Пришельцы с планеты Марс. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой

Ла написала несколько слов на листке бумаги, вложила его в книгу, положила все в конверт и бросила его в коробку на стене.

Зальтнер смотрел на нее с изумлением.

– Это пневматическая почтовая труба, ведущая в мастерскую, – пояснила Ла. – Получить копии книги не займет много времени, но не в вашем неуклюжем формате, а в форме нашего красивого и удобного планшета. – Она сопровождала свои объяснения жестами рук.

– И кто это сделает? – спросил Зальтнер.

– Техник, чья очередь дежурить сегодня. Для всех присутствующих на станции существует график рабочего времени, который обновляется регулярно. У каждого из нас своя сфера деятельности. Мне, например, приходится мучить себя изучением ужасных человеческих языков. Вы меня понимаете?

Поскольку лицо Зальтнера все еще выражало недоумение, Ла повторила ответ еще раз, к его удивлению, на несколько странном, но все же понятном немецком языке.

– Вы говорите по-немецки, Ла-Ла! – изумленно воскликнул он.

– Вы очень невнимательны, – сказала Ла со смехом. – Ведь все эти слова были в нашем сегодняшнем уроке. Давайте повторим. – Она подошла к столу и нажала кнопку на граммофоне.

И тут же снова прозвучали слова, которые Ла сказала Се на прощание. Ла вернулась к своему дивану, отключила абарическое поле и пригласила Зальтнера сесть.

Он почувствовал себя довольно странно, когда снова услышал свой собственный голос – каждое слово с его интонацией, каждую ошибку в произношении – вперемежку с глубоким, приглушенным голосом Ла и ее мягким смехом. Косые лучи солнца приблизились вплотную к сидящей Ла и осветили ее распущенные волосы, создав ощущение странной цветовой игры. Словно море искр рассыпалось на сверкающих нитях, мягко поднимавшихся и опускавшихся в такт с ее дыханием. Зальтнер на минуту усомнился в том, было ли это реальностью или он унесся в далекое царство грез, и теперь наблюдает жизнь со стороны?

– Не отвлекайтесь, – сказала Ла в пол-голоса, – будьте внимательны.

Зальтнер снова стал вслушиваться в слова, пытаясь осознать их смысл и повторяя их.

В почтовом ящике раздался стук.

– Вот и наши книги, – сказала Ла. – Выключите, пожалуйста, граммофон и откройте коробку.

Зальтнер направился к почтовому ящику и вынул оттуда пакет, в котором находились копии разговорника. Ла достала оригинал и передала его Зальтнеру.

– Вот, – сказала она, – отнесите это вашему другу с искренней благодарностью. И если вы не против, мы снова поработаем после обеда.

– Я полностью к вашим услугам, – сказал Зальтнер, глядя на нее с восхищением. В ответ Ла приветливо помахала рукой.

Языковые уроки были неожиданно прерваны во второй половине дня.

Зальтнер, обедавший с Грунте, уже собирался вернуться в салон, когда вошел Ра, чтобы сообщить им новость, которая очень взволновала обоих исследователей.

***

Марсиане продолжали обыскивать внутреннее море и его берега на своих охотничьих лодках в поисках следов экспедиции. В одном из фьордов, который разветвляется примерно в направлении 70-го меридиана к западу от Гринвича, у подножия ледника, падающего прямо в воду, между оторвавшимися льдинами был найден плавающий до сих пор пропавший парашют экспедиции. Парашют скорее всего упал так близко к берегу, что можно было предположить, что человек, висящий на нем, мог спастись на леднике. Марсиане не могли сами проникнуть на сушу; без специальных механических приспособлений для них это вообще было невозможно.

Зальтнер вскочил и тут же потребовал, чтобы его немедленно доставили на место. Существовала вероятность того, что Торм все еще жив и его можно спасти. Тот факт, что парашют был найден так далеко от воздушного шара, в месте, над которым шар не мог пролететь, можно объяснить только тем, что Торм отделил парашют от шара. Тогда воздушные потоки в нижних слоях атмосферы вполне могли бы отнести туда медленно падающий купол. Но был ли на парашюте Торм? Можно было предположить, что он спустился на нем; по каким причинам, оставалось только гадать. Возможно, он хотел таким образом спасти воздушный шар, который после его прыжка стал легче; возможно, он думал, что спутники задохнулись, и пытался спастись сам, пока шар снова не унесло в море. В любом случае, нужно было сделать все возможное, чтобы найти хоть какие-то следы Торма.

