Полная версия
Ракушка
Он орал, дико орал. Устраивал разборки, пара мы или не пара. И зачем ему это надо. Он принимал решение, снова приходил, снова орал, психовал, убегал, звонил, говорил мне гадости, какая я плохая и ужасная. На работе создавал какую-то немыслимую историю, что у меня от рака сорвало крышу, я загуляла и выгнала его из дома. Хотя мы никогда не жили вместе, а просто встречались. Он жил с мамой. Мамин «сибиряк». Он был благородным, отверженным рыцарем Камелота в белом пальто, а я сумасшедшая больная раком шлюха. Он – великий страдалец, а я – бездушная изменщица и врунья. И я ревела постоянно, мне было обидно и больно. Что я остаюсь одна. Что я калека. У меня нет сильного плеча. Меня бросили.
Лучше всего мне помогала переписка «голосовушками» с сестрой. Её войсы были мне как бальзам на душу. Мой лучший Кашпировский.
На новогодние праздники Стас с братом поехали в православное паломничество. Ночевали в храме, вставали с петухами. Трудились. «Мы здесь труТники!» – гордо говорил он. Я поправляла – не трутники, а труДники, от слова труД, труДиться. «Нет! Трутники! Мы трутники! Это так здесь называется! Ты невежественная, не воцерковленная, не понимаешь». Я пыталась образумить: «Трутники – от слова трутень, лентяй, в улье пчел есть трутники, они ничего не делают, только спят с маткой – главной пчелой…». Нет, он настаивал на том, что они не труДники, а труТники. Я не стала спорить. Просто поняла, какое говно собирается под своды храмов.
Они поехали за силой Господней. По приезду благодать божья куда-то рассеялась. Он все еще приходил (зачем я его впускала?). Садился рядом. Я в технике психологического айкидо «серый камень» сижу на кровати. Птица с перебитым крылом. Мажу подмышку Троксевазином, морщусь от боли. И он начинает: «Всё началось с одноклассников…». Как будто убеждает себя – я бросаю тебя не из-за рака. И снова про Бога. Всевышний послал мне эту болезнь за мою игривость, отнял грудь, отнимет вторую.
Я уверена, его Бог какой-то неправильный. Как те неправильные пчелы, которые несут неправильный мед. Если Бог такой, и он отнимает грудь у матери двоих детей, то дайте мне сырную тарелку к Кагору, и я пошла отсюда.
А потом Стас резко пропал. Я даже не ожидала. «Всё, я закончил отношения», – сказал он моей Любе, передал ей 1300 рублей на бензин, чтобы она свозила меня на первую консультацию к химиотерапевту.
Не знаю, как это будет, когда я начну пробовать выходить на работу. Будет ли он там, уволится или уйдет в запой.
По статистике 6 из 10 мужчин уходят от женщин, заболевших раком. Кстати, в очередях очень много раковых мужчин, которых водят и сопровождают женщины. Подтирают сопли, уговаривают, успокаивают. А те ведут себя капризно, неблагодарно и некрасиво. Не раз наблюдала такие картины. Есть дочери среднего возраста, которые водят своих пожилых матерей. Но вот чтобы мужчина водил жену, такое я встречала, но редко.
Беда не приходит одна. Где-то 2 января наш котик Масик начал метить по всей квартире. К концу вторых суток такого поведения мы с сыном потащили его в ветклинику. После кастрации мы очень сблизились с Масиком. Я ухаживала за ним, надевала и снимала воротник, кормила с руки, гладила и жалела. Мы – два послеоперационных подранка. Он спал со мной. Мы понимали друг друга как никто.
Однополчанка Лена. Страсть-река
Я поехала на первую химию. Повез меня муж Любы. Она вышла замуж буквально в декабре. Регистрация была в Питере. Мы не совпали в ритмах жизни. Полный рассинхрон. Но дружба наша претерпевала за 15 лет и не такое. Сейчас у нее – счастливый, долгожданный брак, у меня – неожиданный, непрошенный рак.
Отделение химиотерапии в Каменске. Здесь спокойнее и опрятнее, чем в хирургии. Всё уже случилось. Все всё более-менее приняли. Люди лечатся, живут, надеются, улыбаются.
