Крепкий керосин принцессы Беатрикс

Обращаюсь я с ним так, что даже Ва открывает зубастую пасть в восхищении.

– Уру-ру! Ты – опасная штучка, Трикси, – вопит он, когда я сбиваю банку или ещё какой-нибудь предмет на куче мусора в пятидесяти шагах от нас. Не знаю, как это получается, я просто чувствую, куда полетит магия. Ощущаю, как дует ветер, пытаясь снести её в сторону. Для этого мне иногда не нужно целиться, я просто вынимаю посох и жму на скобу. Левее, правее, регулирую направление кистью, точно зная, в какой точке брызнет в стороны облачко пыли.

Среди крестьян о моём умении ходят легенды. Конечно, они придумывают всякую чушь так же, как я могу разобраться в любом посохе. Освоить любую магию, найденную в мусоре. Глупости, конечно. Некоторые вещи даже я опасаюсь трогать (например, нелепые толстые обрубки с кнопками). Одно время они в изобилии валились из Окон вперемежку со странными мертвецами в серой форме. Такие подарки стоит всегда обходить стороной, если хочешь протянуть в Долине подольше и дожить до седых волос.

Помню, как один недотёпа попытался использовать такой обрубок на Ва. Просто выскочил из хлама, где нас поджидал, и нажал кнопку. От нападавшего осталась ровно половина: нижняя часть. Две ноги, на ступнях которых красовались вонючие тряпки, обвязанные бечёвкой, вместо обуви. Их запах перебивал даже гарь, плотным облаком повисшую над ним. Бум! Даже амулет – зеркальце на шее, которым он намеревался ослепить дракона, – не помог, испарившись вместе с головой, руками и грудью. Магией Мусорной долины следует пользоваться крайне осторожно. Прежде, чем нажать кнопку стоит подумать, а не перепутал ли ты стороны посоха?

– Иди ко мне, принцесса Беатрикс!

У Штуковины хриплый, надтреснутый голос. Вблизи он звучит намного громче, наполняя всю голову без остатка, без того мизерного остатка, в котором должны присутствовать мысли.

И Штуковина никогда не устаёт звать. Пока Фогель возится у Машины, воткнув пластину своего унитестера в упругий бок, она подмигивает мне разноцветными огоньками. Ну, что же ты, Принцесса? Я тебя жду.

Опасаясь подходить ближе, я усаживаюсь метрах в пяти от неё. Колдун что-то бормочет себе под нос. Что-то ругательное. Кажется, у него ничего не выходит. Краем уха я ловлю его бормотание и думаю о своём приятеле. Впервые я предала Ва. Решила что-то за нас двоих. Всё бы ничего, но он ужасно обидчив, теперь будет дуться неделю. Наверное, ускачет в Долину, чтобы гонять рыцарей. Перестанет разговаривать, станет лишь грустно вздыхать, прикрыв глаза. А чтобы я ясно осознала его обиду, будет подбираться под окно вечерами, так, чтобы его стоны были слышны в комнате. Чтобы меня грызла совесть. Или Ва ляжет на бок и притворится больным. Придётся за ним ухаживать, стрелять кроликов, выбираясь в Долину одной. Разыскивать в нычках лечебный с'мгончик, иначе дракон будет угрожать помереть прямо тут, не отходя от кассы. Пьяную тушу, изображающую больного при смерти, не каждая Принцесса выдержит.

– Падла, переходной блок… Десять на три, один отгорел… Ф'зовый переход… Ячейки… Где ячейки? А! Вот. Просто старая модель… Портация… Портация… Надо что-то делать с портацией. Блоки семь и девять в труху, чёрт. О! Тут всё, с'ка, всё сгорело к чертям. Ну, давай же! Заводись! Заводись!

Всё это напоминает возню чёрного муравья у медузы. Преодолевая упругое сопротивление, Фогель просовывает руки в потроха Штуковины. Шевелит ими там, прислонив, для лучшей видимости, лицо к прозрачной поверхности. Со стороны кажется, будто он её нежно обнимает. Как рыцарь придворную даму.

