В руинах иллюзий танцует пустота

Король Саликс отступил на шаг, пристально разглядывая свою дочь. Ее одежда была грязной и изношенной, волосы спутались и торчали в разные стороны. Засохшая кровь, неужели на нее кто-то напал? Она похудела, под глазами залегли темные тени. Она была его Хедерой, но в то же время казалась совершенно чужой.

Он списал ее странное поведение на пережитый шок. Конечно, она пережила что-то ужасное. Ей нужно время, чтобы прийти в себя, чтобы рассказать ему все.

– Все хорошо, моя дорогая, – проговорил он, стараясь убедить себя, что все можно исправить. – Ты в безопасности. Ты… снова в клетке. Все остальное подождет.

Он позвал слуг, приказав им проводить Хедеру в ее покои и позаботиться о ней. Она ушла, не сказав ни слова, не взглянув на него. Король Саликс смотрел ей вслед, и лед сковал его сердце. Он вернул свою дочь, весь этот кошмар закончился. Но впредь необходимо сильнее оберегать Олеандр.

В просторной, залитой солнечным светом королевской столовой царила напряженная тишина. На столе, накрытом белоснежной скатертью, возвышались изысканные блюда: жареные кролики, фрукты в сахаре, пироги с дичью. Король Саликс сидел во главе стола, стараясь сохранять непринужденный вид. По правую руку от него – принц Лаурус. По левую – она сама, принцесса Хедера, вернувшаяся после долгого и мучительного отсутствия.

Разговор клеился с трудом. Обсуждали вечно идеальную погоду, урожай. Отстраненные, общие фразы, которые не касались никого из присутствующих по-настоящему. Король пытался создать видимость нормальности, но тяжесть последнего месяца давила на него, как свинцовая плита.

Принцесса Хедера ела медленно, почти механически. Ее взгляд был устремлен в тарелку, она словно не замечала ни короля, ни принца. Она не отвечала на вопросы, не проявляла никаких эмоций. Ее присутствие ощущалось как призрак, как тень былой Хедеры, жизнерадостной и остроумной.

– Хедера, что ты предпочитаешь к пирогу? Ромашковый или мятный чай? – спросил король, стараясь вовлечь ее в беседу. Тишина. Она даже не подняла головы. Король откашлялся, списав это на пережитый стресс.

Молчание затягивалось, становясь невыносимым. Принц Лаурус, который обычно был полон веселых историй и острот, чувствовал себя крайне неловко. Он бросил сочувствующий взгляд на короля, а затем, решившись, взял в руки чайник и налил в чашку мятный чай.

Он протянул чашку принцессе Хедере. – Вот, Хедера. Попробуй. Мята сегодня особенно ароматная

Хедера не отреагировала. Она продолжала смотреть в тарелку, словно чашка, протянутая к ней, была невидимой.

Король Саликс, чувствуя, как в груди поднимается волна отчаяния, попытался разрядить обстановку. – Моя дочь любит мяту, – сказал он с натянутой улыбкой. – Особенно после долгой прогулки. – Он замолчал, понимая, насколько нелепо звучат его слова. После долгой прогулки? После кошмара, который ей довелось пережить?

Принц Лаурус на мгновение замер, держа чашку в руке. Потом, чуть приподнявшись, он поднес чашку прямо к губам принцессы. Она не сопротивлялась, но и не помогала. Она просто сидела, неподвижная, словно кукла. Чай пролился на ее подбородок, но она даже не вздрогнула.

Король Саликс наблюдал за этой сценой. Он видел, что с его дочерью что-то не так. Что-то ужасное. Что-то с ней случилось. Но что? Определенно, что-то сильно напугало его дочь. И король решил, что будет особенно бережно общаться с Хедерой. И с его дочерью снова будет все хорошо. Все будет как раньше.

В тоже время принц Лаурус понял она не была собой. У нее словно не было своей воли, своей души. Она была пустой оболочкой. И этот ужас, этот леденящий кровь страх, закрался в его сердце и остался там навсегда. Обед окончился в полной тишине, прерываемой лишь тихим стуком вилок о тарелки. В тот день принц понял, что его жена вернулась, но он потерял ее навсегда.

Принц Лаурус сидел в своем кабинете, углубившись в изучение текстов и проповедей. Их необходимо было расширить новой ложью и прямо сейчас принц был очень занят этим. Звуки ветра, доносившиеся сквозь толстые стены, казались далеким и нереальным. В дверь тихонько постучали.

