Крепкий керосин принцессы Беатрикс

Проходит полчаса изнурительной гонки, я всё ещё свежа, как майская роза, а вот Фогель сипло дышит. Пыхтит, как ёж, на которого наступил водяной бык. Мне становится смешно, и я толкаю его в чёрную спину – пошевеливайся, дурачок. Время умирать ещё не наступило. И, будем надеяться, не наступит никогда. Он страдальчески кряхтит и чуть увеличивает темп.

Тропинка петляет между осевших куч мусора, ведя нас в самые дремучие уголки моих владений. На развилке мы берём правее. Сменив направление, моя великая армия быстро удаляется от реки. Та ещё отсвечивает вдалеке, прорываясь оранжевым ртутным блеском сквозь заросли багровой растительности. Скоро она исчезнет совсем, и тогда мы остановимся. В нашем секретном месте, предназначенном как раз для таких прогулок. Вряд ли гвардия Белых земель будет нас искать столь далеко. К тому же, эту территорию мы знаем как свои восемь пальцев на руке: пять моих и три драконьих, с огромными твёрдыми когтями. Здесь наши враги будут вынуждены играть по нашим правилам. А уж за нами не заржавеет, тут я уверена на все сто. Опыта в приёме незваных гостей нам не занимать, Мусорная Долина пережила много нашествий самого разного сброда.

– Я представляю, как гвардейцы обшаривают Башню в поисках нашего барахла. Присваивают мои посохи, рвут постельное бельё на портянки, разочарованно разглядывают спящую Штуковину. Безо всякого интереса листают мои книги, которые их совсем не интересуют. Другое дело – нычки дракона с вонючим с'могнчиком и мой фридж с бутылками вина. Стратегический запас принцессы Мусорной Долины. Их безмерно жаль, но и тут мы можем попортить крови, – усмехаюсь я.

Издалека доносится слабый хлопок. Очень слабый, но мы с Ва его всё равно улавливаем, а вот Фогель никак не реагирует. Боже, он ещё и глух, как пень! Совсем тяжёлый случай. Я еле сдерживаюсь.

– Шандарахнуло, Трикси! – вопит довольный дракон и, не останавливаясь, несётся дальше.

– Точно, дорогой Ва! – смеюсь я. Пусть теперь Протопадишах кусает локти. Хрен ему, а не мой запас вина. Мы знаем, чем угостить посетителей. Недаром я неделю возилась с зелёной металлической банкой с ушками. Ва тогда утверждал, что это консервы. И даже хотел вскрыть толстым когтем, но я не разрешила. Потому что я понимаю принцип «никогда не путать стороны». Сейчас мне приятно от того, что я была права. Гвардейцев наше гостеприимство, конечно, разозлит, но на это пока плевать.

Наконец, мы прибываем в тёмную, заросшую красным плющом лощину, под пологом которого ржавеет остов огромного длинного ф'томобиля, когда-то бывшего жёлтым. Наше секретное место, найденное в ходе многочисленных вылазок. Оно не видно ни с какой стороны и, чтобы в него попасть, необходимо точно знать его расположение, которое мы можем найти с закрытыми глазами. Три поворота направо, первый с основной дороги на почти незаметную тропку, потом около вросшей в землю огромной металлической бочки налево. И мы на месте. Тут можно будет перевести дух и обдумать дальнейшие планы. Помешать нам в этом может только невероятное стечение обстоятельств. Что-нибудь совсем фантастическое. Слепая удача и глухое везение. Почти как у Фогеля. Ведь ему действительно повезло: если бы я его не пустила в Башню, он попал бы в лапы гвардейцев. А там уже всё было бы совсем печально.

Ткнув тележку под крышу, Ва, как пиявка, присасывается к своей банке. У него всё, что связано с гнилушкой, стремительно. Он резво отбирает её у крестьян, резво бухает, пьянеет, трезвеет. Всё на раз-два-три. Удивительная связь дракона с алкоголем. Почти родственная. И не мудрено: ведь пахнут они одинаково. Морковная гнилушка пахнет здоровенным драконом, или он ею.

