Катастрофа в Академии темной магии

Он не отводил взгляда.

– Страдать.

Мир в этот момент будто замер. Всё – тишина. И в этой тишине я смотрела на него. В его глазах – не гнев. Не ярость. Печаль. Одинокая, тяжелая. Он выглядел так, будто давно перестал надеяться… но всё ещё не смог разучиться чувствовать.

– Вы… страдаете по мне? – спросила я почти шёпотом.

– Возможно, – выдохнул он с кривой, обречённой улыбкой, делая шаг ближе.

Теперь – опасно близко. Он навис надо мной, убирая прядь волос за ухо. Улыбка – хулиганская. Взгляд – обжигающий. А я… покраснела. До ушей.

Я?! Я – и покраснела?!

Ректор тихо рассмеялся.

– Даже кончики ушей покраснели.

Я тут же схватилась за уши руками и откинулась назад, стараясь отдалиться от него хотя бы на миллиметр. А он всё приближался, и я, уже почти лежа на стуле, тихо паниковала – пока дверь не распахнулась с грохотом…

– Мира! – раздался голос Дэма, прозвучавший как выстрел. Он застыл в дверном проеме, будто грозовая туча на фоне ясного неба.

Вот и всё. Романтическое удушье отменяется. Дышим, девочка, дышим.

– Спаситель мой… – прощебетала я, когда ректор резко выпрямился, отступая на шаг.

Дамир исчез так же стремительно, как и появился – одним движением создал портал и скрылся в нём, не сказав ни слова. Ни угрозы, ни язвительного комментария, ни даже взгляда на прощание. Что это было?!

Я выдохнула и буквально растеклась по стулу, чувствуя, как всё тело отказывается держать форму.

– Мир, – тихо позвал Дэм. Он всё ещё стоял на пороге, не двигаясь.

– Заходи-заходи! – поманила я его рукой. – Дэмик, ты меня спас! Вот просто – взял и спас! Я тебя каменной табличкой в зале славы почту, клянусь!

Дэм зашел, закрыл дверь, прошел к окну, откинул штору и выглянул наружу. Лицо было сосредоточенным, как у следователя на месте преступления.

– Что ты с ним сделала?

Я моргнула. Ага, вот это поворот.

– Я с ним?! Да это он меня выводит и творит что вздумается! – возмутилась я, вскочив со стула и подбежав к окну.

И – замерла.

Картина перед нами была… ну, скажем так, достойна кисти сумасшедшего художника. Ректор, великий и ужасный Юрдан, на коленях вырывал ромашки с академической клумбы. Его черная мантия волочилась по земле, а губы что-то яростно бубнили. Он выглядел так, будто собирался устроить цветочный переворот.

– Вот не я, – честно призналась я, переглянувшись с Дэмом. – Честное слово, не я.

– Тогда чего он такой дерганый? Да и ты тоже, – Дэм прищурился, переводя взгляд на меня. Он явно собирался допросить меня с пристрастием.

– С чего ты взял? – я пожала плечами, пытаясь изобразить небрежность, но руки почему-то дрожали.

– Обычно ты эмоции не показываешь. Все держишь в себе и выпускаешь через учебу. Теряешь контроль только в крайних случаях.

– Но ведь теряла же.

– И всегда по одной причине – если кто-то из команды пострадал или был оскорблён.

– Он пустил магический шар в Диму, – тихо выдохнула я.

– Сумеречный не слабак, и ты это знаешь. Значит, дело не в нём. А в ректоре. Что он тебе сделал?

– Ничего! – соврала я, и сразу же сама себе захотелось влепить. Глупо. Смешно. Бесполезно.

Дэм молча посмотрел на меня, потом аккуратно положил руку мне на плечо. Теплая, уверенная, как якорь в шторм.

