Кольцо Ориона

Рвануло так, что даже роботу-придурку стало не до смеха.

Яркая, ослепительная вспышка буквально поглотила часть мостика. Взрывная волна могла бы разорвать меня на части, если бы Оболтус не свесился с гравицикла так, чтобы закрыть меня собой. В итоге я увидел, как в свете взрыва треснули его доспехи и слетели наплечники.

Гравицикл, который прикрывал меня от обстрела с другой стороны понесло вместе с нами в стену. Но мы до нее не долетели всего пару метров, как нас подхватила противоположная сила.

Сразу после взрыва и ударной волны произошла разгерметизация мостика и нас, а также все и вся вокруг, что не привинчено к полу, стенам или потолку, – потянуло в открытый космос.

Искусственное освещение корабля моментально сменилось природной чернотой космоса. Только слабый свет далеких звезд незримо разбавлял его пустоту. Я снова почувствовал резкий контраст атмосферы и вакуума.

Все звуки боя были резко отрезаны, тело стало легким, невесомым, словно ни к чему не принужденным.

– Уи-и-и-и! Карусе-е-е-ель! – радостно верещал Оболтус в динамиках шлема, за что я, с радостью, его отключил.

Мы с роботом вцепились в гравицикл, пока нас крутило в пространстве от энергии первоначального импульса, все дальше отдаляя от корабля. В этой катавасии я еще успел заметить, как автоматика линкора заполнила огромную дыру мостика белесой пеленой.

Видимо, капитан успел активировать аварийные системы корабля. Возможно, он даже умудрился пережить разгерметизацию и теперь сможет спасти остальной экипаж.

За разбросанных по открытому космосу пехотинцев, вылетевших вместе со мной, я не особо переживал. Их боевая броня по сути те же скафандры, так что вакуум они переживут, пока их не подберут. А вот у капитана не было даже шлема…

В любом случае, теперь у Токугавы были проблемы куда важнее, чем поимка пары нарушителей.

Мы с Оболтусом с горем пополам уселись на потрепанный гравицикл. Взяв за погнутый руль и потеснившись на обгорелом седле, я выровнял байк.

Уже достаточно далеко подо мной предстал мирно дрейфующий боевой корабль. Оба местных солнца сейчас скрывались за черным силуэтом погибающей планеты, и лишь яркие огни станции Тау-1 сверкающим полумесяцем, освещали корпус этого линкора.

Я разглядывал медленно удаляющееся от нас судно, когда Оболтус постучал мне по плечу, намекая, что надо включить обратно связь:

– Эй, дружище, я понимаю, что я уже порядком тебе надоел, но все равно, невежливо так бесцеремонно меня затыкать.

Робот продолжал говорить ни о чем, параллельно сдирая с себя куски почерневших и обугленных доспехов. Его броня явно пришла в негодность, но под «декоративными» доспехами самурая у робота оставался еще собственный, целехонький корпус. Ничуть не менее прочный.

Честно говоря, он был молодцом, его боевые навыки впечатляли, и сегодня робот не раз спас мне жизнь. С другой стороны, если бы не этот придурок, всей ситуации вообще бы не было. Но и я тоже хорош, поддался жадности, полез на рожон и наломал кучу дров.

При этом ничего не добился, а циферки циферблата продолжали беззвучно тикать над панелью гравицикла. Время еще было.

– Надо вернуться, – решил я.

– Ого! Вот это настрой! Вот это я понимаю! Верно, дружище, начатое надо доводить до конца. Госпожа Харуна тоже всегда так говорит, а то, что говорит она – есть абсолютная истина во всех последних инстанциях!

Ох уж эта женщина, я ее еще даже в глаза не видел, а от нее уже столько проблем.

Я снова глянул на циферблаты: мой глайдер прибудет только через десять минут.

– Ну что, кэп, какой план? – вернул меня из раздумий болтливый робот.

– Скажи, твой меч очень острый?

– Острейший в галактике!

– Славно, – с ухмылкой я нажал на газ, и наше побитое транспортное средство беззвучно рвануло обратно к боевому линкору.

Как будто одного раза было недостаточно.

6

Гравицикл скользил тенью над стальной палубой боевого космического линкора.

Вокруг возвышались приземистые башни с толстенными пушками, мощными даже на вид. Далеко впереди медленно приближалась искривленная и диспропорциональная вышка радиосвязи. Внизу с бешеной скоростью мелькали технические лазы, иллюминаторы, десятки датчиков и бесконечные металлические швы.