– Войдите, – отозвался Лаурус, не отрывая взгляда от писаний.

В кабинет робко вошла женщина, крестьянка из одной из отдаленных деревень долины. На ее лице читалось беспокойство, в руках она теребила подол платья.

– Простите за беспокойство, Ваше Высочество, – произнесла она тихим, почти шепотом. "Но я.… я должна была вам рассказать."

Принц поднял взгляд, откладывая книгу в сторону. В ее глазах плескался страх, и это встревожило его. – Что случилось? Что посмело вас потревожить? – спросил он мягко, стараясь успокоить ее.

Женщина замялась, словно не зная, с чего начать. – Среди нас… не все чисты душой, Ваше Высочество, – начала она уклончиво. – Есть тот, кто мыслит иначе…, кто сеет смуту.

Лаурус нахмурился. – Объяснись. Говори прямо, что ты имеешь в виду?

– Тут такое дело… он планирует бежать, Ваше Высочество. Он… он больше не верит в нашу долину, в наш путь, – она с трудом подбирала слова, словно боялась произнести их вслух. – Он… он познакомился с одним из изгнанников… с тем, кто был отвергнут долиной. И теперь он собирается присоединиться к ним.

Принц был потрясен. Бегство из долины считалось величайшим предательством, нарушением векового договора. – Ты уверена в своих словах? – спросил он, стараясь сохранить спокойствие.

Женщина кивнула, прижав руки к груди. – Я слышала их разговор, Ваше Высочество. Они договаривались о встрече в запретном лесу. Он сказал, что больше не может жить в обмане.

Лаурус вздохнул. Предательство всегда ранит, но, когда оно исходит от того, кто вырос в твоей долине, кто дышал тем же воздухом, оно ранит особенно глубоко.

– Я все исправлю, – заверил он ее мягким, успокаивающим тоном. – Никто не покинет долину, не нарушив договор. Я обещаю. – Он посмотрел ей прямо в глаза, ища в них подтверждение того, что она ему верит. – Просто приведи этого человека на большой праздник вечной весны. Песнь выведет из него смуту. Скажи мне, как его имя?

Поблагодарив женщину за важную информацию, принц начал обдумывать, как пагубно влияет общество изгнанников на жителей долины. Все начинается с малого, а заканчивается изгнанием.

Король Саликс ходил взад и вперед по своему кабинету, словно загнанный зверь. Принц Лаурус стоял у окна, наблюдая за вечерней долиной. Тишина, повисшая между ними, была тягостной и напряженной.

– Я не хочу больше слышать ни слова об этом, Лаурус, – резко произнес король, прервав молчание. – Это моя дочь. Твоя жена. Она вернулась. Точка.

Лаурус повернулся к нему лицом. – Ваше Величество, я понимаю ваше облегчение и радость. Но…

– Никаких "но", – перебил король, сверля его взглядом. – Я знаю, что говорю. Она просто пережила потрясение. Ей нужно время, чтобы прийти в себя. Больше проповедей. Нужно усилить веру в долину, в наши традиции. Пусть каждый день читают проповеди во славу Олеандру. И следить за любым инакомыслием! Каждая мысль, каждое слово, каждое действие должны быть под контролем. Любые запрещенные предметы из мира за пределами долины – немедленно изымать! Я не позволю никому осквернить мою дочь, осквернить нашу долину!

– Как скажете, Ваше Величество, – спокойно ответил Лаурус, скрывая свои истинные чувства. Внутри него боролись сомнения и страх. Он видел, что Хедера изменилась, что она больше не та, кем была раньше. Но он понимал, что сейчас не время спорить с королем, разбивать его иллюзии.

– И еще кое-что, – продолжил король, понизив голос. – Изгнанники. Они осмелели. Общаются с моим народом. Нужно положить этому конец. Отправь войска в заколдованный лес. Нужно прогнать их, показать им, что у них нет места вблизи нашей долины.

– Я сам возглавлю отряд, – предложил Лаурус. – Мы тщательно прочешем лес. Мы не просто прогоним их, Ваше Величество. Мы заставим их уйти глубже, туда, где их никто не найдет. В самые непроходимые дебри, где они не смогут навредить нам.

Король кивнул, довольный его рвением. – Хорошо. Сделай так, чтобы они больше не смели приближаться к нашей долине. И не забудь, усилить проповеди. Усилить контроль. Я не позволю, чтобы то, что случилось с Хедерой, повторилось с кем-либо еще.