– Мира… – он заглянул мне в глаза, и я почувствовала, как внутри всё начинает плавиться. – Мы с тобой дружим третий год. И ты для меня – не просто друг. Ты семья. Ты – мой человек. Единственный, кому я по-настоящему доверяю. Даже парням из команды я так не открываюсь – они до сих пор за глаза зовут меня "темным отребьем" или "отшельником бездны". Даже Вель сторонится. А ты… ты всегда рядом. Понимаешь. Принимаешь. Защищаешь, даже если я не прошу.

Я не выдержала. Грудь сдавило так, будто внутри лопнул пузырь. Слёзы – настоящие, живые, горячие – выступили на глазах. Это были не слёзы боли. Это было… счастье? Тепло. Признание. Я даже не знала, как сильно нуждалась в этих словах, пока не услышала их.

Дэм обнял меня. Осторожно, бережно. Как будто я хрустальная.

– Тише-тише, – шептал он. – Я не хотел… Я не знал, что всё так серьезно.

– Спасибо, – прошептала я, уткнувшись носом в его пиджак.

– За то, что довёл до слёз?

– За то, что рядом. Мне так надоело быть сильной. Хочу просто быть собой. Хочу сходить на свидание, влюбиться, в конце концов… Хочу жить.

– Ты живешь, Мир. Просто по-своему, – Дэм гладил меня по спине, и я чувствовала, как дрожь уходит.

– С чего ты взял?

– Твоё сердце бьется. Быстро. Я слышу.

– Правда? – любопытство пересилило слёзы. Я чуть отстранилась, а потом приложила ухо к его груди.

Стук. Чёткий. Спокойный. Ровный. Как пульс самой земли.

– Бьется? – с легкой улыбкой спросил Дэм.

– Да, и так… хорошо. Тук… тук-тук… тук… тук-тук… Я готова так стоять вечно, – прошептала я. На миг показалось, будто всё плохое ушло.

– Это нечестно, – тихо сказал он, отстраняясь. – Если ты стоишь вот так, я не слышу твоё сердце. А оно звонкое. Живое.

Я усмехнулась и приложила ладонь к его груди.

– Но твое тоже живое.

– И я рад, что хоть для кого-то оно – живо, – грустно улыбнулся Дэм.

Его глаза манили, гипнотизировали. В них не было тьмы, только бескрайняя глубина, в которой можно утонуть и не пожалеть. Он был высоким, красивым, настоящим. Удивительно, как рядом с ним мне вдруг стало спокойно. Уютно. Почти… безопасно.

– Дэм, а ты зачем пришел? – спохватилась я, наконец выныривая из уютного кокона объятий. – А то я тут, вся такая слезливая, а ты, может, по делу?

– У нас сегодня собрание по поводу игр. Надо основной состав выбрать. Только есть одна «маленькая» проблема, – слово маленькая он произнёс с такой иронией, что я сразу насторожилась.

– В каком смысле "маленькая"? – я уже чувствовала, как внутри всё сжимается.

– К ребятам приехали их невесты, – невозмутимо сказал Дэм.

Глава 9

Стадион Академии, что раскинулся у самого подножия восточной башни, ежедневно в час дня становился нашей территорией. Лишь в это время и в этом месте мы могли отрешиться от суеты и отточить боевые навыки без посторонних глаз. Но сегодня, похоже, проверялась не физическая форма, а моя нервная система.

Я стояла в центре поля, перед низкими трибунами, где чинно расселись три десятка витязей. Однако каждый из них был буквально оккупирован представительницей прекрасного пола. Барышни сидели у них на коленях, как кошки на подоконнике, и, нисколько не смущаясь, целовали, шептали, заливались смехом.

Рядом со мной стоял Дэм, неподвижный, словно вытесанный из камня. Его губы были плотно сжаты, но выражение глаз ясно говорило: возмущение делили на двоих.

– Ни стыда, ни совести, – пробормотала я, сдерживая раздражение. – Прямо на поле, при всех! Сидят на коленях, как на тронах, и ведут себя так, будто театр объятий открыл сезон. Парни ж скоро синими станут…

Сколько можно? Это ведь не бал, не гости у бабушки. Это тренировочный день! Где же дисциплина, в конце концов?

