Покорение Дракона

Чживэй лишь задумчиво хмыкнула. Очередной штрих в ее непростом возрождении. Когда штрихов станет больше, она сможет разглядеть картину целиком.

– Тебе уже лучше? Теперь пора на поиски Ифэй.

Найти госпожу Чжан Мэйлинь оказалось не так уж сложно. Будучи дочерью одного из самых влиятельных домов Ланьчжоу, она была довольно известна. Включая то, что она вышла замуж за другого влиятельного господина Чэна, чиновника в министерстве земледелия. Единственная сложность заключалась теперь в том, как поговорить с Син Ифэй. Женщины могли никогда не покидать дом.

– Тебе не кажется, что на нас очень странно смотрели? – задумчиво произнесла Мэйцзюнь.

– Молодые девушки ходят по улице и расспрашивают прохожих? Не удивительно, – несколько равнодушно отозвалась Чживэй.

– Нет, как будто есть что-то еще…

– Что ты имеешь в виду?

Для Чживэй скорее необычными были бы вполне себе обычные взгляды. Она привыкла притягивать к себе внимание.

– Не знаю, – пробормотала Мэйцзюнь. – Недружелюбно? Неодобрительно? Давай будем осторожнее.

Чживэй пожала плечами, однако на всякий случай прислушалась к словам сестры. Им действительно следовало быть осторожнее.

Нужный дом нашелся вскоре. Девушки некоторое время наблюдали за ним в стороне.

– Что будем делать? – спросила Мэйцзюнь.

– Нужно выловить кого-то из слуг и подозвать Ифэй.

Однако удача впервые с момента возрождения повернулась лицом к Чживэй. У ворот остановилась повозка, и из нее вышла не кто иная, как искомая девушка.

– Син Ифэй! – воскликнула Чживэй, привлекая внимание и подходя ближе. – Вижу, ты в порядке!

Та выглядела действительно хорошо, ее одежды были изящно сшиты. Она едва посмотрела на девушек.

– Мне некогда-некогда, вот вам вэнь. – Она кинулась мелкими монетками.

Если новое возрождение хотело окунуть Чживэй во все виды унижений, то оно преуспевало в этом.

В сравнении трудности воплощения в теле темной теперь не казались ей такими уж ужасными: тогда ее, по крайней мере, боялись или ненавидели. Сейчас она себя ощущала пылью под ногами.

И довольно беспомощной: у нее не было денег, чтобы есть, и транспорта, чтобы перемещаться. Спасибо великим силам за ее ум, иначе она уже была бы где-то на пути к могиле.

Чживэй схватила Ифэй за локоть. От ее дружелюбного тона не осталось и следа.

– Это я, демоница. Которая спасла тебя в Запретном городе.

– Демоница! – Ифэй пораженно уставилась на нее, после чего резко оттолкала ее от входа, пока все три девушки не завернули за угол. – Ты совсем не похожа на себя! И ведь ты умерла!

– Как видишь, нет.

– Тогда скажи что-нибудь, что знает только демоница!

Ифэй смотрела на нее с оттенком отчаяния и надежды, и Чживэй это не понравилось.

– Я помню, как, например, ты пускала слюни по темненькому Сяо До. А еще как ты доставала меня болтовней в повозке для Запретного города.

– Демоница!

Ифэй взревела, слезы полились градом, и она бросилась обнимать Чживэй. Мэйцзюнь шокированно отступила, явно не совсем понимая, что тут происходит.

– Не подозревала, что ты так скучаешь обо мне. – Чживэй не сделала даже попытки обнять девушку в ответ.

– О, я совсем не скучала, демоница! – В этой бестактной фразе узнавалась та самая Ифэй, которую Чживэй искала. Это обнадеживало. – Простите, но вы не очень-то приятная были!

Чживэй не стала возражать.

