Проклятые боги: Беззаветное отрицание

«Зубы! У этой твари человеческие зубы и маленькие детские глаза, криво скошенные на морде, деформированная мощная челюсть и… рога? Разве у него были рога? Да что не так с этим проклятым местом? Я не хочу, чтобы мои глаза служили гнусной твари даже после смерти!» – мужчина встревоженно оглядывался по сторонам, пытаясь предсказать, откуда может последовать атака. Эйн вертелся на месте как волчок, пытаясь вглядываться дальше и проницательнее в обширный валежник. Сердце колотилось в груди, задавая ритм в ушах, а легкие судорожно гоняли прохладный воздух. Нападения можно было ждать откуда угодно.

Хрусть!

Дерево, с которого ранее спикировал заяц, надломилось и с треском повалилось вниз. Эйн моментально среагировал и присел в надежде, что поваленные бревна примут удар.

В воздух взлетела щепа. Мужчина получил нехилый удар по спине и оказался прижат тяжелым грузом в районе таза, лицом к земле. Он не видел, что происходит на той стороне, цепи беспомощности сковали его, когда пришла резкая, режущая боль в ноге. Форма пасти, что вцепилась в икру надолго оставит на нëм свой след. Страх смерти конвертировался в отчаянный крик.

– Ыа-а-а! – словно это существо испугается громкого звука. Один край бревна потяжелел на пару десятков килограмм. Ему казалось, что позвоночник вот-вот надломится под крупной тяжестью. Он знал, ужасная особь находится прямо над ним, облизывается и пускает слюни на сочный, свежий пир, что так глупо наткнулся на своего дегустатора. Мозг работал на полную, он искал всевозможные решения, однако руки отказывались двигаться. Во рту пересохло…

«Так вот, как проносится перед глазами жизнь… в прошлый раз такого не было. Неужели сейчас я настолько напуган? Не важно, скоро и этот кошмар закончится. Не имеет значения, куда я попаду дальше». – Эйн до хруста сжал зубы, закрыл глаза в ожидании предсмертной боли, как вдруг поймал себя на мысли. Бревно полегчало! И уже довольно давно. Тишина. Он несколько минут лежал, не способный поднять голову. Тело начинало знобить, стоило подумать, что он увидит над собой. Как в сонном параличе, подмяв под себя руки и затаив дыхание, мужчина затих в ожидании неизвестного.

«Неужели ушел? Он играл со мной… или, должно быть, приберег впрок? Отправился веселиться с прошлой жертвой, уверенно поставив шах и мат нынешней. Но какой хищник станет упускать добычу? Тварь перегрызла и скинула в мою сторону целое дерево. Он умнее, чем кажется. – Эйн, насколько позволял позвоночник, повернул торс и посмотрел вверх. Чувствовал, как начинали затекать ноги. Оценив свои силы, он начал делать незначительные рывки в сторону, что в купе с гладкостью массивного ствола дали результат – вес одного края был перенесен на землю и ему удалось выкарабкаться.

«И на что оно надеялось? Глупая скотина, если хотела добить – нужно было делать это сразу и… – заметил неладное. В панике начал сгибать и разгибать все части своего тела. Ужаснулся: «Либо мне перебило хребет, что мало вероятно, ведь я еще могу ходить, либо лучше бы мне перебило хребет. Да я провел ночь в морозильной камере! Руки и ноги стали резиновыми, отказываются выполнять мои приказы и в сон клонит. Места ушибов и укусов больше не болят… я отчетливо помню, как та тварь вонзила свои гнилые клыки мне прямо в икру! Ничего! Черт! Боли нет!» – он поспешно подобрал посох и, прикладывая вдвое больше сил, стал неспешно переставлять ноги в сторону растущего неподалеку липкого дерева. Его мутило, испарина ползла по всему телу, раны кровоточили, лоб горел, он инстинктивно потянул руку, дабы вытереть струю пота на шее и, к своему удивлению, обнаружил что это не пот, а свежая кровь. Сук пробил голову.

– Сильно пришлось. Ясно, – Эйн сделал несколько шагов. Мысли путались, – так вот… почему та добыча не сопротивлялась… анестетик… – случайно выбив ногой свою третью опору, он зацепился за свисающие с кроны лианы, утыканные липкими листьями. Неторопливо сорвав один, завел руку за голову и собравшись с силами, с размаху прилепил его на кровоточащий затылок, чуть не выбив из себя оставшийся дух.

