Крепкий керосин принцессы Беатрикс

– Ума? – переспросил его собеседник.

– Его самого, приятель!

Герольд немного замешкался и глупо промямлил:

– Хорошо, мы подождём.

– А где там твой попиратель? Это тот старичок на пони? – продолжил интеллектуальную беседу дракон. – У него вставная челюсть? Сейчас старикам надо иметь крепкие зубы, чтобы выжить. В Вазарани их владетель па Мустафа питается только козьим молоком, просекаешь? Пьёт его через трубочку. А от козьего молока легко подхватить несварение! У твоего владетеля есть несварение?

Пока герольд ошеломлённо молчал, Ва обратил внимание на пони барона. И заметил, что таких жирных лошадей ещё не видел, и что такую кобылу на траве не выкормишь, а, следовательно, её кормили овсом.

В пони Ва знает толк. Я поворачиваюсь на бок и подтыкаю подушку под голову. Как же хорошо! В голове жужжит. Сквозь маленькое окошко комнаты проникает пульсирующий свет окон, он нисколько не мешает, стоит лишь прикрыть веки. Слышно, как дракон мечется по стене и иногда вопит:

– Ф'томобиль! Ф'томобиль!

Понятно, что у него где-то припрятан запас морковной гнилушки, и от скуки он его открыл. Ночи тут длинные, и к рассвету дракон уже будет спать, вывалив толстый язык и поквакивая от приятных морковных сновидений. А проснувшись, потащит меня собирать урожай ёлочек.

Кстати, да! Как мы пойдём? На рассвете истекает срок очередного ультиматума старика бом Трасселя. Беспомощные требования старого дурака вызывают смех либо я иду за него замуж, в качестве третьей жены, либо он штурмует Башню со всеми вытекающими – дракона на мясо, а меня обещали насиловать всей армией. Всей армией испуганных оборванцев! «Неимоверные» – так они вроде называются.

Я приоткрываю один глаз и скашиваю его, рассматривая тёмный потолок. Сколько там осталось? Перевожу взгляд на запястье, цифры там прыгают. До конца выброса три с половиной часа, а до рассвета – почти двадцать. Как пить дать, мой престарелый женишок завалится утром в ножной вони преданных слуг.

Предыдущие два обещанных штурма так и не состоялись. Но к сегодняшнему утру колдун барона Густава обещал привести двадцать шесть человек плюс трёх наёмных рыцарей.

– Три наёмных могущественных рыцаря из дальних земель! Двадцать шесть отборных гвардейцев бесстрашного полка синьора Густава! – вопил он, задрав голову. – И всё из-за вашего глупого упрямства!

Я выставила из бойницы «шайтан-трубу» и с интересом его рассматривала. Маг вздрагивал, глядя в темноту ствола, но поток проклятий и угроз не прекращал.

– Как думаешь, от него уже пахнет, Ва? – обратилась я к дракону, обладающему тонким обонянием.

– Ещё нет, пока только ногами, – беспечно ответил тот и, высунувшись наружу, заорал:

– Громче, приятель, тут плохо слышно твои вопли!

Обиженный колдун приподнял деревянный раскрашенный посох и забормотал мощные заклинания:

– Курамы!!! – взвизгнул он, – Жарамдылык мерзими!!! Каптамалган!!!

– Ой-ой! Что ты делаешь? Прекрати! – издевательски проговорил Ва. – Я же сейчас лопну от смеха!

– Жезык!

Посох в тощих руках бедняги подрагивал, из бойницы было видно, что никакой это не колдунский предмет, а так, вырезанная из дерева обманка для простачков из деревни. Толку от неё никакого, только пугать дремучих крестьян. Обманщик грозно вращал глазами, выкрикивая заклинания, которые прочитал на обрывке вывалившегося из окон мусора.

– Я обращу вас в навоз! – предупредил он.

– В навоз? Ты серьёзно? – уточнил дракон. Бесцеремонно повернув меня, он задрал тунику. – Хочешь уничтожить такой яйцеклад? Э? Кто будет нести твоему владетелю яйца? Хотя, да. На мой взгляд, видон не очень.

