Покорение Дракона

Она вдруг задрожала, точно путник при виде оазиса. Чживэй захотелось ухватиться за силу, однако та ускользала от нее, как вода огибает торчащий камень. Следом пришло чувство одиночества: словно часть ее уплывала, расставаясь с ней. Она лишилась чего-то важного, что делало ее собой.

Едва они воплотились в новом месте, которое оказалось простой полянкой посреди леса, как Сюэ Ян страшно закричал, а Мэйцзюнь упала без чувств в траву.

– Я же сказала питаться моей силой! – зло прикрикнула на него Чживэй, бросаясь к сестре. На долю секунды, в которой бы она себе не призналась, сердце замерло в ужасе, что с той могло случиться непоправимое.

Однако Мэйцзюнь сразу же открыла глаза и попыталась приподняться. Сюэ Ян кричать при этом не перестал – его обвили золотые веревки, сжимающие все сильнее.

Чживэй бросилась вперед, хватаясь за них и пытаясь разорвать. Они сжались сильнее, а потом вдруг сдались, и Чживэй с Сюэ Яном упали на землю.

– Вы меня обманули, – прошептал он. – Я не должен был сюда приходить.

Не слушая его причитания, Чживэй выдернула у него прядь волос, после чего оторвала кусочек одежды.

– Вернешься, когда я позову. Уходи.

В ту же секунду он исчез, а Чживэй посмотрела на свои обожженные руки.

– Ему стоит поучиться благодарности за спасение.

– Но мы и правда подвели его, – слабым голосом сказала Мэйцзюнь, указывая пальцем на место захоронения Лю Чживэй. – Запрет на упоминание твоего имени действует. Посещать тебя тоже нельзя.

– Хм, – выразила свое мнение Чживэй.

Могила, если ее можно было таковой назвать, была заросшей, очевидно, не посещаемой. Не зная о могиле, можно было пройти мимо и не заметить ее, словно здесь был похоронен некий безымянный человек.

Впрочем, такой она и была для так называемых друзей. Безымянной вспышкой в их жизни.

Вместо гнева в сердце опять болезненно кольнуло. Она их подобрала полумертвых, спасла, даже наполнила жизни смыслами… И они были рядом с ней. Неважно, что она им говорила, неважно, к чему принуждала, они доверяли ей…

И, оказывается, это доверие она ценила.

– Что мы тут делаем, сестра?

Мэйцзюнь уже, похоже, оправилась, хотя личико все еще было бледным. Чживэй ответила, и голос ее прозвучал мягче, чем ей того хотелось.

– Первый закон любой истории. Должен появиться некий помощник, союзник и сказать, что делать дальше.

Мэйцзюнь помолчала, а затем сказала:

– Ко мне никто не пришел. Мы же не в истории.

В историях герои побеждают, а злодеи проигрывают, умирают. Приходят ли к злодеям наставники, чтобы направить на путь демонический? Безусловно, приходят. Герои и злодеи не так уж сильно отличаются друг от друга: они верят в лучший мир и готовы идти до конца.

– Кто-то придет, – сказала Чживэй убежденно. – Бессмертный или…

…придет Шэнь, узнает ее в другом теле, и они вместе отомстят за нее.

Мешало только одно: на кого бы из друзей она ни думала, никому из них мстить не хотелось.

Немного подумав, Чживэй обвинила в этом тело Шусинь: сама бы она наверняка пылала от ярости, и не просто убила бы, но еще и пытала за предательство.

* * *

Шли дни. Чживэй и Мэйцзюнь устроили себе вполне сносный лагерь подле могилы, однако никто не спешил явиться, чтобы сообщить, что делать со вновь приобретенным возрождением. Может ли быть, что ее возрождение прошло для всех незамеченным?

Чживэй начинала терять терпение, а Мэйцзюнь, вопреки ей, наоборот, становилась все умиротвореннее. От нее исходила светлая успокаивающая энергия, и по вечерам Чживэй даже позволяла себе возложить голову ей на колени и слушать истории. У Мэйцзюнь был потрясающий талант сказочницы.

