Покорение Дракона

Сюанцин, что таил в себе злобного Дракона? Лин Цзинь, которую Чживэй напоследок сместила с ее престола? Сяо До, который ненавидел всех, кто обижал Лин Цзинь? Чжао Шэнь, который мечтал о троне отца?.. Нет, из всех именно он не мог. Такое предательство Чживэй бы запомнила, но помнила она только поцелуи, что они разделили. Как же он, наверное, страдает по ней!

– Меня предали, – произнесла она хриплым голосом и вскинула голову, задумчиво приложив пальцы к подбородку.

Объятия стали крепче, словно Мэйцзюнь хотела ее поддержать. Чживэй с недовольством глянула на прижавшееся к ней хлипкое тело сестрицы. Что такого очаровательного она находила в ней раньше? Мышка среди ястребов не выживет, и если мышка не готова стать ястребом, значит, смерть и есть ее удел.

Она коснулась указательным пальцем лба Мэйцзюнь и отодвинула ту от себя. Ее лицо было мокрым от слез.

– Я знала, что ты не умерла! Знала, что ты вернешься! – Она вдруг нахмурилась. – Или, быть может, от горя я сошла с ума?

Едва договорив, Мэйцзюнь упала на колени, собираясь удариться лбом о пол, но Чживэй успела подложить руку, после чего приподняла голову сестры, заглядывая ей в лицо.

– Подожди убиваться. – Чживэй смутило сказанное Мэйцзюнь. – Я не умерла?

– О нет, Чживэй! Ты умерла! Ты уже год как умерла!

Проглатывая раздраженный вздох, Чживэй проговорила как можно сдержаннее:

– Тебе придется быть немного доходчивее в том, что ты пытаешься донести до меня, дорогая.

– Ты погибла год назад, изменив мир! Я сразу поняла, что это именно твоя заслуга!

Мэйцзюнь рассказала о том, что темные теперь могли свободно ходить по улицам, и больше нельзя было на них нападать или держать их в трудовых лагерях.

Чживэй довольно улыбнулась.

– И теперь мое имя на устах у каждого?

Мэйцзюнь покачала головой.

– Нет, никто не знает о тебе! Сразу после похорон было запрещено произносить твое имя. Когда я побывала у твоей могилы, никто за ней уже не следил. Императрица Лин Цзинь запретила любые упоминания о тебе. Сейчас восхваляют четверых героев, вернувших баланс империи Чжао: императрицу Лин Цзинь, императора Шэня, озорника Сяо До и молчащего Сюанцина.

Чживэй едва не прикусила себе язык от ярости.

– Меня не только убили, но и стерли из мира?!

Она стремительно поднялась, игнорируя боль во всем теле, и начала мерить ногами зал. Чживэй хотелось бы сказать, что она испытывает лишь гнев, но сердце словно проткнули длиной острой шпилькой. Ее друзья так легко избавились от нее? Все четверо?!

Горечь заполнила ее душу, рискуя обрушиться на землю водопадом слез, но Чживэй сжала руку в кулак. Она облекла горечь злостью. Знакомая, успокаивающая, защитная злость – вот что ей нужно. Никто не может противостоять ее ярости.

Однако сначала нужно разобраться с одним вопросом. Потому что происходящее напоминало плод ее больного воображения. Может, загробные демоны играют с ее рассудком?

– Мэйцзюнь, моя сладостная радость. – Чживэй нежнейше улыбнулась. – Как получилось, что ты жива? Я помню, как твоя кровь окропила землю.

Сестра смешалась, побледнела, покраснела и, едва дыша, произнесла:

– Прости меня. Я сбежала… Я должна была вернуться! Но едва ты ушла, раздались страшные звуки, кто-то ворвался в твои покои… и я сбежала…

– Я видела, как тебя казнили.

Мэйцзюнь покачала головой.