– Но, демоница! Моя госпожа в опасности…

– Опять, – хмыкнула Чживэй, затем вдруг нахмурилась, ощущая, как в груди сжимается неприятный ком. Она холодно спросила: – Твоя госпожа вышла замуж за императора?

– О, нет, госпожа! Нефритовый Государь защитил госпожу от такой участи! Госпожу бы убили в этой борьбе за власть. А если не ее, то ребеночка бы, если бы она понесла… Или даже их вместе…

Ифэй, воображая все эти ужасы, даже сжалась. Чживэй решила, что это хороший момент, чтобы прервать поток откровенностей и попросить то, зачем она пришла. Но не успела она открыть рот, как Ифэй схватила ее за руку и жалобно посмотрела на нее.

– Демоница, в этот раз госпожа в настоящей опасности! Муж обвинил госпожу в измене Империи Чжао! Теперь их собираются развести, а ее наказать за предательство! Демоница, спасите мою госпожу! Иначе ее жестоко казнят!

Из потока речи Ифэй Чживэй выделила главное: Чжан Мэйлинь вышла за того самого восхитительного господина, которого любила. Однако после брака возлюбленный стал холоден с ней, все реже общался, а вскоре начали происходить странности: у госпожи начались провалы в памяти, а сама Ифэй стала больше спать. Так продолжалась до тех пор, пока госпожа однажды не проснулась в чайном доме в непристойном виде. Семья Мэйлинь отвернулась от нее, а муж первый сдал ее властям.

– Госпожа невиновна! И даже теперь до сих пор любит господина. Хотя, если вы хотите знать мое мнение, то он оказался весьма себе непорядочным человеком.

Чживэй и Мэйцзюнь слегка ошалели от количества вываленной на них информации.

– Мне больше нельзя задерживаться, но, госпожа Демоница, не уходите никуда, я выйду вечером!

С этими словами Ифэй скрылась, а Чживэй лишь вздохнула.

– Помощи здесь мы не дождемся.

Мэйцзюнь здесь оставить не получится, а значит, нужен был новый план. Может, все же попробовать наведаться к Лин Цзинь? Или хотя бы узнать, где она?

– Надо уходить, – бросила она Мэйцзюнь.

– Но им же нужна помощь? – удивленно посмотрела на нее сестра.

– Помощь нужна нам, Мэйцзюнь. – Чживэй отвернулась. – У нас нет времени помогать еще каким-то людям.

– Я человек! – Голос Мэйцзюнь прозвучал внезапно звонко. – И прости, дорогая сестра, если я ошибаюсь, но из всех наших дел у нас только месть. Мне не кажется, что мы куда-то торопимся. Не зря мудрецы говорят: для благородного человека и через десять лет отомстить не поздно.

– Для благородного, – подчеркнула Чживэй, намекая, что речь не о ней.

За год ее месть уже порядочно остыла.

– На месте той госпожи могла бы быть я. Я могла бы выйти замуж, и мой муж мог бы устать от меня, мучить меня, а то и вовсе подставить, выставив предательницей Империи Чжао. Большинству из нас, сестрица, неподвластна собственная судьба.

На самом деле Чживэй могла бы настоять, сказать, что им пора. Она могла бы и солгать, чтобы выдумать срочность их дел.

Однако она почувствовала, что готова согласиться с сестрой. Возможно, ей захотелось доказать ей, или самой себе, что можно побеждать и не только при помощи магических сил. Судьбу можно подчинить, если взять ответственность за свою жизнь в свои руки.

Да и Мэйцзюнь права. Куда им торопиться? Разве месть такое уж срочное дело? Да, вне всяких сомнений, ей хотелось увидеть, как обидчик раскаялся, как бы плакал от унижения, но… сказать по правде, была огромная вероятность, что ее друзья с удовольствием и искренне раскаются и начнут плакать, умоляя о прощении, но не о пощаде. И это бы испортило все удовольствие от мести.