Вот и сегодня в очередной раз, в полной тишине, нарушаемой только их голосами, они сидели у костра.

– Ты очень изменилась. За год до того, как поместье сожгли.

Поместье. Не семью. Такое вслух говорить трудно.

Чживэй открыла глаза и посмотрела на сестру.

– Ты вдруг проснулась, и не знаю… У тебя словно появилась цель. Ты попросила Чжунъяна учить тебя техникам боя… И ты начала медитировать. Порой я заставала тебя за этим. Мне даже кажется… Что порой ты питалась нашей силой. Не сильно, по чуть-чуть. Близнецы после встречи с тобой стали лучше засыпать…

– Я думала, что смогу спасти семью, – ответила Чживэй, однако ей было интересно послушать о предшественнице. Почему она решилась на то, чтобы погибнуть? Только потому, что ей казалось, что это единственный способ спасти семью? Было ли это предсказание, которое она увидела?

– Сестрица? Все в порядке?

Чживэй отстраненно кивнула, погруженная в свои мысли.

– А ты пользовалась нашей энергией? – Мэйцзюнь смотрела в землю, словно не знала, какой ответ хочет услышать.

Похоже, придется что-то ответить.

– Проделать такое и остаться незамеченной? На это способны лишь могущественные темные, – произнесла уклончиво Чживэй. Далеко не каждый темный раньше сумел бы контролировать то количество энергии, которое он потребляет из окружающего мира. Первая попытка после обмена телами для Чживэй закончилась смертью тех, кто был рядом.

Предшественница же была сильна и умела пользоваться силой. Зачем вообще ей понадобилась несуразная, убитая горем девчонка из другого мира? Что Лин Юн могла такое, чего не могла Чживэй?

Раньше она уже объяснила себе все происходящее случайностью. Но что если ее история – вовсе не серия совпадений? Пришло время начать искать ответы, перестав считать окружающих глупцами.

– Я ушла за тобой в никуда, потому что в моей жизни больше нет смысла. Я знала, кто такая Лю Мэйцзюнь, дочь семьи Лю… Но кто я теперь?

Мэйцзюнь стала живым доказательством ее мыслей, ведь раньше Чживэй не воспринимала ее всерьез. Считала милой глупышкой, которая не слишком задумывается о собственном предназначении. Однако вот сестра здесь: рисовала иероглифы на земле и искала смысл жизни.

– Ты слишком много думаешь, – хмыкнула Чживэй, собираясь свернуть с темы разговора. – Ты оглядывалась вокруг? Ты не единственная, с кем жестоко обошлась жизнь. В жизни вообще мало кому везет, дорогая. Но ты осталась собой, и это, Мэйцзюнь, и есть самый настоящий дар: оставаться собой в любой ситуации.

Удивительно, но даже сейчас та поняла уловку Чживэй. Она подняла взгляд и посмотрела на нее испытующе.

– Кто ты, Чживэй? Моя сестра? Или та, которая держала в страхе всю империю Чжао?

Чживэй растянула губы в соблазнительной улыбке, которую она однажды подглядела у одного красивого и хитрого лиса, после чего поддела подбородок сестры и посмотрела ей в глаза.

– Я могу быть двумя вещами одновременно, Мэйцзюнь. И ты тоже. Не отказывай себе в удовольствии познавать себя.

* * *

Лю Мэйцзюнь

Слова сестры глубоко засели в голове Мэйцзюнь. Она была обычным человеком, не темной и не светлой. Ее путь был предопределен судьбой: стать женой некоего уважаемого господина. Где-то в глубине души она думала, что способна на большее, однако это были крамольные мысли, которые бы предали семью и опозорили. А теперь вся ее семья состояла только из Лю Чживэй – и та ей позволяла быть кем угодно.