– Отдохну… немного… – приходилось проговаривать свои мысли, что уже не успевали сформироваться в нечто цельное. Солнце беспощадно буравило своим теплом распаренное до красноты тело.

****

Мужчина густыми зарослями продирался к последнему силку. Позади него покачивалась перекинутая за спину чешуйчатая птица, напоминающая тетерева. Живая.

Ещë издали он заметил – веревка ловушки оказалась натянута и, сбросив с плеч торбу, поспешил проверить столь желанный улов. Начинало смеркаться, но он так и не встретил ни одного намека на крупную дичь.

– Опоздал… – в петле болтался дочиста обглоданный позвоночник, на конце которого, на тоненьких жилках висел окровавленный заячий череп. Остальные части этого конструктора были разбросаны поодаль. Вытащив останки из западни, он вернул петле изначальный вид и мельком глянул на темнеющее небо.

– Нужно возвращаться. Поиздержался, но, если идти вдоль ручья до ночи должен успеть, – по исхоженным тропам мужчина торопился домой, как вдруг острый глаз заметил странные следы, тянущиеся в направлении недавнего бурелома. Туда, где пару лет назад он застрелил кабана. Следы были плохо различимы, однако справа от них, на одинаковом расстоянии шли небольшие рытвины. Как если бы некто уставший и вымотанный опирался на сломанную ветвь.

– Плохо дело. Человеческие. – Он резким движением снял ружье, надломил его. Вытащил из специальной сумки на груди жаканы с небольшими насечками и загнал их в ствол вместо обычных патрон, после чего нашел раскидистое дерево и облепил себя природным камуфляжем. Теперь он был вдвое аккуратнее и настороженнее, прислушивался к каждому шороху и обращал внимание на любую мелочь, что мог упустить неискушенный глаз. Следы были оставлены совсем недавно, и он хотел заметить неизвестное существо прежде, чем заметят его.

****

Оно никогда раньше не чувствовало себя столь гордо и надменно. Спесь не сходила с уродливой морды. Оно считало себя настоящим охотником – истинным победителем, владыкой этих земель. Существо чванилось об одной мысли о том, с какой легкостью наловило так много дичи. Тогда, в первый раз ему небывало повезло, но сейчас награда по праву принадлежала победителю. Оно решило, что в разы лучше тех, других, пребывавших с ним в одной норе, а раз так, то и достойно намного большего.

С этими мыслями оно неторопливо тужилось, опустошая переполненный пищеварительный тракт. Солнце ушло за горизонт и небо темнело, меняя голубую палитру на всë более и более тëмную. Оно в полной мере оценило проделанную работу. Мягкие лапки превратились в твердые костистые наросты, а рога острыми копьями выперли вперед, как у быка. Голова выросла и потяжелела, чтобы без уродств вмещать на себе пару детских глаз. Само тело тоже стало крепче и выносливее. Мускулы наросли и рельефом выступали под тонкой шерстью. Но это не всë, ведь там, всего в паре сотен метров от него лежал еще один питательный ресурс. Съев его, по силе оно смогло бы потягаться с самыми опасными обитателями этих лесов. Мощные лапы подбрасывали монстра втрое выше его головы. Рога же, как острые клинки, запросто обрубали толстые сучья. Каждая встреченная им жертва часами оставалась обездвижена и скованна единственным укусом. Оно получало удовольствие, наблюдая как эти жалкие существа боязливо извиваются под его лапами. Смотря, как алая кровь фонтанчиком бьет из их шеи и слушать, как бурлит в горле. Нравилось быть вершителем судеб, а не тем, чью судьбу решат за него.

Всего в десяток прыжков оно достигло места минувшей битвы и замерло. Жертвы и след простыл. Под бревном не было слышно отчаянного бормотания, не было следов, ведущих к полуживой добыче, но был запах… Оно встало на мускулистые задние лапы, вытянулось и закрыло налитые кровью глаза. Черный нос стал заметно подергиваться, улавливая даже самые верхние ноты. Инстинкты завопили! Страх! Оно резко дернулось в сторону....

«Бах!» – Эхом отдался звук выстрела. Куст в дюжине локтей зашевелился и принял человеческие очертания.

…

– Глаголь?