Ра охотно предоставил Зальтнеру лодку и экипаж, но тут же заявил, что марсиане не очень приспособлены для исследования самого ледника. Однако они предоставят оборудование, которое можно с успехом использовать для перевозки любых грузов или даже людей. В частности, Ра предложил взять с собой двух эскимосов, которые жили на станции, отца и сына. Они оказывали марсианам ценные услуги при выполнении работ на открытом воздухе и транспортировке грузов, требующих мускульной силы человека, и, конечно, могли бы быть полезными в возможном восхождении на ледник.

Через полчаса лодка была готова. Поскольку Зальтнер не хотел полагаться на неизвестное марсианское снаряжение, он снабдил себя собственной веревкой и надежным, так удачно спасенным ледорубом, который уже не раз сопровождал его в трудных восхождениях в горах его родины.

Зальтнер был ничуть не удивлен, когда заметил в длинной, элегантно построенной лодке девять огромных шаров диаметром около метра – головные шлемы марсиан, сидящие прямо на плечах. Это делало их похожими на странные карикатуры. Марсианин, который должен был показать место нахождения парашюта, ждал на берегу. Он приветствовал Зальтнера после чего с трудом поднялся на борт и тоже надел свой шлем. Два эскимоса уже были в лодке и, как только проводник забрался в нее, отпустили привязывающий ее канат. Они не совсем поняли движение его руки, и лодка начала удаляться от причала как раз в тот момент, когда Зальтнер поставил ногу на ее край. Марсиане, решив, что он непременно упадет в воду, отчаянно замахали руками, но он легко оттолкнулся от берега и ловко прыгнул в лодку. Для искусного гимнаста это был пустяк, но у марсиан это вызвало явное восхищение. Под воздействием земного притяжения такой прыжок был бы немыслим ни для одного из них.

Зальтнер едва успел сделать несколько шагов, оглядываясь по сторонам в поисках подходящего места, когда один из марсиан снял с плеч свой большой шлем, и на его месте появилась изящная голова Ла. Она весело посмотрела на Зальтнера своими большими глазами и приветливо кивнула ему.

– Как вы здесь оказались, Ла-Ла? – спросил Зальтнер, от удивления говоря по-немецки. – Вы ведь стараетесь избегать земной силы тяжести, не так ли? Эта поездка наверняка будет для вас очень утомительной.

– Совершенно верно, – ответила Ла также по-немецки, – и я делаю это не ради удовольствия. Я на службе. Как вы будете общаться с нуме? Как вы собираетесь понимать калалеков? Я здесь в качестве переводчика, – добавила она по-марсиански.

– Это правда, я не подумал о таких осложнениях. Но мне очень жаль, что вы должны испытывать такие трудности. Конечно, я не мог бы желать ничего лучшего – но все-таки не надеть ли вам опять свой шлем?

Ла отрицательно покачала головой. Но при этом она подняла спинку с мягкой подушкой позади своего сиденья и положила на нее голову. Устроившись таким образом в полулежачем положении, она внимательно наблюдала за тем, что происходило вокруг.

С огромной скоростью лодка рассекала медленные волны залива и примерно через десять минут достигла места, откуда ответвлялись несколько каналов разной ширины. Теперь лодку нужно было вести медленно и осторожно, потому что вдоль передней части ледника тянулась гряда валунов, айсбергов и плавающих льдин, которая сужала водный путь. Марсиане указали место, где они нашли парашют, а Зальтнер наметил подходящую площадку для подъема на ледник. Он врубил свой ледоруб в ледяную глыбу, перепрыгнул на нее и обернувшись к сидящим в лодке дал им знак следовать дальше. Это казалось само собой разумеющимся, что командовал здесь он.

Ла с удовольствием наблюдала за его решительными действиями. Этот бат, над которым она, как марсианка, чувствовала огромное превосходство, до сих пор казался ей только очень забавным. Но здесь, в своей стихии, действуя как искусный скалолаз, он произвел на нее гораздо более благоприятное впечатление. На фоне неподвижных шаров, которые ее соотечественники носили на плечах, на фоне серых, унылых лиц эскимосов с выступающими скулами, его гордо поднятая голова, свободная осанка и необыкновенная уверенность представляли картину, которая ей очень нравилась.

