Полная версия
Гремучий дом
Она брезгливо окинула взглядом Библию и потянулась за конфетами. Сладости в её жизни были нечастыми гостями, поэтому Реми не могла перед ними устоять.
– Спроси Костю. Тебе он, может, и ответит, – невесело отреагировал Матвей, заслужив укоризненный взгляд девушки. – Кстати, у меня есть для тебя подарок.
Поднявшись, мужчина подошёл к стойке с верхней одеждой, стоявшей у выхода из гостиной. Отодвинув своё зимнее пальто, он вытащил непрозрачный тканевый футляр. Расстегнув его, он показал Реми великолепное золотое платье, украшенное крупными чёрными цветами. Приталенное, с пышной юбкой и с изящным декольте и открытым верхом, оно выглядело просто очаровательно.
– Ты должна сиять, моя жар-птица, драгоценная Реми. И пускай я отпускаю тебя танцевать с другим, но я не могу позволить себе отпустить тебя без намёка и моего незримого присутствия рядом.
Девушка медленно подошла к нему, осторожно касаясь тончайшего шёлка. Никогда прежде ей не доводилось носить ничего подобного даже в доме Романа Беркута. Но она уже видела себя в нём, а потому легко стянула одежду и, глядя в глаза Матвея, прямо на голое тело натянула платье. Девушка с наслаждением закрыла глаза, чувствуя, как ткань мягко скользит по коже.
– Оно изумительно, милый мой кудесник, – прошептала она, не переставая гладить подушечками пальцев воздушную юбку. – Спасибо за этот волшебный подарок.
– Ты не представляешь, насколько восхитительно видеть тебя в нём, – хрипло отреагировал Матвей, следуя за её руками по платью, чтобы затем притянуть девушку к себе, а после аккуратно прижать к стене, подбирая подол её юбки.
Его бирюзовые глаза вспыхнули в полутьме, завораживая своей морской глубиной, в которой так и хотелось утонуть. Реми почти поддалась этому влиянию, желая украсть у реальности ещё немного счастья, но всего один кадр-вспышка, одно мгновение, вбившее в неё ледяной холод, и девушка отшатнулась. Кровавое воспоминание из снов, что преследовали её с самого первого дня, как она вернулась из Лаберии. Кошмаров, в которых она видела Рене.
– Нет, – прошептала Реми. И высвободилась из его объятий. – Прости, но мне нужно возвращаться.
Матвей ведёт рукой по её волосам, спускаясь к щеке, обращаясь с ней, как с величайшей драгоценностью, своим персональным светом во тьме. Столько всего они вместе пережили за эти полтора года. Голод, две жуткие зимы и засушливое лето, и погромы, и революционные шествия, и борьбу за право жить, а не существовать. Они были вместе. И казалось, что так будет всегда.
– Я люблю тебя, – хрипло произнёс он, хмурясь от собственного признания.
Никогда прежде он никого не любил. Никогда прежде никто так не сиял в его глазах, что даже в разлуке ему всё мерещился аромат её терпких, как вино, духов и яркость её золотых глаз. Сомкнув веки, он видел её, свою прелестную жар-птицу. Не сломленную, не утратившую вкус к жизни, сияющую и яркую, как самое жаркое солнце, бликующее на волнах его лазурного моря.
Только слова сорвались с его губ, как он понял, – их не следовало произносить, так как Реми тотчас замкнулась в себе. Её взгляд потяжелел, а сама она потускнела, растворяясь в тусклом свете настольных ламп. Она неловко обхватила себя за плечи, сутулилась, отстранилась, отходя от него. Её взгляд заметался по гостиной, останавливаясь на бутылке с вином. Повинуясь её невысказанному желанию, он освежил бокал и протянул ей. Горькая ухмылка прошлась по его губам, выскальзывая наружу словами:
– Не отвечай, Реми. Я знаю, что ты чувствуешь. Я понимаю тебя лучше других. Просто не забывай обо мне, когда будешь танцевать с ним. Не забывай, кто был рядом с тобой, кто ничего не требовал, а следовал за твоим желанием. Я не он.