Испытывая что-то похожее на ревность, я разглядываю их: Машину, тёмную спину колдуна, ребристые подошвы его высоких ботинок, вихрастую голову. Отчего-то хочется её погладить. Нежно провести рукой по мягким светлым волосам. Именно это я не могу себе позволить, всё-таки я – принцесса, а он – простой кто-то там, почти крестьянин. В лучшем случае – симпатичный колдун. Даже на рыцаря не тянет. Ноги у него не пахнут, зубы целы. Я грустно вздыхаю. Трудно быть Принцессой. Ещё труднее – Беатрикс Первой, единственной и неповторимой.

Неожиданно м'техник вздрагивает и отшатывается, шлёпаясь на зад, Штуковина издаёт высокий визг, бегущие в её внутренностях огоньки гаснут. Я выхватываю посох, рукоять удобно ложится в ладонь. Ребристые накладки пружинят. Очень приятное ощущение, от него становится спокойнее. Ощущения почти как от ледяного вина на жаре. Мне точно известно, куда я попаду, когда нажму скобу. В голову, прямо над правым глазом с длинными ресницами. Именно в голову. Целиться нужно тщательно, броня колдуна меня смущает, мне кажется, что стрелять в неё – всё равно, что пытаться огорчить водяного быка палкой. Целиться нужно тщательно, проговариваю я про себя. Мои кисти не дрожат, но сердце стремится выпрыгнуть из груди.

– Убил?! Ты её убил?! – испуганно интересуюсь я, невежливо переходя на «ты». Фогель морщится и тянет руки вверх, на его лице написано отчаяние. Крупными мазками от макушки к заросшему редкой порослью подбородку. Не просто отчаяние, а крах. Полный и бесповоротный крах того, что он напланировал. Вид у него, будто он попал в драконий навоз, сразу двумя ногами. Попал и тут же утонул. Шёпот Штуковины в моей голове обрывается на полуслове. Всё-таки ты-дура набитая, Беатрикс. Я поджимаю палец, выбирая холостой ход на спусковой скобе, остаётся только чуть дожать. Чуть дожать – и всё случится. Всё то, от чего мне неожиданно становится её бесконечно жаль.

Прямо в голову над правым серо-голубым глазом. Я колеблюсь. Странное ощущение, когда не хочешь делать то, что должна. Чёртово похмелье! Зуб даю, что всё это из-за него.

– Нет, нет! – колдун делает вымученную паузу, показывая мне раскрытые ладони, вымазанные во внутренностях Машины. – Принцесса, мне пришлось всё отключить. Полностью вышел из строя р'деляюший контур. Запасного у меня нет. Здесь весь механизм в труху.

Он смотрит прямо мне в глаза, поверх тёмного зева моего посоха. Смотрит, не мигая и не отводя взгляда. Видно, что не врёт. Совсем не врёт. Понимает, что случится, если я не поверю.

Я немного наклоняю ствол вниз и интересуюсь:

– Она сдохла?

– Нет, выключилась, – сообщает Фогель и утирает грязной рукой струящийся по лицу пот.

– Можно, конечно, опять включить, это не проблема. Но по счётчику ей теперь остался час работы.

На его лице грязные полосы – я ухмыляюсь, до чего же он нелепо выглядит! Приходится проявить милосердие, достать из кармана платок и кинуть ему. Он вытирается и грустно добавляет:

– Есть ещё две новости. Одна хорошая, а вторая плохая.

– Начни с плохой, – я чуть поднимаю ствол. Посмотрим, что он скажет. Хотя, может быть, уже всё равно? Что случилось, то случилось. Зря я не послушалась Ва.

– Починить её не удалось, она в аварийном режиме и примерно через месяц рванёт. Ну, я так думаю.

– А хорошая?

– Унитестер показывает, что недалеко есть ещё одна Машина. Она работала первоначально до установки этой, а потом её отключили от транспортировки. Заглушили ветку. Правда, та модель ещё старее, но р'деляющие контуры у них одинаковые. Можно просто поставить тот и перезагрузить.

