Убит кровью, рожден смертью

– Чем займемся мы? – интересуется Алекс, ловя мой взгляд своими холодными глазами.

– Отвлечением моего отца от цирка Гарри.

Парень кивает, принимая мой ответ. Мы с Алексом единственные, кто способен выдержать долгое присутствие моего отца.

Механизм запущен, теперь Красные Вороны покажут на что способны.

Отец желает крови, мы дадим океан, если это послужит защите семьи.

Вот и пришло время пролить кровь за безопасность Ребекки. Пришло моё время стать на её защиту, как когда-то она стала на нашу, рискуя своей жизнью.

Я не позволю ни единой живой душе забрать у меня Ребекку. Ни одной.

Глава 5

Oscar Winning Tears – RAYE

А ты так убедительно звучал,

Весьма правдоподобно отыгрывал свою роль

Письмо.

Пальцы дрожат, держа конверт, который возвращает меня в воспоминания. Письма, которые постоянно оказывались рядом со мной, со слишком знакомым почерком, который никогда не узнавала. Тени, преследующие на каждом шагу, которые оказались версией лучшего друга, которого никогда не знала в действительности. Кровь на руках человека, которого считала семьей. Всё это пролетает в голове, засасывая в свою бездну, пока не чувствую прикосновение к руке.

Поднимая глаза, вижу жалостливый взгляд Лиама. Он сжимает мою руку, напоминая о нашем жесте, что означал: «Я рядом, чтобы не случилось. Я тут. Я есть, и всегда был»

Сердцебиение успокаивается под теплом его крепкой ладони, вдыхаю больше воздуха в легкие, стараясь наконец внимательно рассмотреть конверт.

Он идентичен оформлению тех, что отправлял мне Джонатан. Я вижу, что его уже вскрывали, что наверняка сделали Лиам и Мари.

– Тебе нужно это прочесть, – с видимым раздражением и спешкой в голосе, произносит Мари.

Я бросаю на девушку острый взгляд, и она отвечает тем же.

Мне всегда было интересно, что произойдет, если мы столкнемся в битве.

Может пора узнать?

Лиам закрывает от меня Мари, становясь напротив. Его крепкая вторая ладонь ложится на мою, и он смотрит в моё лицо, пытаясь понять, как мне помочь. Я вижу беспокойство в карих глазах, напоминающих мне любимый молочный шоколад. Если я откажусь это читать, Лиам будет единственным, кто поймет меня и не будет давить. Но тогда я убегу от прошлого, а Райан научил меня идти навстречу боли, и выходить победителем.

Уверенность появляется в каждой косточке моего тела, напоминая о мощи духа внутри, о силе, которая течет в моих жилах.

Я справлюсь. Всегда справлялась, и никогда не будет иначе.

Отводя взгляд от Лиама, который горит огнем беспокойства, разрываю конверт, доставая письмо.

В глаза сразу бросается почерк, который не принадлежит Джонатану, что вызывает облегчение в груди.

Я безусловно скучаю по нему. Мне никогда не хотелось терять его, а особенно так. Но Джонатан сам сделал свой выбор, и встретиться с ним при подобных обстоятельствах было бы сущим кошмаров, воплотившимся в реальность.

Но когда начинаю читать строки, гнев и негодование вспыхивает внутри. Каждая строчка, каждое слово, буква в этом письме вызывает желание крушить и разрушать все вокруг. Это не может быть повторением истории. Слова в письме погружают меня во тьму, которую успела позабыть и отпустить. Но она уверено и быстро возвращается во время прочтения письма: [11]

Множество бранных слов вертятся на моем языке, когда сжимаю в кулаке письмо, не понимая происходящего, как и смысла в его словах. Хруст костей моих пальцев и бумаги, заполняет молчаливое пространство.

С рычанием отбрасываю письмо в сторону, смятый клочок бумаги приземляется на пол с глухим стуком.

Кто этот бессмертный, который посмел мне угрожать? Просить плату?

Я никому и ничего, черт возьми, не должна.

Он должен был думать, прежде чем разбрасываться угрозами. Я та глупая девушка, которая сломала монстров. Я заставила их молить о пощаде. Они ревели, и мочили дорогие брюки у моих ног. Никто не станет исключением, если попробует навредить мне или моей семье. Я разрушу каждого, кто только попробует приблизиться. Я спалю их жарким пламенем своей силы, и станцую на их испепеленных останках. Это будет всем, что от них останется – лишь жалкий пепел.