Пока она размышляла, рядом остановилась богатая повозка. Из нее вышел молодой, красивый, подобный цветку человек. Одежды выдавали в нем влиятельного господина, а уверенность, с которой он действовал, – хозяина дома.

Один из слуг упал на землю, умоляя о прощении за какую-то ошибку.

Господин Чэн наступил тому на пальцы как будто бы случайно, после чего заговорил с другим слугой, пока склонившийся на землю изо всех пытался не издать ни звука.

Он вошел внутрь, а по лицу Чживэй расплылась довольная ухмылка. Да, вот ему мстить ей понравится. Ему она покажет, что если относиться к остальным как к червям, то и на тебя появится своя удочка.

Тело Чживэй начало наполняться силой. Не ци, к сожалению, другого типа силой, ее любимой, что питала ее вены жидким топливом – холодной и расчетливой ненавистью.

– Что ж. Давай проучим этого выродка, – хищно улыбнулась она.

Глава IV

Небо с Землей долговечны, но все же – время придет, и погибнут тоже…

Стихотворение Бо Цзюйи

Ифэй появилась, когда уже начало темнеть. Она выскочила через ворота для прислуги, сгорбилась, прижимая что-то к животу, и начала красться в сторону двух девушек. Если случайный прохожий до этого не обратил бы на нее внимания, то теперь непременно заинтересовался бы столь необычным поведением.

Чживэй сидела в позе для медитации у стены напротив особняка семейства Чэн (ей даже кинули еще пару монеток). Она отчаянно хотела накопить немного внутренней энергии человеческому телу, чтобы ощутить хотя бы крохи былой силы. Мэйцзюнь же стояла в стороне с прямой спиной и даже ни разу не шелохнулась, лишь бы не помять платье.

– Я принесла вам булочек, – улыбнулась Ифэй, протягивая тряпицу, которую до этого держала у живота. На ней лежали паровые рисовые булочки с мясом. – Кушайте, пожалуйста! Нам надо поторопиться, госпожу Мэйлинь казнят уже послезавтра!

Можно было бы оскорбиться, но Чживэй уже немного даже утомилась возмущаться каждому новому повороту судьбы.

– Славная Ифэй, я собираюсь вам помочь, но нам нужны ночлег, горячая еда, вода и новая одежда, – категорично произнесла она. – Я не буду никого спасать за хлеб. Разрази меня Светлый Прародитель!

Мэйцзюнь тяжко вздохнула. Она явно хотела булочек.

– Конечно-конечно, госпожа Демоница! Я так и не думала! Я вернулась с деньгами! Вот! Это жалованье моей госпожи, хотя последние месяцы господин Чэн порядочно его сократил, но нам все же удалось утаить часть, когда у хозяйки все забрали после обвинения в предательстве. Даже ее любимую заколку отобрали, которую ей подарила покойная маменька в детстве еще. Пойдемте-пойдемте, я уже придумала, где вас расположить.

Чживэй поднялась и отправилась за служанкой бодрым шагом, а Мэйцзюнь засеменила следом.

Ифэй отвела их к женскому постоялому двору, где девушки сняли комнату. Хозяйка, пожилая женщина с ярким неровным макияжем, сопроводила их в комнату на третий этаж, и едва они вошли, как ноздри забил непонятный настойчивый аромат. Чживэй с таким еще не сталкивалась.

– В соседней комнате раскуривают опиум, – пояснила Мэйцзюнь.

Сквозь тонкие стены не только можно было разобрать каждое слово, но и курили, казалось, прямо внутри их комнаты. Чживэй повернулась к хозяйке, достала нефритовый камень, который еще некоторое время назад был у нее во рту (похоронный дар на тот свет).

– Сделайте так, чтобы никто не курил.

Хозяйка тут же подобострастно кивнула. Спустя мгновение ее лебезивый голос уже раздавался за стеной.

– Не хватало еще к утру одурманиться от дыма, – пробормотала Чживэй, критично рассматривая довольно простые покои.