И Реми выдохнула, неловко улыбаясь. От вина её губы заблестели, а в глазах стало светло.
– Прости, – повторилась она, а потом поцеловала его нежно и очень доверчиво. Ей не хотелось отказываться от Матвея, хотя она и не знала, что их ждёт в будущем.
Глава 4. Императорский дворец
РемиВ общежитие она вернулась под утро. Ещё не рассвело, улицы сковал холод, и облачка пара вырывались из её рта. Матвей высадил девушку неподалёку от здания, сохраняя предосторожность. Он вытащил из багажника чехол с платьем и протянул ей, пожелав немного развеяться. С тех пор, как в городе официально запретили проводить развлекательные мероприятия, его клуб закрылся, сохранив частные встречи для постоянных членов.
Теперь вечеринки проводились тайно, что благотворно сказалось на состоянии Филина. Он превратился в загадочную личность, устраивающую самые смелые и запретные развлечения, попасть на которые можно было только после тщательной проверки.
Реми смотрела на его дела сквозь пальцы. Она знала, с кем связалась, и даже придумала несколько способов, как обратить его возросшую прибыль во благо. Связав Матвея с Ингой, занимающейся благотворительностью, Реми поспособствовала появлению в столице нескольких частных трудовых училищ для бедняков, а также бесплатных столовых и ночлежек для нуждающихся.
Попрощавшись, Реми миновала фойе и поднялась на второй этаж в небольшие апартаменты на две комнаты, которые делила с Вивьен. После того, как подругу исключили из академии из-за её разорившегося отца, не желавшего более платить за обучение дочери, им обеим совместное проживание показалось выгодным вариантом. Зарплата начинающей гарпии невелика, как, впрочем, и шершня.
* * *Вернувшись домой к полуночи следующего дня после утомительного допроса рабочих издательства, Реми увидела неожиданную картину: Вивьен сидела на окне со стаканом коньяка, укутавшись в тёплый плед. Судя по опустевшей бутылке на столе, сидела она так долго, и вряд ли повод был хорошим.
– Что с тобой? – поинтересовалась Реми, стягивая зимнее пальто и вешая его на вешалку.
Взгляд девушки остановился на чехле с платьем, которое ещё вчера они с Виви с упоением примеряли, восхищаясь своим отражением в зеркале. Рыжая подруга сожалела, что не сможет пойти на праздник, при этом вспоминая, как раньше не любила балы, а теперь вряд ли ей удастся снова увидеть Императорский дворец во всей его красе.
Визгливо хихикнув, Вивьен отсалютовала стаканом, а затем допила остатки, запрокинув голову и из-за этого чуть не свалившись со своего насеста. Она была вдрызг пьяна.
– Моя песенка давно уже спета! – нарочито весело пропела она, размахивая руками. – Вот только об этом никто не сказал!
– Я не понимаю, – ответила Реми, подходя к рукомойнику в углу комнаты, чтобы помыть руки.
Она приложила мокрые ладони к затылку, пытаясь остудить разболевшуюся от напряжения голову. Её возросшим способностям везде находилось применение. Она с лёгкостью осваивала разнообразные сэвские навыки, с поразительным успехом допрашивая людей, используя свой голос.
– А ты посмотри, что на столе лежит, – злобно отреагировала Виви.
Её раскрасневшееся лицо блестело лихорадочной красотой, губы, как алые маки, некрасиво изогнулись, сдерживая ярость внутри. На столе нашёлся смятый конверт и официальный документ из Шестого отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, в котором говорилось, что начата процедура расформирования боевых отрядов «Шершней» в связи с сокращением количества морликаев. Что в течение недели Вивьен должна получить расчёт и съехать из канцелярского общежития.