Лаурус поклонился, сдерживая вздох. – Я все исполню, Ваше Величество.

Он вышел из кабинета короля, оставив его одного в мрачных раздумьях. Лаурус знал, что король Саликс застрял в своей слепой вере, не желая видеть правду. Но король был прав насчет контроля. Невидимые границы между долиной и изгнанниками начали стираться. И они приносят свои порочные мысли в славный Олеандр.

Лаурус заметил, что эта Хедера – другая. И что заколдованный лес, возможно, хранит ответы на многие вопросы. И он, принц Лаурус, намерен их найти, чего бы это ни стоило. И прогнать изгнанников в дебри леса, где их никто не найдет – лишь ширма для его истинных намерений. Настоящий поиск только начинается.

Лес встретил принца Лауруса и его приспешников мрачной тишиной. Солнечные лучи едва пробивались сквозь густые кроны деревьев, погружая все вокруг в полумрак. После нескольких часов пути они, наконец, наткнулись на поселение изгнанников.

Это трудно было назвать деревней. Скорее, это была жалкая кучка лачуг, сложенных из веток и глины. Кругом царила бедность и запустение. Дети, одетые в лохмотья, испуганно прятались за матерями. Старики, сгорбленные под бременем лет и лишений, наблюдали за приближающимися воинами с безразличием. Встречались больные люди, потерявшие конечности или зрение – очевидно, жертвы несчастных случаев или болезней, которым не нашлось места в процветающей долине. Их пытались лечить магией исцеления, но безуспешно.

Лаурус остановился, оглядывая эту печальную картину. Сердце его сжалось от жалости, но он быстро отогнал это чувство. Он – принц, и его долг – защищать свою долину, даже если это требует жестокости.

– Я – принц Лаурус. Пришел по приказу короля Олеандра, – провозгласил он громким голосом, чтобы его слышали все. "Вы – изгнанники, отверженные нашей долиной. Вам здесь не место."

Из толпы вышел мужчина, одетый в простую, но чистую одежду. В его глазах горел огонь непокорности. – Мы не причиняем вам зла, принц, – ответил он спокойно. – Мы просто пытаемся выжить.

– Вы нарушаете договор, – парировал Лаурус. – Вы общаетесь с жителями долины. Это недопустимо. Вы недостойны ни общения, ни жизни рядом с нами. Вас изгнали не просто так. Вы – те, кто отверг наши идеалы, те, кто представляет опасность для нашего процветания.

Женщина с ребенком на руках вышла вперед. – Какие идеалы? Какое процветание? Вы живете в сказке, принц, – сказала она с горечью в голосе. – Но сказка эта уже рушится. Вы слепы к тому, что происходит. Вы не видите, что ваша долина гниет изнутри.

– Замолчите! – рявкнул один из воинов, выходя вперед.

Лаурус остановил его жестом. Он чувствовал, как гнев закипает в нем. Слова изгнанников задевали его за живое, разрушали его уверенность в правоте своего дела. Он еле сдерживался, чтобы не приказать перебить всех этих несчастных, но, к сожалению, такого приказа не было.

Собрав всю свою волю в кулак, он произнес ледяным тоном: – Я даю вам последний шанс. Немедленно уходите в глубь леса. Уходите как можно дальше. Забудьте о долине. Забудьте о своем прошлом. Если я увижу вас еще раз, пощады не будет.

Он повернулся к своим воинам. – Уходим.

Он уходил, слыша за спиной шепот проклятий и отчаяния. Он знал, что поступил правильно. Он защищал свою долину, свой народ. В глубине души же Лаурус жаждал расправиться со всеми изгнанными.

Утро в Олеандре начиналось с пения птиц и нежного дуновения ветра, но сегодня в воздухе висела тревога. Коровы, кормилицы долины, стали часто болеть, их молоко скисало, а сами они становились вялыми и безучастными. Это предвещало голод и беды, поэтому жители долины спешили на помощь своим рогатым друзьям.

Несколько целителей, одетых в светлые одежды, с венками из ромашек на головах, собрались у коровника. Они были известны своей способностью исцелять болезни, передавая животным энергию жизни через свои руки.