– Прости, госпожа Демоница, ты, наверное, еще никогда не была в таких плохих условиях. – Ифэй виновато опустила голову.

Чживэй неоднозначно хмыкнула.

– Не собиралась бывать в таких условиях, это точно.

– Ох, мне правда жаль! Если бы госпожу не назвали предательницей, я бы непременно устроила вам лучший прием! Мы бы позвали Сяо До, и какой был бы пир!..

– Сяо До? – резко оборвала ее Чживэй. – Почему его?

– Так он здесь тоже, в городе. Он не сидит на месте, но если послать ему весточку…

– Герой Сяо До здесь? – Взгляд Мэйцзюнь загорелся предвкушением.

– Ифэй! – Чживэй не дали договорить.

– Меня зовут Лю Мэйцзюнь, – представилась сестра. – Лю Чживэй моя сестра.

– Ох, а я и не представилась! Простите, госпожа! Меня зовут Син Ифэй, да зовите меня просто Ифэй. Лю Чживэй моя Демоница. Других я и не знаю! Нет, знаю, конечно, еще госпожу Лин Цзинь, но ей не нравится зваться демоницей, она просит обращаться к ней просто, только по имени. Госпожа же Демоница крайне любит, чтобы к ней относились с почетом и оказывали должное внимание, а я что? Мне и не сложно…

Внезапно девушки захихикали и в едином порыве посмотрели на Чживэй, соглашаясь, что она любила, чтобы ее хвалили.

Чживэй же не помнила, чтобы подписывалась быть частью комедийного трио.

– Ифэй. – От ее тона повеяло ледяным холодом. – Ты хочешь, чтобы я вам помогла?

Та кивнула.

– Больше всего на свете, госпожа Демоница! Знаю, вы думаете, что я просто не хочу, чтобы меня казнили с моей госпожой, и, конечно же, я этого не хочу! Но вообще-то люблю я ее как старшую сестрицу, готова на что угодно ради нее. На свете нет такой больше благородной и добропорядочной леди, как моя госпожа. Она с детства еще была справедливой, например, вот я помню случай…

– Ифэй! – Чживэй сделала жест рукой, чтобы та закрыла рот. – Если хочешь моей помощи, то никто не должен знать о моем возрождении. Никто.

Чживэй свела брови, блеснула на девчонку грозным взглядом. Она прекрасно знала, что умеет пугать.

– Ох, госпожа Демоница! – Ифэй закрыла лицо руками. – Не зыркайте так на меня, пожалуйста, больше! Этот ваш белый глаз меня и так пугает, а вот так ощущение, что и вовсе вывалится, и мне сразу так страшно становится…

– Ты поняла, что я сказала? – Очередную шпильку в свою сторону Чживэй пропустила.

– Поняла, вот только, госпожа, может, заколдуете меня, как умеете? А то я, конечно же, никому ничего не скажу никогда! Да вот только это пока я помню, что секрет. Быть может, просто заколдуете, чтобы я сразу немой становилась, как только заговорю о вас?

Чживэй и Мэйцзюнь переглянулись.

– Хорошо, я заколдую тебя, – сказала Чживэй. – Скажешь хоть слово – умрешь!

Она взмахнула рукой, изображая сложную фигуру.

– Ох, нет, госпожа! А можно ли как-то без смерти?!

– Нельзя. Заклинание уже наложила.

– Ох, – печально покачала головой Ифэй. – А я ничего не почувствовала, так и должно быть?

– Чем сильнее заклинание, тем меньше чувствуешь, – ответила Чживэй.

Мэйцзюнь закрыла ладонью рот, скрывая улыбку.

– Поняла… – Ифэй горестно вздохнула. – А очень жаль, кстати! Темненькому Сяо До было бы полезно вас увидеть, он совсем сдал. Пьет, валяется по углам, волосы больше не блестят…

– Вина мучает? – приподняла бровь Чживэй. Неужели все-таки Сяо До был ее убийцей?