Никто не пытался нас остановить. Ни одна из сотен турелей не повернулась в нашу сторону, ни один бот не вылетел из корабля на перехват. Даже посадочные огни не загорались при сближении на стыковочное расстояние.

Очевидно, у экипажа внутри сейчас масса совсем других, более насущных проблем. Надеюсь, так будет продолжаться и дальше.

Мы с Оболтусом преодолели всю палубу в тишине и покое, свернули на правый борт линкора и замерли над точкой, где, согласно карте, за бронированной обшивкой, находилась каюта Харуны.

– Оболтус, твой выход, – сказал я роботу.

– И-и-и-и, погнали!

Робот грациозно, но слишком наигранно радостно спрыгнул с сиденья вниз, оттолкнув байк слегка в сторону. Приземлившись на обшивку, он тот час же выхватил меч и вонзил его до основания в корпус корабля.

С блаженным смайликом на лице он напевал механическим голосом:

– Пилим, пилим, пилим. Мы пилим, мы пилим. А что, зачем мы пилим? Понятия, не имеем!

С соответствующими телодвижениями, Оболтус вырезал мечом кусок брони из обшивки корабля. По кругу, в котором стоял сам.

– Эмм, Оболтус, может ты отойдешь, пока…

Я не успел договорить, как робот закончил «пилить» обшивку. Круглый кусок стали, на котором он стоял, буквально выстрелил в космос под давлением атмосферы изнутри корабля.

Естественно, Оболтус тоже вылетел, как пробка из-под шампанского.

– Ва-а-а-а-ай! – кричал он, опережая круглый кусок металла.

Но через секунду, когда робот уже успел улететь на добрую сотню метров, он резко остановился. Включились маленькие реактивные двигатели, спрятанные в его ногах.

Ступни робота вспыхнули желтым светом, беззвучно погасили инерцию движения, и Оболтус замер в пространстве. Чтобы через мгновение получить по лбу вырезанным им круглым куском железа.

– Ай-яй, – раздалось роботизированное бурчание в радиопередатчике шлема.

Я лишь обреченно помотал головой.

Поставив гравицикл на магнитную подножку возле проделанной дыры, я выждал, пока мой бестолковый металлический напарник прилетит обратно. Спустя минуту мы с ним вместе склонились над вырезанным отверстием.

Естественно, дыру уже обволокло пеленой, сквозь которую был виден узкий технический лаз и где-то в его конце, по плану, должен был находиться коридор отсека кают компаний. А там уже и до апартаментов Харуны рукой подать.

– Как думаешь, там еще одна засада? – хмуро спросил я.

– Если они не решили, что мы удрали после стычки на мостике и если у них нет сейчас задач поважнее, типа спасения корабля и если их капитан не полный идиот, – то тогда да, с вероятностью пятьдесят процентов нас там может ждать засада.

Ого, неужели я сейчас услышал сарказм от робота? Хотя, этот фрукт мог быть предельно серьезен. В любом случае:

– Полезай первый, – велел я ему.

– Ну блинский блин! – с недовольным смайликом подчинился Оболтус.

Я отошел в сторону, пропуская робота, который скрылся за блеклым свечением пелены и вскоре пропал из виду среди кучи труб и проводов. От него остался только шум в радиопередатчике моего шлема:

– И почему первыми всегда жертвуют неодушевленными предметами? Это несправедливо! Я, конечно, понимаю, что меня специально создали, чтобы людям не пришлось самим умирать на войне, но все равно это дикая дискриминация…

– Эй, Оболтус, смотри не заблудись там, – перебил я его причитания и заодно подал идею его программе придурка.

Возможно, если он потеряется, у меня получится использовать этот казус, как предлог бросить его и забрать кольцо самому, чтобы тихо и мирно закончить работу.

– О, не переживай, дружище Арт, – радостно крикнул он в ответ, – у меня в процессоре постоянно обновляется и достраивается карта окружения-я-а-а-а-а…

Крик робота внезапно оборвал радиопередачу.

– Что произошло на этот раз, Оболтус?

– Гравитация-я… хнык-хнык… будь осторожен, когда будешь спускаться…

Дельный совет. У корабля своя собственная система притяжения и поскольку мы на него проникаем не совсем традиционным путем, переход из невесомости в поле искусственной гравитации может быть слегка… неожиданным.