– Казнили мою личную служанку. Милая Ли Лан всегда была мне верна. Вероятно, она переоделась в мои вещи… Я же сбежала, как трусиха.

– Зато ты жива. – Чживэй посмотрела на нее. Для нее жизнь была самым ценным даром, безрассудная смелость не стоила того, чтобы умереть. Пока живешь, можно бороться, пока живешь, можно находить радости. – Если бы ты не сбежала, то была бы мертва.

Чживэй нахмурилась, вспоминая события того вечера. Момент гибели родных Лю теперь напоминал дрожащий мираж.

Вот Мэйцзюнь притащили солдаты… Кровавая пелена застила глаза Чживэй, несмотря на попытки стереть ее… Да, она не разглядела четко лица сестры, она просто видела то, что, ей казалось, она должна была увидеть.

Чживэй кивнула. Значит, Мэйцзюнь все же не была такой уж глупой, если ей хватило мозгов не лезть в драку, которая ей не по силам.

Пожалуй, даже побольше мозгов, чем у меня, – невольно фыркнула она про себя. Теперь было сложно понять, на что Чживэй надеялась, бросаясь на помощь семье Лю и выступая тогда против светлых, ведь она была обречена проиграть.

Ты хотела защитить невинных людей, – прозвучал упрямый голосок в голове.

Чживэй аж замерла от такого неожиданного вмешательства в ее мысли. До смерти она не испытывала сомнений и не оправдывала глупые и бессмысленные поступки добродетелью. Что это за внезапная попытка поставить чужие жизни выше своей? Какие глупости!

– Какой была твоя госпожа Шусинь? – спросила Чживэй.

– Очень нежная душа, мне кажется, поэтому она…

– Ясно. – Чживэй прервала сестру, успокоившись простым объяснением, что, видимо, характер почившей как-то влияет на нее.

Значит, она в теле мертвой, но в мире живых. Интересная загадка!

– Сколько времени прошло с Битвы темных и светлых?

– Уже год, сестрица. – Мэйцзюнь все продолжала утирать поток слез.

Спустя год она вернулась к жизни в этом странном человеческом теле? И вернули ее вовсе не восхваления и молитвы в ее честь, раз ее имя было предано забвению. Может, назад ее вернула чистая ненависть?

– Сестрица! – Мэйцзюнь опять прижалась к ней, а Чживэй не стала сопротивляться. Она уже думала, как быть дальше.

– Пошли. – Чживэй стремительно поднялась. – У нас много дел.

Нужно было выбраться из особняка Вэй, собрать последние слухи о ее друзьях, ныне «героях», и попытаться разгадать тайну собственной смерти.

– У тебя есть деньги? Ценные вещи?

Мэйцзюнь растерянно кивнула.

– Принеси их. И переоденься. – Похоронные белые одежды привлекали бы к ним ненужное внимание.

Мэйцзюнь убежала быстро, все равно что растворилась в воздухе, словно не желала расставаться с Чживэй.

Чживэй подошла к гробу. Теперь она знала, что во рту у нее была нефритовая бусина, а за нее можно будет выручить деньги. Пошарив в гробу, она нашла еще ценности, которые собирались отправить в загробный мир с Шусинь. Останется ли та теперь в загробном мире без даров? Что если она даже не пройдет через Желтый источник? Где теперь душа Шусинь? Там же, где душа Чживэй? Или, может, они просто испарились, обратившись в воздух?

Возможно, ей стоило задуматься о том, где она сама провела этот год, или подумать о поступках, которые довели ее до нынешнего положения, но Чживэй знала одно: если она остановится, если задумается, то умрет уже по-настоящему. Стоит ей начать вспоминать все, что с ней случилось за последние несколько лет – с ней как Лин Юн, с ней как Чживэй – и она уже никогда выйдет из траурного зала. Действия ей были необходимы как воздух. А может, еще нужнее: умело ли трупное тело дышать по-настоящему?