– Почему? – озадачился колдун.

– Не хватает хвоста, – с видом знатока уточнил Ва. – Моя матушка, пусть её борода будет всегда шелковистой, говорила: «Без хвоста хороших детей не высидишь».

Поняв, что над ним издеваются, тощий, как палка, колдун взвыл так, что его барон, мирно дремавший на пони, встрепенулся и засобирался домой к вечерним ваннам от подагры и двум жёнам.

– Стройся! На поворот! Ряды ровняй! – загавкал огромный звероподобный сержант, вооружённый ломом и кухонным ножом за поясом. Самых нерадивых он подгонял тумаками. – Куда прёшь? Куда прёшь, свиное рыло?

Ва придал пёстрой толпе ускорение, развернувшись хвостом и выдав пару огненных залпов над их головами. Крестьяне повернули и затрусили по дороге назад, к родным домам. В центре воинства болтался в седле старичок бом Трассель.

– На рассвете! – проорал с безопасного расстояния колдун и трижды осенил нас посохом, накладывая заклятье. – Кым мерген журалы!

Из травы к нему метнулась сколопендра, которую он ловко прибил своей фальшивой колдунской палкой.

Я вспоминаю его испуганные завывания и улыбаюсь сквозь сон. На рассвете. Так и запишем. Надо будет затащить наверх мафун. Представляю, как они обрадуются.

– Последний раз, когда мне было херово!

Пусть послушают. Хоть какое-то развлечение. Да. С этой мыслью я засыпаю.

Мне снится Штуковина. В мире Долины много непонятных вещей, но эта – самая непонятная. Полупрозрачная, цветная, стоит себе во дворе Башни. Включается и выключается, когда захочет, но я всегда знаю, когда. Всегда знаю, когда она включится, громко завоет, а потом вой перейдёт в низкий и глухой вибрирующий звук, похожий на хрип атакующего павука.

– Иди ко мне, принцесса Беатрикс, – зовёт меня Штуковина. И мигает пятью светляками по кругу – четырьмя синими и красным. Над ней тёплым маревом дрожит воздух. Кружится в медленном танце, вроде тех чопорных крестьянских движений на праздниках.

– Не пойду. Мы незнакомы, – упрямлюсь я, разглядывая трубки в прозрачном корпусе Штуковины, по которым струится свет. Трубки уходят вниз под её основание, будто корни у дерева.

– Незнакомы??? – удивляется она. Я не отвечаю. Ва подначивает меня, заявляя, что беседовать со Штуковиной – признак слабоумия. Слабоумие – это от алкоголя, ставит диагноз он. А потом обнимает и сопит. Дракон – мой единственный друг.

Сам он никогда не беседует с предметами. Для него Долина чётко поделена на еду и развлечения. И ничего не оказывается между ними. Ничего непонятного быть не может. Для него всё просто. Хотела бы я быть драконом. Это ответило бы на многие мои вопросы.

Вообще-то, когда Ва меня нашёл, поначалу он намеревался меня съесть.

– Уру-ру! Валялась себе. Такая аппетитная, лучше любого пони! – на полном серьёзе говорит он. – Но ты мне напомнила мою матушку, Трикс.

– Бородой? – спрашиваю я, Ва хохочет своим непередаваемым квакающим смехом. Бороды у меня нет.

– Нет же! – заявляет он. – Таращила на меня глаза, а потом я научил тебя говорить. Если бы не матушка, я бы тебя съел, а потом пошёл дальше.

Глупости, конечно. Друзья не едят друзей. Он тащил меня на себе пару дней, пока я не смогла идти самостоятельно. А потом мы наткнулись на Башню и Штуковину.

– Иди ко мне, принцесса Беатрикс, – зовёт Штуковина. Я стараюсь её не слушать. Пытаюсь сделать вид, что мне всё равно. Уж лучше бы я была драконом. У них всё просто.