– Да как так-то? – растерянно воскликнула Реми. – Что-то незаметно, чтобы вы прохлаждались последние месяцы. Как же бывшие купеческие улицы? Тамошнее паучье гнездо до сих пор не зачищено. И ролльские предместья. Деревни. Работы непочатый край! – продолжила распаляться девушка, вспоминая, как в первую зиму им всем приходилось вставать плечом к плечу, криком освобождая улицу за улицей, дом за домом.
Именно тогда в монотонности и напряжённости работы её способности и раскрылись на полную катушку.
– Экономия, чтоб им пусто было! – запустив стакан в стену, закричала Вивьен.
В последовавшей звонкой тишине раздались удары по батареям. Жители общежития хотели спать, а не выслушивать стенания молодой истребительницы.
– Я поговорила с сослуживцами. Самых опытных отправляют в командировки в удалённые части империи, тех, кто помоложе, оставляют работать в столице. Таких, как я, примкнувших после адских праздников, пинком под зад выставляют на улицу, – Виви выругалась, а потом раздражённо повела челюстью из стороны в сторону. И с ехидной горечью добавила: – Кстати, оставшимся запретили спуск под землю в центре города. Так что белые червяки будут и дальше терроризировать коммунальных служащих, – закончила девушка, наблюдая, как Реми собирает с пола осколки и складывает в газетку с большим заголовком: «Благоденствие цесаревича Александра!»
– Но почему именно тебя уволили? С твоим-то талантом ищейки!
Виви разразилась новой гневной бранью, а потом спрыгнула с окна и перебралась на свою койку. Не такой уж пьяной она оказалась, соображала довольно ясно.
– Я долго думала, почему в сентябре меня исключили из академии, хотя я не выделялась среди других работающих сэв. Многие курсанты продолжали внештатно служить среди шершней. Но исключили только меня. Сказали, что сокращается финансирование и я не подхожу для государственного обеспечения. Отец ещё устроил безобразную сцену, дескать, он столько заплатил за образование, а они взяли и вышвырнули меня, – Виви раздражённо потёрла пальцы. – Он ещё хотел выдать меня замуж и забрать домой, раз всё так обернулось. Я тогда пошла к старшему по отряду, чтобы устроиться на работу в шестую канцелярию к шершням. Стала получать жалование, переехала к тебе в общагу. Казалось, что это просто неудачное стечение обстоятельств. Но теперь я понимаю. Поговорила кое с кем и выяснила, что всё дело в Викторе.
Звякнуло стекло в руках Реми. Девушка подняла голову и холодно уставилась на Вивьен. Через полгода после адских праздников появились доказательства того, что Виктор на Земле. Его объявили в розыск, но он улизнул за границу, и теперь неизвестно ни где он, ни чем промышляет.
– И? – выжидательно протянула она.
– Я же с ним спала. Отношения между командиром и курсантом запрещены. Повод для исключения. Плюс он предатель родины. Заговорщик, с которым я провела так много времени наедине. И теперь более не являюсь заслуживающей доверия особой, а значит и путь в армию или полицию мне заказан, – с дьявольской горечью в голосе заговорила Вивьен и расплакалась.
Несгибаемая железная девушка с рыжим золотом вместо волос, что легко балансировала между жизнью и смертью, выходя на самые опасные смены, спускаясь под землю и там сражаясь с полчищами морликаев исключительно мечами и ножами, теперь плакала, как обычная девчонка.
– Я не знаю, что мне делать. У меня не так много сбережений. Возвращаться домой под крыло родителей, чтобы они выдали меня замуж? Пытаться устроиться здесь? Но кем? Я же старшая сэва! Любое образование для меня платное, а людская карьера недоступна. Я не знаю, что мне делать, – повторилась она.
Резко поднявшись, Вивьен вытащила из шкафа новый стакан и села с ногами на стул, задумчиво переливая из опустевшей бутылки последние капли. Она хотела поднести горький напиток к губам, когда её остановила Реми, усевшаяся рядом на пол и грустно посмотревшая на подругу снизу вверх.