Жору сегодня спас приезд отца – парень с самого утра уехал. А вот Димон исчез куда тревожнее: Дамир так и не вернул его. Что происходит, Тьма побери?

Хоть бы он был жив…

– У тебя глаз дёргается, – негромко заметил Дэм.

– Если они не прекратят, у меня дёрнется не глаз, а меч из ножен. И тогда, уверяю, на этих трибунах будет на одну партию невест меньше, – процедила я сквозь зубы.

Дэм, кажется, только усмехнулся, едва заметно качнув плечом. Он спокойно положил руку мне на плечо, жест мягкий, почти заботливый.

– Может, не стоит так остро реагировать? Они просто девушки, Мир.

Просто девушки… просто ураган в юбках.

Я резко развернулась и прижалась к нему, обняв неожиданно крепко. Ухом коснулась его груди – внутри билось ровное, спокойное сердце. Вот оно… моё лекарство.

Хорошо. Тихо. Спокойно. Он – якорь.

– Эй! – донёсся голос с трибун. – Мира, вы там что, роман снимаете?

Я обернулась. Это был Норт. Я смерила его взглядом и хмыкнула:

– Лучше бы молчал. Ты с помадой на щеке и капелькой слюны на подбородке – как-то не внушаешь авторитета.

– Это "Клубничка", – отозвалась черноглазая девица с алыми губами. Кажется, её звали Катей… или Кэт? Кто их разберёт. Она восседала на коленях бедняги Потрошителя и не прекращала его целовать, словно думала, что он испарится.

– Всё равно, – буркнула я, снова прильнув к Дэму.

– Осторожно… задушишь, – прохрипел он.

Я тут же отпрянула, смущённо замерев.

– Прости! Не хотела, правда.

– Всё в порядке, – рассмеялся Дэм. – Только предупреждай в следующий раз. А то мои кости могут и не выдержать.

Я улыбнулась. Он – тоже. И этот миг был чище любого заклинания.

Но спокойствие длилось недолго. Где-то сбоку прозвучал голос с притворным изумлением:

– А ты говорила, у Дэма никого нет…

Это была Сера, невеста Ника – рыжая, с голубыми глазами и вздёрнутым носиком. Тон у неё был слегка ядовит, а взгляд цепкий, как у охотницы.

– Так и есть… вроде бы, – пробормотал Ник и уже громче добавил: – Что за нежности и почему я не в курсе?

Я шагнула вперёд и оглядела всех с холодной усмешкой:

– Вы о чём, собственно?

– Ты обняла Дэма. Причём крепко, – заметила Сера. – Я-то думала, ты из тех, что вместо сердца – булат.

– Благодарю за высокое мнение, – склонила я голову. – Раз уж вам так хочется классификаций, то сейчас будет демонстрация.

Я сдвинула шаг и коснулась рукояти меча.

– Все с колен. Немедленно. На соседнюю трибуну. Пока я не показала, насколько крепка булатная воля.

Результат был мгновенный. Девушки вскочили и почти бегом ретировались прочь. Парни же выглядели так, будто с них сняли заклятье очарования. Вуль даже сложил руки и торжественно произнёс:

– Тьма, благослови Миру. Защити мою спасительницу от гнева женского.

– Потише, – хмыкнул Ник, – твоя смотрит.

– Ну вы даёте, – фыркнула я. – А теперь скажите, с чего вдруг у нас такая… цветочная осада?

– Понятия не имеем, – пожал плечами Норт. – Вернулись с полигона, а они у общежития караулят.

Дэм наклонился ко мне и прошептал почти неслышно:

– Думаю, это дело рук Юрдана. Никто, кроме него, не мог это устроить.

– Прекрасно, – выдохнула я. Он решил устроить нам ещё и социальную проверку? Что дальше – конкурс "Мисс Боевой Отряд"?

Я обвела взглядом ребят и громко спросила:

– Кто хочет в основной состав?