3. Колдун Фогель

Солнце ползёт по запястью, греет, как мягкий кролик. Гладит мне кожу. Просвечивает сквозь пыльные переплёты. Никак не уймётся в своей материнской заботе. Потягиваюсь и приоткрываю один глаз, замечая, как кружится стол в углу. Долину за стенами из серого камня почти не слышно. Лишь из прикрытого окна доносятся голоса – похмельное кваканье Ва и крики. Совсем не то, что охота слышать, когда гудит голова. Хочется поваляться ещё, но я просыпаюсь, тру глаза, и шлёпаю на свежий отдых.

Эй!!! Эй, вы там, в Башне!!! Ящерица!!! – зовёт колдун, над которым привычно кружатся мухи. В руке пустая бутылка, выкинутая мною прошлым вечером, на плече висит переломленный посох. Безобидный незаряженный посох, отсюда видны пустые каморы. Забрало шлема у пришельца откинуто. Он бесстрашно топчется внизу прямо в зоне досягаемости залпа моего дракона. – Переговоры!!! Переговоры!!!

– Опять ты? – еле ворочая языком приветствует его Ва. – Сегодня что-то рановато. Сделать с тобой что-нибудь? Учти, приятель, я ещё не завтракал.

Дракона тоже мутит после вчерашнего, он кряхтит и немного высовывается из-за зубца, опасаясь залпа магии. Я разглядываю его и колдуна из бойницы. Розовое утро улыбается мне красноватой улыбкой в тридцать два мусорных зуба. Ненавижу его. Своего оно добилось – я проснулась, и меня тошнит. Отвратительное состояние.

– Переговоры!!! – упрямо повторяет колдун. – В ваших же интересах!!

– Откуда ты знаешь, что в наших интересах, а что нет? – практично уточняет его дракон. – Может, в моих интересах сейчас позавтракать особо назойливым колдуном?

– Если будете здесь ещё часов двадцать, то пожалеете, что вообще появились на свет. Понял, тупая твоя безобразная башка?

Ва оборачивается ко мне. Мигает от бьющего в глаза солнца. Ему нужен совет, мы всегда и всё решаем вместе. Часто просто сидим и молча переглядываемся. Дракон говорит, что такая же байда случалась у него с Матушкой. Один взгляд – вместо тысячи слов. Сейчас мы слишком далеко друг от друга. Поэтому он откашливается и хрипло произносит:

– Пустить его, Трикси?

– Пусти, – в тон ему откликаюсь я и неуверенно спускаюсь по вытертым каменным ступеням во двор. Приходится опираться на стену, чтобы не упасть: последний глоток всегда лишний, как ни крути. Но на это сейчас плевать. Самые лучшие средства от похмелья я знаю наперечёт, и в каждом рецепте полбутылки белого и плотный завтрак, как непременные условия. Ещё и книга. Любая. Их много падает из Окон. По большей части я не разбираю, на каких языках они написаны. Одно точно: при похмелье нет ничего лучше, чем просто поваляться с книгой где-нибудь в тени, слушая утро Мусорной долины. Приглушённое кваканье лягушек от реки, резкие всхлипы вампкрабов вышедших на охоту. И затихающее жужжание в голове.

Ва возится у тяжёлых ворот, раскидывая баррикаду из хлама, которую мы обычно наваливаем для защиты от непрошеных гостей. Металлические бочки с землёй, остатки ф'томобиля, ящики, непонятную, тяжёлую вещь с клавишами. Дракон иногда играется с ней, нажимая то тут, то там. Давит на клавиши своими здоровенными когтями. Некоторые издают резкие звуки, другие молчат.

– Это струмент, Трикс! Матушка учила меня музыке! – довольно шипит он. Мне кажется, что он привирает. Никаких сомнений, что Матушка ничему его не учила, потому что была туга на ухо. От этих упражнений можно завыть. Или сойти с ума. Драконья музыка ещё хуже пения, но я, скрепя сердце, обычно хвалю Ва. Мне кажется, ему этого не хватает. Моего неискреннего одобрения. Не каждому перепадает одобрение принцесс, это факт.