Собравшись, Чживэй вернулась к подносу, чтобы разглядеть себя как следует: она была одета в лучшие одежды Шусинь – лиловое платье, расшитое цветами, в волосах красовались золотые шпильки: семья Вэй была явно не из бедных. Красоту нового тела портили только раздутое лицо и помутневший до белого левый глаз.

– Готово! – Мэйцзюнь вернулась в траурный зал, одетая теперь в простое розовое платье.

Чживэй взяла сестру за руку: она представила Бяньцзин, где собиралась оказаться. Именно там она хотела устроиться.

Переместиться не получилось. Она все крепче сжимала руку Мэйцзюнь, пока та не кинулась опять в ее объятия, очевидно, не так поняв ее намерения.

– Я тоже по тебе скучала, сестра.

Не в силах оттолкнуть Мэйцзюнь, Чживэй прислушивалась к себе, к своим внутренним силам. Она не видела нитей ци, которые до этого пронизывали мир вокруг нее, она словно стала опустевшим сосудом. Энергии мира были совсем рядом, но от Чживэй их словно отделяла стена воды сильнейшего водопада. Пробиться к истинной себе казалось невозможным. Ослабевшая от попытки дотянуться до силы, она вдруг задрожала.

Ее жизненная сила иссякала. Было ли дело в человеческом теле? Или в том, что это человеческое тело было мертво? Но Чжунъян мог призвать немного ци, люди не глухи к энергиям мира. Однако еще одна попытка переместиться с Мэйцзюнь оказалась безуспешной.

Это расстраивало больше, чем все предыдущие новости. Это что же… Она теперь обычный человек?

Почему глупая душа из всех возможностей переродиться выбрала именно это тело?!

– Давай уйдем отсюда… ногами, – обреченно вздохнула Чживэй.

– Любимая сестра, но куда мы пойдем? – встревожилась Мэйцзюнь.

– Куда-нибудь, где нас не убьют как нечисть, – хмыкнула Чживэй. – И куда-нибудь, где мы не обречем еще одну семью на смерть, очернив их восставшими из того мира родственниками.

И хотя фраза была кинута легко, обе девушки в этот момент почувствовали ее тяжесть. Их семьи уже умерли, они действительно могли бы не подвергать опасности еще одну. У Чживэй погибло уже две семьи.

– Но мы не сможем выйти через парадную, стражники…

– Мы и не пойдем через парадную, – возразила Чживэй. – Отведи к стене, подальше от любопытных глаз.

Мэйцзюнь лишь ненадолго задумалась, а потом решительно повела их дальше от траурного зала.

Чживэй не могла не отметить, как же ей повезло, что душа вернулась к той, с кем она точно в безопасности. Чего ожидать от друзей, она не знала, но в сестре она не сомневалась. Да, хоть и не хотелось в этом признаваться, она испытала облегчение при мысли, что кто-то из семьи Лю остался жить. Значит, быть может, этот род вовсе не обречен из-за того, что им попалась неумелая спасительница.

– Вот здесь, – кивнула Мэйцзюнь. – Здесь почти никто не ходит.

Чживэй кивнула и дала знак сестре отойти подальше. Оценив высоту стены, она сосредоточилась на той внутренней силе, что была ей доступна, как любому человеку, на гармонии мыслительной деятельности, дыхания, физической силы, движения ци в мире. Все эти силы она собирала в одной точке, которая должна была стать ее силой.

Чживэй разогналась, всего два широких шага в воздухе – и она будет на стене.

…

Вместо того чтобы взлететь в воздух, неуклюжее тело подпрыгнуло, дрыгнуло ногами и руками, словно курица замахала крыльями, а потом приложилось лбом о стену и упало на землю.

– Что это за бесполезное тело, – раздосадованно простонала Чживэй.

Мэйцзюнь подбежала, ласково коснулась лба сестры и с полным сострадания взглядом сказала:

– Наверное, сестра, ты все же была не очень хорошим человеком, поэтому тебя возродили в такое тело.