– И вино, и крепкий байцзю, что найдет, то и пьет, и оно потом его так мучает, так мучает! Госпожа Демоница, в последний раз…

Чживэй закатила глаза. Общаться с Ифэй было просто невыносимо, голова шла кругом.

– Давай перейдем к делу. В чем обвиняют твою госпожу?

Девушки устроились поудобнее за столом, Ифэй разлила им чай и принялась за рассказ.

– Говорят, моя госпожа замешана в заговоре против Императора Чжао Шэня. Что якобы так она обозлилась, что тот не взял ее в жены, что решила доказать, что он узурпировал власть. И что тяньмин, небесный мандат, вовсе не на его стороне.

Небесный мандат – право императора на власть, которое выдается Небом. Если Небо недовольно своим избранником, то наказывает народ природным катаклизмами, голодом и другими суровыми испытаниями.

Чживэй призадумалась. В одиночку ни одному человеку не под силу подстроить такие события.

– Есть ли причины сомневаться, чтобы Небо одобрило императора?

Может ли быть, что Шэнь убил ее, а Небо не простило такого бесчестия? Люди же просто воспользовались ситуацией?

Даже Чживэй, которой и правда нравилось ощущать себя важной, было очевидно, что Небо едва ли бы так сильно озаботилось ее судьбой.

– Царит настоящий голодомор, – вздохнула Ифэй, после чего склонилась ближе к девушкам и заговорила шепотом: – Говорят, что император Чжао нарушил миропорядок, поставив темных наравне с людьми и светлыми, Нефритовый государь противится и наказывает голодом.

Это было больше похоже на правду, чем ее предыдущая версия. Но винить во всем Небо – удел слабых, чаще всего за делами земными стоят люди.

– С чего начался голод?

– Нехватка риса. Страшная просто! Люди умирают… – Речь Ифэй впервые замедлилась. – Рис не успевает вызревать…

Она скорбно опустила голову.

– Господин Чэн говорил, собирать почти и нечего. Страшные вещи рассказывал про деревни, поборщики отбирают последнее, наказывают страшно, пока все запасы не выдадут…

– Это правда, – подтвердила Мэйцзюнь. – Я слышала, что у некоторых трупов не хватает печени… Потому что люди… ну, кормятся.

На лицах девушек отразилось сострадание, лишь Чживэй осталась невозмутимой. Не потому, что в ее сердце не было места сочувствию страждущим, а потому, что она размышляла иначе: кто-то стоит за этими бедами. И этот кто-то, вероятно, ближе, чем кажется.

– Вот как, – произнесла Чживэй. – А как твою госпожу уличили в предательстве?

– Так я же говорила, нашли ее в чайном доме…

– Это измена, – перебила Чживэй. – Как поняли, что она предательница?

– При ней была переписка с правителем Юй…

«Правитель Юй» было скорее уважительным обращением, чем знаком реальной власти. Он стоял во главе всех людей, но все еще отчитывался и подчинялся светлому императору Чжао.

– Рукой моей госпожи написано предложение сжигать зернохранилища, чтобы люди от голода начали восставать.

– И никто не подумал, что за этим может стоять господин Чэн? – Чживэй приподняла бровь.

– Он уважаемый человек, чиновник!

– А Чжан Мэйлинь?

– От нее отказался сам император Чжао Шэнь, значит, с ней что-то не так, да и злость засела. – Ифэй вздохнула, повторяя слова людей.

– А я говорила, что на нас странно смотрят, когда мы искали госпожу Мэйлинь, – вдруг сказала Мэйцзюнь.

Чживэй с некоторым удивлением посмотрела на сестру. Похоже, наблюдательности той и правда было не занимать.

Повисло молчание. Чживэй отпила чай, обдумывая поступившую информацию. Было очевидно, что муж Мэйлинь стоял за всем, может, даже при участии ее брата. Вот только зачем ему это? Недовольство освободившимися темными? Просто неприязнь к Шэню? Или есть и другие причины?

