она не спрыгивала как Женька, а садилась, спускала ноги и только затем соскальзывала вниз.

– Подожди, – Вовчик ухватил её за рукав курточки. – Дай денег на обед.

– Тебе что, мама не даёт денег?

– Неа, – помотал головой Вовчик. – Я получил двойку, она сказала, что это наказание и ей за меня такого стыдно.

– Ну ладно!

Это было похоже на Тамару Тимофеевну, вечно она говорила, что ей стыдно за пятый «В». То шумели на уроке, то подрались, то стаканы в столовой разбили, то плохо написали контрольную. Чуть ли не с первого сентября начала стыдиться. Поля вынула помятую купюру. Вовчик мгновенно протянул руку, дёрнул деньгу и сунул в карман. Поля и глазом моргнуть на успела.

На следующий день повторилось то же, и Поля снова не пожалела денег. Через день она заволновалась.

– Мне самой не хватит, – сказала она.

– Но дай хотя бы половину, – заныл Вовчик.

И Поля не пожалела. Для неё деньги были всего лишь бумажками. Или монетками. Почему бы не поделиться с младшим другом, раз у него их нет?

Но в четверг вечером, складывая в портфель учебники, Поля обнаружила, что деньги на обед кончились. И попросила у мамы.

– Ты что-то ещё покупала? – заинтересовалась мать.

Поля затрясла головой. Мама схватила Полю за руку, повела в кухню. Мягко – вырваться легче лёгкого, но властно – Поля бы не посмела. Мать усадила её за стол, а сама села напротив.

– Куда делись деньги? – поинтересовалась она.

– Другу отдала, – пояснила Поля.

– Какому другу?

Тут-то всё и выяснилось.

– Мы с тобой не настолько богаты, Поля, чтобы друзей обедами три раза в неделю кормить, – сказала мать. Спокойно и совершенно нейтрально, но у Поли в глазах защипало от осознания вины.

– В следующий раз скажи своему другу, что я тебе даю денег не на целую неделю, а только на один день и ровно на обед, а на сегодня ты уже потратила. Ясно?

– Соврать?

– Нет! Теперь я так и буду поступать.

Мать дала Поле денег на пятницу, и та, упаковав их в портфель вместе с учебниками, пошла спать.

На следующий день мать явилась в школу, не предупредив о своих намерениях Полю.

Тамара Тимофеевна, выслушав родительницу, засуетилась. Утверждала, что этого не может быть. Не наказывала она сына. И деньги на обеды даёт ему каждый день. Да он ведь при ней ест, только она за учительским столом, а сын – за обычным, для школьников.

– Хотите сказать, моя дочь лжёт? – поинтересовалась мать. Поля ощущала себя счастливой от того, что мама защищает её. Теперь все видят, что у Поли тоже есть прочный тыл. Не только у Лины с её отцом-космонавтом.

Тамара Тимофеевна не осмелилась назвать Полю лгуньей в лицо. Вместо этого подождали Вовчика и попросили его открыть портфель. Он открыл. И, когда Тамара Тимофеевна приподняла учебники, обнаружила причину конфликта. Не деньги. А штук десять шоколадных батончиков в цветных блестящих обёртках, жвачки и пакетик с чипсами.