В этот раз мне попалась соседка Лена. 56 лет. Юрист в сфере ЖКХ. Детей нет. Есть кот. Лена любит выпить, покутить. И поговорить. До четырех утра. В 45 лет у нее случилась любовь-страсть. С женатым мужчиной. С ним же 12 лет гостевых, приятных, страстных отношений. Они присматривались друг к другу полгода. Между ними пролетали искры. И как-то они выбрались на пикник. Летом. Вошли в воду, и их бросило друг к другу в объятья. Вода вокруг словно горела огнем. Страсть накрыла их с головой, и они оба охренели от того, что такое бывает в жизни.
Рак трахеи 4 стадии размером с куриное яйцо. Выпирает и можно потрогать. Курит через каждые 20 минут. Пьет кофе и добавляет туда коньячок. У нее пятый курс химии. Она уже лысая. Сколько курсов всего, не знает. На этот вопрос врач Брасов говорит: «Много». Это значит, что у Лены – паллиативный статус. Временно облегчающий, но не излечивающий.
Вообще, врачи немногословны. Молчат как партизан перед врагом. Чем меньше вы знаете, тем лучше. Если сами не спрашиваете, то вообще не узнаете ничего о своем раке, лечении и прогнозах.
Если вы читали в интернете рекомендации, как важно выбрать врача, как важно составить список вопросов, которые нужно задать на консультации у онколога… Забудьте. В системе оказания медицинской помощи по полису ОМС – ПОТОК больных. И времени на задушевные беседы и список вопросов тут нет ни у кого.
Я как-то быстро смирилась с этим. Всё равно тебе дадут выписной эпикриз и там всё распишут. Поэтому старалась проскочить всегда быстро. Всё по делу, без лишних слов. Не тратить ничье время. До свиданья, следующий.
К примеру, КТ с контрастом мне сделали за день до операции. А результаты я узнала спустя месяца три. Кроме рака груди в заключении написано: «неспецифический узел в правом легком». Возможно, у меня метастазы. Но никто не говорит со мной об этом. Сейчас меня лечат. Если это тоже рак, химия должна прибить раковые клетки.
Я восхищаюсь заведующим хирургией Орловым. Он на протяжении 40 лет оперирует день и ночь, лавирует от вопросов на обходе, разговаривает с пациентами с юмором, мудро, обходительно, «флиртово».
Пациентки всех возрастов влюблены в него. Особо пытливым он даст внимание, поддержку, пошутит, поднимет настроение. Но о своем диагнозе вы не узнаете ничего. Хотя вам будет казаться, да, я поговорила, я узнала.
Мне кажется, он за четыре десятка лет обрел супер-способность. Он смотрит на пациента, а над его головой светится экранчик с бегущей строкой: «Галина, 68 лет. Рак кишечника. До смерти – 7 лет. Умрет не от рака». Если он знает, то не будет делиться этим знанием. Зачем, если можно прожить эти 7 лет, не зная и радуясь жизни, как будто осталось не 7, а 17 лет.
Соседка Лена с раком трахеи 4 стадии забавная. Она разговаривала со своим раком, называя его «мой мальчик», поглаживая его. Просила его поспать, не просыпаться. И вместе они проживут еще долго-долго. Но режим у нее сбит капитально. Лена страдает бессонницей, засыпает под утро, спит до двух часов дня. Поэтому я слушала ее истории боевой молодости про то, как никогда у нее не было отбоя от мужиков.
Про травмы детства, про мать, которая ее не любила, а любила сестру. Про любимого кота, который сожрал все ее цветы и ободрал обои. Но дает ей силы жить. Она живет ради него. Эффект попутчика в поезде. История страсти-любви и воды в огне меня впечатлила. Я тоже так хочу.
С капельницей я ходила примерно сутки. Вливали первую химию очень медленно. Ходила с этой вешалкой на колесиках в туалет, и вообще она мне не мешала. К вечеру у меня опухли ноги и пальцы рук. Горело лицо. Меня начало рвать. Мне ставили какие-то поддерживающие уколы.
Лена выписалась. В палату заехали три бабушки 80+. Все трое глухие. Но любят громко поговорить. Одна бабуля очень сокрушалась, что ей отказали в операции. Рак кишечника, две большие опухоли размером с кулак. «Вы помрете на операционном столе!».
Честно говоря, я не представляла, как они перенесут химиотерапию, не то что операцию. Но оказалось, бабушки, которые пережили голодные послевоенные годы, переносят химию лучше молодых. В трудные времена они ели похлебку из картофельных очистков, кисель из клея с уксусом, чай из крапивы. Закаленный организм, по-другому устроен, стойкий. Зверская выносливость. В нем вшит какой-то немыслимый ген «выживаемости», опция «я всё переживу и выдержу».