– Куда пришло письмо? – я не узнаю свой голос, он напоминают мне ту сторону меня, которая давно не проявляла себя. Напоминает прошлое, которое успела отпустить, но видимо это была иллюзия, если оно снова постучало в мою дверь.

Лиам подходит к письму, поднимая и складывая в карман своих черных брюк. Он сохраняет молчание, бросая только взгляд на Мари.

– Он был прикреплен к шкафчику, который принадлежал тебе, когда ты служила организации, – говорит Мари, продолжая смотреть на Лиама.

Они общаются взглядами, не произнося то, что я должна услышать. Они что-то скрывают от меня. Я вижу это по сжатым кулакам Лиама, вижу в его взгляде, который долго задерживается на Мари. Лиам никогда не смотрит долго в глаза девушкам, если в этом нет скрытого смысла.

– Договаривай, Мари, – не выдерживая, взрываюсь и произношу эти слова достаточно грубым тоном.

Мне надоели тайны вокруг меня. Ложь унесла множество жизней, и я больше не допущу повторения. Я хочу знать всю правду.

Девушка отводит взгляд от Лиама, с решимостью смотря на меня. Мари не собирается говорить мне правду, но глубже вглядываясь в мои глаза и видя там нужду знать все как есть, её лицо меняется. Узнавание мелькает в черных глазах, она что-то вспоминает, и будто находится в другой реальности.

Я хлопаю в ладоши, выводя девушку с транса. Мне нужны ответы.

Мари встряхивает головой, смотря на меня наконец-то ясными глазами.

– Твой бывший шкафчик был измазан кровью, письмо было прикреплено к нему ножом.

– Это был не просто нож, – дополняет Лиам, и мой взгляд перемещается в его сторону. – Это бы нож, которым ты нанесла увечья Маркусу.

Какого черта?

Моё лицо приобретает хмурое выражение, я настолько сморщила лоб, пытаясь вспомнить, где в последний раз оставляла это орудие, что головная боль пронзила череп.

Я не помню, но возможно где-то в организации, когда разрывала контракт, либо на том же месте, когда сломила Маркуса.

Только больше вопросов появляется в голове, не имеющие ответов и никакого смысла.

Я отвожу взгляд от Лиама, присаживаясь на угол дивана, сжимая грубую и твердую поверхность. Боль появляется в моих ногтях, они определено будут сломаны, что не обрадует моего мастера по маникюру.

– Как он мог проникнуть в организацию ФБР и остаться незамеченным? – спрашиваю, метая взгляды между Лиамом и Мари, ожидая ответа, может есть хоть какая-то догадка.

– Никак, – говорит девушка фыркая. – Я уверена, он является членом организации. Обычному человеку не удалось бы избежать всех камер и убрать любую запись, которая бы могла раскрыть его личность. Нет даже отпечатков на шкафчике, либо на ноже, это чистая и профессиональная работа. Последний курс, который проходит каждый поступая в организацию. Даже Лиаму не удалось восстановить записи, поэтому я уверена в своей догадке.

Я смотрю удивлено на Лиама, не понимая происходящее. Он самый сильный хакер организации, и его мог переплюнуть только член совета. Но отбрасываю эту мысль, это невозможно, каждый главный член совета верен организации. Эти люди умрут за организацию, за своего маленького ребенка, которого они воспитывали и ставили на ноги годами. Им определенно не нужна была бы никакая плата от меня, они имеют денег в своем кармане наравне с президентом соединенных штатов.

– Как такое возможно?

– Появился предатель в организации, которого нам с Лиамом поручили найти, – отвечает на мой вопрос девушка, бросая взгляд в сторону напарника.

Она так часто на него смотрит, что даже я замечаю, как это начинает злить Лиама. Он ненавидит, когда лезут в его личные границы, ненавидит доминирование. Но в этом вся суть Мари.

От меня не ускользает, как Лиам злиться из-за того, что не может разгадать эту тайну. Он ненавидит скрытое всей душой, он живет и дышит разгадыванием всех самых сложных головоломок. Но эта… она поставила всех нас в тупик.