– Парадокс, – проговариваю я про себя заклинание Фогеля, стараясь попасть в интонации. Ни черта не происходит. Не работает, от слова «совсем». Гадская магия, которая никогда не была мне по зубам.

– От этих потрясений, Трикси, у меня жажда, – лицемерно жалуется Ва. Я присаживаюсь на старое сиденье ф'томобиля с остатками ткани, откидываю забрало шлема вверх, ослабляю липучки на бронежилете и глубоко вздыхаю. В жажду дракона от потрясений я не верю. Чтобы потрясти его тушу, должно случиться что-нибудь убойное: чтобы «шайтан-труба» заработала или чтобы я поранила пальчик.

Сорвав с плюща копну красных листьев, дракон пихает её в пасть и начинает с аппетитом хрустеть. В его глазах читается:

– Хорошее пойло требует хорошей закуски, Трикс! Клянусь бородой моей Матушки.

Пихнув лапой лежащего без сил м'техника, над которым вяло крутятся бронепластовые мухи, Ва сообщает:

– Уру-ру! Подъём, пехота! Уже утро!

Тот елозит по земле, на него нападает икота, а потом сильный сиплый кашель. Настолько сильный, что я начинаю беспокоиться. Не хватало ещё, чтобы он дал дуба прямо сейчас. Мне этого сильно не хочется, и потом – у нас много нерешённых вопросов, которых не было раньше и которые навалились в один момент, что мне абсолютно не нравится. Целый месяц мы принимали его за очередного юродивого колдуна, пытавшегося завладеть Штуковиной. Одного из бесконечной череды разной степени умалишённых, охотящихся за мной и моим чешуйчатым алкоголиком. Теперь оказалось, что всё на самом деле намного сложнее. Орбитальная станция, контора, Штуковина, биоутилизаторы, и ещё два понятия, припомнив которые, я чувствую уколы ревности: частная территория и ведьма из ХаЭр. Особенно вторая. Говоря о ней, м'техник делает микроскопическую паузу перед словом «ведьма». Словно спотыкается. А эта пауза мне о многом говорит. В паузах вообще можно услышать многое. Я в них разбираюсь, а вот Ва нет. Ему, по большому счёту, плевать.

Остановив кивком разошедшегося дракона, я дотягиваюсь до тележки и достаю бутылку. Возможно, я не так уж и права – все эти потрясения действительно вызывают жажду. Только теперь, чёрт побери, придётся довольствоваться тёплым вином. А оно всё-таки хуже холодного. Намного хуже. Надо дать Фогелю отдышаться.

– Теперь они разнесут всю Башню, Ва, – говорю я. – Плакали наши накопления.

– Факт, Трикс. Но всё равно Штуковину они не унесут: чтобы выдрать её из земли, надо постараться, – кивает Ва, закидывая в пасть очередную порцию листьев, и продолжает с набитым ртом. – Можем обобрать их на обратном пути. Что нам мешает? Сколько там этих вонючек? Пятьдесят?

Воинственный дракон хитро смотрит на меня. Меньше, уже меньше, дружок, с учётом моего подарка. Хотя даже двадцать оставшихся в живых гвардейцев доставят неприятностей. И десять тоже постараются накидать нам за воротник. А сейчас они нам совсем не нужны. Сейчас нам нужны объяснения. Я треплю по плечу Фогеля:

– Тебе уже лучше, колдун?

Он сглатывает слюну и кивает:

– Да. Местный воздух мне плохо подходит. Контора экономит на защитных комплектах.

У меня нет регенерации воздуха.

– Принцесса, – строго вставляю я.

– Принцесса, – послушно повторяет он. Быстро учится, мой пришелец. Ещё пара упражнений, и его манеры будут безупречны. Я помогаю ему со шлемом. Две защёлки по бокам; очень удобно, лучше, чем путаться в ремнях, как у меня. Фогель смотрит на меня своими невероятными глазами, и я начинаю волноваться, словно крестьянская девочка на своих первых танцах в кабаке. Отчего-то смущаюсь и пытаюсь не утонуть в темноте его зрачков. У меня, как ни странно, это получается.