Это было вдохновляюще. Мэйцзюнь даже ощутила внутреннюю силу, о которой ей говорил Чжунъян. Словно она приподняла крышку сундука и выпустила что-то, что держала взаперти. В эту секунду даже дышалось легче.

С этими мыслями она провалилась в глубокий сон, впервые разметавшись на лежанке вместо того, чтобы лежать строго на спине, как положено воспитанной девушке.

Мэйцзюнь проснулась от невнятного, но настойчивого копошения рядом. Сначала ей показалось, что ей продолжает сниться Чживэй, восстающая из гроба, но затем она поняла, что не спит. А звуки доносились из могилы.

Повернув голову, она увидела, что земля вздыбилась и кто-то лезет наружу.

– Чживэй… – шепотом позвала она сестру.

Та крепко спала и не пошевелилась.

– Сестрица, – жалобно позвала она еще раз.

Нечто черное и блестящее продолжало лезть из могилы. Словно чтобы довершить образ, в небе разорвалась молния и осветила сгорбленную фигуру.

Мэйцзюнь поняла, что нужно действовать. Она схватила камень и замахнулась, чтобы ударить тварь по голове. Лицо с сияющими злобными глазками уставилось на нее и успело закрыться рукой от удара. Тогда она занесла руку еще раз.

– Айо! Мэйцзюнь! Что ты делаешь?!

В свете новой молнии Мэйцзюнь узнала ползущую тварь и с облегчением осела на землю.

– Дорогая сестрица, могла бы ты перестать восставать из гробов? – пробормотала она в полуобморочном состоянии. – Я не сомневаюсь, что привыкну к этому, но, может быть, ты будешь предупреждать?

Чживэй лишь неопределенно фыркнула и победно воскликнула:

– Посмотри, что лежит в моей могиле!

Настороженно переведя взгляд на разрытую землю, Мэйцзюнь опасливо произнесла:

– Я, честно говоря, не очень хочу, сестрица.

– Ты как трусливый листик на ветру!

Мэйцзюнь тяжело вздохнула, подползла к краю могилы и перегнулась, готовясь увидеть изуродованное тело сестры, но та оказалась пустой.

– Ничего нет!

– Ничего! Кроме вот этой шпильки!

Раскрыв ладонь, Чживэй продемонстрировала красивую шпильку. На секунду Мэйцзюнь даже показалось, что камень светится и смотрит на нее.

– Красивое какое!

– Не то слово. Ее подарил мне твой император, Чжао Шэнь.

– И что это значит?

Чживэй посмотрела на нее задумчиво.

– То, что нам надо выспаться. Здесь нам больше делать нечего.

Глава III

Немало за жизнь познал он удач и потерь. Теперь при луне удилище ладит свое

Стихотворение Дутинского старца

Лю Чживэй

После триумфального обнаружения шпильки заснуть не получалось. Под ногтями все еще ощущалась рыхлая мокрая грязь, отмыть ее в темноте до конца не удалось, а в мыслях царил раздрай. Мучительно-лихорадочные, они сменяли одна другую, а как только она проваливалась хоть ненадолго в сон, то тело сразу же сводило судорогой. Впрочем, оно было и к лучшему: в беспамятстве ей являлись мертвецы, пытавшиеся утянуть ее обратно в могилу. Где ей было самое место.

Прячься.

Чживэй встрепенулась. Интуитивное желание спрятаться возникло чуть раньше, чем она поняла, что испытывает тревогу. Тогда она подняла голову и посмотрела на сестру, которая спала, крепко прижимая камень к груди.

Где же спрятаться?

Чживэй нырнула в недавно разрытую могилу и свернулась там в уголке, прекрасно зная, кто вызывал у нее это чувство тревоги.

Поляну накрыла длинная извилистая тень, скрывая двух путниц от лунного света.

Собственное дыхание показалось Чживэй слишком громким, поэтому она уткнулась носом в колени.

– Вс-стань, – раздалось над могилой.