Я не знаю, как с этим разобраться. Я не хочу в это лезть. У меня маленькая дочь, я просто хочу дождаться Райана, и жить обычной жизнью. Я не хочу всего этого. Очередного преследователя. Писем.

Гиблое желание крушить все на своем пути, кипит в моей крови. В прошлом это приносило освобождение. В прошлом мне нравилось выпускать своих монстров наружу. Но это в прошлом, и больше всего я желаю, чтобы оно оставалось там и дальше.

«Ты действительно думала, что сможешь жить счастливо?»

Эта мысль была последней каплей, я срываюсь, хватая серую подушку с дивана и отбрасываю её в сторону со всей злостью в моем теле. Но это не помогает, мне нужно больше. Больше разрушений.

Больше. Больше. Больше.

Тихо выпустив весь воздух через сжатые зубы, берусь за волосы, сжимая и оттягивая. Со стороны наверняка это выглядит, будто я на грани сумасшествия. Но я просто пытаюсь контролировать вспыльчивые импульсы, присущие моему характеру.

Я не хочу быть прежней Ребеккой. Я выросла с этого состояния. Я мать, я личность, я больше не монстр в темноте.

Пытаюсь внедрить это в свой мозг, чтобы не позволить прошлому завладеть мной. Больше этого не произойдет. Но почему-то импульсов уничтожения становится только больше.

В голове всплывает образ его глаз. Образ осеннего леса, который своей теплотой успокаивал моих демонов. Он дарит мне тишину и спокойствие. Райан дает мне жизнь.

Окунувшись в осенний лес, я наконец почувствовала освобождение. Наконец, в сознание пришла тишина, и только теплота в области груди.

Окончательно успокоившись, открываю глаза, видя, что ребята смотрят на меня нервно. Будто не знают, чего ожидать от меня. Я и сама не знаю.

Мне нужно затолкать демонов глубоко в себя, не позволить им выйти на свободу. Моя дочь не должна видеть картины разрушенной комнаты и гнева матери. Я не буду ломать её маленькое хрупкое сознание. Я лучше разрежу собственную плоть, чем стану причиной боли дочери.

– Как мы будем действовать? – спрашиваю, успокоившись и приняв ситуацию.

Я не буду избегать ответственности. Это связано со мной, значит я должна разобраться с ещё одним тайным преследователем, и сделать все для защиты Эйми.

Никто больше не сломает меня и никого из членов моей семьи.

Мари открывает свои полные губы для ответа, и я уже чувствую, что он не понравится мне.

– Ждать рассвета.

Глава 6

BIRDS OF a FEATHER – Billie Eilish

Если тебя нет, то и я уйду

Потому что всё было ради тебя

– Мам, прекрати, ты пересолишь.

Слыша мой недовольный возглас, улыбка появляется на её губах и впервые за долгое время она не вымученная.

Отец дал мне пару часов отдыха перед встречей, поэтому я решил провести его дома и приготовить с матерью тыквенный суп, который с детства любит Эбби, но она отказалась принять участие в приготовление.

Я с усилием отталкиваю чувство вины, концентрируясь на готовке.

В чувстве вины нет никакого смысла, но независимо от этого осознания, оно всё равно постоянно всплывает на поверхность. Я не в силах искупить и загладить свою вину перед сестрой, но я в силах дать ей безопасное будущее.

Поэтому стараюсь зацикливаться только на этом. На будущем моей семьи, если я убью отца.

Мама закалывает свои короткие волнистые волосы на затылке, черпая на ложку суп, пробует на вкус, и довольное выражение её лица невольно возвращает меня в воспоминания с Ребеккой.

Перед глазами её улыбка, когда она ела в первый раз приготовленную мной пиццу для нее. Как она обнимала меня со спины, когда я готовил. Как она всегда стояла рядом, с усилием наблюдая за мной на кухне, пытаясь чем-то помочь, несмотря на то, что это бы только ухудшило ситуацию. Ребекка совсем не умела готовить.

Воспоминаний с этой женщиной сильный толчок и мотиватор для меня. С ней я был свободен, как никогда раньше, и я ни за что на свете не откажусь от этого, от Ребекки, из-за отца. Я добьюсь своей победы и уничтожу его.

«Я не упущу, не потеряю Ребекку, ни за что на свете в этом, гребенном, мире», – проговариваю пару раз в голове, внедряя уверенность в эти слова, пока голос матери не возвращает в реальность.