Отодвинув хлам в сторону, Ва со скрипом отворяет тёмную створку. Во двор льётся оранжевый рассвет, воздух заполняет запах болота.

– Переговоры! – заявляет появившийся в проёме колдун. Мухи, кружащиеся над ним, блестят в лучах солнца. Странные мухи – описывают идеальные окружности над головой и ни одна на него не садится.

– Тронешь посох, откушу руку, – ласково предупреждает его дракон. – Поверь, мне это нетрудно.

– Ладно-ладно, – усмехается тот. – Напугал.

Я вижу, что он совсем не боится. Белобрысый, небритый и нестриженный – из-под шлема торчит мягкая шевелюра. Серо-голубые глаза под длинными женскими ресницами. Он внимательно рассматривает меня с головы до ног, взгляд скользит по мне так, что я начинаю смущаться. Нетерпеливый Ва придаёт гостю ускорение, толкая лапой во двор.

– Давай-давай, макака, добро пожаловать на переговоры. Только давай всё по-быстрому закончим, и каждый займётся своим делом. Есть у тебя дела?

Колдун пожимает плечами. Дел у него, кроме как ломиться в Башню, нет. Он закован в чёрную броню с толстыми пластинами, находящими одна на другую, на бедре приторочен короткий колдунский посох. У меня таких целая бочка, собранная в ходе вылазок в Долину.

С припасами или нет. Этот я навскидку определяю, как девятимиллиметровый. Не самый хороший, но в отчаянной ситуации и он может спасти.

– Присаживайтесь, – приглашаю я, стараясь держаться гостеприимно.

Мы устраиваемся под навесом из соломы за старым столом. По его тёмному дереву паутиной ползут трещины. Пришелец снимает незаряженный посох с плеча, кладёт на стол и снимает шлем. Признаться, этот колдун очень симпатичный. Прямая противоположность залётным жуликам из глухих баронских угодий. Клоунам в самом невообразимом рванье, бормочущим большей частью бесполезные заклятия. Этот – аккуратный, хоть и сильно уставший. Только мухи немного его портят. Я к ним приглядываюсь. Может это и не мухи вовсе? Странные мелкие обломки, блестящие в лучах солнца.

Заметив мой взгляд, он смущённо объясняет:

– Осколки бронепласта. Теперь будут кружить, пока не сдохнет батарея.

– Это я его отоварил, – влезает Ва и довольно ухает, – ему ещё повезло, что я был с похмела. Не смог взять в прицел.

Это неправда. Броне колдуна досталось достаточно, она шершавая, вся в мелких оплавленных ямках. Немного не хватило, чтобы поджарить владельца. Совсем чуточку. Хороший выстрел, учитывая обстоятельства. Дракон ловит один из осколков и внимательно его разглядывает, а потом довольно крякает и выпускает его из когтей. Тот немедленно взмывает к голове колдуна и продолжает кружиться.

Я милостиво предлагаю всем немного выпить и временно забыть о вражде. Мне кажется, что в любых обстоятельствах этикет прежде всего. Ведь я же принцесса! Не предложить выпить очень невежливо. Кроме того, вести переговоры «насухую» совсем не хочется, голова гудит, а с вечера у нас остались креветки. Колдун согласно кивает и, пока я наливаю ему вина в старую жестяную банку, пристально рассматривает мои запястья. Мне кажется, что он странный. Может, сумасшедший? Хотя нет, они здесь долго не держатся, становясь добычей дермонов. Ва говорит, в Долине сложно выжить даже при памяти, а помешанных она переваривает на раз. Этот же приходит к нам изо дня в день уже месяц.

– Угощайтесь, – милостиво предлагаю я колдуну.

Неожиданно он перегибается через стол, ловит мою руку и поворачивает ладонью вверх. Бдительный дракон кладёт лапу ему на макушку, но я отрицательно качаю головой – пусть смотрит, если интересно. Колдун зачаровано изучает золотые браслеты на моих запястьях.