– Как могут они так поступать с императором Шэнем! – возмущенно произнесла Мэйцзюнь. – Он настоящий герой! Ему совершенно необязательно было заботиться о темных, однако император все равно настоял на политике равноправия!

– К тому же он друг Демоницы, – вступила Ифэй.

– Да, друзья моей сестры отличаются благородством духа!

Чживэй промолчала. Не только потому, что Шэнь, возможно, был ее убийцей, а потому, что благородство духа понятие расплывчатое. Например, по его вине была казнена семья Лю.

Да, Чживэй закрыла на это глаза: «Я бы поступила так же» – так она сказала себе. Она могла бы пожертвовать жизнями неизвестных ей людей во имя великой цели. Но Мэйцзюнь этого не поймет, для сестры каждая жизнь имеет ценность.

Узнай она правду, то, пожалуй, возненавидела бы Чживэй, ведь она не только знала виновника в смерти их семьи, но и, зная это, целовалась с ним.

Лин Юн никогда бы не простила убийцу своей семьи. Целоваться с ним?! Кровь вскипела при одной мысли об этом. Это предательство! Она ненавидела водителя, который врезался в их машину, всей душой. Она бы хотела причинить ему такую боль, которая бы не прекращалась никогда.

Мэйцзюнь мягко коснулась руки Чживэй, и та очнулась от этих мыслей и удивилась себе. Уже два года она никогда не думала о себе как о Лин Юн. Словно вырезала эту часть жизнь из сердца, но теперь воспоминания стали возвращаться к ней все чаще.

Чживэй поймала мягкий сочувствующий взгляд Мэйцзюнь и уверилась в одном: она не простит Чжао Шэня никогда. И не простит и сестру.

У нее, у Лю Чживэй, нет союзников. Не стоит об этом забывать.

– Где можно найти твоего господина? – Она вернулась к мыслям о деле и обратилась к Ифэй.

– Он очень горюет из-за жены…

Чживэй не удержалась от фырканья.

– …каждый день выходит выпивать, возвращается пьянющий…

– Куда же он ходит?

– В «Чайную башню из лунного света», там многие благородные господа Ланьчжоу проводят время.

В очередной раз повисло молчание.

– Что вы думаете? – с беспокойством спросила Ифэй.

– Мы не только спасем твою госпожу, но и сделаем ее героиней Империи Чжао, – в раздумьях произнесла Чживэй.

– Ах, Демоница! Вы настоящая героиня! – Ифэй бросилась ее обнимать. Мэйцзюнь присоединилась.

Щека к щеке девушки прижались к ней, и Чживэй в очередной раз подумала, что в этом возрождении все шло совершенно не так, как ей хотелось бы. Она отстранилась.

– Вы, безусловно, милы и нежны, но я бы хотела пространства. А еще пора готовиться к воплощению плана.

Раздав указания и ответив на еще, кажется, миллион вопросов, Чживэй сказала, что пора расходиться. Ифэй убежала заботиться о своей несчастной госпоже (получив предварительно наказ ничего той не рассказывать), а сестры улеглись спать.

* * *

Наутро Мэйцзюнь встала очень рано, бегая по поручениям. Чживэй же поднялась довольно поздно в попытках выспаться. Мертвое тело и живая душа сочетались плохо, из-за чего она беспокойно спала, постоянно просыпалась, мучаясь кошмарами.

Уже когда солнце давно встало, Чживэй поняла, что пытаться доспать бесполезно, и после медитации решила прогуляться по городу и изучить местный район темных. Бродить в одиночестве в образе девушки было бы неразумно, поэтому она переоделась в подготовленные Мэйцзюнь одежды молодого господина.

Ей было интересно, как много темных можно найти в каждом городе – и как много будет ее знакомых?