– Это восхитительно, сынок.

Улыбаюсь в ответ, выключая плиту. Супу нужно остыть прежде, чем мы приступим к еде.

– Накрой на стол, – говорю, целуя мать в лоб. – Я приведу Эбби.

При упоминании дочери, грустное выражение появляется на её лице, и я ухожу, не в силах смотреть. В такие моменты просыпается то, что вырастил внутри меня отец. Просыпается желание уничтожать, убивать. Когда-нибудь отец пожнет плоды своего же творения. Но я ни за что не покажу эту тьму в своих глазах при матери. Никогда не показывал, и не буду. Это только моя ответственность, я справлюсь, и не буду никого пугать своей испорченный сущностью.

Быстрыми шагами достигаю комнаты Эбби, открывая дверь, застаю сестру за просмотром сериала. Судя по внешности мужчин на экране, это турецкий сериал.

– Что смотришь? – она оборачивается на мой голос и от меня не ускользают её красные глаза.

Видя выражение моего лица, Эбби вытирает глаза, отмахиваясь от меня рукой.

– «Ветряный», – молчу, продолжая смотреть в её глаза и ждать. – Брось, Райан, я плакала из-за сцены в сериале, он умер, понимаешь?

На последнем слове её голос дрогнул, я сократил расстояние между нами, пытаясь сдержать смех. Моя слишком ранимая сестра зальет весь мир своими слезами. Она мягкая и чувствительная, но всё равно продолжает смотреть драмы, которые доводят её до истерики.

– Твой любимый суп готов, – с этими словами касаюсь её длинных, темным волос.

Эбби отводит от меня взгляд, включая сериал, который поставила на паузу, когда я вошел в комнату. Её голова отодвигается в сторону, подальше от моей руки, разрывая наш физический контакт.

– Я не голодна.

Сжимаю губы в тонкую линию, стараясь не обращать внимание на её капризы. Если сестра решила убить себя голодом, у нее ничего не выйдет с братом, который отлично готовит.

Нажимаю на паузу, прерывая просмотр сериала и подхватываю Эбби на руки. Сестра громко вскрикивает, ударяя сжатым кулачком по моей груди.

– Отпусти! – её звонкий крик вызывает у меня резкую головную боль.

Я не спал всю ночь, придумывая план действий, утверждая его с парнями. Но я не подаю ввиду, не показываю своего дискомфорта, продолжая нести упертую особу в сторону кухни.

– Ты не будешь голодать в моем присутствии, Эбби, – мои слова строги, но тон я сохраняю мягким, напоминая себе, насколько чувствительна сестра к крику. – Я не допущу этого.

Эбби сжимает губы, становясь моей женской копией и не удержавшись, щепаю её за нос, получая снова удар в грудь. Но с удивлением замечаю, что она перестала бороться, с облегчением выдыхая. Это происходит довольно редко, её танцевальная натура слишком упертая, желая побеждать в каждой битве.

Достигая кухни, резко торможу на пороге, видя тех, кого не должно было быть.

Что они забыли здесь?

Эбби напрягается в моих объятиях, смотря на Гарри и тот не отводит холодного взгляда. Он пристально смотрит в её глазах, не скрывая безразличия, что заставляет мои кулаки сжаться.

Я не знаю, что произошло между ними, но никому не позволено так смотреть в сторону моей сестры.

– Гарри, – предостерегающе говорю, вызывая у него чертову ухмылку. – Алекс.

Мой тон не скрывает вопроса, но парни игнорируют его.

Может мне стоит начать относиться к ним, как к поданным, чтобы добиться уважения?

– Мы знаем, как нас звать, Райан, – отвечает Гарри, больше не смотря в глаза моей сестры.

Ещё немного и этот парень доведет меня до того, что я сделаю с него отбивную.

Мама становиться между нами, ударяя мою спину полотенцем, и я напрягаюсь от нахлынувших воспоминаний, связанных с длинными шрамами покрывающими это место.

Успокойся, успокойся, успокойся

Если бы я был на ринге и противник коснулся бы моей спины в грубой манере, этого человека уже не было бы в живых.

Но это всего лишь моя мать, женщина, которую я должен оберегать и уважать. Я не отец – напоминаю себе, сдерживая внутри гнев.