«Не очень хорошим человеком» – это, вероятно, еще мягко сказано.

– …в тело утопленницы…

Неужели ее сестра язвила? Это не то, как она ее запомнила. Чживэй прищурилась, но, похоже, нежное создание действительно искренне сопереживало ей.

– Остаются ворота, – вздохнула Чживэй.

– Но как мы пройдем? Нас не выпустит охрана.

– Сестрица, не думаю, что они решат задержать труп.

Мэйцзюнь критически оглядела внешний вид Чживэй и согласно кивнула.

– Ты права. Увидишь такое в ночи – и сердце остановится!

«Такое», очевидно, означало Чживэй. Это возрождение продолжало унижать ее.

Можно было и обидеться на слова сестры, однако она всего лишь говорила правду.

Едва они оказались у ворот, как стражники мелко затряслись от страха.

– Госпожа велела вывести ее на прогулку, – пробормотала Мэйцзюнь позади, бредя позади плавно плывущей «госпожи Шусинь».

Возразить стражникам смелости не хватило, поэтому они просто отворили ворота и еще некоторое время смотрели, как растворяются в тишине ночных улиц две молодые девушки.

– Куда мы теперь, сестрица? – Мэйцзюнь выглядела счастливой и решительной. – Мы с тобой ограничены в средствах, любую свободную монетку я тратила на ритуальные деньги.

– Лучше бы ты их копила.

– Но ведь благодаря этому Нефритовый государь вернул тебя!

Чживэй пренебрежительно хмыкнула. Или вернулся ее злой и неотомщенный дух, или в этом и правда кто-то замешан. Но крайне маловероятно, чтобы усилия сестры смогли сотворить настолько сильную энергию, чтобы достать ее душу с другого света.

– Найдем Шэня. Из всех он один никак не мог меня предать, – протянула Чживэй.

Его предательство она бы точно запомнила.

– Императора Чжао Шэня, ты имеешь в виду? – пораженно ахнула Мэйцзюнь.

– Да, его, – хмыкнула Чживэй, нисколько не удивившись, что он теперь император. В конце концов, ее план отлично сработал.

– Ох, сестрица, нас не пустят к нему.

– Меня пустят, – отмахнулась Чживэй.

– Дорогая сестрица, но ведь ты – это не ты. Мы подойдем к Запретному городу, к воротам, к самому императору нас ни за что не пустят.

Чживэй поджала губы и остановилась.

Точно. Она же просто не может теперь воплотиться в любом желанном месте. Некоторые трудности в плане увидеть Шэня точно имелись.

– Мы передадим, что пришла Лю Чживэй, – самоуверенно хмыкнула она и отправилась в сторону основной дороги. – Это откроет нам любые ворота.

– Ох, дорогая сестрица… – Мэйцзюнь с искренней скорбью посмотрела на Чживэй. – Для меня будет честью умереть вместе с тобой. Это лучшая смерть! Такую мы с тобой и заслуживаем, и наконец воссоединимся с семьей. Как же там Лю Ши и Лю Цзи без нас…

Чживэй очень хотелось проигнорировать обреченное самобичевание сестры, однако она не просто так стала сильнейшей темной, а потому, что умела слушать тех, кто окружал ее. А умерла, потому что не слушала тех, кто был мудрее ее. Она опять притормозила и протяжно вздохнула.

– Почему же нас казнят?

– Имя Лю Чживэй, – Мэйцзюнь тут понизила голос до шепота, – запрещено упоминать под страхом смерти.

– Великолепно, – выразила свое отношение к ситуации Чживэй. – Ладно, стоит ли рискнуть сунуться к Лин Цзинь?

Даже если Лин Цзинь убила ее однажды, едва ли бы она осмелилась на это второй раз.

– К Императрице темных? В Запретные леса?

Тон сестры звучал вежливо, однако в нем проскальзывали заметные нотки искреннего сомнения в том, что Лю Чживэй в своем уме.