Все руки взметнулись вверх – синхронно, как заклинание массового подчинения.

Лес рук. И, впервые, без капли иронии. Как теперь выбирать?

– Так, делитесь на пары, показывайте, что умеете, – скомандовала я.

– Это займёт целую вечность, – буркнул Калеб. – Мирета ждать не будет. Она у меня вспыльчивая: если выйдет на поле, то начнёт лекцию с подробностями личного характера.

– Ну, тогда ваши предложения?

– Массовый махач! – радостно воскликнул Игорь. – Радочка любит смотреть, как я дерусь.

– О, бездна, – выдохнула я. – Ладно. Возражений нет – значит, все на поле.

– А ты? – спросил Норт.

– А я капитан, – улыбнулась я. – Моя задача – смотреть и выбирать. Вперёд. И, желательно, не поубивайте друг друга.

– А песню петь будем? – ехидно спросил Вуль.

– Лягушачью, – бросила я через плечо. – В бой!

И пусть выживет сильнейший. Или хотя бы вменяемый.

Парни один за другим спустились на арену, а я поднялась повыше, заняв удобное место на трибуне. Пока они разбирали оружие, несколько девушек, переглянувшись, начали потихоньку перетекать ко мне. Не иначе – пахнет бедой.

– Мирочка, – негромко окликнула меня Радомира, невеста Игоря. Чистая ведьма, старинная знакомая, с которой мы когда-то делили школьные парты и недосып. Рыжая шевелюра – спутанная и живая, как сама стихия огня, – распласталась по плечам. Веснушки разбросаны по её лицу, будто кто-то не удержался и разлил через сито корицу. Карие глаза глядели напряжённо, а нос – аккуратный, вздёрнутый – побелел от того, как сильно она сжала губы. В отличие от многих наших подружек, худых и угловатых, Рада – настоящая деревенская кровь: округлые формы, румянец на щеках, сильные, мозолистые руки. Такая в обморок не упадёт, если рядом раненый, – сама перетянет, сама заговорит.

Она села рядом, ближе, чем было нужно.

– Что такое, Рада? – спросила я, насторожившись.

– Только не сердись… – она взяла меня за руку, и я сразу почувствовала – пальцы дрожат. – Не бери Игоря в команду. Прошу тебя.

Я резко повернулась к ней. В голосе не было кокетства, жалобы или ревности – лишь чистая тревога. Леденящая. Так не просят по пустякам.

– Почему? – тихо спросила я.

– Прости. Но скажу, как есть, – она вскинула глаза, в которых уже собирались слёзы. – Ты, Мира, будто сама того не зная, несёшь за собой… смерть. Как метка на тебе. Не злая ты, не чёрная – но беда рядом с тобой. Если Игорёк за тобой в эти Игры пойдёт – не вернётся. Никто из них не вернётся. Прошу, не веди.

Я моргнула. В груди будто что-то замерло.

Смерть? Я? Да я же просто… хочу победить. Выиграть. Пройти. Разве этого нельзя хотеть без проклятия?

– Во-первых, спокойно, – мягко сказала я, приобняв её, чувствуя, как она уже дрожит вся, от плеч до колен. – Во-вторых, если Игорь проиграет – значит, не возьму. А в-третьих, мы не на Игры Смерти идём, а на Игры Стихий. Там, между прочим, максимум – вывих и самолюбие поцарапано.

– Мирочка… – она вцепилась в мой рукав. – Мы, ведьмы, даже самые слабые, иногда чувствуем то, чего не видно. Дар у каждой – свой, но почти у всех он есть. Я не одна такая. И другие тоже знают. Ты ведёшь ребят туда, где уже разгорается костёр. Но огонь не очистит. Он сожжёт.

Я замерла.

Нельзя же всерьёз воспринимать такие речи… правда? Это просто страх. Просто женская тревога, ничего больше. Но почему тогда мурашки идут по коже?..

– Хочешь совет – бери только тех, кого метит ворон, – шепнула она и достала из складки платья платок.