Масик в стрессе
15 январяЯ приехала домой. Чувствовала себя вполне сносно. И уже подумывала, ну что, пора выползать на работу? И тут меня накрыло.
Кости таза и ног ломило. Заболело горло. Из носа пошла кровь, кровавые сопли. Глаза слезились. Уши заложило. Мне казалось, я глохну. Тошнило и рвало. Рвота – это вообще моё всё. В любой непонятной ситуации я начинаю блевать. Еда и вода стали отвратительны.
Одновременно с моим накрытием накрыло кота Масика. Он блевал, ничего не ел, не мог пописать и иногда орал. Цистит или что похуже. Выглядел совсем плохо. Ночью я блевала в ванне, он блевал в коридоре. Мы лежали в коридоре и тяжело дышали. Он умирал. Я умирала. Мы умирали вместе. Я боялась, что он не переживет ночь.
Утром моя мама героически понесла его в ветклинику. У нее случился полный разрыв шаблона. «Моя дочь больна раком и загибается от химиотерапии, а я стою и держу кота, чтобы ему побрили пузико и сделали узи за пять тысяч рублей». What?!? Масика после узи оставили в ветклинике до вечера под наблюдением и поставили капельницу.
В смешанных чувствах, моя бедная мама пришла домой и сказала: «Маша, выбирай, кого мы лечим, либо тебя, либо кота». На приеме ветеринары сказали ей, что у Масика стресс. На фоне того, что хозяйка уехала на три дня из дома. «Шотландцы очень нежные. Елку поставили – стресс. Елку убрали – стресс». Жесть. Масик в стрессе. Спазм, закупорка, интоксикация.
Мама и сестра были в полной решимости – усыпить. Ради Олежика я взяла себя в руки, закидывалась таблетками и несколько дней подряд в химическом полуобмороке занималась котом, отвозила и забирала его в переноске до клиники и обратно. Кажется, из-за этого у меня и разошелся шов. Мне нельзя поднимать ничего тяжелее двух килограммов.
Стас тогда отказал мне в помощи («Это твоя кошка! Всё на меня свесили! Я не двужильный! Мне это нахер не надо!»). Когда Олег был не в школе, он помогал. Капельницы, катетер в лапе, катетер в кошачьей писе, памперсы, воротник, кормление, поение, лекарства из шприца без иголки в ротик. Специальный корм, антибиотики, капли антистресс. Про деньги я молчу. Внезапно мне перевел 5 тысяч брат Андрей. Они с женой кошатники (вернее, жена), он знает эти проблемы не понаслышке. На работе у Вити Космоса (начальника производства) и Оли (менеджер по оптовой продаже) был порыв, они перевели мне 6 тысяч, не зная про Масика в стрессе. Вот тебе «дал зайку, дал и на лужайку». Не такой уж и злобный Бог, не только грудь отнимает за то, что улыбаешься мужчинам. Еще помогает спасать Масиков в стрессе.
Я вылезала из такси с переноской. Блевала на снег. Сморкалась кровью. Тяжело дышала. Шла с жгучей болью в груди и несла кота на лечение. Ждала. Снова блевала. Вытирала слезы. Кровавые сопли. Снова вызывала такси… И так каждый день. Как-то попался вредный таксист. Я села с переноской в машину, еле дыша, чувствуя, как огнем горит мой шов.
– А вот вы вызвали такси, да? А почему не указали, что перевозите животное? А если аллергия, примеру, у водителя? А если он задыхаться, к примеру, начнет? Вы подумали об этом?
Масик неподвижным безмолвным камнем лежал в переноске, в памперсе, воротнике, с катетером в лапе и писе, я еле сдерживала рвоту и утиралась носовым платком, пропитанным кровью. Хотелось сказать: «Мальчик, водочки нам принеси, мы домой летим».
Я думаю, что Масик забрал у меня часть побочек от химиотерапии. И я должна спасти его за это. Вот бы кто меня из цистита выводил за 15 тысяч рублей. Моя схема в этом случае проста и сурова. При первых симптомах я бегу в аптеку, покупаю порошок Монурал, выпиваю и утром иду на работу.