Что ж, игра в прятки не была ее сильной стороной. Чживэй неохотно поднялась и второй раз за ночь выбралась из могилы. Должна ли она чувствовать себя польщенной, что среди всех «друзей» ее разыскал именно Дракон? И где теперь Сюанцин? Кто из них победил в схватке за тело, которое они делили?

– Ты не выполнила с-cвою часть с-сделки, Лю Чживэй. – Дракон посмотрел на нее. – С-собери мне артефакты Байлун.

В прошлом именно Чживэй освободила Дракона из заточения Черной пещеры, где, по слухам, он просидел десять тысяч лет. Светлые ужасно боялись Дракона, ведь их пророчество гласило, что освобождение монстра пещеры, лояльного темным, означает конец их мира. Дракона, как узнала потом Чживэй, мало волновала справедливость. Единственное, чего он хотел, так это контроль над собственным телом. Проблема была лишь в одном: тело он делил с Сюанцином (Молчуном, как его прозвала в начале Чживэй). Жертвовать другом Чживэй не хотела, и тогда Дракон предложил ей сделку: она найдет ему части Белого дракона, Байлун, и их пути разойдутся, Сюанцин останется невредимым.

Чживэй выполняла часть сделки, пока не умерла. Пока ее не убили.

– Меня убили, – возразила Чживэй.

Дракон на это лишь смешливо зафыркал.

– Тебя зарезали как с-свинью.

– Кто? – Чживэй жадно наклонилась к Дракону. Неужели сейчас она узнает?

– Он с-спрятал это от меня, – прошипел тот недовольно.

– Он научился скрывать свои мысли от тебя? – недоверчиво переспросила Чживэй. Раньше Сюанцин едва контролировал себя. Но… если он пожертвовал Чживэй ради Сосуда Вечного Равновесия, то мог обрести достаточно силы.

– Сосуд у него? – резко спросила Чживэй, однако быстро поняла, что даже если да, Сюанцин это скрыл от Дракона.

Хвост Дракона обвился вокруг ног Чживэй. Со стороны жест мог бы показаться полным нежности. Кончик хвоста провел по ее щеке.

– Ты моя подруга, Чживэй, – произнес он, после чего выдержал паузу, казалось бы, наполненную неким только ему понятным смыслом. – С-собери мне все части Байлун. За задержку заплатят твои с-смертные.

Дракон угрожал убить ее друзей? Да она и сама собиралась. Чживэй внезапно расслабилась. Может быть, она не знала, как теперь расположены камешки на доске го, но и Дракон, похоже, тоже не знал. Это было интересно.

Коснувшись когтем ее груди, он толкнул ее обратно в могилу.

Чживэй взмахнула руками, ожидая болезненного падения, однако его не случилось. Падение почему-то затянулось, пока она довольно мягко не приземлилась на ноги в кромешной темноте.

Через мгновение ее ослепил свет фар: машина стремительно приближалась к ней, к Лин Юн, стоящей на шоссе. Щеки были мокрыми от слез. Тогда Лин Юн смирилась, но в этот раз она захотела отпрыгнуть, только тело не послушалось.

Как и в прошлый раз, появилась Лю Чживэй, потянулась к ней… В груди заныло.

Она вдруг почувствовала, что если Чживэй коснется ее, то Лин Юн вернется назад, в будущее, в свой мир. Ее охватил животный страх: только не назад!

– Ты отдала мне жизнь, – прошипела она разозленно. – Поздно менять. Теперь это моя жизнь.

На лице Лю Чживэй отразилось сочувствие.

– Чего ты так боишься здесь? У тебя нет врагов.

«Здесь у меня самый худший враг – я сама».

Когда Чживэй появилась перед ней в первый раз, Лин Юн была готова на все, лишь бы ничего не чувствовать, даже, возможно, исчезнуть, не существовать. Боль от потери семьи была такой силы, словно ее ежесекундно терзали демоны.