Но проблемой было не это. Раз гравитацию восстановили, значит, и остальные системы корабля могут тоже работать. А тогда о вскрытии обшивки могло быть уже известно на мостике. Надо торопиться.

Я полез в лаз ногами вперед, чтобы через минуту вылететь вслед за роботом через выбитую им ранее вентиляционную решетку в потолке коридора и больно приложиться пятой точкой об бол. Аж по мозгам отдало.

– А ведь я предупреждал, – смотрел на меня сверху вниз злорадно ухмыляющийся смайлик с металлического лица.

Засранец стоял рядом, сложив руки на груди, и ведь даже не попытался меня поймать.

Мы с Оболтусом находились внутри пустынного и серого коридора, каких полно на любых кораблях. Вот только, похоже, что вся атмосфера успела выйти из отсека во время разгерметизации. Так что звук моего падения потонул в окружающем вакууме.

К несчастью, насмешка робота была передана по цифровому каналу связи.

Вообще странное зрелище: гравитация есть, а звуков нет. Как-то слишком противоестественно, даже сюрреалистично, словно я внезапно оглох. Но, увы:

– А ты чего расселся, дружище? Нам же еще работать надо, торопиться там, пока сюда охрана не нагрянула. Нет, я конечно не против хорошей заварухи, но у меня программа защиты твоей персоны в панике: мы вторглись на хорошо вооруженный военный корабль. Дважды! А ты сидишь на полу и штаны протираешь…

– Оболтус, заткнись, – перебил я робота и беззвучно поднялся на ноги. – Лучше покажи, где комната Харуны?

– Да она напротив.

Робот беззаботно ткнул пальцем в дверь за моей спиной.

Молча хмурясь, я подошел к панели у входа и включил вытяжку, чтобы сравнять давление внутри комнаты и вакуум коридора. Чтобы не повторить судьбу Оболтуса с выпиленным люком, когда дверь откроется.

Через несколько секунд автоматическая дверь открылась сама.

Говорят, характер человека можно понять по обстановки его жилища. Токугава-14 был военным кораблем и потому каждый его отсек, каюта, расположение и вообще каждая деталь являлась эталоном минимализма, аскетизма и практичности.

Но даже на таких кораблях существуют элитные, скромно-роскошные каюты для особо важных персон, вроде дочки Накамуры. И хотя она вряд ли здесь долго гостила, все равно должна была оставить после себя хоть какой-то след.

Все люди, так или иначе, оставляют следы своего существования. Я слышал рассказы о настолько чутких синестетиках, что способны увидеть такие следы даже спустя много времени.

Но в каюте Харуны я не увидел ничего.

Здесь было пусто и уныло, как будто передо мной предстало серое нутро давно забытого, заброшенного космического корабля.

У стены напротив, стояла дорогая, но без изысков, кровать. Вся стена за ней горела огромным гало-экраном, транслирующим пейзаж странствующей кометы со сверкающим хвостом. Справа тянулся ряд шкафов и сервантов из синтетического дерева.

На полках стояли ряды классического набора классических книг: Шекспир, Дюма, Толстой и иже с ними. Уверен, их ни разу не читали.

Слева был выход в туалет и ванную, а по углам стояли декоративные лампы. Потолок светил сверху тусклым дневным светом люстровых узоров в центре.

Все было убрано, все заправлено, все чисто и вымыто, и никакого намека на то, что еще несколько часов назад здесь готовилась к свадьбе молодая невеста.

Только пустота.

Я вдруг подумал, что это чувство безысходной бездны и был ее след, но это был бред, я никогда не был настолько чутким синестетиком.

– Эй, Оболтус, где ты «забыл» это чертово кольцо? – не оборачиваясь, кинул я следом вошедшему роботу.

– Я «забыл» чертово кольцо в тумбочке возле кровати. Той, что справа, в верхнем ящике. Он не заперт, как и комната, так что любой мог подойти и забрать кольцо себе, – беззаботно ответил робот-самурай и, чуть подумав, добавил: – возможно, кто-нибудь уже так и поступил.

– Оболтус, если ты сейчас накаркаешь – я тебя ударю.

– Что?! Нет, дружище, не надо! Я же не смогу дать сдачи, ты прописан в моем протоколе защиты особо важных персон!

– Ого, тогда ударю сильно.