Первым к больной корове подошла Нимфея, та самая девушка, что провозглашает проповеди. Она присела рядом с животным, ласково погладила ее по мягкой шерсти и заговорила тихим, успокаивающим голосом:

– Не бойся, милая. Мы поможем тебе. Мы вернем тебе здоровье и силу. Ты снова будешь давать нам вкусное молоко и радовать нас своим присутствием.

Нимфея закрыла глаза и начала тихонько напевать мелодию, наполненную любовью и состраданием. Ее руки, словно сами собой, потянулись к телу коровы. Она положила одну руку на ее голову, а другую – на бок, где чувствовалось слабое сердцебиение.

Вскоре к Нимфее присоединились и другие целители. Они образовали круг вокруг больной коровы, каждый из них сосредоточенно посылал животному энергию исцеления. Они повторяли молитвы, слова которых были наполнены верой и надеждой:

– Силы весны, силы пустоты, придите к нам на помощь! Исцелите эту бедную корову, верните ей здоровье и силу! Да будет так!

Со временем, лица целителей начали светиться изнутри, словно они сами становились источниками света. Их руки теплели, а от них исходила ощутимая волна энергии.

Через некоторое время корова начала проявлять признаки жизни. Она приподняла голову, зашевелила ушами и издала тихое мычание. Ее взгляд, прежде тусклый и безжизненный, наполнился светом и благодарностью.

Нимфея и другие целители продолжали свой ритуал, пока корова окончательно не пришла в себя. Она поднялась на ноги, потянулась и с аппетитом начала жевать траву.

Восторженные возгласы разнеслись по коровнику. Жители Долины радовались исцелению животного, видя в этом знак благосклонности Весны и подтверждение силы своей веры.

Так, день за днем, целители долины продолжали исцелять больных коров, используя силу своих рук, проповедей и добрых сердец. Они верили, что только так можно сохранить жизнь и процветание в их сказочном мире. Это исцеление казалось чудом, но за ним стояла глубокая вера в ложь. В Олеандре даже болезни отступали перед иллюзией идеальности.

Разделение Хедеры

Влажный, затхлый воздух темницы обволакивал, как саван. Стены, сложенные из грубого камня, сочились сыростью, а в углах клубилась непроглядная тьма. Единственным источником света был колеблющийся огонь факела, укрепленного в стене, и пламя, лизавшее тело молодой женщины, прикованной к железному столбу посреди камеры.

Хедера была совсем юной, но сейчас она выглядела старше. Ее прекрасные волосы, некогда белоснежные, слиплись от пота и крови, а лицо, обычно озаренное смехом, было искажено болью и отчаянием. Она была одета в жалкие остатки некогда красивого платья, теперь разорванного и опаленного.

Вокруг нее стояли трое мужчин. Двое – пыточники, молчаливые и бесстрастные, словно каменные изваяния. Третий – инквизитор, облаченный в черную рясу, с холодным, бесчувственным взглядом. Его лицо было испещрено шрамами, а губы сжаты в тонкую линию. В руке он держал небольшой посох, украшенный символами огня.

Инквизитор поднял посох, и из его кончика вырвался сноп пламени, обжигая обнаженную кожу Хедеры. Она вскрикнула, ее тело содрогнулось от боли. Крик эхом разнесся по темнице, отскакивая от стен, словно мольба о помощи, которой никто не услышит.

– Почему же тебе так не повезло оказаться здесь? – спросил инквизитор ровным, невозмутимым голосом. Его слова звучали, как приговор.

Хедера закачала головой, ее глаза наполнились слезами. – Я ни в чем не виновата! Я ничего не сделала! – прохрипела она, ее голос был едва слышен.

Инквизитор усмехнулся. – Невиновна? Пусть так, правительница Статура возложила на тебя невероятную миссию. Тебя будут пытать, мучать ты будешь просить о смерти.

– Пожалуйста не делайте этого! – закричала Хедера, ее голос наполнился отчаянием. – Я не хочу в пустоту!

– Ты будешь просить о ней – рявкнул инквизитор, и пламя, окружавшее Хедеру, усилилось. Она закричала еще громче, ее крик был полон агонии. Запах паленой кожи наполнил темницу.

– Я прошу тебя, пощади! Я убегу отсюда и никогда не вернусь – взмолилась Хедера, ее тело тряслось от боли и страха.