– Нравятся? – тихо спрашиваю я; сидеть мне неудобно, но руку не отнимаю. Он удивлённо смотрит мне в глаза и не отвечает. Моргает длинными ресницами и ошеломлённо молчит. Будто эти украшения – невесть что такое, и от их вида он потерял дар речи. Он проглатывает ком, застрявший в горле, и, наконец, выдавливает:

– Откуда это? Вы-ы-ы?

– Принцесса Мусорной долины Беатрикс Первая, – представляюсь я, хоть это и неправильно. В книге написано, что первым должен представляться гость. Ну, да ладно, плевать на его хорошие манеры – главное, самой остаться воспитанной.

– Принцесса? – продолжает тупить колдун.

– Принцесса, принцесса, чувачок! – объясняет за меня дракон, а потом машет лапой, показывая мои владения. – Попирательница тверди, владетельница, высокородная дама, и прочие регалии. Ты головой ударился, что ли? Это всё её, и она тут главная. Ну, и я тут главный, понятно?

Наш собеседник переводит глаза с него на меня, переваривая сказанное.

– Может, шлёпнуть его, Трикс? – предлагает Ва. – Какой-то он малахольный, может, это заразно? Помнишь того шепелявого графа, которого съели галеи? Того хитрого, который хотел перелететь к нам в Башню и притащил требушет, но, слава Матушке, ошибся в расчётах. Если бы он шлёпнулся во двор, то поперезаражал бы всех зелёным поносом. Ты же не хочешь помереть от зелёного поноса?

Умереть от зелёного поноса я не хочу. Да и вообще я не хочу умереть. Но людоедские планы Ва, тем не менее, останавливаю:

– Пусть скажет, Ва.

– Нет, ну, ты помнишь того графа, Трикси? С требушетом, – упорствует он. Я хмурюсь, и мой приятель захлопывает пасть. И начинает грустить. Всем – окрестным баронам, крестьянам и бродячим рыцарям, – всем вокруг известно, что, когда мой чешуйчатый алкоголик начинает грустить, это не к добру. Последним особенно. Он гоняет их по долине пачками. Палит пламенем, старательно целясь хвостом. Сильно злопамятные безуспешно пытаются устраивать на него охоту, которая обычно заканчивается печально: дракон приносит пару шлемов или разбитую в хлам броню, бросает в кучу уже добытого и довольно ухает.

– Отличный сегодня денёк, Трикси!

Обиженно посапывая, Ва сначала убирает лапу. А потом пытается залить обиду морковным самогоном, неимоверное количество которого припрятано у него повсюду. С шумом хлебает резкое, ударяющее в нос пойло, и с подозрением косит глазом на колдуна.

– Мы слушаем, – мягко говорю я, и наш собеседник на секунду прикрывает глаза, собираясь с мыслями. Неуверенно вертит пальцами, словно ворожит. Взглядом я успокаиваю настороженного дракона и даю знак говорить. Колдун отхлёбывает вина из банки.

Зовут его Фогель, и он – м'техник, что немного меньше по значимости, чем с'техник. Совсем чуть-чуть. Так-то он давно должен был быть с'техником, но эта ведьма из ХаЭр его ненавидит. Постоянно накидывает неприятностей за воротник. Ему нужно добраться до Штуковины, чтобы всё починить. Если он этого не сделает, Штуковина убьёт нас всех. Когда он всё наладит, он исчезнет и больше не будет нас беспокоить.

– Нет, приятель, ты точно ненормальный. Как же она всех нас убьёт, если у неё нет ни зубов, ни задницы? – со смехом квакает Ва. – Ты её видал хоть? Это медуза! Её наколдовали умники!

– Видал, – отвечает Фогель, – я – дипломированный специалист по Машинам.

– Какой? – на всякий случай уточняет дракон, который, как и я, не понимает из уточнений колдуна ровным счётом ничего.

– Дипломированный.