Очень надеюсь, что это разовый «Масик в стрессе». Мне еще 17 раз придется уехать на химиотерапию из дома. Я поговорила с ним по-кошачьи. Объяснила ситуацию. Вариантов у нас нет, Масян. Как только ты дашь слабину, так сразу тебя загребет Наташа и усыпит к монахам, как говаривала бабушка. Так что не впадай в стресс, будь мужиком. Даже без яиц. Я лечусь, и буду уезжать, но всегда буду возвращаться. Крепись, братан.
Масик выпучил свои желтые, медовые глаза. Пару раз жалобно мяукнул. Спать лег рядом на подушке, положив свой хвост мне на голову как ободок.
11-й день после первой химии. Волосы на месте. У меня еще неделя до второй химии. Вполне адекватное состояние, если не считать кровавого насморка. Может попробовать выйти на работу? Может, сходить к Любе на день рождения? Я читала на форумах: «У вас будут хорошие дни, когда вы будете в силах. Ловите их, успевайте, живите ими».
Я хочу выйти на работу. Хочу попытаться. Смогу ли я. Что тебя пугает, останавливает? Стас? Если он там, то встретиться с ним неизбежно. Волосы? Если им суждено выпасть, они выпадут. Это тоже неизбежно. Коллеги, косые взгляды, вопросы? Это неизбежно. Так что тебя останавливает? Деньги не возьмутся из ниоткуда. У тебя дети. Вставай и иди работать.
Я боюсь. Вдруг у меня не получится. Разрыдаюсь при всех. Не смогу выровнять камень, подвинуть его, поменять иголку на станке. Увижу Стаса. Он скажет мне что-то гадкое. Но вариантов нет.
Поболтали с Донцовой на кухне
18 январяКонечно, мне нужны были книги. Журналист собирает информацию.
Первым делом я заказала и прочла книгу российского символа борьбы с раком груди – Дарьи Донцовой «Я очень хочу жить. Мой личный опыт».
Просто, легко. Никакой классической драматургии. Интересно, иронично. Хронология событий рассыпана бисером, сумбурно, женственно. Как всегда жизнеутверждающе.
«…мне стало очень жаль себя. Ах, бедная Грушенька! И тошнит ее, и шов болит, и рука плохо поднимается, и волос теперь нет… Как жить дальше?
Внезапно жалость сменилась на злость. Именно жить дальше! В любом состоянии, с тошнотой, лысиной и неработающей рукой! Только теперь пришло понимание того, что имел в виду доктор Грушев, предупреждая меня:
– У вас будет иное качество жизни.
Но ведь я не умерла, мои дети не плачут на могиле матери, нужно не жалеть себя, а радоваться. Нечего завидовать здоровым людям. Я тоже буду здоровой!
Я топнула ногой и сама себе показала кулак. Хватит, милая, ныть! Ты дышишь, двигаешься, давай-ка выходи на работу, ученики заждались, нечего из себя инвалида корчить. Всё будет хорошо, волосы вырастут, рука поднимется. Вперед и с песней на службу».
Донцова утверждает: «Онкология – знак того, что человек жил неправильно».
Первые симптомы Дарья обнаружила в отпуске 1997 года. РМЖ 4 стадии. «Вам осталось жить 3 месяца». В течение нескольких лет женщина боролась за свою жизнь. Бесконечная череда обследований и анализов, четыре операции, 18 курсов химиотерапии. И болезнь отступила.
Мне понравилась книга, прочитала, будто поговорила с подружкой на кухне. «Рак – не приговор, а возможность изменить свою жизнь. Только заболев, понимаешь, как счастливо ты жила, когда была здоровой. Мы все устроены одинаково. Если я справилась с онкологией, то что мешает вам победить болезнь?».
Но давайте будем честны. Донцова – точно не одна из нас. Известная семья, творческая интеллигенция, элита, друзья профессоры институтов, литературные корни в родословной. Но ее любят и всё равно считают своей. И да, я согласна, блат и связи не помогут, если ты сам не борешься.
Книги о раке груди
20 январяМама скинула мне подборку книг о раке груди, которые вышли в 2023 году на русском языке.
«Поговорим о раке груди. Полное руководство для онкопациентов и их близких». Авторы: профессор Триша Гринхальх и доктор Лиз О, Риордан. Очень крутая книга. Большой справочник и много той информации, которой так часто не успевают делиться врачи. Триша и Лиз – врачи, которые сами как пациентки пережили рак груди.
Конечно, всё написано с точки зрения британских порядков в плане организации лечения. Там после мастэктомии Триша поехала домой. А вечером следующего дня в красивом платье пила вино за ужином в ресторане с близкими.