В большинстве мест ледник представлял собой вертикальную стену, возвышающуюся над морем на десять-пятнадцать метров. Наконец, Зальтнер нашел место, где, казалось, можно было подняться наверх. Он ловко вырубал ступеньку за ступенькой в довольно мягком льду и карабкался вверх по ледяной стене. Марсиане внимательно следили за ним. Затем он сбросил веревку, и по ней за ним последовали двое эскимосов. Вскоре для обитателей лодки все трое скрылись из вида за кромкой льда.

В течение некоторого времени от поднявшихся на ледник людей ничего не было слышно, и Ла уже начала нетерпеливо поглядывать вверх. Затем примерно в ста метрах дальше на краю ледника появился Зальтнер и поманил туда лодку. Когда лодка подплыла, он прокричал вниз:

– Я нашел следы. Можно ли поднять сюда несколько человек?

Ла перевела, и старший марсианин ответил, что это не составит труда, если Зальтнеру удастся подтянуть веревкой шкив подъемника, который марсиане привезли с собой, и закрепить его наверху.

Это было сделано. Вскоре марсиане установили удобный лифт, которым они управляли с помощью аккумуляторов своей лодки.

Недалеко от того места, где марсиане установили свой подъемник, боковое ущелье соединялось с основной долиной, и здесь гряда скальных обломков и моренных валунов, покрытых лишайником, тянулась вверх по постепенно поднимающемуся леднику. По этой гряде можно было легко добраться до внутренней части твердой земли, избегая продвижения по ненадежной поверхности ледника. Теперь Зальтнер заметил вдали среди обломков объект, детали которого трудно было различить из-за большого расстояния, но который в любом случае необходимо было исследовать, так как он, как казалось, мог быть доставлен туда людьми, а может быть, это было даже тело человека. Однако чтобы добраться до гряды, сначала нужно было преодолеть глубокую и широкую расщелину, над которой когда-то был снежный мост, рухнувший совсем недавно. В настоящее время расщелину невозможно было пересечь без вспомогательных средств, поэтому Зальтнер вызвал марсиан. Он предположил, что Торм мог использовать веревку, оторванную от парашюта, чтобы попасть на ледник и оттуда на моренную гряду. Поэтому он с большим волнением смотрел на темный объект, лежащий вдалеке.

Марсиане выдвинули со своей лодки вверх шесты на достаточную длину, чтобы перекрыть расщелины, а Зальтнер с эскимосами сделали остальную работу. Затем он отправился по скалистым обломкам к видневшемуся вдали объекту. Подъем оказался более трудным и медленным, чем он ожидал вначале.

Ла тоже поднялась на ледник. Сидя на расстеленных шкурах, она наблюдала за работой людей. Она никогда не видела ледники вблизи и тем более не ступала на них. На Марсе не было таких образований; атмосфера была слишком сухой, чтобы поддерживать лед. Ла с благоговением смотрела на клубок расщелин, обломков и зазубрин; их зеленоватые тени контрастировали с красноватым снегом, переливающимся в лучах солнца. Ла с удовольствием заглянула бы в загадочное ледяное ущелье, которое преодолевали люди, но она боялась показать, как тяжело она переносит земную гравитацию.

Теперь люди ушли; они больше не могли видеть странную фигуру, которая медленно поднялась со шкур, надела свой шаровидный шлем и, опираясь на две палки, поползла к расщелине. Путь оказался не таким тяжелым, как думала Ла; до этого она уже практиковалась в ходьбе под действием земной гравитации. Так она добралась до возведенного моста и села на край расщелины.