И всё из-за ведьмы из ХаЭр. Из-за пауз в речи, из-за всех этих почти неслышимых намёков.

– Вина? – безразлично предлагаю я, – с зелёной этикеткой, как ты говорил.

Благодарно взглянув на меня, колдун молча делает большой глоток. Это его немного подкрепит для дальнейших объяснений. Я жду пару мгновений, а потом предлагаю:

– Буду благодарна, если ты начнёшь с самого начала.

– Что начну, Принцесса?

– Свою историю.

– Откуда ты, чувачок? – влезает нетерпеливый дракон. – И зачем к нам припёрся? Что ты сделал со Штуковиной? И назови три причины, почему бы мне не откусить тебе башку, прямо сейчас?

– Я Эразмус Фогель, м'техник корпорации «Всеобщая забота, понимание и поддержание чистоты и экологии», табельный номер семнадцать тысяч четыреста сорок восемь дробь семнадцать, третий производственный сектор. Обслуживаю трансмашины сорока полигонов складирования и переработки. И этот полигон тоже. Номер семнадцать тире тридцать девять. Короче говоря, этот полигон принадлежит конторе, и я тут работаю.

– Ни фига себе у тебя титул! Как ты всё это умудрился запомнить? – Ва издевательски поднимает бровь. – Даже у благородной Беатрикс, моей принцессы, он короче.

Чешуйчатый валяет дурака, в очередной раз, упуская главное. На мою Мусорную Долину претендует кретинская «Всеобщая забота и понимание». По-моему, отвратительное название для королевства. В каждом слове крупными буквами написано: Жадность, Алчность, Беззаконие, Отъявленные Мерзавцы.

В случае головняка изобразить невинность, – прекрасный девиз для лицемерных говнюков. А когда кто-то подобный притязает на твои кровные, есть повод задуматься. Что-то идёт совсем не так.

– Мусорная Долина – мои земли, колдун, – твёрдо заявляю я. – Ни о какой «Поддержке чистоты» я не слышала. И права никому не передавала.

– Давай я откушу ему голову, Трикс? – предлагает дракон, у которого на все проблемы один ответ, который он глубокомысленно суёт абсолютно во все самые неподходящие ситуации.

– Иди к чёрту! – огрызается Фогель. Оранжевое солнце, прорываясь сквозь плотную крону плюща, мелкими брызгами кропит его белые волосы. Как мне хочется его погладить! Погладить несмотря ни на что.

– Посмотри-ка, кто у нас такой дерзкий нарисовался. И давно мы с тобой на «ты»? – квакает мой дружочек. Гнилушка делает его совершенно невыносимым. Сварливым, как барон, у которого увели стадо пони и наделали в спальне.

– Уже месяц, балда, – успокаиваю его я, – он же к нам месяц ходит. Каждый день вы ругались, не давая мне выспаться.

– Меся-я-яц, – понимающе тянет мой зубастый друг. – Это всё объясняет.

– Ничего это не объясняет, – отрезаю я и обращаюсь к Фогелю, у которого случайно оказалось довольно приятное имя Эразмус. Вообще этому придурку почему-то везет: я обратила на него внимание, он ещё жив и хлебает моё вино. А это вино может оказаться последним в моих владениях. Во всяком случае, пока не оживёт Штуковина. – Продолжай.

– То, что вы считаете своими владениями, принцесса, на самом деле наш полигон. Сюда транспортируется мусор из нескольких миров. Тут он утилизируется, – колдун кивает на обедающего набитым хламом пакетиком слизня, – это биоутилизатор, он перерабатывает мусор всего этого народа: баронов, крестьян, драконов, колдунов, рыцарей, принцесс. Его не должно здесь быть. Парадокс!