****

Эйн бежал. Каждый скачëк давался ему с невероятным трудом, но бежал он с закрытыми глазами, с легкостью минуя любую преграду. Мужчина перестал бороться с тяжестью век, что подобно гильотинам рухнули вниз, отрезая его тело от внешнего мира. Но всë видел! За тонкой дымкой он с легкостью мог различить массивные силуэты высящихся в чащобе великанов. Целую экосистему существ, роящихся у него в ногах. Он воспринимал и чувствовал каждый объект, что обволакивала пурпурная аура. И жадно поглощал еë! Всеми частями тела, словно пылесос направлял странную дымку в себя. Как если бы осваивал новую функцию в давно изученном устройстве. Был не удивлен а, скорее, разочарован своим неведением.

Сейчас мужчина делал это нечто само собой разумеющееся, как и дышал. Каждая клетка его тела, как пустая ячейка впитывала внутрь неестественную дымку. Становясь крепче и выносливее. В каждом живом существе и объекте концентрация еë была различна, фиксирована, но больше всего на общем фоне выделялся его серебристый амулет. Он был яркими светочем в ночи. Путеводным маяком, вбирающем в себя саму жизнь, как делал это и сам Эйн.

«Оно гонится за мной? Что застит у мой взор? Туловище парит как пушинка, так легко! Онемение почти прошло, усталость сняло рукой, а раны… за каких-то пару часов в отключке от них не осталось и следа. Я ощущаю невероятный прилив сил», – впервые он чувствовал себя так бодро и просто бежал, не оглядываясь бежал покуда не вышел на усыпанную грибами опушку.

«Да их хоть косой коси. С мясом вышла осечка, но я сейчас готов хоть пальцы грызть, – Эйн открыл глаза, и легкая пурпурная вуаль слилась воедино с непроглядной тьмой. Лес принял своë естественное обличие, оставив мужчину слепым в крадущейся тишине. – В моем мире многие племена, коих мы посещали в своих экспедициях использовали особый наркотик для достижения медитативной суггестии» – улыбка растворилась на его лице, и он принялся оценивать ситуацию.

«Когда схватился за то дерево, сознание покинуло меня и зрение моë помутилось, а потом… яд в листьях открыл предо мною истину? Других объяснений тому, что я видел не найти, только если это была галлюцинация, а я до сих пор валяюсь в грязи, пуская слюни. Нет и намека на одышку после километрового забега с препятствиями. Еще вчера от таких нагрузок я пал бы замертво. Раны, было, начали болеть, но и эта боль постепенно сошла на нет, – Эйн сорвал суховатый гриб и решил сделать то, чему суждено было статься еще в первую ночь в этом лесу – разжечь костер и поесть, ведь больше всех полученных ран его мучал лишь голод.

«Когда деревья моей страны начали погибать, никто не задумался искоренить источник проблемы. Вместо этого они собрали миссионерские общества, целью которых стала колонизация затерянных земель и поставка возобновляемых ресурсов по морю», – он напряг пальцы и проскреб ими по коре, оставив в руке древесную труху для розжига. Нарвал в охапку хвойных лап, сложил как попало, вогнал руку в землю, подобно штопору и подцепив ею дëрн, принялся копаться в земле.

«Удивительная сила. Мог бы я выявить еë природу… нечто трансцендентное наставляет на истинный путь, или дат выбор им пренебречь? Нечто, что будоражит людские сердца и восхищает дам, или ввергает их в бездну отчаяния. Справедливость в руках имущего. Любой вариант для меня притягателен», – наконец, найдя подходящие камни, в вырытое кострище полетели первые искры.

Ветки разгорались неохотно. Не прошло и минуты, как растерянный и огорченный Эйн застыл, глядя на свою ладонь, где умещались скрошившиеся от жуткого давления осколки сероватого камня.

****

Астральная обитель. Зал Плеяд. Дряхлый старик в черной накидке скоплением белых пятен вылетел из двери, стоящей на краю необъятной пурпурной пропасти. На фиолетовых каймах широкого капюшона, практически полностью скрывающего лицо, сиял циферблат золотистых символов. Всем телом он опирался на массивный сучковатый посох, не столь давно срезанный с ветви величественного древа. Неспешно переставлял ноги, вышагивая в центр зала, к черному столу, посредине которого проекцией левитировало бесчисленное скопление разноцветных точек. Подобных тем, что окружали это место, но намного, намного меньше и тускнее. Недалеко от стола, в воздухе качалась взад-вперед маленькая девочка в белом платьице. На сей раз – с красной тесьмой. Она сидела на хитросплетении тончайших нитей астрала, тянущихся куда-то вверх. Богиня разительно отличалась от иных творений мироздания. В ней не было присущих им уродств, а гладкая кожа на идеально пропорциональном лице была бледна и чиста. Иногда казалось, что перед тобой сидит фарфоровая кукла, погруженная в сон искушенным керамистом. Закрыв глаза, она наслаждалась минутами своего покоя.