– Ты не поняла, – ответил инквизитор, его голос был твердым, как камень. – Наш мир кажется жестоким и неправильным… – он поморщился и продолжил – но это не совсем так. Мы ценим порядок. Но в полном контроле, людям некуда деть свою ненависть. А ненависть есть в каждом из нас. Мы даем людям выбросить злость на публичных пытках. Но с каждым разом приходится придумывать пытки изощреннее. И ты имеешь честь быть для нас этим материалом. Ты будешь молить о смерти, но не умрешь.

Инквизитор поднял посох еще выше. Пламя охватило тело Хедеры, словно живой кокон. Она кричала, кричала так, как кричат только перед смертью.

Боль была невыносимой. Она чувствовала, как пламя пожирает ее кожу, ее плоть, ее кости. Она чувствовала, как ее сознание затуманивается, как она теряет связь с реальностью. В ее голове мелькали обрывки воспоминаний: лица родных и друзей, моменты ускользающего счастья.

Она вспомнила свою отца, который всегда не защищал ее, который говорил ей, что она – не его гордость, не его надежда. Он что-то хотел сказать, но не успел. Сейчас Хедера все бы отдала чтобы вернуться домой. В мир вечной весны.

Она вспомнила своего возлюбленного, Розальбу, с которым она хотела создать семью, хоть это и невозможно. Она знала, что больше никогда его не увидит.

Сквозь пелену боли она увидела лицо инквизитора. Его глаза были по-прежнему холодными и бесчувственными, но в глубине их мелькнуло что-то похожее на сомнение. На мгновение ей показалось, что он сожалеет о том, что делает.

Но потом пламя вспыхнуло с новой силой, и боль захлестнула ее с головой. Она закричала в последний раз, и ее крик оборвался на полуслове. Ее тело обмякло и повисло на цепях.

Инквизитор опустил посох. Пламя погасло, оставив после себя лишь клубы дыма и запах гари. Инквизитор вздохнул и вышел из темницы, оставляя за собой тьму и отчаяние.

Как только Хедера очнется все повторится. Снова и снова.

Боль. Холод. Голод. Хедера попыталась открыть глаза и с большим трудом ей это удалось. Веки слиплись, все тело горело. Полная темнота. Привыкнув к отсутствию любого освещения Хедера поняла, что находится в темнице. Из одежды на ней все еще было разорванное изумрудное платье. Пустое холодное помещение. Только ведро в углу для справления нужды. От отвращения лицо Хедеры скорчилось с гримасу. Осторожно ощупав лицо рукой Хедера обнаружила огромный шрам. Чудом глаза остались не тронутыми. Кровь остановилась совсем недавно, судя по корочке и слипшейся коже. Еще можно было уловить запах крови. Последнее, что она помнила, это сцену, черные одежды и ее. Дьявола во плоти. Суставы ломало от холода, мышцы подрагивали от любого движения, но все же Хедера сумела встать и сделать пять шагов вперед и уткнулась в стену. Еще шаги обратно и решетка. Маленькая пустая комната холодный бетонный пол. Для чего я ей нужна? Спросила себя Хедера. Откуда-то сверху слышались шаги. Хедера вспоминала свою ужасно короткую самостоятельную жизнь и слабо улыбнулась. Этот маленький кулончик все еще висит на шее. С ней. Поглаживая пальцами кулончик Хедера опять погрузилась в пустоту.

День сменялся ночью. Ночь сменялась днем. Сутки назад Хедере принесли черные тряпки и назвали это одеждой, а также кувшин с тухлой водой. Какая-то безразмерная рубашка с ободранными рукавами и черные брюки на два размера больше. И все же в этой одежде было теплее.

Хедера быстро поняла, что огонь в Витисе очень важен, если судить о том, что все тело Хедеры жгли углями. Эта пытка была особенно болезненная и медленная. Боль страшная, ожоги выжигали сухожилия и кости, но смерть не наступала, потому что кровотечение быстро останавливалось. Иногда заходили люди и наблюдали за страданиями Хедеры. Кто-то подсказывал, что сделать еще. С каждым днем страдания усиливались и конца этому не было. Дети приходили с раскаленными железками и сквозь решетку выжигали кожу Хедеры.

Заплесневелые стены подвала сочились влагой. Холод пронизывал до костей. Хедера, в изорванной одежде и с кровоточащими ранами, лежала на каменном полу, чувствуя, как жизнь медленно покидает ее тело. В полумраке, когда сознание уже почти покинуло ее, перед ней возникла фигура. Девушка, не старше ее, с бледным лицом и огромными, грустными глазами.

– Ты… ты кто? Ты тоже здесь? – тихо словно шепот ветра произнесла девушка.