– Кого-кого? – переспросила я, сбитая с толку.

И тут – будто по сценарию – кто-то из парней внизу громогласно выругался:

– Да чтоб тебя, ворон чёртов! Я же вчера постирал эту рубашку!

Я обернулась и увидела Норта – плечо его уже украшал воронье «благословение». Он стоял с таким видом, будто разом разлюбил весь мир.

– А-а-а… – протянула я. – Так вот о чём ты.

– Угу, – кивнула Рада, вытирая глаза. – Ворон зря не гадит. Слабого не выберет. Осталось троих дождаться.

Интерес пробежал по спине холодком. Интересно, кого ещё эта пернатая судьба выберет. Кого… удобрит.

Следом отборное ругательство донеслось от Терона. Высокий, как вымахавшая ель, с острым, почти хищным лицом и глазами разных цветов – один красный, другой янтарный, как вечернее солнце в предгрозье. Его энергия всегда звенела где-то на грани – будто шагнешь ближе и потеряешь опору.

Третий оказался предсказуем. Дэм. Я и ждала, что ворон его отметит – уж слишком он в последнее время стал моим… якорем. Или, наоборот, бурей.

Но после этого всё стихло. Ворон исчез, будто и не было его. Остальные остались непомеченными, и я напряжённо следила за ними. Может, теперь мне решать? Или судьба дала три подсказки – и довольно с меня?

Парни наконец вооружились – кто меч, кто лук, кто боевые заклинания наготове держал. Кто-то, ленивый, и вовсе вышел с пустыми руками – но с таким лицом, что даже магические формулы у него бы просили пощады.

Девчонки визжали на трибунах, поддерживая своих суженых. Я же наблюдала в тишине. Смотрела только на троих – теперь уже троих избранных. И они… двигались иначе. Не просто ловко – будто чувствовали бой как музыку. Каждый шаг – в ритме стихий. Каждый взмах – выверен природой.

Когда на арене остались только Дэм, Терон, Норт и… Игорь, Рада вновь схватила меня за руку.

– Прошу, – прошептала она.

Я встала. Уже раскрыла рот, чтобы объявить состав… как вдруг Игорь развернулся и с глухим стоном рухнул на землю.

На его место, будто по команде, влетел Димон.

– Опоздал, звиняйте, – бодро объявил он, как будто только что пришёл с булочной, а не на арену.

И тут… ворон вернулся. Словно финальный штрих судьбы – он с небес метко сбросил свою «благодать» прямо на плечо некроманту. Уж кто-кто, а Димон только фыркнул.

Четвёрка переглянулась.

– Судьба, – просто сказал Норт.

– Ага, – хмыкнула я. И хорошо, что меня-то миновало…

Но ворон не закончил. Сделав круг, он снизился – и, как самое точное в мире проклятие, нагадил мне… прямо на голову.

– Вот теперь точно судьба, господа, – философски заметил Терон. – Мирочка, платок нужен?

– Нет, – буркнула я, медленно поднимаясь. – Меня сейчас может успокоить только одно.

– Понял, – кивнул Дэм. – Только не сильно бей.

Дэм подошёл ко мне – не торопливо, без слов, будто в тишине между нами уже прозвучало всё необходимое. Его руки обвили меня, заключив в объятия, тёплые, как плед в стужу. Я уткнулась в его грудь лбом, вдыхая запах – смесь прохладного воздуха, стали и едва уловимого аромата зелий, впитавшегося в ткань одежды.

Тело расслабляется само собой, как будто его объятия – это не просто физическая близость, а какое-то волшебное успокоение. Я всегда привыкла всё держать под контролем. Никогда не позволяла себе быть слабой, но вот… рядом с ним я словно забываю об этом, позволяя ему становиться тем, кто ведёт меня через этот момент.Сколько бы я ни пыталась разобраться в этом, мне не удаётся понять, почему рядом с ним всё становится легче.