Старик неспешно ковылял к обсиженному месту за черным, как смоль, столом. Он неторопливо подобрал под собой подол, облокотил посох на подлокотник черно-мраморного трона и кряхтя, протяжно выдохнул. Проделанный путь явно дался ему непосильным трудом. По мере происходящего нервная улыбка девочки сквозила всё большим отвращением и негодованием. Открыв глаза, она увидела, как дряхлый пердун даже не смотрит в её сторону. Он вальяжно откинулся на спинку трона, словно тот являлся удобным креслом и вот-вот готов был задремать. Чело богини дрогнуло и покрылось неестественными морщинами, но вскоре успокоилось и вернуло себе прежнюю гладь. Медлительно проползли минуты и вот, астральную тишину нарушили тихие посапывания старика.

– Вам что-то нужно, господин Тайм? – бога, удобно примостившегося на черном мраморе, выкинуло из транса. Хмыкнув, он открыл глаза и снял капюшон, позволив в полной мере различить свое лицо. Теперь же перед девочкой предстал дряхлый, беззубый старец. Редкие седые волосинки на его голове завивались и комкались в толстые локоны, а густая засаленная борода устилала колени. Он прокашлялся и прокряхтелся, прежде чем начать говорить.

– Ты… не видела Истру? Кхм… Уросу понадобились Юй, Кцай и один артефакт Ликорис. Решил вновь поиграться с созданием разумных существ. Баланс, гнев, любовь и всё такое. Вскоре и Мидиру не придется сидеть без дела, – Тайм внимательно вгляделся в звездную карту. Среди десятков, сотен тысяч подобных, на ней исчезли две тусклые точки, – хотя он, как погляжу и так не скучает.

Богиня ухмыльнулась.

– Если так нужно, пусть они, как обычно, воспользуются астральными переходами.

– Да, в этом есть небольшая загвоздка…

– Не перекладывай свою работу на других, Тайм. Поддерживать астральные переходы в состоянии апории летящей стрелы – твой долг. Или мне рассказать всë брату? – она чуть помедлила и добавила, – к тому же, зачем спрашивать, если ты и сам знаешь, где она находится?

– Я не стану бегать по всей звездной карте за этой егозой. Не успеваю зайти в один проход, как она оказывается на другом конце, словно у нее астральный червь в одном месте. И что она там делает? Ну услужи старику, как и всегда, пока Урос не учинил истерику. Ты ведь знаешь какой он. А как всë уляжется, клянусь провести обслуживание переходов, будь оно неладно.

– Дядюшка Тайм… – девочка состроила невинные глаза дурочки, но её осëк голос, потяжелевший на несколько тональностей.

– Хватит… ты же понимаешь, как я к этому отношусь… Аркана. В отличии от остальных я вижу тебя насквозь. Как бы ты не пыталась подрожать эмоциям живых существ, этот облик – лишь фальшивка. Доказательство твоей зависти и комплекса неполноценности. Пока что единственная, кому личные мотивы мешают выполнять работу надлежащим образом здесь – ты, – старик бросил взгляд исподлобья, речь его была неспешной, но внушительной. Богиня внемлила каждому его слову. Её лицо исказила злобная гримаса, качели завибрировали, словно струны и сквозь зубы она выплеснула столь досадные ей чувства.

– Хах… за столько лет мне стоило научиться не воспринимать твои слова всерьëз. Нет, вообще не воспринимать твои слова. Помню, Урос говорил, мол, нам не хватает нечта, что есть в тебе. А я всë гадаю, что это? Змеиный язык или яд, льющийся из него? Хорошо, я выполню просьбу. Но не ради тебя.

– Эту черту характера ты тоже подсмотрела у людей? Воровка.

– Завались! – кто знает, есть ли у этого существа гордость, но если бы была – определенно оказалась задета. Аркана и так не стремилась отказаться от выполнения столь незначительной просьбы, лишь хотела подначить старика так же, как делал это еë брат. Её руки взмыли вверх, а на челе выступили морщины, – я предупредила их, но знай, ты взваливаешь на свой горб больше ненависти, чем сможешь утащить. А теперь иди и не мешай работать томным сопением, старый пердун. Если продолжишь в том же духе, даже Урос рано или поздно отвернется от тебя. Никто не в праве помыкать мной. Хм.