Полезная, максимально информативная, настольная книга по сей день.
Надежда Мелешко «Утро наступает всегда». Жуткая книга с запахом смерти. Рак в 32 года вонзил в нее свои когти без шансов и пригвоздил ее. Книга оставляет осадок и страх крадется по спине. На книжных полках книга появилась после смерти автора. Поэтому если у вас есть диагноз РМЖ, но нет паллиативного статуса, то лучше, наверное, не читать.
Надя – современная блогерша. Гламурная «путышка» на первый взгляд. Муж – известный хоккеист из Беларуси. Двое маленьких сыновей. Вела блог. Лечилась в Германии. Ремиссия. Рецидив. И полная жопа.
Большая часть книги – принятие судьбы. Аффирмации, гипноз, медитации, йога, психологи, экспериментальные препараты для химии. Не помогло ничего. Я не знаю, как это работает, но обреченность – в каждой строчке.
«Подруга Маша сказала: „Не вздумай продавать свои вещи. Ты будешь их носить, когда поправишься“. И я ей поверила».
Зря.
«Муж сказал: «Ты поедешь лечиться в Германию. Да, у нас нет денег, но мы продадим дом, машину, вообще всё, чтобы только тебя спасти. Мне ничего этого не нужно без тебя».
Зря.
«Я не верила до конца, успокаивала себя, что диагноз – это просто страшный сон».
Зря.
«Поэтому новое лекарство, эти маленькие упаковки космической стоимости, ждала с большим оптимизмом».
Зря.
Глава 23. «Идеальные похороны: честный разговор о смерти». «Знаете, ведь не зря говорят, что рак – гуманная болезнь. Она забирает медленно. У болеющего человека и его близких есть возможность подготовиться, попрощаться, попытаться принять эту реальность…».
В этой главе Надежда планирует свои гламурные похороны и обсуждает детали с подругой: цвет гроба (молочный оттенок слоновой кости), белые пионы в вазах.
Последние строчки книги: «Я благодарна Богу за каждый прожитый день и говорю себе – утро наступает всегда».
Не всегда.
Кристина Сандберг «Одинокое место». Эта книга более всего оказалась близка мне по духу. Шведская писательница, 44 года, рак груди 3 стадии. Операция, химиотерапия, гормоны. Рак – никогда не только медицинская история. Лечение застрагивает всю семью (две дочери, муж). Меняются отношения с друзьями, работа становится на паузу. Но жизнь идет, и никто не отменяет все остальные проблемы, с которыми человек сталкивается в обычной жизни.
У Кристины умер отец, и они с сестрой пытаются привести в порядок огромный дом бабушки и дедушки, в котором последние годы жил папа.
Сандберг откровенна. Воспаленное влагалище, потрескавшиеся ногти. Неловкие и обременительные разговоры со свекровью, родственниками и малознакомыми людьми.
У Кристины наступила ремиссия, но это не принесло ей желанного облегчения сразу – ни в физическом, ни в психологическом плане. Окружающие не понимали, почему она не ведет себя как раньше? Волна неприятных разговоров…
Название книги взято из письма Йенни Тюнедаль: «Болезнь, должно быть, очень одинокое место». Да. Так и есть. Именно.
Швеция – это же родина моей любимой Астрид Линдгрен, это уютная культура хюгге. И Кристина такая женственная, тревожная, трепетная, уставшая, нежная. Вуаль меланхолии, элегантность, утонченность.
Сюжета нет. Это больничный дневник, воспоминания о детстве, мучительные размышления о хрупкости человеческого тела, страх за своих близких. Но прежде всего, о том, что болезнь делает человека бесконечно одиноким.
«Это ужасно, что самое одинокое место – это когда я вместе с другими, с теми, кто меня не понимает».
Камни есть, приходи
23 январяВолосы на месте. Выпадают, но очень деликатно и неторопливо. Если дергать по одному волоску, выпадают легко, без боли, как из масла. Да и хрен с ними! Когда-когда… Когда надо, тогда и выпадут.
Я собралась на работу завтра. У меня есть неделя в адекватном состоянии до следующей химии. Написала Гоге, вкратце описала режим жизни на год. Ответил, как красавчик: «Сурово. Камни есть. Приходи».
Сегодня на улице тепло. Я сходила погулять в лесок за «Пятерочку». Тропинки, сосны. Сквозь них – храм Владимира Равноапостольного. В утренней тишине звонили колокола. Идет какая-то служба. Я не пошла в храм. Моё впечатление и отношение к Богу испорчено Стасом.