Я размышляю над его словами. Удивительно, но Штуковин две. Мы с Ва облазили почти все наши владения, но ни разу не встретили ничего подобного. Хотя, возможно, она где-то и есть – Мусорная долина огромна. На севере, так и вообще лежат неизведанные земли, идти туда далековато, да и дермоны отбивают всякую охоту к прогулкам.

Фогель виновато хлопает ресницами и продолжает объяснять то, чего я не понимаю. Что транспортное окно без Штуковины не откроется, а бежать от неё бессмысленно. Если возможность свинтить отсюда на орбитальную станцию, но ничего это не даст, радиус удара будет всё равно больше. В общем и частном, мы все – покойники. Он, я, образина дракон и те пара миллионов, что живут здесь. Живут, кстати, на птичьих правах, потому что никто в конторе не знает, откуда они навалились на частную территорию. В теории, ни один живой организм не может проходить через работающее мусорное Окно. Это парадокс! Кажется, что последнее слово звучит как заклинание, словно колдунская мольба о помощи. Парадокс! Голос Фогеля предательски дрожит. Не обращая внимания на его панику, я хочу поинтересоваться, что это за частная территория, если я по праву являюсь владелицей Долины, но неожиданно для себя задаю совсем другой вопрос:

– Почему ты говоришь, что Штуковина рванёт?

– А как же она может не рвануть? Со стороны накопительного центра транспортный канал открыт. В Конторе о проблеме не знают, а измерить показатели не догадаются. Примерно через месяц местного времени все отходы будут превращаться в энергию, пока не накопится достаточно, чтобы пробить дыру в поле. Потому что адресация уже настроена. И через неё – полыхнёт, можете даже не сомневаться, – сообщает он и продолжает оттирать руки от плоти Штуковины.

– Принцесса, – строго напоминаю я.

– А? Что?

– Можете не сомневаться, принцесса, – подчёркивая свой титул, объясняю я. Всё-таки воспитания ему не хватает. Надо будет поучить его манерам, когда появится свободное время.

– Конечно, принцесса, – кивает Фогель и в отчаянии облокачивается на прозрачный бок Штуковины, – если мы её не запустим, она уничтожит всё.

Руки у него дрожат. Он извлекает из нагрудного кармана бумажную коробочку, из которой достаёт белую палочку. Я с интересом наблюдаю, как он суёт её в рот и поджигает, потом тянет через неё воздух и выдыхает дым. Совсем, как Ва, только у того дым идёт из задницы. Милый, милый Ва. Почему я тебя не послушалась? Мне кажется, что я совершила глупость, пустив Фогеля к Штуковине. Или нет?

– Что это у тебя? – интересуюсь я. Посох никак не хочет умещаться в петле, туника немного завернулась. Наконец, я его прячу, сейчас он бесполезен. Палить мне не в кого, да и незачем. Как говорит Ва, а, вернее, его многомудрая Матушка:

– Высиживать яйца можно только задницей, борода в этом деле не пригодится». Это в переводе с драконьего означает: не все проблемы решаются тупой пальбой, и посох – совсем не универсальный ответ на все вопросы.

– Сига, – безучастно откликается Фогель. Задирает голову вверх, опираясь затылком на бок замершей Машины. Сверху на нас смотрит безоблачное кирпичное небо, которому всё равно и которое так и останется безоблачным и кирпичным, что бы ни случилось.

Сига! Интересно. Подойдя к м'технику, я откидываю ногой неосторожного мусорного слизня и усаживаюсь рядом. Ну, естественно, не совсем рядом, это неприлично, а чуть в отдалении. Усаживаюсь и расправляю складки туники – всё должно быть идеально. Спина прямая, ноги ни в коем случае не скрещивать.