И ведь они зачем-то уходили из благополучной Тенистой Прогалины, чтобы оставаться здесь. Разве что это было указание Лин Цзинь? Сама Чживэй отдала бы точно такое же: отправить темных в города, чтобы дать возможность людям привыкнуть к ним и адаптироваться к жизни бок о бок.

До района темных ей дойти не довелось. Ее внимание привлекли крики на центральной площади: умоляющие голоса и гогот.

Еще даже не дойдя до причины шума, Чживэй поняла, что увидит там. Медленно, словно в тумане, шаг за шагом, теряя хладнокровие, она приблизилась к толпе.

Люди столпились вокруг ямы с темными.

Те копошились внутри, словно черви в земле. Были те, что стояли безвольно в крови и тухлой плоти скинутых ранее темных.

Чживэй затошнило.

Один из темных, незнакомый Чживэй, почти выбрался наружу (наверняка используя силы), как его окружило вспышкой. Что-то высосало его энергию, однако он не сдался, полез вверх, полагаясь на мышцы. Едва его рука достигла верха, мужчина из толпы подбежал и наступил на пальцы.

Тот лишь сжал челюсти, намереваясь стерпеть. Начал подтягиваться на другой руке, когда в лоб ему прилетел камень. Темный немедленно обвалился вниз, в яму.

Вот такие «права» она подарила темным? Они больше не сидели в трудовых лагерях, теперь их место было в яме?

Чживэй помнила, как ощущались беспомощность и недоумение, когда тебя расчеловечивают. Сначала кажется невозможным, чтобы люди тебя ненавидели просто за отличия во внешности. Сначала кажется невозможным, что людям проще поверить убийце, чем собственным глазам.

Но потом… ты и правда теряешь себя. Или даже не так: добровольно отдаешь кусок себя насильникам, чтобы выжить.

Лица вокруг показались ей уродливыми, искаженными глупостью и тупой ненавистью. Ещё недавно она бы уничтожила здесь всех, а теперь она беспомощно смотрела на равноправие, которого добилась.

– За что? – Чживэй повернулась к одному из местных благородных господ.

Тот повернулся и, едва оглядев «мальчишку», ответил:

– Нужны ли причины? Это убийцы, их нужно искоренять в детстве. Они как мышиное дерьмо в каше, отрава рода людского.

Чживэй представила, как одно ее движение пальцами – и господин этот разлетается на тысячу кусочков. Однако былой силы у нее не было. Что она могла сделать для них?

Она огляделась в поисках кого-то из светлых, и тот обнаружился быстро.

Молодой, привлекательный, скучающий. В его взгляде ни намека на сострадание – типичный надзиратель.

Вот он опять приподнял руку, и темные вновь попадали в яму, толпа возликовала.

Чживэй нагнулась, поднимая камешек, и выбрала цель: мужчину со щербатой улыбкой – того самого, что бросил камень в темного, которому почти удалось выбраться.

В чужом теле она попыталась отыскать центр расположения ци, сосредоточилась на внутренней силе: всего один бросок, хоть бы хватило на один бросок!

Ее мгновенно бросило в холодный пот и затрясло. Перед глазами запрыгали цветные пятна, дыхание сперло, она сжала края одежд так, что костяшки пальцев побелели. Ещё мгновение – и она упадет в обморок.

И тут сознание вдруг раскололось на две части.

Тело стремилось к земле, в то время как душа ее была привязана к телу тонюсеньким волоском. Чживэй увидела это так же отчётливо, как до этого видела лица людей вокруг.

Вдруг пришло облегчение: нежное прикосновение ко лбу вернуло возможность дышать, ласковые пальцы пробежались по подбородку, и она в этом расслоившемся мире увидела, как связь, скрепляющая ее с телом, утолщилась. Кто-то, словно искусный швец, сплел более толстую нить.

Сердце учащенно забилось, настолько любовно и терпеливо это было проделано.

Чживэй резко пришла в себя: похоже, все это заняло меньше секунды. Так ли она беспомощна, как ей казалось?