Когда он повторяет своё заклинание, я двигаю руку к посоху на бедре. Просто проверяю, легко ли тот выскользнет из петли. Всё-таки колдун наглый – усаживает меня на один стул с баронами, которые не просыхают от грязи и тоски. И вечно дерутся друг с другом.

– Мусор поступает сюда через трансмусорные Окна, которые создаются Машиной, – не обратив внимания на моё движение, сообщает Фогель. А потом показывает вверх:

– Чтобы вы понимали, миры, с которых вывозится мусор, – там.

– Где, там? – уточняет любопытный дракон и задирает башку в мутное оранжевое небо.

– Вверху, – глупо говорит м'техник.

– Я их не вижу, болван, – заявляет Ва. – Ни одного, самого малюсенького мира я не вижу. Так, что ты заливаешь! Если бы они там были, то намного сподручней просто кидать мусор вниз. Нафига им Штуковина?

В ответ на это Фогель всплёскивает руками, поражаясь нашей тупости и непониманию. Будто достаточно сообщить нам, что всю жизнь мы неправильно ходили на ногах и достаточно перевернуться – и всё наладится. Ну, да, хренушки тебе, мой дорогой красавчик.

– Допустим, там есть миры, моя собственность – ваша земля. Слизни – биоутилизаторы.

Я – самозванка, а моего замечательного дракона не существует. Но ты мне скажи одну вещь. Зачем баронам и, теперь уже Протопадишаху, моя Штуковина? Ведь ты знаешь, Эразмус?

Произнося его имя, я чувствую тепло в груди. Прямо там, под керамическими пластинами бронежилета. Я смотрю ему прямо в глаза. Он тоже взгляда не отводит. Думает пару мгновений.

– Потому что Машина сломалась и кроме мусора начала транспортировать другие вещи. Её частота наложилась на транспортные. Понимаете, Принцесса, р'деляющий контур вывел колебания…

Я останавливаю его взмахом руки. Колдунство меня мало интересует. Глупо застыв с приоткрытым ртом, он ждёт вопроса.

– Какие другие вещи, мой дорогой?

Он вздыхает, копается у себя в броне, под пристальным взглядом подозрительного Ва.

И молча показывает нам небольшой предмет, от которого у меня падает челюсть.

– Например, это.

6. Герр Витовт под стягом жабы

Я набираю воздуха в лёгкие и медленно выдыхаю. Невероятно! На ладони у Фогеля лежит слиток блескушки. Небольшой, аккуратный, с выдавленной надписью, которую я не могу прочесть. Целое состояние в его грязной мужественной руке. Я ловлю жёлтый отблеск металла. Отблеск больших проблем и беспощадной алчности.

– Уру-ру! Ты в курсе, чувачок, что можешь купить себе небольшое баронство? Добавишь ещё пару штук – и даже графство, – уточняет Ва. – Ну, такое, с мельницей, с'мгончиком и пятком морковных полей? Представляешь, сколько приятных часов с с'мгончиком тебя ждут, пока ты не откинешь коньки от подагры и несварения?

– Баронство? – переспрашивает его собеседник, опуская неприятные намёки на погребение и болезни.

Ну, да. Блескушка дорого стоит.

– Это химически чистое золото. Стандартный слиток, – сообщает м'техник. – Колебания мустранспортного поля наложились на системную частоту коммерческой доставки, и теперь конечным пунктом служит этот полигон.

– И много такого здесь? – спрашиваю я, в горле образуется ком, который никак не хочет проваливаться в пищевод. Я жду ответа и не отвожу взгляда от прекрасных глаз с беззащитными женскими ресницами.

Мой милый Эразмус качает головой. В конторе вовремя заметили проблему: только два контейнера, выйдя из поля, лопнули в Мусорной Долине. Часть блескушки просто испарилась, а часть раскидало по всей территории. Потом транспортировку прекратили и послали его, м'техника. Он видел поисковые отряды местного баронства, шарившие по окрестностям. Вести о блескушке разнеслись среди этих остолопов, как пожар. Ничего удивительного в этом факте нет, местные крестьяне очень болтливы.