– Ладно, я поняла. Я недостойна увидеть никого из своих предателей-друзей. Спасибо, что доходчиво объяснила мне.

Чживэй постучала себя по подбородку, а затем улыбнулась.

– Что ж. Тебе повезло. Твоя сестра умная и изворотливая и уже придумала план.

Взгляд Мэйцзюнь заблестел от восхищения.

– Мы отправимся на мою могилу.

Еще никогда Чживэй не видела, чтобы на смену восхищенному взгляду так быстро приходило выражение лица «мы обречены». Впрочем, ее это нисколько не обескуражило.

– Что же нас там ждет? – осторожно спросила Мэйцзюнь.

– О, ты увидишь, – жизнерадостно ухмыльнулась Чживэй.

Глава II

Вы сделались тощим и чёрным. Неужели так трудно даются стихи?

Стихотворение Ли Бо

Могила находилась недалеко от ущелья Пасть Дракона, и по человеческим меркам до нее было три недели пути, что сбило самоуверенную спесь с Чживэй. Она застыла посреди пробуждающегося города Цзинь, над которым занимался рассвет. За спиной стояла сестра с преданным выражением лица. Пройдет не так много времени, прежде чем господа Вэй начнут разыскивать Мэйцзюнь с телом Шусинь (Чживэй сомневалась, что они купятся на историю с призраком).

Все отличалось от ее первого возрождения: теперь у нее были знания о мире и внятная цель, но не было средств к ее осуществлению.

Чживэй испытала смесь злости и разочарования. Возрождение все больше походило на наказание, чем на возможность отомстить обидчикам. И вопросов к причинам самого возрождения становилось все больше.

Может ли быть, что освобождение темных от рабского положения засчиталось ей выдающейся добродетелью?

Хотя цена освобождения была высокой. Пострадали люди…

Чживэй аж передернуло. Внутренний голос, который, наверное, исходил от Шусинь, не улучшал ей настроения.

Она сделала то, что следовало. То, на что другим не хватило бы смелости. До нее темные лишь жаловались на горести судьбы, не предпринимая никаких попыток взять ту в свои руки. А у Чживэй смелость была, как и смелость жертвовать малым во имя великого. И это, безусловно, оправдывало ее, не так ли?

Вместо того чтобы поддаваться унынию, Чживэй вдруг улыбнулась. Такими глупостями, как лишение сил, ее не сломать, ведь самое важное осталось при ней – гибкий ум.

– Темные сейчас свободны, не так ли, дорогая сестрица?

Мэйцзюнь кивнула.

– В этом городе есть темные? Отведи меня.

Сестра заметно засомневалась.

– Что? – спросила Чживэй.

– Это не самые безопасные районы города. – Мэйцзюнь понизила голос. – Там нас могут ждать неприятности.

– Главная неприятность, которая всех ждет, – это я, Мэйцзюнь. – В Чживэй и правда было мало страха перед возможными трудностями. Может, у нее теперь были карие глаза, но душа была все еще демоническая. – Пошли!

После довольно длительной прогулки (пешком!) они оказались в обшарпанном районе города. Дома здесь были построены из кирпича с примесью соломы, а крыши сделаны из тростника, улицы были не убраны, и несло смесью помойных и туалетных запахов. Чживэй с сожалением подумала, что смерть не отбила этому телу нюх.

Наконец после блуждания по улочкам удалось обнаружить ближайшую забегаловку, в которой подавалось вино. Несмотря на ранний час, там были темные (преимущественно те, что не ушли со вчера), большая часть из них прикорнула прямо на скамейках. Выглядели они достаточно неплохо, отчего Чживэй подумала, что здесь не обошлось без руки Лин Цзинь. Вряд ли она позволила бы своим подданным нищенствовать в оборванной одежде. Особенно теперь, когда было так важно выстроить новый имидж темных. Понимала ли это Лин Цзинь в ее отсутствие? Шэнь точно должен был понимать.