Отгоняю всю тьму, которая поднимается, когда касаются этого места, продолжаю путь к столу, усаживая напряженную Эбби.

– Сынок, как ты встречаешь гостей? – недовольно спрашивает мама, обнимая каждого.

Это успокаивает мой гнев. Я не должен был так грубо реагировать. Мама скучает по людям и общению.

Отец не позволяет маме и Эбби покидать территорию дома после инцидента с побегом, за который мы заплатили слишком высокую цену. Он прячет их в тени, как самый величайший провал и позор.

– Почему вы здесь? – подхожу к Алексу, тихо спрашивая на ухо, чтобы не быть услышанным.

– Есть проблема, – отвечает парень, но не дает мне продолжения, незаметным кивком головы указывая на рядом сидящую Эбби.

Демонстративно достаю пачку сигарет, предлагая парням выйти на улицу. Мама недовольно сводит брови вместе, но сохраняет молчание. Алекс, понимая намек, следует за мной, но чертов клоун остается рядом с моей матерью, улыбаясь во все тридцать два зуба.

Закатив глаза, пытаясь игнорировать вызывающие поведение Гарри, направляюсь к выходу.

Свежий воздух ударяет меня в лицо, когда выхожу наружу, сегодня достаточно ветрено. Огромные черные тучи закрывают солнце, оставляя только серые оттенки.

Все в этом городе: серое, черное, блеклое и несчастное.

Вынимаю сигарету, кладя на губы, с растущим раздражением смотря на весь вид вокруг, тоскуя за уютом Чикаго.

Щелкая один раз зажигалкой, затягиваюсь, наконец получая расслабление в области спины. Алекс тем временем становится рядом, вынимая у меня из пачки сигарету.

– В чем проблема?

Алекс не смотрит на меня, его глаза устремлены в пустой переулок улицы.

– Твой отец желает присутствовать на торжестве.

Слыша его ответ, напряжение возвращается на место, и никакая затяжка не помогает это расслабить.

Это меняет все, усложняя задачу заманить Марселя в ловушку. Сделав это в присутствие отца, мы раскроем все карты, от его пристального и внимательного взгляда ничего не ускользнет.

– Он меня не оповестил, – сквозь сжаты зубы произношу, ненавидя тот факт, что я – ничто в глазах отца.

Алекс сжимает моё плечо, разворачивая к себе.

– Мы справимся, Райан, – твердо говорит друг, сжимая сильнее моё плечо. Алекс понимает меня без слов. – Я пытался доказать ему, что дела в Чикаго важнее клубной вечеринки, но он не стал меня слушать.

Презрительно усмехаюсь, выбрасывая окурок в сторону. Отец жалок и слаб. Он считает себя могущественным правителем бандитской империи, когда на самом деле является манипулятором, который боится своей же тени, окружая себя охраной.

– Мы обязаны справиться, у провала слишком высокая цена, – отвечаю, не собираясь подаваться панике и неуверенности.

У меня нет права на провал.

Зажигая ещё одну сигарету, затягиваясь, выдыхаю дым в лицо Алекса.

Я пытаюсь вызвать хоть долю эмоций в его холодном выражении лица, но все бесполезно. После расставания с Мелани, он вовсе перестал улыбаться и смеяться.

Алекс отталкивает меня, оставляя на лице пустое выражение и сжатые губы, возвращаясь в дом, но я остаюсь на месте.

Груз ответственности давит на мои плечи, пытаясь склонить и сделать так, чтобы я сдался.

Но я никогда не сделаю этого. Я не сделал этого, когда отец поручил убить мне первого человека, угрожая избить маму до полусмерти, если ослушаюсь. Я не сдался, когда в первый раз вышел на ринг и разорвал своего противника, чтобы произвести впечатление на людей отца. Я не сдался, когда добивался внимания Ребекки, и я не сдамся, добившись своего, чего бы этого не стоило.

Бросая последний раз взгляд в сторону улицы, замечаю странную и быстро мелькающую тень. Встряхиваю головой, присматриваясь, видя только пустоту.

Но ощущение чужого взгляда не исчезает.

Я не знаю кто этот хищник, либо человек, но лучше ему не ступать на мою территорию, либо уйдет он уже без глаз.