– Флаги, какие у них были флаги? – допытываюсь я. В ответ Фогель пожимает широкими чёрными плечами: грязные тряпки, он в них не разбирается. На одном вроде была раздавленная курица, на втором – коровья лепёшка, на третьем – пятно жира.

– Коровья? – это слово я слышу впервые.

– Ну, такая животина с рогами, – поясняет колдун, – ест траву и мусор. И бодается, как чёрт.

– Водяной бык, – уясняю я. – Ещё мычит и даёт навоз для удобрения морковки.

Блескушка при наших обстоятельствах – совсем плохо. Понятия не имею, отчего она так дорого ценится, особого смысла у неё нет. Её нельзя съесть или выпить, ножи из неё дерьмовые. Но её крайне мало, и обычно это украшения на телах мертвецов. Искать её мы с Ва обычно ленились. Дракон, исходя из своих гастрономических убеждений говорит, что еда всегда должна быть едой, а мне было плевать. Даже свои браслеты я не нашла, они были со мной всегда.

А покупать баронство или ещё какие земли в мои планы не входило никогда.

А вот в том, что мои соседи сошли с ума от того, что где-то в моих владениях появилось много блескушки, можно было не сомневаться. Бедная моя Мусорная Долина, бедная принцесса Беатрикс! Это надо же так влипнуть! Теперь все уже точно навалятся сюда. Теперь и шагу не ступишь, чтобы не столкнуться с очередной вонючкой в поисках удачи. Раздавленная курица, ведро навоза и жирное пятно. Пятно – это мой престарелый женишок бом Трассель.

Я обдумываю полученные сведения. Получается, Протопадишах разнюхал о нашем счастье и решил присвоить мои земли себе, как и прочие владетели-простофили. Их шпионы шастают повсюду, вроде тех вчерашних дурней, вознамерившихся залезть в мои верши. Не много ли претендентов образовалось на горизонте? Что теперь предпринять? Пытаться отбить Башню или срочно чинить Штуковину, раз она подбрасывает мне неприятностей на лопате?

– Трикси! – Ва отрывает меня от мучительных раздумий. – Ша! Ты слышишь?

– Что?

Он осторожно водит головой, вслушиваясь в окружающие нас звуки: шелест ветра в обрывках бумаги, тонкий звон галей и шорох слизней. Вечных спутников тишины Мусорной Долины. Я с досадой понимаю, что здесь никогда не бывает по-настоящему тихо. Всегда что-нибудь случается, по большей части нехорошее. Хотя нет, контейнер с вином я по-прежнему вспоминаю с особенной теплотой. Но такие подарки редки. Шансы их получить – один на миллион. Я вздыхаю и переспрашиваю дракона:

– Что, Ва?

– Кто-то проходит рядом, я только что слышал крик. Айда смотреть?

Конечно, надо посмотреть, соглашаюсь я. Хотя бы для статистики, кто ещё хочет наложить лапу на мои владения. Мало мне мелких воришек-сборщиков металла, теперь бери выше – Долину растопчут все окрестные армии. Пройдут мозолистыми крестьянскими пятками, обмотанными в рваные тряпки, эту дрянную замену обуви. Или лапти из провода, надёрганного в кучах. И то, и другое я считаю украденным у меня. Как же трудно быть богатой, чёрт! Нужно постоянно заботиться об имуществе, а это совсем нелегко – присматривать за местными титулованными болванами. Нисколько не сомневаюсь, что парочке местных владетелей мы ещё сможем дать по зубам. Но вот всем вместе… Тут уж придётся изворачиваться изо всех сил. Шевелить мозгами, как говорит мой бронированный дружочек, который никогда не следует собственным выдуманным правилам.