Держась за один из установленных шестов, Ла осторожно наклонила голову над пропастью. Из слабо мерцающей темно-зеленой глубины доносилось приглушенное журчание талой воды. Прямо под ней простирался зубчатый хребет, рассекающий ущелье по всей длине. Большой валун упал вниз и застрял на гребне хребта. Он образовал там в глубине своего рода мост. Рядом с ним в свежей расщелине виднелись кристально чистые ледяные стены. Ла не могла налюбоваться необычным зрелищем. Она не знала, что такое головокружение. Она привыкла видеть под собой бесконечное пространство, когда космический корабль мчался сквозь пустоту звездного неба. Но также она не знала, какие опасности таит в себе этот рассыпающийся, крошащийся ледник, на нависающем краю которого она находилась. Чтобы было удобнее смотреть вниз, Ла вытянулась вдоль перекладины и уперлась ногами в выступ края. Карниз сломался. Его обломки рухнули в глубину. Нога Ла потеряла опору. Она попыталась встать на ноги, но сила тяжести была слишком велика для ее сил. Громоздкий шлем не позволял забраться на пешеходный мост, за который она держалась. Ла позвала на помощь, но звук, доносившийся из-под шлема, был слишком слабым. Собрав последние силы, девушка попыталась подняться выше, но теперь перекладина моста соскользнула с места, руки потеряли опору и Ла полетела в бездну.

Отчаянный крик Ла затерялся между ледяными стенами расщелины. Однако шлем, который стал причиной ее падения, теперь стал ее спасителем. Она упала на то место, где валун упирался в гребень, и эластичный шлем смягчил падение. Шлем разбился, но сама Ла осталась невредимой, она даже не потеряла сознания. Цепляясь руками, она лежала на скале, не в силах пошевелиться. Внизу под нею зияла темная глубина, наверху виднелась узкая светлая полоска неба. Ла ничего не могла сделать для своего спасения. Проходила минута за минутой. Когда ее спутники заметят ее отсутствие? Могут ли они ее спасти? При этом она была совершенно спокойна. Перед ней возник образ далекой родины.

«Как я хотела бы увидеть тебя еще раз, моя прекрасная Ну, – подумала она, – но если этому не суждено случиться, я подчинюсь Священной Воле Мироздания.»

Затем Ла услышала над собой крики. Наверху показался сферический шлем. Марсиане заметили ее исчезновение, обнаружили ее в расщелине и, найдя ее, крикнули, чтобы она не теряла самообладания и что они сейчас привезут лифт. Ла знала, что это займет много времени; марсиане могут работать только медленно. Она тем временем чувствовала, как холод ущелья сковывает ее тело.

Вдруг она услышала новые крики и быстрые шаги наверху. Быстро двигающиеся фигуры показались на перекинутом мосту. Ла знала, кто это был. Зальтнер вернулся с двумя эскимосами. Едва успев осознать, что произошло, он тут же уцепился за канат и велел двум своим спутникам спустить его в расщелину. Ла видела, как его фигура приближается все ближе и ближе. Наконец, он оказался рядом с ней, стоя на коленях на валуне и одной рукой упираясь в стену расщелины. Зальтнер ловко отсоединил остатки шлема от плеч Ла и они с грохотом полетели в бездну. Затем он поднял ее и произнес утешающие слова, которые девушка поняла лишь наполовину. Только теперь у нее закружилась голова и сознание грозило покинуть ее. Но она почувствовала, что Зальтнер крепко ее держит, и в этот момент осознала, что находится в безопасности. Зальтнер громким голосом крикнул вверх на своем родном языке:

– Второй канат!

Ла улыбнулась, благодарно глядя на него, и тихо сказала:

– Калалеки вас не понимают.

– Возможно нет, возможно да, – возразил Зальтнер.

Удивительно, но оказалось, что сын эскимоса понимает несколько слов по-немецки. Он провел год на службе у немецких миссионеров в Гренландии, а также выучил несколько слов, которые он слышал в разговоре Зальтнера с Ла. Но он не осмелился сказать об этом в присутствии марсиан. Сейчас же младший эскимос крикнул по-немецки:

– Не здесь. Ждать. Нуме приходят.

Ла вопросительно посмотрела на Зальтнера. Но он не ответил; он видел, что девушка замерзла.

– Бросьте одеяло! – крикнул он.

Эскимосы опять его не поняли.

– Как будет «одеяло» на гренландском языке? – спросил Зальтнер у Ла.

– Кепик.

– Кепик! – крикнул Зальтнер наверх.

Сверху сбросили шерстяное одеяло. Зальтнер, закрепив ледоруб в ледяной стене, наклонился далеко вперед, чтобы поймать его. Это удалось. Зальтнер завернул в одеяло Ла. Затем он достал свою флягу, которую предусмотрительно наполнил коньяком из припасенных дорожных запасов, и дал Ла отпить немного. Ла вряд ли знала что это такое, но когда она проглотила огненный напиток, приятное тепло разлилось по ее телу.