– Сига? Как в песне? – спрашиваю я. Нависшая над нами Башня отражает голоса. Серый камень в лишайниках и вьющийся по нему чахлый бордовый плющ. Плющ никогда не рос здесь, у Штуковины, нормально. Его ветки засыхали, а листва опадала несмотря на то, что в Долине он создаёт роскошные заросли, в которых можно потеряться.

– В какой песне?

Приходится ему объяснять про мафун и магию, распугивающую дермонов и дремучих крестьян. Я ему напеваю, стараясь, чтобы было похоже:

– Это было худшее похмелье в моей жизни,Всю ночь скотч, и шесть гамбургеров,Пара сиг на завтрак – и только тогда я в порядке,Ведь если ты хочешь жить круто,Если хочешь жить круто,Ты должен жить на крепкой-крепкой выпивке,Крепкий, крепкий керосин!Крепкий, крепкий керосин!

Фогель удивлённо хлопает глазами, закашливается дымом и подпевает мне:

– Крепкий, крепкий керосин!

Мы сидим, облокотившись на бок Штуковины, и орём во всё горло припев. Два потенциальных мертвеца у молчаливого палача, который убьёт их через месяц. Скашиваю глаза на Фогеля, за его весельем виден страх. Как там было? Парадокс! Повторяю заклятие про себя и прислушиваюсь: ничего не происходит, эта магия мне не по зубам. Впрочем, как и любая другая, кроме посохов. В заклинаниях я совсем ничего не петрю. Даже в самых малюсеньких, не требующих особого таланта. Когда-то мы с Ва даже пытались разобрать записи в книге, которую отжали у одного неосторожного колдуна, попытавшегося пошарить в Долине. Но так ничего и не поняли. Несмотря на то, что наш интерес был более чем серьёзным: я собиралась обращать воду в вино, а дракон, пытался найти рецепт бесконечной гнилушки.

– Смотри, Трикс. Тут же написано: Жасыл! Дияредаян кетиниз! – он водил своим железным когтем по записям. Я вежливо изображала внимание, хотя и не видела в чёрных каракулях никакого смысла.

– Мукият боялнган! – важно кукарекал чешуйчатый и косил глаза на пустую баночку. Пыльное стекло оставалось пустым. – Ни черта не понятно, Трикси!

– Не надо было есть того колдуна, – заметила я. – Он бы нам всё перевёл.

– Ты же видела, он хотел ударить меня своей палкой! – виновато потупившись, пожаловался Ва. Я вздохнула. Ну да, ну да. Пытаться нанести бронированному страшиле вред палкой мог только самый отмороженный оптимист.

Откровенно говоря, я сдалась первой, всё равно у нас ничего не выходило. Магия отказывалась совершаться, вино – обращаться в воду, а морковный с'мгончик – наполнять баночки. Но упрямый чешуйчатый ещё помучил меня пару недель, прежде чем интеллектуальные упражнения ему целиком и полностью наскучили.

В конце концов, я забираю у м'техника сигу и пробую вдохнуть дым, несмотря на предупреждения, что этого не стоит делать. Пробую и тут же зарекаюсь проводить эксперименты. Меня начинает тошнить, я кашляю. Дыхание перехватывает, и мне кажется, что я сейчас лопну. Из глаз и носа течёт. Никакого «в порядке», как обещала песня, почти отпустившее похмелье тут же становится только хуже. У меня начинает болеть голова.

– Мерзость, фу! – кашляю я. Фогель неуважительно смеётся, мне хочется достать посох и проделать дыру в его симпатичной башке, но потом я передумываю – сама виновата. Совершила очередную глупость. Всё это срочно нужно запить. Я поднимаюсь и приношу пару бутылок из своих запасов. На одной из них зелёная этикетка, на другой – белая. У содержимого, на мой взгляд, разницы никакой. Тем не менее, колдун говорит, что зелёная лучше. Так написано на этикетке. Чёрными буквами, похожими на павуков. Мне всё равно, знаков на ней я не понимаю.