Старик высоко поднял густую бровь, то ли от удивления, то ли не поверил своим ушам и решил воспользоваться глазами, – мне никогда тебя не понять. Тебя и твоих приземленных желаний, – он поднялся и опираясь на внушительный посох, побрел восвояси. Казалось, еще более неторопливо, чем раньше, но преодолев половину пути, услышал язвительный окрик.

– Да, и еще. Тебе лучше не попадаться на глаза братику. – Аркана осталась довольна собой и сочла, что в полной мере отомстила за своë унижение.

– Хо… – Тайм же не на секунду не сбавил ход. Вскоре его силуэт скрылся за чередой белокаменных колонн.

****

Треск костра сливался с песнью ночного леса. Грибы, аккуратно насаженные на тонкие прутики, источали чудесный природный аромат, от которого у Эйна текли не только слюни, но и слезы. Его радости не было предела, ведь он впервые за двое длинных, изматывающих суток по-настоящему почувствовал себя в безопасности. Тонкие, игривые языки пламени плясали, пожирая сухой хворост, но взгляд его был прикован к наливающимся золотом грибам. Эйн обобрал всю опушку и сейчас рядом с ним лежали лесные дарования всевозможных сортов и размеров. С маленькими шляпками, с большими на тоненькой ножке, просто шляпки без ножек и ножки без шляпок, а над огнем нависли три самых красивых на вид – девственно чистых и нетронутых природой толстячка. Он сидел и сам того не замечая, начал судорожно сжимать свободную кисть… как стрелок, готовый выхватить свой пистолет.

«Пора!» – моментальный рефлекс. Рука сама спружинила к пылающему жаром грибу и целиком закинула его в рот.

– Мм-м! – застонал Эйн от боли, но продолжил жевать. Он не чувствовал вкуса, так как обжег язык, однако ощущение прокатившейся по пищеводу еды было лучшей трапезой за последние сутки. Один за другим на убой жадно шли белковые хранилища, полные питательных веществ и вот, ему вновь пришлось ждать новой партии, в этот раз разноцветной и уже не такой элегантной как первая и вторая, но всё еще столь желанной. Рыжеватая вкусняшка аппетитно захрустела на зубах…

– На твоем месте я бы не жрал следующий. Его называют лютомор. Созвучно со словом яд, не правда ли?

– Ха-ах! – от испуга гриб поперек горла встал у отскочившего на пару метров Эйна. Первым, что бросилось ему в глаза, были ружейные стволы, пристально взирающие в его сторону. От истертых гашеток за дерево уходила чья-то жилистая рука. Свет костра не выдавал притаившуюся фигуру, однако Эйна он преподносил как на блюдечке.

– Человех… вы… х-хых… – проклятый кусок душил его, заставляя выдавать хриплые гортанные звуки… паника… скажи кому, что он окажется в подобной ситуации, не поверил бы. Не верил и Эйн. Он и не надеялся встретить человека в подобной глуши, кто же знал, что бесшумно подкравшийся охотник найдет его первым.

Выпученными глазами он смотрел в сторону тени. Хрипя в полуприсяде, Эйн выставил обе руки вперед и неспеша двинулся в сторону пришельца, чтобы установить контакт. По его мнению, подобный жест был преисполнен покорства, но в глазах охотника это смотрелось совсем иначе. Полуголая нечисть стелилась по земле, дрыгаясь как змея. Рычала да лапища свои к горлу тянула…

– Сдохни, тварь! – нервы его и так натянутые до предела, лопнули.

Раздался выстрел.

– Кхы-а!! – вместе с грибом из пасти Эйна вылетел душераздирающий вопль. От боли он откусил себе кончик языка и сейчас катался по земле, прижимая к груди изуродованную левую культю, из которой пульсирующим фонтанчиком била и била кровь… Она не останавливалась, заливая его торс. Тонкой лентой окрашивая лесной настил, на котором валялись оторванные пальцы. Эйна рвало. Неподготовленный желудок не смог перенести столь резкого возбуждения. Его глаза вновь невольно окутала фиолетовая дымка, окружение превратилось в цветное месиво, кровь в котором напоминала медленно угасающую туманную вуаль. Он не мог поднять взгляда, изо всех сил сжимал локоть и громко хватал ртом воздух, задыхаясь в собственной жидкости, однако слышал медленно приближающиеся, тихие шаги.