В ответ Ва фыркает:

– Видали мы и дипломированных специалистов. На пони, на мт'циклах, на тележках, которые волокли крестьяне, на своих двоих, один даже был на лыжах, потому что боялся утонуть в грязи. Можно сказать, Ва – дипломированный дракон по специалистам, борода его Матушки не даст соврать.

Колдун не отвечает, а заворожено смотрит на меня. Переводит взгляд на браслеты, на моё лицо, скользит глазами по одежде, будто хочет понять, какое у меня тело под туникой. Может, я ему нравлюсь? Я пытаюсь сообразить. Конечно, принцесса должна нравиться, это её обязанность. Но этот откровенно лупит на меня глаза, словно я голая или только что упала с неба. Я смущаюсь, пытаясь припомнить, успела ли я привести себя в порядок? Может, у меня застряла креветка между зубов?

– Почему мы должны вам верить? – чтобы спросить хоть что-то, интересуюсь я. Из речи колдуна ни черта не понятно. Штуковина сломалась и собирается всех убить. Зачем и почему? Какого лешего? В ответ он разводит руками: не почему. Если я желаю, он положит голову в пасть Ва. Или руку. Или залезет туда весь. Просто у него нет вариантов. Никакого выхода. Если он не попадёт к Штуковине, дело примет плохой поворот. По-моему, достаточно слабая аргументация.

Я начинаю размышлять.

Пустить его копаться в Штуковине? А что такое Штуковина? Может, она действительно откроет невидимую пасть и сожрёт нас всех с потрохами, стоит её тронуть? Пока кроме выбросов она нам ничем не мешала. Сидит себе на земле за Башней и время от времени визжит. А пусти к ней этого странного колдуна, и ей не понравится. Опасное мероприятие. Впрочем, как и все мероприятия в Мусорной долине – праздники, будни, прогулки, развлечения и похороны. В долине главное держать ухо востро и не лезть в то, в чём не разбираешься.

– Она сломалась, – утверждает Фогель. – Я могу помочь. Времени совсем мало.

– Откуда вы знаете, что его мало?

Тот косится на дракона, который приоткрывает зубастую пасть то ли улыбаясь, то ли угрожая, и аккуратно извлекает из-под брони прозрачный квадрат, на котором мигают разноцветные пятнышки, тянутся линии, появляются символы. Занятная штуковина!

– Колдунство!!! – ревёт бдительный Ва, и я еле успеваю его остановить. – Он хочет нас колдануть!! Трикси, ты видишь! Он – обманщик! Дай, я его сделаю? – Видно, что мой приятель успел набраться морковной гнилушки. Ещё чуть-чуть, и он начнёт буянить и петь. И то, и то совсем плохо.

– Это унитестер, – испуганно поясняет Фогель. – Оборудование для Машины. Вот, видите: двадцать сорок три? Это остаток времени работы на автономном питателе. Машина уже полгода на нём, сегодня произошёл очередной сбой, отказала управляющая плата. Если её не перезагрузить или не перезапитать цепи, будет плохо. Вы это должны понимать.

Должна, наверное, но я ничего не понимаю. И делаю глоток ледяного вина, чтобы прояснить голову. Хорошо ещё, что фридж у нас исправно работает. Льдом забита целая каморка под лестницей, там я храню вино и всё, что может испортиться: креветок, кроликов и прочее съестное. Очень удобная штука, особенно если в ней не разбираешься, а она просто не доставляет хлопот. Гонит морозный воздух с утра до вечера. И ничего не просит взамен. И не зовёт во снах, как Штуковина. Я вздрагиваю и слышу тихий шёпот:

– Иди ко мне, принцесса Беатрикс!

– Ну, так пустите? – молит Фогель.

– Ни за что!