– Твоё здоровье, Фогель, – произношу я тост. Он желает мне того же и прихлёбывает из горлышка. Холодное вино вымывает остатки отвратительной сиги м'техника. Бутылка в моей руке идёт мелкими каплями. Удивительное изобретение – это вино – ответ на все вопросы в мире. Им можно решить любую проблему: грусть, тоску, безысходность. Универсальное лекарство от всех хворей. Естественно, необходимо пить только с зелёной этикеткой, надо запомнить – раньше я не обращала на цвет никакого внимания.

Над нами медленно ползёт пульсирующее солнце. Я икаю, мир кажется большим, а я маленькой. Потом он, скорее всего, станет огромным, а я стану никем. Стану совсем крошечной и растворюсь в Долине без остатка, будто зов Штуковины, который оборвал Фогель, был той пуповиной, которая меня удерживала. Теперь в моей голове тихо. Может, это и правильно? Может, так было задумано первоначально? Жить в полной тишине. А какой-то мерзавец просто колданул меня? Меня – Беатрикс, Первую принцессу Мусорной Долины. Обрадованная этой теорией, я толкаю м'техника в бронированное плечо: давай ещё споём, дорогой Фогель? Он пьяно мне улыбается и невпопад утверждает, что зелёная этикетка лучше. Дурачок. Разницы никакой. Он спорит со мной, рассказывая про какие-то деньги, вроде как зелёная стоит дороже, а потому и лучше. Мне хочется доказать обратное, но нас прерывают. С Ва всегда так, нельзя ничего загадывать наперёд.

Сначала из приоткрытой створки ворот во двор вкатывается колесо ф'томобиля, вырванное с мясом, с металлической требухой, висящей сбоку, а потом заявляется мой дракончик. Влетает вихрем с озабоченной мордой, как собака, забывшая, где прикопала кость. В глазах пылает паника, из-под хвоста вьётся дымок, а в лапах он удерживает пару кастрюль, измазанных кровью, и помятые доспехи. В одном видна идеально круглая дыра, пробитая когтем.

– Трикси! Беда! – ревёт он. И начинает носиться по двору, заметая хвостом пыль и неудачно попавшихся на пути слизней. Носится, будто сколопендра ужалила его в мягкое место. Образно говоря, конечно, мягкое место дракона не пробивает даже кирка. Некоторые неудачники пробовали. Их останки давно прибраны слизнями. В общем, как всегда, когда Ва пьян, – суета, шум, пыль, крики и неразбериха.

– Что случилось? – кричу ему я. Он останавливается, извлекает из нычки в стене мутноватую банку, к которой присасывается, жадными глотками переливая содержимое в утробу. Потом обращает внимание на нас.

– А! Этот мошенник ещё здесь? – он склоняет голову на бок, внимательно разглядывая испуганно сжавшегося колдуна. – Угадай, кого он притащил на хвосте?

– Кого? – интересуюсь я и делаю основательный глоток вина. К приступам паники своего дружка я давно привыкла. И слава его Матушке – свои обиды на настоящий момент он забыл. Никаких: «Ты знаешь, что делаешь, Трикси? Ты – дура, Трикси!» Значит, случилось что-то более важное, чем наши споры о моих решениях. Я жду ответа.

Вместо слов Ва с шумом отбрасывает кастрюли, в которых видно сено вместо подшлемников, и демонстрирует мне пробитый доспех. Чёрт побери! Я немедленно трезвею. Судьба даёт нам нехороший знак, и его паника совершенно обоснована. Тоска, сплошная тоска, ощущение катастрофы, которая случится не через месяц со Штуковиной, а прямо сейчас, через пару часов, а может и минут, как повезёт, – вот что я вижу. Синие и красные полосы – знаки Протопадишаха Белых Земель. Причём не узкие, в углу, а толстые линии, проходящие через весь доспех. Признак того, что это не разведка, а основные силы. Две-три сотни хорошо тренированных вояк, из которых пара десятков умеет обращаться с посохами.