Отводя взгляд от темноты за туманом впереди, возвращаюсь на кухню, замечая, что все уже приступили к еде без меня.

Эбби ест, смотря только в свою тарелку, когда Гарри это единственный, кто успевает уплетать еду за обе щеки и разговаривать не замолкая. Алекс уставился на стену своим пустым взглядом.

– Прости, сынок, мы не дождались тебя, – мило улыбаясь произносит мама, замечая меня в комнате.

Я отвечаю на её улыбку, подходя ближе, кладя руки на её плечи.

– Уверен в этом нет твоей вины, – многозначительно смотрю на Гарри, который смотрит на меня с вызовом.

Без понятия, что происходит с ним в присутствии моей сестры, но он становится до ужаса невыносимым.

Присаживаюсь рядом с Эбби, игнорируя его провокации. Моя рука ложится на её плечо, и сестра поднимает голову, натянуто улыбаясь.

Нет, все же, я поведусь на провокации Гарри и вызову эту жалкую задницу на бой.

– Все хорошо? – тихо спрашиваю, чтобы слышала только сестра, она отвечает кивком головы, снова смотря в свою тарелку.

Ложь. Гребанная ложь.

Я бросаю яростный взгляд в сторону Гарри.

Парень развалился на стуле, смотря прямо на нас с ухмылкой, словно он знает какой дискомфорт доставляет Эбби, а он, несомненно, знает.

– Как дела у бабушки, Гарри? – спрашивает моя мама, всё ещё ярко улыбаясь, не чувствуя напряженную атмосферу.

Гарри меняет позу и роль, выглядя как самый обаятельный парень и лучший кандидат на руку её дочери.

– Все прекрасно, готовиться к моему приезду в Чикаго, – с искренней улыбкой говорит парень, и я чувствую приближающуюся зависть. – Готовит все к длинному дню на кухне, чтобы приготовить мне большую партию моих любимых пирожков.

В этот момент я вижу настоящего Гарри, не парня, который скрывает боль за другим обличием несерьезности. Эбби тоже смотрит на него, зачарованно наблюдая за улыбкой на его губах.

Я вздыхаю, эти двое меня убьют до того, как я пойму, что на самом теле происходит между ними.

– Я думала вы задержитесь чуть подольше, Райану совсем одиноко без вас.

Бросаю недоуменный взгляд на маму, и видя выражение моего лица, Эбби рядом выпускает тихий, писклявый смешок.

Застываю на месте, не веря в услышанное.

Эбби смеется, черт, это облегчает всю боль в груди. Я так давно не слышал её смеха, что успел отвыкнуть и забыть, как он звучит.

Это чудо замечает и Гарри, смотря на мою сестру неотрывно, я вижу боль и нужду в его глазах, которая непонятна для меня, ведь парень решил не делиться и не рассказать правду о том, что произошло между ними в день аварии.

Закрываю глаза, пытаясь выкинуть тот день с головы. Крики матери, слезы Гарри, больничная койка и безжизненные глаза Эбби.

Открываю их и вижу взгляды этих двоих друг на друга, которые не сулят ничего хорошего.

Твою мать, мне нужно держать их в разных вселенных, пока мой отец жив, либо мы добьемся чей-то скорейшей кончины.

– Тебе одиноко, Райан? – с издевкой в голосе спрашивает наконец оживший Алекс.

Я удивлен его ответом, чувствуя, как радость расцветает в груди. Я люблю эту его сторону.

– Невыносимо одиноко, – с явным сарказмом произношу, зарабатывая удар локтем от сестры.

Застываю на месте, совсем отвыкший от её игривого настроения. Мой пристальный взгляд осматривает черты лица Эбби на ложь и притворство, но я не вижу этого. Она искренняя, и на удивление счастливая.

Может мне стоит выбить у отца возможность выводить их в свет? Стены этого дома душат её. Эта темница, которую приходится называть домом. Маме и Эбби нужны люди вокруг, необходима жизнь.

Мелодия моего телефона молниеносно уничтожает все настроение за столом. Все вокруг знают, что, если играет эта мелодия – звонит отец.

Я достаю телефон из кармана джинс медленными движениями, не желая иметь с ним конфронтации.

Но какой у меня есть выбор?

У меня его нет.

Поднимаю трубку, слышу только пару командных слов:

– Через двадцать минут в моем кабинете.