«Время лечит».

Прошел год, однако боль не утихла и даже не притупилась. Наоборот, в груди у нее образовался ком размером со вселенную, и даже слезы не могли выплакать из нее чувство потери.

Может быть, время лечит тех, кто не виноват в смерти семьи? Ее же время наказывало.

Лин Юн очень долго была единственным ребенком: умницей, красивой, да еще и талантливой. Увлекшись китайской оперой еще в детстве, она попросила отправить ее на занятия, где быстро начала делать успехи и даже выступать на городских фестивалях Пекина.

Когда ей исполнилось десять, у нее появился младший брат. С тех пор она словно бы стала сиротой. И нет, она не была одной из тех первенцев, кто ревновал родителей. Вскоре после рождения у брата выявили серьезное аутоиммунное заболевание, и жизнь их семьи стала полностью подчинена больничным счетам и здоровью брата. Лин Юн поначалу неплохо справлялась с тем, что родители перестали ее замечать (она же «умница», которая справляется сама), но затем все чаще стала выражать недовольство.

В тот роковой день пропустили ее первое выступление в главной роли, которое совпало с днем рождения, потому что состояние брата резко ухудшилось. Лин Юн разозлилась: она потребовала обещанную поездку на море в Циньхуандао. Семья погрузилась в машину, несмотря на ливневый дождь, все были усталые, никто друг с другом не говорил.

Последнее, что Лин Юн сказала им вслух: «Давайте просто тогда распрощаемся, раз вам и так нет до меня дела».

Ей просто хотелось, чтобы они доказали ей свою любовь, вот так глупо, но ей хотелось, чтобы ее заметили.

– Спаси их, мое отражение! – Черты лица Лю Чживэй смягчились, выражая сочувствие.

Лин Юн почувствовала к ней отвращение в эту секунду: она бросила семью, подвела, когда та отчаянно в ней нуждалась. Именно действия Лю Чживэй привели их к смерти.

Совсем как Лин Юн. Ее отражение.

– Я не спасла, – холодно ответила она. – Это твоя вина.

Ей захотелось сделать этой Чживэй больно. Слишком легко та отделалась, свалив на нее ответственность за смерти двух семей.

Чживэй коснулась указательным пальцем ее лба, слегка толкнув. Лин Юн потеряла равновесие и вновь полетела обратно в могилу. До нее донеслась лишь одна фраза, которая удалялась эхом:

Вспоминай, Чживэй, вспоминай…

* * *

Тело свело судорогой, и Чживэй резко дернулась, поднимаясь из положения лежа в сидячее. Она словно очнулась от одного из тех снов, когда не сразу различаешь грань между реальностью и видениями.

Как оказалась, она лежала на своей лежанке, ровно там, где заснула. Ей приснилось все это?

Чувствуя себя разбитой, совсем неизящно и мало напоминая себя прежнюю, Чживэй поднялась с лежака, вдыхая ароматы завтрака, над которым уже суетилась Мэйцзюнь. Сестра оказалась на редкость хозяйственной, она не только прихватила с собой в поход разные приправы, но даже риса умудрилась притащить. Чживэй только оставалось расставлять ловушки для поимки мелких животных.

Привычно устроившись в позу для медитации, Чживэй принялась накапливать внутреннюю энергию, надеясь восстановить гармонию между мертвым телом и собственной душой.

Мысли не хотели уходить, пытаясь обдумать подозрительно реалистичный сон. Вначале Чживэй отвергла все воспоминания, связанные с тем миром, где ее зовут Лин Юн. Она просто не могла их вынести: ее страхи и переживания как Чживэй абсолютно меркли на этом фоне. Не зря же она сбежала сюда. Может, так ее и выбрали? Ту, кому срочно необходимо было найти убежище? Лин Юн всей душой желала только одного: перестать чувствовать.