Зальтнер вкратце рассказал о том, что ему удалось обнаружить. Он не обнаружил ничего существенного. Объект, о котором шла речь, был одним из одеял, упавших с воздушного шара, тем самым, в котором теперь была закутана Ла. Но был ли он взят Тормом и оставлен там, или же он упал с шара во время полета и был занесен сюда ветром, определить было невозможно; последнее было даже более вероятно.

Наконец, марсиане снова появились на краю расщелины. Был спущен второй канат. Зальтнер соорудил из него сиденье, и дал сигнал наверх. Во время подъема он поддерживал Ла и отталкивался от стены ледорубом. Они благополучно выбрались на поверхность.

– Я очень многим вам обязана, – сказала Ла.

Глубокое изнеможение охватило ее, и ее пришлось нести к лодке.

Маленькая экспедиция немедленно отправились на станцию.

Глава 11. Марсиане и земляне

Начался сентябрь. Солнце все еще описывало полный круг по небосводу, еще не заходя за горизонт, но возвышаясь над ним всего на несколько градусов. Оно уже касалось самых высоких вершин гор, которые в некоторых местах поднимались над крутыми берегами полярного бассейна. Долгий полярный день подходил к концу. Словно постепенно угасая, огромный шар солнца – красный диск без лучей – блуждал вокруг острова как естественная часовая стрелка. Сквозь медленно набегающие волны из окружающего водного пространства к нему тянулась широкая, радужная светящаяся полоса.

Двое немецких полярных исследователей проводили свои дни на Северном полюсе словно в восхитительной сказке. Если бы мысль о потерянном спутнике не угнетала их настроение и не омрачала удовольствие от настоящего, ничто не могло бы быть более радостным и воодушевляющим, чем счастливое общение с жителями полярного острова, который, как они теперь узнали, был назван ими Ара, в честь первого космического корабля с названием Ар.

Марсиане обращались с двумя землянами как со своими гостями, которым была предоставлена полная свобода. По сравнению с маленькими, непривлекательными, грязными и вонючими эскимосами статные фигуры европейцев в чистых костюмах уже внешне казались марсианам существами, родственными им по духу. В немалой степени это объяснялось физическим превосходством, которое марсиане вынуждены были признать в людях и которое они теряли сами, как только оказывались вне защиты абарического поля. Землянe ходили прямо и быстро и с легкостью делали работу, с которой не могли справиться марсиане, согнувшиеся под давлением земного тяготения. Грунте также через несколько дней полностью восстановил здоровье и не чувствовал никаких болезненных последствий травмы ноги. Однако Зальтнер заслужил уважение марсиан благодаря своему решительному и умелому спасению Ла.

Удивительно быстро взаимопонимание было достигнуто с помощью языка. Это произошло, конечно, в основном благодаря удачной находке небольшого немецко-марсианского разговорника. Оказалось, что его автор, Элл, создал его специально с учетом потребностей, которые возникнут у обеих сторон, когда люди впервые встретятся с марсианами. Ведь там были представлены не только предметы повседневного пользования и наблюдения, о которых можно легко рассказать, показывая на них, например, еда и питье, жилье, одежда, утварь, видимые природные явления и так далее, но и термины для более абстрактных понятий – культурно-исторических, технических – чтобы Грунте и Зальтнер могли обсуждать эти темы с марсианами. Элл, очевидно, предвидел, что когда научно образованные европейцы встретятся с марсианами, превосходящими их по уровню культуры, основной интерес должен будет заключаться в информировании друг друга об общих условиях их жизни.