Тук-тук… А сердце… Сердце билось так спокойно, будто сейчас был не стадион, не шумный бой, не толпа свидетелей, а тихий вечер у камина. Тук… Тук-тук… Тук…

Меня влечёт это спокойствие, его способность не терять контроля, даже когда всё вокруг рушится. А меня это пугает. Почему? Потому что я привыкла держаться на грани. Всё, что выходит за пределы этой границы, кажется мне опасным. Но его ровность, его спокойствие… оно кажется слишком отдалённым. Даже не в том смысле, что я не могу на него полагаться, а в том, что я сама боюсь потерять этот контроль. Сколько раз я пыталась понять, что именно в его спокойствии меня притягивает? Он только что сражался, дышал тяжело, но его пульс был ровным, как будто внутри него не было ничего, что нарушало бы этот порядок. Это… пугало меня. Почему? Почему его равновесие – это не просто что-то, что хочется рядом, а что-то, от чего мне становится трудно дышать?

– Кажется, я что-то пропустил, – прозвучал голос Димона, и его тон был куда громче, чем требовала обстановка. – Вы теперь… встречаетесь?

Мне не нужно объяснять никому, что происходит между нами. Мы с Дэмом и так всё поняли друг о друге без слов. Как будто молчание говорит больше, чем все наши разговоры. Почему это так трудно объяснить? Зачем? Он был рядом, и этого хватало. Всё, что я чувствовала в этот момент, – это умиротворение. Но почему-то это беспокойство, когда все начинают смотреть на нас, возвращает меня к реальности.

– Нет! – отозвались мы с Дэмом в унисон. И, что характерно, даже не подумали разойтись.

И это было так… спокойно. Пусть другие осуждают, пусть взгляды кривятся, но мне было всё равно. Возле Дэма я чувствовала себя защищённой. Но почему-то это чувство обострялось, когда я смотрела на других людей – мне казалось, что они могут видеть всё, что скрыто в этих взглядах. Они чувствуют что-то, чего я не могу выразить словами. Так или иначе, я понимала, что это не важный момент, но как мне это объяснить себе?

– Аллен, Темнокрыльский! Немедленно разошлись! Что это за мыльная опера посреди поля боя?! – раскатился голос Юрдана. Узнаваемый, как гул грома перед ливнем.

Я недовольно фыркнула, потерлась щекой о Дэмову грудь, как кот, демонстративно показывающий, чья это территория, и нехотя отодвинулась. Совсем чуть-чуть. Из объятий – не вышла.Я не люблю, когда меня отвлекают. Особенно если это кто-то, кто всегда считает, что знает, что мне нужно. Он всегда так диктует правила, что даже не оставляет возможности для собственного выбора.

Вот оно, привычное сопротивление. Я почти всегда привыкла быть на грани, не поддаваться давлению, быть как молния, всегда готовая взорваться, если что-то пойдёт не так. Но в его объятиях я не хочу этого. Я не хочу быть тем, кто всегда борется.

– Как вы можете заметить, магистр, я пребываю в состоянии лёгкого, но интенсивного бешенства, – сладко и спокойно проговорила я. – И от перехода грани, за которой начинается хаос, меня спасает исключительно стабильное сердцебиение Дэма. Так что… не мешайте процессу стабилизации.

Он посмотрит на меня так, как всегда. С этим взглядом, который ставит меня на место. Но я уже не боюсь его. По крайней мере, не так сильно.

Глаза ректора расширились, как будто он впервые услышал слово «психика». У Димона вытянулось лицо до абсурда. Я почти ждала, что его челюсть с шлепком упадёт на траву.

Как они на самом деле меня видят? Сильной, сдержанной, готовой к любому бою, но на самом деле… просто ребёнком, который пытается понять, что происходит внутри. Я не так уверена, как думаю. В том, что контролирую свои эмоции. В том, что всегда знаю, как действовать.

– Не верите? Ну и не надо, – сказала я, небрежно махнув рукой и снова уткнулась в грудь Дэма, как в щит от всех бед.