Мэйцзюнь заметно напряглась, в то время как Чживэй чувствовала себя среди темных как рыба в воде. Разглядывая лица посетителей, она с удовольствием отметила, что некоторых узнала, незнакомые же темные наверняка были освобожденными прислужниками из богатых домов или же вовсе из Запретного города.

Заметив темного, который ей подходил, Чживэй направилась прямо к нему. Посетители встряхнулись и начали подниматься со скамеек, с недоумением уставившись на двух девушек с карими глазами.

– Мне страшно, – прошептала Мэйцзюнь, вцепившись в руку Чживэй.

Та ничего не ответила, лишь освободила руку из хватки и кивнула сестре, чтобы та стояла у входа и не вмешивалась.

Чживэй знала, что излучала уверенность, которая едва ли соответствовала ее внешнему виду. Может, тело изменилось, но она все еще была императрицей темных. Лин Цзинь, может, и захватила власть после ее убийства, но сделала это незаконно.

Подойдя вплотную к темному, который ее заинтересовал, Чживэй одарила его улыбкой, оказывая ему честь.

– Ты идешь со мной. Твоя помощь будет вознаграждена. – Не деньгами, их Мэйцзюнь не скопила достаточно, но осознание того, что он помог самой Лю Чживэй, должно греть его до конца вечности.

Сначала темный было дернулся, чтобы встать, словно почувствовал ауру своей императрицы, затем нахально вскинул шрамированную бровь и окинул ее пренебрежительным взглядом.

В питейном заведении послышались смешки, а затем и вовсе хохот.

– Послушай, девочка. – Одна из женщин-темных поднялась со своего места. – Уходи отсюда.

Чживэй невольно обратила внимание на то, что уродливый выжженный шрам, сдерживающий силу темных, все еще оставался у той на руке.

– Я уйду, – ответила она; не то чтобы ей хотелось задерживаться в этой обители, навевающей не столько ощущение свободы, сколько тоску. – Но с ним. Мне нужна его помощь.

Смех прекратился, и недовольный шепот, словно жужжание мухи, становился громче, а питейное заведение заполняла злость. Чживэй ее чувствовала и наслаждалась ею. О да, злость она любила. Пусть испытывают ее; злость – это двигатель вперед. Злость – это борьба. Злость – это то, что дало ей свободу, а теперь даст ее и им.

– Ты, чучело!

Чживэй не сразу даже поняла, что обращаются к ней. Ну да, точно: она же выглядела так, будто только что восстала из гроба. Впрочем, так оно и было. Чувствовала она себя тоже соответствующе.

– Думаешь, ты можешь заявиться и разговаривать так с нами?.. – поднялся темный с крайне кустистыми бровями.

– Как? – Чживэй наклонила голову.

– Я могу высосать всю твою жизненную силу, – угрожающе произнес он. – И ты в секунду съёжишься до изюма, как виноградина.

– Да? – Чживэй усмехнулась. – А если я одолею десять из вас в честной схватке? – Она посмотрела на своего темного. – Ты поговоришь со мной?

У нее не было силы, однако навыки никуда не делись.

– Пожалуй, – снисходительно кивнул тот.

– Отлично.

Чживэй повернулась к коренастому темному, схватилась за его меч и вытащила из ножен, собираясь атаковать…

…ее повело. Вместо угрожающего взмаха хрупенькое тело последовало за мечом. Стараясь не упасть, Чживэй попыталась опереться на меч, но тот скользнул по глиняной плите, и она повалилась на пол, извернувшись в последний момент с тигриной грацией, чтобы не напороться на этот самый меч.

Секундную тишину разрезал хохот.

Да, она могла бы выдернуть кинжал из-за пояса бровастого темного и возобновить бой, но иногда нужно уметь принять поражение.

– До чего утомительно, – только вздохнула она себе под нос, поднимаясь на ноги и отряхивая платье.