– Ну-у-у…

Робот в очередной раз заныл – я уже даже внимания не обратил, просто подошел к тумбочке и открыл нужный ящик. Из пустой ячейки на меня одиноко смотрело блестящее кольцо на синей подушечки, аккуратно расположенное прямо посередине.

Маленький алмаз блестел и переливался семью радужными спектрами, завораживая своей красотой. Я невольно потянулся к этой блестяшке, на секунду возжелав подержать ее, настолько драгоценной она показалась.

Внезапно молниеносным движением мою руку перехватил робот-самурай и его хладнокровный механический голос произнес:

– Прости, дружище Арт, но господин Накамура строго настрого запретил мне позволять хоть кому-то прикасаться к этой реликвии, кроме членов его семьи.

И, казалось, еще более ледяным тоном со строгим смайликом на лица добавил:

– Если притронешься к кольцу, я буду вынужден отрубить тебе руку, Арт.

А ведь его электронно-сгенерированный голос не был ни угрожающ, ни злобен. Он вообще не был эмоционален. Простой и естественный, словно пустой внутри. От этого его слова звучали только жутче.

– Хорошо, я тебя понял, – естественно, я послушно убрал руку от греха подальше.

А Оболтус быстро забрал из ящика кольцо вместе с подушечкой и спрятал их в нагрудном отсеке, где-то между листами брони. Они послушно раздвинулись, дав доступ к нутру, и затем надежно закрылись обратно.

Теперь кольцо было невозможно забрать, не вскрыв грудную пластину боевого робота. Что даже на уровне идеи походило на ритуальное самоубийство.

Хотя все же, думается мне, что так семейная реликвия Накамуры был в больше опасности, чем в открытом ящике.

В любом случае, здесь нам было делать уже нечего. Мы поспешили в коридор, к зияющему в потолке вентиляционному отверстию. Звуков вокруг по-прежнему не было, и это было настоящим чудом, что выходя из каюты, я краем глаза заметил движение.

Солдаты!

Пехотинцы в бронированных космических скафандрах с тяжелыми плазмометами наперевес ворвались в двери коридора метрах в десяти от нас.

– Назад! – только и успел крикнуть я, как бравые ребята открыли огонь.

Буквально сбив Оболтуса с ног, я ворвался обратно в каюту Харуны и рухнул на пол следом. За мной внутрь влетели несколько сгустков зеленой плазмы, прожегши насквозь шкафы с книгами, опалив стены за ними.

– Ой-ой, да по нам стреляют… опять!

Не обращая внимания на крики робота, припавшего к краю двери, я подскочил к панели управления комнатой и тут же ввел команду закрыть каюту.

– Оболтус, ломай панель! – велел я роботу, отходя в сторону.

– Слушаюсь, – тот моментально вонзил в нее меч, явно пробив стену насквозь.

Панель закоротило, она заискрилась, и дверные засовы аварийно заблокировали дверь, изолировав каюту от остального корабля.

– Что будем делать теперь, командир? – спросил меня робот, наблюдая за мельтешением в коридоре через тонкую щель, оставшуюся в стене после удара мечом.

– Учти, времени у нас мало. Двери хоть и заблочены, но эти ребята спецы. Они быстро ее высадят: либо тараном, либо плазменной горелкой. Хотя тараном вряд ли, каюта то для ценных персон, дополнительная броня, все дела… но вот горелкой точно справятся, это только вопрос времени.

Я в раздумьях стоял посреди запертой комнаты, где беззвучно плавились угольками изуродованные плазмой шкафы, и пытался сообразить, как быть дальше. Один вариант пришел быстро:

– Оболтус, можешь сделать в стене или потолке еще одну дыру?

– Ах-хэ-хэ… нет.

– Почему? – удивился я от его, на редкость, емкого ответа.

– Расклад такой: стены пилить нет смысла, за ними все тот же коридор, он огибает комнату по кругу. А в потолке пересекаются взрывоопасные коммуникации, и я не знаю где точно. Помнишь тот большой, классный бабах в тоннеле? Так вот, если рванет, как в прошлый раз – то нам хана. Обоим!

Между тем края стальной двери перед нами стали потихоньку накаляться красноватым свечением. С двух сторон сразу: сверху и снизу.

Бравая пехота явно не собиралась терять время.

– Тогда как насчет пола?

– А, легко! Только под нами казарменный отсек, уверен, что хочешь туда? – робот демонстративно поднял наизготовку меч с подмигивающим смайликом.