И то, что она посчитала шансом исправить ошибки прошлого в этом мире (спасти хотя бы одну семью), на самом деле оказалось насмешкой судьбы над ее беспомощностью. Больше, конечно, Чживэй такую ошибку не повторяла.

Теперь она ставила только на выигрышных лошадей и не ввязывалась в драки, в которых не могла победить.

Сидевшая рядом Мэйцзюнь, например, была лишь инструментом для мести. Накладывая еду в импровизированную миску из бамбука, она не подозревала о мыслях сестры и искренне любила ту, с которой росла.

Хотя и она изменилась: ушла наивная мягкость из взгляда, появилась легкая настороженность. Если раньше она походила на декоративного кролика, то теперь была зайцем, который был готов драпать, если его вспугнуть.

Было и еще кое-что. Порой Чживэй замечала, с какой горечью смотрела Мэйцзюнь на лицо своей подруги Шусинь.

И Чживэй теперь чувствовала к Мэйцзюнь совсем иного вида близость: они разделяли одну боль. Чувствовали вину за смерть семьи, обе не смогли спасти подруг – такое роднит сильнее кровных уз.

Закончив с медитацией, Чживэй поблагодарила сестру за завтрак и с несвойственной ей мягкостью коснулась ее плеча. Та благодарно сжала ладонь.

Да, они теперь определенно понимали друг друга лучше. И все же Чживэй подумала, что надо будет избавиться от Мэйцзюнь при первом удобном случае: той следовало жить какую-нибудь собственную жизнь, не связанную с одержимой местью сестрой. Вопреки всему, Чживэй знала, что способна на жестокость: она была гнилым корнем пока еще цветущего дерева (хотя уже не очень цветущего), а Мэйцзюнь сейчас походила на увядший цветок, который забыли поливать.

Что бы ей сейчас сказала Лин Цзинь: «Молодец, ты делаешь все, чтобы выжить», или, может, напомнила бы, что «Хитрость превращает добро в зло. Только правдивость ведет к высшей справедливости. Когда человек светел, не желая блестеть». Чживэй желала блестеть, поэтому она шла в обратную сторону от пути дао, и поэтому ее и называли «демоницей».

Чживэй затосковала по Лин Цзинь. Если Чживэй была мечом, то Лин Цзинь всегда была верным моральным компасом, если Чживэй искала быстрые и эффективные пути к победе, то Лин Цзинь искала щадящие и развивающие.

Когда Чживэй убила этого ублюдка Бянь Чжана, то знала, что не поступает благодарно, это была не ее битва, это была битва Лин Цзинь и Бянь Чжана. Именно Лин Цзинь должна была показать свою силу, однако Чживэй лишила ее этого шанса и забрала власть над темными.

Быть может, за это Лин Цзинь не смогла ее простить? Пронзила ее кинжалом, чтобы Чживэй больше не могла творить зла?

Разозлиться на бывшую подругу не получилось. Чживэй не была справедливой и именно поэтому отлично понимала, что Лин Цзинь права: устрани цветок зла, чтобы не созрели семена.

Чживэй так внезапно хлопнула ладонями по коленям, что Мэйцзюнь, тоже впавшая в задумчивость, вздрогнула.

Мысли о сострадании к возможной убийце вели в никуда. Месть – главное блюдо Чживэй, и она умеет его подавать – холодным, горячим и на десерт.

– Разыщем Син Ифэй, – заявила Чживэй. – Она нам поможет.

– Кто это?

– Одна не слишком пугливая кроха, – вспоминая прилипчивую служанку, ответила Чживэй. – Которая поможет нам с деньгами.

Син Ифэй была служанкой невесты Чжао Шэня. Чживэй поменялась с невестой местами, при помощи силы Лин Цзинь изменив свою внешность. И вместо того чтобы испугаться красноглазой демоницы, та внезапно обрадовалась, уверенная, что та послана судьбой, чтобы спасти ее госпожу.