Он только пожал плечами и продолжил гладить меня по косе, затем по спине – нежно, уверенно. Его движения были размеренными, почти убаюкивающими. Как будто он не гладил, а играл на струнах, выводя нежную мелодию. Мелодию, написанную только для меня.

Я пытаюсь понять, что происходит в моей голове. Почему мне так хочется оставить эти минуты с ним? Не думать о том, что ждёт меня за поворотом, не смотреть на людей, которые могут судить. Я просто хочу быть здесь, в этом моменте. С ним. Почему я боюсь этого желания?Это успокаивает меня. Но почему?

Меня выдернули из этого маленького мира. Резкий рывок.

Дэм замер, совершенно не понимая, что происходит, и попытался оттолкнуть некроманта, но тот вцепился, как пиявка в вену. Передо мной стоял Димон, мрачный и подозрительно сосредоточенный. Он… он прижался ухом к груди Дэма.

Что происходит? Почему они такие странные? В голове не укладывалось, что Димон делает это. Он не может так просто расставаться с тем, что его озадачивает, а меня это пугает. Я не понимаю, что происходит.

– Да что ж ты… – пробормотал он, отчаянно извиваясь.

– Ничего не слышу! – обиженно выдал Димон и, наконец, отпустил бедолагу.

– Моё сердце не для тебя стучит, – холодно сказал Дэм, разглаживая свою черную водолазку и устремляя на некроманта ледяной взгляд.

Вот это да… Это что, такой намёк? А если честно, я не уверена, как к этому относиться. Вроде и жёстко, и… ну, как минимум – честно. Дэм, конечно, не тот, кто бы расставлял чувства на полочках, но его слова, несмотря на всю холодность, заставили меня почувствовать какую-то странную защищённость. Или это я просто привыкла, что рядом с ним как-то всё стоит на своих местах.

– Это было признание? – раздался ироничный голос у меня за спиной.

Как он это делает?! Ни звука, ни колыхания воздуха, ни тени – и вдруг он уже здесь, как если бы его и не было, а потом внезапно окажется прямо за спиной, как будто просто ждал подходящего момента. Я аж дёрнулась. Он. Ректор. Опять.

– Косвенное, – невозмутимо ответил Дэм, мельком взглянув в мою сторону.

Вот ведь загадка! Или я действительно дурочка, или они думают, что я дурочка? Впрочем, какая разница. Это их выбор. Но мне не понравилось, что они снова играют на моей нервной почве. Хватит! Мои нервы на исходе, и я не собираюсь больше молчать.

– Команда на Игры Академии утверждена! – выкрикнула я так, что у магистра аж плащ вздрогнул. – Капитан – я, Мира Аллен. Атакующий – Норт Рит. Ловец – Терон Охорти. Защитники – Дмитрий Сумеречный и Дэм Темнокрыльский! Всё! Состав есть, ректор ознакомлен! И мне теперь плевать! На вас всех! До встречи завтра, когда я отмоюсь и забуду о вашем существовании! Аревуар!

Никто не посмел встать у меня на пути. Никто… кроме одного. Вот теперь я действительно чувствовала себя как капитан. Как тот, кто не просто ведёт, но и не боится размахивать мечом, чтобы все шли в нужном направлении. Это было моё время, моя игра, и я готова была выйти из этой коробки жестоких взглядов, жестоких обязанностей. Я шагала вперёд, как солдат на параде, и не могла понять, почему теперь этот шаг стал моим единственным утешением.

Юрдан.

Он ухватил меня за руку и дернул. Неудачный момент. Очень неудачный момент.

Я не была готова к этому, но мне было неважно. Все границы были стерты, и вот теперь я стояла перед ним с оружием в руках. Руки сработали, и я даже не думала. Меч вылетел из ножен мгновенно, клинок, как холодный стальной змей, оказался у его горла. Превосходно, Мира. В такие моменты мне не приходится думать, что делать. Просто действую, и всё.