Впрочем, марсиане не менее чем оба исследователя, были удивлены тем, что на Земле существует человек, говорящий на марсианском языке, знающий марсианскую письменность и обладающий достаточно точными знаниями об условиях на Марсе. Из некоторых деталей, однако, они заключили, что эти знания относятся только к событиям более отдаленного времени, и что, в частности, факт существования марсианской колонии на полюсе Земли не был известен автору разговорника, но что проект марсиан достичь Земли на одном из ее полюсов известен был. Имя Элл не было редкостью в некоторых марсианских областях. Нынешние обитатели полюсов помнили сообщения о том, что во время первых путешествий первооткрывателей на Землю космические корабли несколько раз исчезали, но они не смогли узнать ничего о судьбе отважных первопроходцев космоса. Об одном знаменитом космическом путешественнике, капитане Алле, было даже известно, что он и несколько его спутников остались на Земле в результате несчастного случая. Но это произошло при таких обстоятельствах, при которых они все должны были неминуемо погибнуть. Тем не менее, можно было также предположить, что кто-то из этих марсиан мог все-таки спастись и передать людям знания о Марсе. Однако эти события произошли тридцать-сорок земных лет назад, а потерпевшие крушение марсиане были уже в преклонном возрасте, поскольку более молодые люди, как известно, не принимали участия в тех первых, неопределенных путешествиях. Поэтому сам Элл, который был примерно одного возраста с Грунте или лишь немного старше его, не мог быть одним из них. И Грунте, как и Зальтнер, могли заверить, что на Земле о появлении марсианин или вообще о существовании таких существ ничего не известно. Элл был единственным, кто обладал такими знаниями, но держал их в тайне, за исключением тех случайных фраз, которые Грунте не воспринимал всерьез. Как эти сведения попали к нему, осталось таким же необъяснимым, как и то, каким образом разговорник мог попасть в ящик с бутылками, который фрау Исма Торм приготовила для экспедиции в качестве шуточного сюрприза при достижении Северного полюса.

Марсиане, которые были ежедневными спутниками и собеседниками немцев, быстро освоили немецкий язык. Старания и готовность немцев выучить язык марсиан также быстро дали свои плоды, так что Зальтнер и особенно Грунте вскоре смогли вести разговор по-марсиански. Это стало возможным благодаря тому, что марсианский бытовой язык был чрезвычайно прост и, к счастью, легко произносим для немцев. Изначально это был язык марсиан, живших в южном полушарии планеты в районе тех низменностей, которые земные астрономы называют Землей Локьера. Отсюда началось объединение различных племен и рас марсиан в великую конфедерацию, а язык этих марсианских областей стал всеобщим языком государственного общения. За сотни тысяч лет использования он настолько отшлифовался и упростился, что стал самым удобным и подходящим выражением мыслей, какое только можно себе представить; все ненужное, все, что вызывало трудности, было отброшено. Именно поэтому им можно было овладеть очень быстро до такой степени, чтобы понимать друг друга. Однако проникнуть в тонкости, связанные с эстетическим использованием языка, было все-таки чрезвычайно трудно.

Впрочем, это был главный язык, на котором говорили все марсиане. Однако, помимо него, существовали бесчисленные, постоянно трансформирующиеся, очень разные диалекты, на которых говорили только в относительно небольших регионах, и, наконец, даже идиомы, которые были понятны только в кругу отдельных семейных групп. Ведь особенностью марсианской культуры было то, что общее равенство и нивелировка во всем, что касалось их социального статуса как жителей единой планеты, сочетались с таким же большим разнообразием и свободой в индивидуальной жизни. Если немцам удалось быстро освоить марсианский язык из-за его простоты, то овладение немецким языком для марсиан было лишь детской забавой в силу их поразительной одаренности. По сравнению с запутанным обилием форм в гренландском языке, немецкий показался им намного проще. Но главной причиной более быстрого изучения немецкого языка был тот факт, что немецкий, как язык высокоразвитого культурного народа, был гораздо ближе к интеллектуальному уровню марсиан. То, что гренландец мог выразить на своем языке, касалось только конкретных предметов или явлений в его окружении. Это соответствовало узкому кругу интересов, которым ограничивалась жизнь эскимоса. Марсианам же все это было неинтересно и они изучали гренландский язык исключительно потому, что у них не было других способов общения с жителями Земли. Но интерес марсиан пробудился совершенно по-другому, когда они смогли затронуть в разговоре с Грунте и Зальтнером темы, выходящие за бытовые рамки. В немецком они нашли язык, богатый выражениями для абстрактных понятий и, таким образом, родственный им и соответствующий их собственному образу мышления. Марсиане с легкостью улавливали самые сложные повороты в рассуждениях и могли сразу развивать мысль дальше. Эта удивительная тонкость организации марсианского мышления впервые была подмечена немцами, когда они заметили мастерство, с которым марсиане не только понимали и использовали немецкий язык в ежедневном бытовом разговоре, но и в определенной степени могли рассуждать на нем на абстрактные темы.