– Пустим, – киваю я, одновременно с кваканьем Ва. Дракон возмущённо смотрит на меня. Вот так! Я его только что обидела. Мы ничего не решили совместно, и это наш первый раз. Первый раз, когда мы не понимаем друг друга. Я улыбаюсь Ва виноватой улыбкой, прости меня друг. В ответ он возмущённо машет когтистой лапой – дурочка, что ты творишь? Приходится пожать плечами, принцессы имеют право на глупость. Они выше всякого понимания. Достаточно ли этого объяснения? Ведь дракон знает, что Штуковина зовёт меня, и я её боюсь.

– Я иду искать ёлочки. Трикси, ты со мной? – его последний аргумент… и если я сейчас не соглашусь, это будет предательство. Секунду подумав, я отрицательно мотаю головой. Тяжёлое решение, очень тяжёлое, но я отчего-то верю м'технику Фогелю. Просто так, на ровном месте. Мне кажется, что это никакая не хитрость, а действительно проблема. Опасность, которую нужно избежать любой ценой. Даже ценой предательства. Ва меня простит. Ведь он – мой друг, а друзья обязаны прощать.

– Думаю, ты знаешь, что делаешь, Трикс, – дракон тяжело поднимается и двигает на выход из Башни, выражая своё неудовольствие подёргиванием чешуи на спине. Я с тоской смотрю ему вслед. Прости меня, Ва. Прости, мой милый дружочек. Но есть обстоятельства, когда приходится предавать. Предательство во благо, так это, по-моему, называется.

В воротах дракон останавливается и поворачивает безобразную морду к Фогелю. Смотрит мутным тяжёлым взглядом.

– Если с Трикси случится что-то нехорошее, ты – покойник, чувачок. Запомни это! Я тебя в любом случае найду и зажарю, усёк? Куда бы ты ни спрятался.

Фогель пожимает плечами и делает глоток вина. Он был в самых тёмных задницах всех земель в районе десяти с'лет. Так, что на угрозы ему плевать. Если где-то предстоит нырять в дерьмо, то будьте уверены, ведьма из ХаЭр непременно пошлёт его, и он уже привык. А у нас тут, по его мнению, совсем курорт, не хватает только пальм и коктейлей. Последний раз, когда он чинил Машину, было минус сорок. Биоутилизаторы дохли, как мухи, а ему пришлось провозиться пару часов и потом ещё два дня ждать, пока юстировали транспортное Окно.

– Юстировали? – подозрительно уточняет Ва, опасаясь, что это заклятие. Из речи колдуна он понял только два слова: «дерьмо» и «задница».

– Да. Иначе можно прибыть на базу по частям, – объясняет м'техник. – И с ногами во рту.

Дракон тяжело вздыхает и вытягивает чёрный коготь, указывая на Фогеля.

– Я тебя предупредил, клянусь Матушкой, – а потом обращается ко мне, – следи за ним, Трикс. Я не верю ни одному его слову.

Я киваю ему. Конечно, я буду следить, принцессе нельзя быть дурой. В моей голове раздаётся:

– Иди ко мне, принцесса Беатрикс!

Плечи сами собой зябко дрожат. Зачем ты меня зовёшь? Зачем я тебе нужна? Никаких ответов. Мне приходит в голову, что из всех обитателей Старой Земли только Ва я нужна просто так. Просто потому, что я – Беатрикс и со мной весело. У остальных же ко мне особый интерес: жадность или похоть, или голод, или безумие. С этим надо как-то жить, волей-неволей находя во всём этом повод для радости.

М'техник Фогель смотрит мне в глаза. Интересно, зачем ему нужна я?

4. Ты – опасная штучка, Трикси!

Допив остатки вина, мы с Фогелем выходим из-за стола и идём к Штуковине. Перед этим я прошу его оставить короткий посох с бедра на столе. Так, на всякий случай. Он кладёт его на стол и бросает тоскливый взгляд на мою топорщащуюся тунику. Конечно, милый, на бедре у меня отличный, хорошо смазанный и заряженный посох. Тщательно отобранный из кучи таких же лежащих в бочке. Бой у него прекрасный, проверено не раз. Могу разобрать и собрать его с завязанными глазами, только к припасам я не прикасаюсь – от них только и жди беды.