Раскаленный металл, тем временем, резко прорвался искрящейся феерией белого плазменного огня и очень медленно пошел вверх, с одной стороны и вниз – с другой.

Плохо, очень плохо. После моей выходки на мостике эти ребята точно не захотят со мной говорить. А в этой комнатушке даже у Оболтуса вряд ли хватит прыти меня защитить. Кажется, меня скоро убьют…

Это худшее, что случалось со мной за день!

Внезапно у меня на запястье замигал красный огонек Мода и передо мной открылся экран с самодовольным лицом Хироши:

– Курьер, у меня замечательные новости: мне, наконец, удалось связаться с главнокомандующим четвертого флота Персея. Он скоро свяжется с капитаном Токугавы и уже через пару минут вас пустят на борт.

Я ушам не поверил:

– Вы серьезно?

– Более чем. По моим подсчетам у вас еще останется достаточно времени, чтобы выполнить задание. Да и команда линкора отнесется к вам со всем почтением, как к высокопоставленному гостю. Многие сочли бы за честь такое гостеприимство.

– Будет потом, что вспомнить, да господин? – встрял в разговор Оболтус, склонившись рядом и отобразив на глади металла лица саркастическую ухмылку.

– Да-а-а… будет, – неуверенно ответил ему Хирошы, нахмурился и, кажется, только сейчас заметил фон за нашими спинами, – а, где это вы находитесь?

– На Токугаве, в каюте Харуны, – бесстрастно сказал я.

Услышав ответ, Накамура, кажется, растерялся еще сильнее:

– А как вы там оказались?

– О! Арт придумал классный план: взять штурмом боевой линкор, украсть кольцо и свалить в закат, пока команда занята диверсией! – «пояснил» ему ситуацию горе самурай. – Пол дела уже сделано, правда, кажется, план начинает терпеть фиаско прямо сейчас.

Чем больше говорил робот, тем показательней менялись стадии эмоций морды лица от солидного бизнесмена к разъяренному сапожнику.

– Идиоты! – заорал он так, будто последние полчаса лишь тренировал голосовые связки на своих подчиненных. – Вы оба! Непроходимые идиоты! Я понимаю еще этот полоумный робот, но ты?! Я ожидал большей благоразумности от тебя, курьер.

– А я ожидал, что вы моментально ответите на любой мой звонок, – перебил я взбесившегося нанимателя. – Вы не ответили на мой вызов вовремя и пропустили рандеву с капитаном Токугавы, которое я с таким трудом пытался организовать… это чуть не стоило мне жизни.

– Вы виделись с Хинкару? Что он сказал? Где он? Немедленно соедини меня с ним, и я улажу это недоразумение.

– Боюсь, это невозможно, – я угрюмо покачал головой.

– Почему?

– Потому что, скорее всего, сейчас он бороздит просторы открытого космоса.

Хироши даже позабыл о злости от удивления.

– Он что… мертв?

– Я не знаю, он не носил шлем, так что такое вполне возможно, – Хироши быстро мрачнел, по мере осознания этой новости. На всякий случай я решил поспешить и прояснить одну деталь:

– Этот человек был слишком гордым, он затаил обиду на вашего робота за то, что тот сломан и решил использовать момент, чтобы уничтожить его и заодно убить меня, хотя я сдался. Я лично капитана не трогал, но пришлось действовать по ситуации. Не знаю, был ли у меня выбор, но времени выбирать – не было.

Теперь Накамура стал совсем хмурым. Кажется, он стал как-то иначе на меня смотреть. Мне это не нравилось.

– Ладно, сейчас это не так важно, – сухо произнес он, – куда важнее вытащить вас с корабля. Я так понимаю, команда вас так просто не отпускает?

Пожалуй, не буду говорить ему о том, чем именно сейчас занимается большая часть команды терпящего бедствия корабля, но в целом – он был прав.

Я посмотрел на дверь. Искрящиеся точки уже нарисовали две длинные черты по краям, и теперь резаки так же неспешно плавили дверь сверху и снизу.

– Да, не отпускает и времени у нас мало. Мы заперты в каюте Харуны, очень скоро ее вскроют и нас расстреляют.

– Отлично! – радостно воскликнул Хироши.