– Идём, Ва, – киваю дракону, а Фогелю, сидящему в своём обычном изумлённом состоянии – открыв рот, приказываю остаться во ф'томобиле, под прикрытием красного плюща. Всё равно, сейчас от него никакой пользы. Если придётся опять быстро-быстро отступать, он нас только задержит. Начнёт задыхаться, жаловаться, что больше не сможет бежать.

– Сиди тут, колдун, – строго говорю я, – мы быстро сбегаем и посмотрим.

Он пожимает плечами, безразлично приваливается к ржавому борту и бросает подозрительно тёплый взгляд на тележку. Наваленные бутылки, в которые затесалась пара моих книг.

– Можешь взять, но только одну, – грожу ему пальцем. Секунду посомневавшись, не слишком ли я строга сегодня? А потом понимаю, что нет. Не хватало ещё, чтобы он упился тут, до того, как мы вернёмся. Его возможности я уже поняла, он чуть жиже алкоголика-дракона. Пьёт, пока есть, что. Но это почему-то меня не огорчает. Эту слабость я готова ему простить. Милый Эразмус вряд ли когда-нибудь привыкнет к Мусорной Долине. К моим владениям ненужных вещей. Я бросаю последний взгляд на серо-голубые глаза под беззащитными женскими ресницами и спешу к чешуйчатому, нетерпеливо посвистывающему снаружи.

Мы скользим по тропинке, вырываемся из-под красных волн плюща, и я начинаю слышать то, что уловили чуткие уши дракона. Тяжёлый топот, лязг и жалкая ругань. Запах ног, безнадёги и жадности. Так и есть – очередной барон выбрался на охоту за блескушкой. За поворотом я вижу возвышающуюся над рыжей, переработанной слизнями кучей мусора грязную тряпку на тонком шесте. Три тёмных пятна на фоне жабы. Знакомое любому местному олуху сочетание. Крестьяне всегда прекрасно разбирались в трёх вещах: морковном с'мгончике, краже моего имущества и геральдике.

Жаба – это Герр Витовт, святой. Далеко забрался, учитывая его постоянное нытьё о грязи и воображаемых болезнях. Такому сама милосердная матушка Ва велела бы навалять на орехи. Тем более, что вся его армия – жирдяй рыцарь на м'тцикле и пять человек «Неколебимых». Потешная армия, состоящая из доходяг, которых перестали пускать в окрестные кабаки из-за долгов.

Из оружия у противника только старый посох, плюющийся на десять шагов, – из него ещё надо умудриться попасть, – и пять дубин.

Я похохатываю в предвкушении и забираюсь на ближайшую кучу, мой чешуйчатый дружок пытается зайти с фланга, но на полдороги передумывает и несётся ко мне.

– Не лезь, – советую ему я, – они увидят твою башку и разбегутся. Вдобавок, от тебя разит морковкой: если унюхают, поймут, что ты рядом. Уж поверь, там одни специалисты по гнилушке.

Дракон, от которого вблизи нестерпимо несёт гнилой морковью, открывает было пасть, чтобы возразить, но потом соглашается. В таких делах я не даю плохих советов. Ва постоянно твердит, что на драконьем это называется «чуйка». И это у меня от алкоголя. Трудно понять, обманывает он или говорит правду.

– Ну, что там, Трикси? – интересуется он, дёргая меня за ногу.

В пятидесяти шагах от нас движется нестройная толпа оборванцев. Я немного ошиблась в счёте, «Неколебимых» на два босяка больше, а у жирдяя нет м'тцикла. Удерживая посох на плечах, он недовольно топает на своих двоих. Видимо, герр Витовт совсем обнищал, а, может, его рыцарь пропил имущество хозяина. Или они не смогли найти топливо. Или заложили м'тцикл в кабаке, отмечая начало победоносной войны. Или ещё чего случилось. Во всяком случае, догнать обделавшегося от страха обладателя посоха мы, наверное, сможем.

Тем не менее, все налегке прогуливаются по моей земле. Рыцарь что-то недовольно высказывает барону. Что-то, чего я не могу расслышать из-за расстояния. Машет руками и принимает грозный вид. Я оборачиваюсь к Ва:

– Слушай, их там восемь. М'тцикла нет.