Гвардия Белых Земель – это вам не вонючее стадо «Неимоверных» моего женишка бом Трасселя. Эти уделают тех, даже не заметив, что с кем-то воюют. Когда армия Протопадишаха случайно задела земли Вазарани, даже па Мустафа сбежал в Мусорную Долину. И торчал под стенами нашей наглухо закрытой Башни со своими гонведами, с которыми Ва лениво переругивался со стены, называя говноедами. Тогда мы две недели не ходили на охоту и подумывали о том, чтобы отчаянно прорваться сквозь ряды пришельцев за провизией. Хорошо ещё, что тогда всё обошлось: гвардейцы ушли по своим делам, а за ними потянулось изрядно прореженное дермонами воинство Вазарани.

Протопадишах – это большая проблема для всех на Старой Земле. Совсем не решаемая. Никакими средствами: ни драконами, ни принцессами, ни посохами, ни магией, ни смелостью или глупостью. Бороться с ним – всё равно, что пытаться сверлить камень пальцем. Я хмурюсь. Штуковина, Фогель, Протопадишах – не слишком ли много проблем у маленькой Беатрикс?

5. Великое воинство принцессы Беатрикс Первой

Сквозь открытое Окно я слышу, как Ва, собирая запасы пойла, мечется по двору. Пара банок уже разбилась, и в воздухе висит тяжёлый дух гнилой моркови. Лишь бы дракон не загрузил своим драгоценным с'мгончиком всю тележку. Запасы у него неисчерпаемые, а с полутонной за спиной улизнуть от гвардейцев Протопадишаха – сложное дело. Тем более, что нужно прикинуть, что именно брать из припасов к посохам. Припасы! Бросаю тоскливый взгляд на «шайтан-трубу»: чёрт, а ведь мы так и не нашли ничего к ней подходящего. Придётся оставить её здесь. Эта мысль заставляет меня нахмуриться. Провалиться мне на этом месте, если по убойности она не превосходит весь мой стреляющий хлам скопом.

– Трикси! Я уже собрался! – крякает дракон внизу. Конечно, он собрался! Забил всё годовым запасом бухлишка и справился. А вот женщинам всегда труднее. Во-первых, в любых обстоятельствах дама должна хорошо выглядеть, а во-вторых, нужных вещей у меня на порядок больше. Такие вот сложные существа эти принцессы. Я прикидываю.

Двенадцатый калибр – пятьдесят пять припасов и целая гора неразобранного, часто проржавевшего, пыльного и грязного барахла. Это вот в посох не вставишь – тут же заклинит, а то и взорвётся прямо в лицо. Сортированного немного: триста сорок семь припасов к длинному пятизарядному, сто восемьдесят уложенных в пристяжные короба – к странному посоху, готовому спускать всё за пару минут. Негусто. Хотя и терпимо. К тому же, что-то можно поискать и по дороге в кучах мусора. Слабая надежда, но она есть.

Любопытное солнце заглядывает в грязные окна, освещая разбросанные по столу припасы. Зеленоватый металл гильз таинственно блестит, красный пластик двенадцатого калибра лежит неаккуратной кучкой. Скудные запасы, что бы кто ни говорил.

Единственное, за что я не переживаю, это за еду: на кроликах и другой живности можно протянуть хоть всю жизнь. Если, конечно, она у меня останется. Я накидываю на плечи бронежилет и с хрустом затягиваю липучку. Броня обтягивает меня, плотно прилегая к груди, бокам и спине.

В ней чувствуешь себя уверенно. Настолько, насколько позволяют обстоятельства. Шлем с открытым забралом валяется на столе, пока я набиваю мешок припасами.

– Понесёшь поклажу, – киваю я Фогелю, сидящему на моей кровати. Поражённый колдун разглядывает мою спальню, посохи и книги, валяющиеся везде, словно никогда не бывал в спальнях принцесс. С момента явления Ва м'техник изображает из себя удивлённое дерево – хорошо ещё, что не путается под ногами. И не задаёт вопросов. Время вопросов будет позже.