Я чуть рот не раскрыл от удивления. К счастью мой наниматель быстро спохватился:

– Отлично, что вы заперты именно в ее каюте, – пояснил он. – Кольцо ведь тоже уже при вас?

На всякий случай, я посмотрел в сторону Оболтуса. Тот утвердительно кивнул и показал большой палец.

– Да, при нас.

– Тогда идите в ванную, там есть тайный эвакуационный лаз. Он был разработан специально для членов семьи. Не переживай, у Оболтуса есть код доступа. Этот лаз выведет вас к личному ангару и спасательному челноку.

Хироши на секунду замолчал, задумавшись, и продолжил:

– Я постараюсь связаться с командованием Токугавы или хотя бы с его бортовым компьютером. Но неизвестно, сколько это займет времени. К сожалению, больше ничем помочь не смогу, дальше остается надеяться только на твою прыть, курьер.

– Этого достаточно.

– Славно, удачи.

Экран дернулся и тут же погас. Голографическое изображение исчезло, оставив нас с Оболтусом одних. Наедине с почти вскрытой дверью.

Красно-белые огоньки, которые никак не хотели шипеть в вакууме, уже почти закончили свою работу. У нас была от силы минута, и мы оба, не сговариваясь, рванули в ванную комнату.

7

Под потайным лазом Хироши имел в виду замаскированный под душевую кабинку лифт, в который мы с Оболтусом едва поместились вдвоем.

Как только стеклянная стенка кабинки плотно закрылась за нами, окружающее пространство быстро заполнилось воздухом. Я еще успел увидеть, как двери в каюту вылетели от мощного удара тарана и в покои ворвались штурмовые пехотинцы.

К счастью, лифт уже рванул вверх и бравые ребята ничего не успели предпринять.

Через несколько секунд после этого я оказался в личном ангаре семьи Накамуры: довольно небольшое помещение, в котором находился только пульт управления посадочным захватом и небольшой челнок. Беленький и дорогой даже на вид, он был едва больше стандартного авто.

Сам же ангар находился на верхней палубе корабля и его двери, замаскированные с обратной стороны голограммой, выходили на уходящую вдаль на полтора километра взлетно-посадочную полосу, окруженную кривыми и уродливыми башенными орудиями.

Мы с Оболтусом вывалились из лифта слева от челнока.

– Ох, черт, ну и теснота там. Хорошо, что я железный и мне не пришлось жаться, как тебе. Хотя, я мог бы и просто сложиться, как игрушка. Не смотри на меня так, мне мешали это сделать доспехи, а оставить их внизу я не мог – они мне могут еще понадобиться… эй, ты вообще меня слушаешь?

– Нет, – честно ответил я и подошел к пульту управления, освободить челнок из гравитационного захвата и поставить его на собственные антигравы.

Но я быстро получил отказ.

– Оболтус, система отказала мне в правах администратора. Нужен твой код доступа.

– Ага, один момент, – робот занял мое место у панели. – Скажи, у тебя есть план, как нам выйти из зоны обстрела этих больших пушек?

Я проигнорировал его вопрос, отошел от панели, чтобы оценить вид за пеленой ворот ангара: прямая полоса, способная захватить в свое грави-поле любой взлетающий корабль и где-то сотня самых смертоносных орудийных расчетов в галактике, стоявших башнями вдоль нее.

А ведь мне еще и гравицикл надо успеть подобрать.

Я глянул на циферблат. Мой глайдер прилетит через пару минут. Если к тому моменту мы не оторвемся от Токугавы на достаточно большое расстояние – мой корабль просто расстреляют.

– Эй, дружище Арт, ты меня слышишь? Что делать будем? – Оболтус привлек мое внимание взмахом руки.

– Запрограммируй автопилот держаться поближе к поверхности корабля и запускай. Мы выходим сразу за ним.

– Что значит сразу за ним? Мы что, не полетим на челноке?

Я только помотал головой:

– Эти пушки расстреляют его почти сразу. Если тяжелые орудия не начнут палить по собственной взлетно-посадочной полосе, то челнок протянет дольше и выиграет нам время.

– О, Арт, не стоит переживать по поводу орудийных расчетов. У меня есть решение этой проблемы.

Я обернулся к роботу, а тот, с самодовольным смайликом, вытащил из своего запястья тоненький провод и вставил штепсель в разъем под панелью управления ангаром. С секунду он так и стоял, не двигаясь, а потом выдернул провод.

– Готов! – радостно заявил Оболтус.