– Я знаю, потому что ничего не трещит, – сообщает догадливый дракон, – но я надеялся на пони. Пони у них есть?

– Ни одного, приятель, – мне неудобно его разочаровывать. Поэтому я немного приободряю: – Зато это Витовт! Помнишь, как было весело, когда мы его гоняли?

– Помню, – разочарованно говорит Ва и вздыхает, – они улепётывали так, что мы никого не поймали, кроме колдуна. А у того сильно пахли ноги. При подагре сильно пахнут ноги, Трикс.

Ноги у местных баронов пахнут в любом случае, думаю я. Это какая-то упорная местная традиция – не мыться. Бароны упрямо разводят грязь, хотя река – вот она, рядом. Я обдумываю, как побольнее принять незваных гостей. Восемь против двоих. Хотя, Витовта не стоит принимать во внимание, как боец он никто. Остаются шесть дубин и один посох. Под него попадать совсем не хочется.

Я строю план великой битвы. Можем накрыть их залпом Ва, а потом включусь я. Ставлю Фогеля против трёх боевых пони, что они разбегутся ещё до того, как их настигнет пламя. «Неколебимые» нищего Витовта славятся на Старой Земле самыми быстрыми ногами. Словно специально тренируются драпать. Не отступать и не бежать, а именно так – драпать, – повторяю про себя и почёсываю голову. Самые быстрые ноги на Старой Земле. Ва, безусловно, прав, в прошлый раз даже я остановилась в изнеможении.

В принципе, можно не тратить на них припасы, а обойтись ножом. Вот он, его рукоять торчит из красивых, обшитых бахромой ножен. Нож я позаимствовала там же, где и броню. У одного мертвеца, на лице которого была шапка с прорезями для глаз и рта. Красивую бахрому я придумала сама, провозившись неделю. Получилось очень мило. Припомнив, как нянчилась с нитками и иголкой, я хмыкаю. Не самое простое занятие, и получилось далеко не с первого раза. Но результат того стоил – синяя ткань ножен с серебристой окантовкой и ребристая рукоять. Всё, как будто, так и было задумано. А ведь если подумать, всё это я нашла в выброшенном кем-то хламе. Ненужном никому барахле. Просто кропотливо собрала заново, и у меня всё получилось. Потому что, по большому счёту, мусор – это вещи не на своих местах.

Когда я гордо показала результат, мой чешуйчатый алкоголик лишь недоумённо пожал плечами, зачем тебе это всё нужно? Я ему ответила, потому что красиво. И заслужила непонимающий взгляд жёлтых глаз. Красота для Ва – категория глупая. Я провожу пальцами по бахроме. Ни черта он не понимает, довольствуясь самыми простыми вещами. Еда, гнилушка, веселье, дружба с непревзойдённой Беатрикс Первой. С другой стороны, возможно, он прав, и усложнять жизнь не стоит. От сложностей, которые сам себе придумываешь, сплошные неприятности. Взять хотя бы Фогеля: ведь я просто могла не пустить его в Башню, подстрелить, напустить на него Ва. Но этого не сделала. Почему?

– Что делаем, Трикси? – нетерпеливо интересуется дракон и хлопает когтистой лапой себя по брюху. – Время обедать! Мы их упустим!

Я только открываю рот, чтобы рассказать ему планы, как всё начинает идти наперекосяк. Навстречу нищей банде Витовта организованно выскакивают бойцы в красно-синем. Быстро перестроившись в защитный строй, они по команде сержанта замирают, положив дубины на щиты. Острозаточенные концы гвоздей, вбитых в них, поблескивают. Вот так! Как говорит Ва:

– От Протопадишаха нужно ожидать любой подляны.

Ты думаешь, что он далеко, расслабляешься.

А он раз, и садится тебе на голову из ниоткуда. С ним даже в отхожее спокойно не сходишь. Приходится заглядывать в отверстие, иначе в любой момент прилетит.