– Што..й! Стой прош… б-ууэ… – в попытке поднять голову он заметил ошметок на своем плече, что моментально вызвало ответную реакцию.

Эйн ощутил холод, когда мужчина плеснул в него из фляги. Прохладная жидкость коснулась волос и побежала дальше по лицу. Почувствовал жжение, когда пара капель попала на отстреленную культю.

– Вот же… неожиданность! – ошарашенный охотник резким взмахом откинул ружье в сторону и попытался поднять Эйна за плечи, тут же получив наотмашь локтем по ноге. Да так что сам чуть не сложился пополам. – Это ж каким надо быть…

По мере того, как Эйн приходил в себя, он начал замечать обеспокоенно суетящегося вокруг незнакомца.

«Он напал, а теперь чего хочет? Добить или помочь?» – стоило начать подниматься, как он в отместку словил решительный удар в плечо, от которого вновь оказался распластан ниц. Хотел было сбить человека ногой, но увидев в его руках кусок ткани быстро сообразил, что к чему.

Они поняли друг друга и без слов. Эйн кое как сел, вытянул руку с культей вперед и что есть сил сжал зубы, а охотник поспешно стал еë перетягивать. Мужчина обвязал ткань чуть ниже бицепса и начал тянуть, тянуть, тянуть…

«Его что, никто не учил накладывать жгут? Как же больно, так можно и без руки оставить!» – в мыслях Эйн уж начал проклинать своего мучителя, но ретировался, когда кусок ветоши прорезал зеленые бронепластины на руке и впился в кожу. Дело чуть не дошло до мольбы.

– Хватит! Хватит! – он одернул руку, о чем очень сильно пожалел в сию же секунду. Культя и рёбра зашлись приступом острой боли… рёбра?

Эйн, невзначай, не рассчитав силы надавил на левый бок и в глазах его помутилось. Он согнулся, уперевшись на здоровую руку. Постарался прислушаться к тому, что говорило тело. А оно кричало в агонии.

– О… – Удивленно вздохнул лесник, смотря на сочащиеся красным листья.

– О? – Переспросил Эйн, сознание которого не удержалось в теле и медленно повалился на твердую землю.

****

Именованный мир с двумя лунами. Где-то в озаренной лучистым светом обители Объятий Богини. Огромное первозданное древо высилось на множество вëрст, поднимая сами небеса своей могучей, раскидистой кроной. Солнечный свет не пробивался сквозь природный занавес, поэтому достигал Объятий Богини лишь по утрам и вечерам. Могучий, необъятный взглядом ствол нависал в воздухе на столь же массивных корнях, тянущихся к нему высоко вверх. На величественных ветвях гнездились многочисленные пернатые обитатели, почитаемые в этих краях за священные символы гармонии. Их гнездовья тут и там окружали многочисленные домики, плотной системой слагающие из себя примитивную инфраструктуру. Некоторые находились на самих ветвях, какие-то – прятались в листве, а некоторые так вообще пребывали в подвешенном состоянии и крепко фиксировались при помощи толстых лиан. От них в разные стороны разбегались, покачиваясь на лëгком ветру, хитросплетения подвесных мостов. Иногда соединяющихся в целые площади, а иногда обрывающихся тупиками, на которых ждали своих привилегированных наездников большеклювые летающие ящеры. Каждая ветвь несла на себе огромные города с мельтешащими тут и там жителями, что были заняты своими повседневными делами и обязанностями, но и это еще не всë. Высоко в кроне располагалась великая столица, находящаяся под вечным надзором богини, а выше всего, выходя за зеленый массив и пронзая облака своими шпилями, взвивался дворец Тихих Надежд, где вечным сном дремала та, кому принадлежал этот мир. Но не стоит задирать голову столь высоко, она может закружиться. Опустимся вниз, где крепкие, массивные корни обвиваются целыми сотами нагроможденных друг на друга бунгало, ютящихся намного ближе, нежели дворцы наверху.

В одном из таких небольших домиков, из кровати, немного свесившись, торчала пара тоненьких ножек, столь гладких что, кажется, утренний свет отражался от них бликами. Толстое одеяло, сшитое из огромных листьев, подергивалось и медленно сползало в сторону, открывая солнцу немного заспанное личико девушки с длинными и острыми ушками. Она медленно подняла руки вверх и потянулась. Тëплая и очень мягкая кровать, набитая одуванчиковым пухом так и манила в свои объятия, но эльфийка, понежившись, собралась с силами и с широкой улыбкой поднялась, начав утренние процедуры.