– Я… Хедера. Где я? – еле слышно, с трудом разлепляя окровавленные губы.

– Ты устала? Тебе больно? – девушка покачала головой, не отвечая на вопрос.

– Очень… Я умираю?

– Я тоже… умерла. Очень давно.

Хедера попыталась приподняться, но боль пронзила все тело. Она застонала и снова упала на пол.

– Что это за место?

– Я умерла не здесь, я умерла там, где торжествует зло – девушка грустно посмотрела на нее.

– Зло?

– Оно съедает души. Оно забирает… все. – Девушка подошла ближе и присела рядом с Хедерой.

– Кто ты? Почему ты здесь?

Девушка задумалась на мгновение. – Я… Мое имя Адонис. Я просто забытая. Зло забрало мое имя, мою…мою жизнь. Скоро я попаду в пустоту.

Хедера попыталась сконцентрироваться на фигуре призрака. – За что?

В глазах девушки отразился ужас. – Я… Я чувствовала то, что нельзя. За это мою душу высосали. И я знала правду… о зле.

– Какую правду?

– Нельзя говорить… Оно услышит. Оно всегда слышит.

Хедера взмолилась. – Пожалуйста… Скажи мне. Я.… умираю. Что мне делать?

Девушка накрыла своей прозрачной рукой ледяную руку Хедеры. – Останови его… Останови зло. Не дай ему победить.

– Но как? Я.… я умираю.

Девушка взглянула прямо в глаза Хедеры. – Зло не то, чем кажется. Оно прячется за масками. Оно использует ложь и обман. Не верь его обещаниям.

– Я.… не понимаю. – Хедера закашляла кровью.

Девушка сжала руку сильнее. – Ты поймешь… Ты должна понять. Ты уже разрушила время.

Фигура девушки начала растворяться в темноте. Ее голос становился тише.

– Помни…Зло не то, чем кажется…Останови это

Девушка исчезла, оставив Хедеру в полной темноте. Дыхание становилось все слабее. Хедера закрыла глаза, надеясь, что все это лишь сон.

Статура была права, Хедера желала прекратить свои мучения больше всего на свете.

– Как дела, девочка? – Хедера не могла пошевелиться, но этот голос ни с кем не спутать. – Мне сказали ты перестала кричать – с горечью в голосе сказала Статура, она убрала волосы с лица Хедеры царапая изуродованную кожу лица.

– Пожалуйста… Убей меня… Я больше не могу – прошептала Хедера. Статура тихо засмеялась, надавливая ногтями в гноящиеся раны Хедеры на ноге. Крик заполнил пространство.

– Ну вот, снова кричишь. Убивать тебя еще слишком рано, да и с чего бы мне делать что-то для тебя? Ты просто игрушка для тренировки детишек не более. – Статура молча наблюдала, как Хедера тихо плачет, слезы падали на бетон мгновенно впитываясь.

– Мне надо развлечься – в глазах Статуры загорелся огонь.

Волны новой боли сковывают тело Хедеры. Статура видит сопротивление в глазах девочки, дрожащие руки, сомнение, промелькнувшее на бледном лице. Ее улыбка становится хищной, полной презрения.

– Сопротивляешься? Ты думаешь, что можешь противостоять мне? Ты думаешь, что твоя жалкая воля сильнее моей?

Бьет девочку по лицу, так, что та падает на пол.

– Слабость! Ты вся – одна сплошная слабость! Тьма уже внутри тебя, и она будет править тобой, хочешь ты этого или нет!

Статура подходит к девочке, хватает ее за волосы и поднимает на ноги.

– Ты думаешь, что можешь сбежать от своей ярости? Ты думаешь, что можешь задушить свою ненависть? Ты ошибаешься! Это и есть твоя сила! Это то, что делает тебя особенной! Не отрицай это!

– Во мне нет ничего, – еле шевеля губами вымолвила Хедера.

Статура оскалилась и задержала взгляд, приблизившись к Хедере слишком близко она сказала то, что Хедера не готова была услышать.

– Только испытавшие ненависть способны перейти черту Витиса – Статура накручивала локон Хедеры на пальцы – Но сейчас меня интересует другое. Что может такая прелесть, как ты возненавидеть?

– Теперь слушай внимательно! Я не спрашиваю тебя. Я приказываю! Ты должна подчиниться моей воле! Ты должна стать моей! Ты должна стать орудием тьмы!