– Эй, колдун, – понукаю я, – уснул? Бери мешок, двигаем в фридж за вином и уносим ноги. Быстрее!

Он еле двигается, раздражая меня. Тупит изо всех сил. А так как мои руки заняты тяжёлыми посохами, я придаю Фогелю ускорение пинком. С удовольствием наблюдая, как он скатывается по винтовой лестнице. Ничего страшного, Ва подхватит его внизу. В окне, среди куч мусора, уже видна красно-синяя отметка, чётко выделяющаяся на охряном фоне Долины. Ситуация становится совсем гнилой, в моей груди разливается холод. Примерно полсотни вояк двигают к Башне. Полсотни вооружённых самыми неприятными орудиями убийства злых вояк. Подсчитывать их удовольствия не доставляет. Совсем не радужные перспективы, но минут пятнадцать у нас есть. Или десять?

Мысленно я начинаю считать. Это нетрудно несмотря на то, что синие цифры на моём запястье погасли. Который сейчас час, я понятия не имею, как и не знаю, когда будет выброс и будет ли он, если Штуковина приказала долго жить. Этими вопросами я озабочусь потом, а сейчас главное – убраться с дороги Протопадишаха. Иначе все планы, мечты, да и сама Её Высочество Беатрикс Первая полетит в тартарары.

Мы вихрем вылетаем во двор: сначала выкатывается Фогель с мешком, а потом изящно выпрыгиваю я. Мой дракончик уже пыхтит, разворачивая тележку. Сейчас я загляну в фридж, и мы быстро-быстро отступим. Убежим с дороги косоглазого Протопадишаха. На кой чёрт он вообще полез в Долину? Что ему тут ловить? Раньше Штуковина его не интересовала, а была делом местных баронов. Те дрались за неё, за мою руку, за сердце, за кучи мусора, за кусок территории – за что-нибудь, лишь бы драться. Всё на Старой Земле так устроено: если ты не дерёшься, дерутся с тобой. И у кого-то зубы обязательно окажутся длиннее, а задница толще.

Я разглядываю этикетки: зелёных совсем немного, значит, накидаю сверху других, всё равно по вкусу они лучше морковной гадости.

Тележка надсадно скрипит, жалуясь на тяжёлую жизнь. Хорошо ещё, что я выкинула примерно половину из сокровищ запасливого дракона, иначе телега развалилась бы на первой же кочке. Мы несёмся по петляющей по Долине тропинке, как ветер. Я еле успеваю отталкивать недотёпу Фогеля от студенистых плевков коварных листиножек. Хотя это, может быть, лишняя предусмотрительность: на его ногах высокие ботинки, а ещё выше – керамические поножи. Не знаю, что там у него за «контора», но эти хитрецы продумали практически всё. Кроме самого главного – содержимого доспехов. Тут они, безо всякого сомнения, дали маху. Фогель потрясающе глупый. Удивительно, что м'техник смог продержаться у нас месяц. Смог продержаться, не превратившись в питательный компост для мусорных слизней.

Ва пыхтит впереди, дракону плевать на дермонов: павуками он иногда обедает, а сколопендры – неплохая закуска к гнилушке. Он несётся на задних лапах, чуть наклонив башку, удерживая баланс хвостом. Нелепые красные крылышки комично болтаются на чешуйчатой спине. Милый Ва, мой бронированный дружочек. Чувствуя моё одобрение, он оборачивается на ходу и подмигивает.

– Не отставай, Трикс!

Кажущаяся неуклюжесть дракона обманчива. Сколько раз я наблюдала, как он скользит по Долине, обтекая мусорные кучи. Весёлый тёмный сгусток когтей, зубов и морковного перегара, способный напугать до чёртиков кого угодно.

– Смотри, как я могу, Трикси! – квакает он, перелетая от одной кочки к другой. Мне до его талантов далеко. Всё, что я умею, это пользоваться посохами. Не самое хитрое умение. Клянусь бородой его Матушки, тут главное – понять принцип действия посоха. И никогда не путать стороны, иначе может прилететь в лицо.