Однако Чживэй не была бы собой, если бы в ту же секунду по ее лицу не растеклась сладчайшая улыбка.

– Благородные господа, – произнесла Чживэй, после чего с преувеличенным уважением протянула меч владельцу. – Мы с подругой хотели выразить вам свое почтение и повеселить. Теперь, когда вы отсмеялись, быть может, все-таки уделите нам немного вашего драгоценного времени?

В заведении вновь повисла тишина: происходящее было настолько необычно, что даже темные не знали, как реагировать. Две хорошо одетые барышни, простые люди, пришли в заведение для темных, шутили, требовали… С одной стороны, кого-то это раздражало, а с другой они проявляли разумную осторожность, которая еще не выветрилась из голов: ранг кареглазой особы еще недавно был выше их собственного.

– Сумасшедшая, – пробормотал кто-то.

Чживэй лишь хмыкнула. Они даже не представляли, в какие глубины она готова нырнуть, чтобы достичь желанной цели.

– Не очень-то ты грозная теперь, – раззявил рот темный с бровями.

– Господин Ли, – Чживэй обратилась по имени, чем немало ошарашила его. – Я и не думала вам грозить! Мы все должны жить в мире.

Тишина стала оглушительной. Чживэй могла бы поклясться, что слышит, как извилины шевелятся в головах темных.

– Поговори с ней, – бросил бровастый наконец. – И хватит устраивать шум. Башка трещит.

Едва они оказались снаружи (Мэйцзюнь, отчаянно пытавшаяся слиться со стеной, с облегчением покинула питейное заведение), Чживэй объяснила, что им нужны услуги перемещения.

– Я не смогу, – покачал головой этот темный с очаровательным личиком.

– Ты можешь.

– Вы – люди, я – темный. Я никогда такого не делал, у меня не получится.

Похоже, молодой человек совершенно не собирался входить в их положение. Однако три недели на ногах, пока где-то гулял неотмщенный убийца? Слишком уж это большой срок.

– Ты же волшебник, Сюэ Ян, – с трудом скрывая раздражение, произнесла Чживэй.

– Что? – удивился темный. – И как ты узнала мое имя?

– Я просветлённая, – блаженно произнесла Чживэй. – Мне приснился Легендарный прародитель Цзиньлун и сказал: Сюэ Ян сопроводит меня, куда я пожелаю.

На удивление, это сработало. Вероятно, имя уважаемого Прародителя из уст простой смертной девчонки звучало достаточно необычно, чтобы заподозрить ее во лжи. И, вероятно, другие смертные еще не догадались, что можно использовать услуги темных ради своего удобства.

Осторожно взяв девушек за руки, словно боялся, что одно прикосновение может его отравить, он приготовился использовать силу. Мэйцзюнь назвала ему пункт назначения.

– Бери силу из меня, если придется. – Чживэй посмотрела Сюэ Яну в глаза; не хватало еще, чтобы сестра пострадала. Темный кивнул.

Чживэй почувствовала, как нити ци оплетают их. Раньше она могла их видеть, но, похоже, новые глаза были не чувствительны к гармонии природы. Они различали лишь свет и тьму, однако остальное приходилось домысливать в воображении. Мир для людей был прост, ограничиваясь тем, что находилось здесь и сейчас перед глазами, и сложен тем, что все загадки и замыслы природы приходилось домысливать, чтобы объяснить себе, как работает мир. И не все эти объяснения были разумны.

Теперь, когда Чживэй побывала в шкуре не просто темной, а сильнейшей темной, когда она видела своими глазами энергии не только этого мира, но и ее собственного, ослепляющего сильнее, чем десять тысяч солнц, мир казался ей блеклым и упрощенным. Наверное, так же себя чувствуют те, кто гулял при свете дня, а затем оказался в темноте. Знаешь, что ответы где-то рядом, но приходится двигаться к ним на ощупь.