Решение обратиться именно к Ифэй было спонтанным, но ощущалось правильным. Словно все, кого она повстречала, были нотами для эрху, но оставалось сыграть их в правильном порядке, чтобы они собрались в прекрасную мелодию.

Мэйцзюнь начала торопливо собираться. Похоже, она была искренне рада убраться из этого богами забытого места.

– А что мы будем делать после встречи с Ифэй?

«Мы – ничего», – подумала Чживэй, намереваясь оставить Мэйцзюнь с Ифэй. Однако, казалось, что-то вело ее в этом направлении. Возможно, ее внутренние силы, скованные словно толщей льда, давали ей подсказки, а возможно, она просто хотела так думать.

В любом случае после посещения Ифэй следовало отправиться на место преступления, а еще узнать, что теперь с артефактами Байлун.

Где находится Дракон, Чживэй догадывалась, но пока что навещать его не собиралась. Вдруг там будут некие подсказки? Зато втереться в доверие кому-то из бывших друзей в новом обличье все еще казалось ей хорошей идеей.

Быть может, они все были в сговоре? Потому что забыли они ее легко, словно выдрали сорняк из своей души. Тот самый, которых теперь порядочно наросло на ее могиле.

– Мэйцзюнь, дорогая, скажи, пожалуйста, далеко ли до Ланьчжоу отсюда?

– Пешком – далеко, – тут же охотно подтвердила сестра.

– Хорошо, что у нас есть извозчик в таком случае, – хмыкнула Чживэй.

Они отошли подальше от могилы, тогда Чживэй достала деталь одежды с волосами Сюэ Яна и сожгла ее, надеясь, что он откликнется на призыв.

Тот появился перед ними мгновенно, настороженный, даже испуганный. Чживэй крепко схватила его за руку, чтобы тот не вздумал уйти.

– Доставь нас, пожалуйста, в Ланьчжоу, – улыбнулась она ласково, вопреки железной хватке.

Сюэ Ян явно засомневался. Он кинул тревожный взгляд на Мэйцзюнь, а затем вновь посмотрел на Чживэй. Она сжала его руку еще крепче.

– Да, молодая госпожа, доставлю вас туда.

Благодарности Чживэй не испытала, лишь удержалась от снисходительного хмыка.

– Используй мою внутреннюю силу, – повторила она ему наказ. – Мэйцзюнь, иди сюда.

– Мне правда не нравится такой способ передвижения, сестра, – уныло пробормотала та, но подошла.

– А мне не нравится ходить неделями по дорогам, когда мы даже вряд ли сможем отбиться от бандитов. Да что от бандитов, от любого нечистого на совесть на человека.

Они взяли за руки Сюэ Яна и спустя короткое мгновение оказались на одной из тихих улочек Ланьчжоу. Чживэй ощутила тошноту и головокружение, Мэйцзюнь же осела на землю.

– Я же сказала брать мои силы! – раздраженно бросила Чживэй, наклоняясь к Мэйцзюнь.

– Я в порядке, – слабо пробормотала та, прильнув в объятии к сестре.

Сюэ Ян вместо оправданий отвернулся, и его вытошнило.

– О, нет, госпожа… – дрожащим голосом сказал он. – Ваши внутренние силы скрыты все равно что за толстенными стенами. К ним не пробиться, вы словно заперты в драгоценной шкатулке.

Он поежился.

– После прошлой попытки мне снились кошмары. Ему это не понравилось.

Чживэй вскинула голову.

– Не понравилось кому?

Тот встряхнул головой, приходя в себя.

– Я не знаю. Кто-то очень-очень сильный оберегает вас. Может быть, Легендарный Прародитель благоволит вам, – сказал он с внезапным благоговением. – Вы же сказали, что он вам снился.

Потом он жалобно добавил:

– Не зовите меня, пожалуйста, больше, госпожа. Я вас прошу. – И с этими словами он исчез.

– Легендарный Прародитель темных заботится о тебе? – пораженно спросила Мэйцзюнь. В этот раз она приходила в себя медленнее.