Но мысленно помолилась своему Богу: «Милый Бог, пожалуйста, помоги мне выйти на работу завтра и справиться со своими обязанностями. Дай сил вынести взгляды, вопросы людские. Заткни варежкой своей господней рот Стасу, отведи его от меня, пусть не приближается ко мне и не смотрит в мою сторону. Пусть физически и морально у меня всё получится. А если не получится, дай сил это выдержать и не зареветь на весь цех. Аминь».
Для пущего решительного настроя мне нужны были голосовушки от моей земной и конкретной старшей сестры Наташи.
«Маша! Ты думаешь о фигне! Ты глупенькая. У тебя сверхзадача – выжить любой ценой. Ради детей – Дашеньки и Олежика. Ни одну секунду не думай о других людях. Ни о том, что скажут или подумают. Не бойся никакого Стаса. Тебя предали, швырнули на произвол судьбы, на обочину дороги подыхать без средств к существованию. А ты еще переживаешь, что он скажет, как себя поведет. Ты вообще в любой момент, на любой его выпад можешь сказать ему «Пошел ты на х..!».
Аминь.
Не пирожки печем
Я проработала в этой сфере лишь год. Это был трудный год. Не всё получалось сразу. Но, кажется, я справилась. В это время во мне расцветал пышным цветом рак груди. Я уставала чрезвычайно. Но старалась. Пыхтела. «Дорогу осилит идущий» – сказала хозяйка фирмы Ирэна Генриховна. Я настроилась «осилить». Время собирать камни [14].
Я не боялась портретов покойников. В кабинетах школы тоже висят портреты покойников – Эйнштейн, Пушкин и Коперник. Не верю в страшилки. Есть много мифов о работниках ритуальной сферы. К примеру, фото умершего несет негативную энергетику, забирает силы. Но ведь на фото человек еще жил. Значит, я делаю портрет с фотографии того, живого человека. Каменная стела – чиста и девственна. Никакой энергетики не несет. Это потом она уедет на кладбище. Будет покрываться морозным инеем и вороны в ночи будут каркать над ней. А сейчас это просто чистый отполированный камень.
Бывают, конечно, курьезы. Неприятные лица на фотографиях. Накатывает необъяснимая жуть. Виснет компьютер. Отключается свет. Гаснет бесперебойник. Останавливается станок. В гравировальный цех залетает птица. Садится на монитор, смотрит, как колотится портрет. Бьется сверчок под камнем. Станок грохочет, а он не улетает, сидит там, как прилепился. Мы не знаем, отчего умер человек. Лучше не фантазировать. Не заглядывать. Жил и умер. Все там будем.
Есть миф, что некая сущность оберегает работников ритуальной сферы. Думаю, речь об эгрегоре. Понятие, термин и концепция в оккультизме и эзотерике, означающее нефизическую сущность, групповое биополе. В научной среде считается маргинальной антинаучной теорией.
Так что я не парюсь. Допускаю, что работа на границе двух миров дается людям с более высоким уровнем наработанной кармы. Или для отработки непроработанной. Не в плане наказания, а для большего понимания жизни. Человек больше понимает, соприкасаясь со смертью.
Мне нравится, что каждый новый заказ – новое лицо. Много творчества. И ты создаешь портрет на камне! Картину рукотворную, которая простоит десятки лет на кладбище. К нему, этому портрету будут приходить родственники, навещать как живого. Для них это будет очередная встреча с покинувшим этот мир близким человеком. Это завораживает.
Раньше я думала. Вот, люди трудятся в ритуальной сфере, вокруг памятники, похороны, гробы и венки, фотографии покойников, эпитафии. Наверное, там работают печальные, как рыба-солнце, люди. Оказалось, там трудятся самые веселые на свете люди. Очень много черного юмора и позитива.
Ирэна Генриховна говорит, что мы приносим радость людям, не пирожки печем, а память создаем. Юрик Малыш (самый молодой из ретушеров) при этом напевает «Смех и радость мы приносим лююююдям!». Иногда мне кажется, Юрик не шутит, а тупит. Получается смешно. К примеру, прибегает менеджер по розничным заказам Алиса, замученная заказчиками со словами: «Ох, столько народу сегодня, идут и идут, совсем озверели». Юрик, медленно выпуская дым колечками и стряхивая пепел говорит: «А что, у них кто-то умер?».