– Как они могли после всего… – прошептала она. – Виви, не отчаивайся, я поговорю с Ульрихом. Поговорю с Филином. И даже спрошу у цесаревича. Мы обязательно найдём выход. В конце концов, ты была там. И сражалась с нами против них.
Стакан выпал из руки Вивьен, и янтарь растёкся по столу. Сама она спустилась вниз к Реми, шепча подруге на ухо:
– Приказ пришёл сверху, моя дорогая подруга. Ты сама знаешь, кто сейчас руководит страной, пока император болен. Цесаревич Константин и императрица. Не думаю, что Марина в курсе всего, а вот Костя… мой милый бывший ухажёр Костя…
– Не отчаивайся. Бал состоится раньше, чем тебя отсюда прогонят. Я всё разузнаю. И тебя в беде не оставлю, – мягко отреагировала Реми, обнимая Вивьен.
Сэва навсегда запомнила тот жуткий разговор с Константином на кладбище, после которого потерялась в городе, забыв часы своей жизни. С тех пор они не виделись до самого её устройства в Гнезде, и дальше держались отстранённо, делая вид, что ничего не было. Цесаревич не стал воплощать свои намерения, однако было видно, как непросто ему далось такое решение.
* * *Две недели пролетели удивительно быстро. Наступило четырнадцатое марта, день, когда поминают архангельцу Аллейн, отказавшуюся от божественного начала ради защиты людей. Именно в этот день родился цесаревич Александр, названный в честь дяди императора, который во время неудачного переворота спас своего племянника. Ходят слухи, что мальчик родился раньше, но императрица, лелея планы посадить сына на трон, сдвинула дату, чтобы в сознании людей и сэв Алекс ассоциировался с Аллейн.
Императрица Марина использует любую возможность, чтобы возвысить своего сына, которому только-только исполнилось десять лет. Она с нетерпением ожидает его дебюта, чтобы добиться от больного мужа назначения Алекса своим наследником в обход дефектного Константина.
Праздник был запланирован с большим размахом, чтобы продемонстрировать всему миру, что империя преодолела все трудности и вновь сияет во всей красе. Кроме того, это событие стало символом выхода из кризиса и позволило вновь проводить городские мероприятия и вечеринки.
Ради праздника Реми даже пришлось посетить парикмахерский салон, где она потратила немалые деньги на создание образа, соответствующего её статусу. Девушка не хотела лишний раз обращаться к Инге, памятуя, как гневался Роман, узнав, что его жена сотрудничает с ней и Матвеем.
Закончив с процедурами, Реми вызвала такси. Пускай не так престижно подъезжать к Императорскому дворцу, как в частном автомобиле с водителем, но это лучше, чем прийти пешком. Извозчик, услышав адрес, было хотел запросить двойную ставку в обход таксометра, но, увидев ксиву гарпии, передумал и довёз девушку молча и крайне шустро.
На подъезде к территории Кремля скорость пришлось сбросить из-за наплыва репортёров, стремящихся запечатлеть гостей императорской семьи. Прошли те времена, когда Реми приходилось прятать своё лицо и избегать публичных мест. Благодаря стараниям Кости, газетчики прекратили писать о связи девушки со знамением в небесах. А также, после долгих споров и ссор, роль её брата была значительно сокращена и переписана, чтобы не привлекать к семье Беркут ненужное внимание. Все лавры спасительницы достались Кристине Орловой, также известной как Дива. Поговаривали, что церковь даже планирует канонизировать Кристину, настолько людям и сэвам запали в сердце деяния молодой цесаревны.
Расплатившись по счётчику, Реми выбралась из автомобиля и поднялась по величественным ступеням к раскрытым настежь дверям. Протянув пригласительный билет привратнику, она влилась в небольшую толпу гостей, проходя в вестибюль, где передала слуге свою верхнюю одежду. Покрутившись перед зеркалом и поправив причёску, девушка с удовольствием отметила, как её платье выделяется среди кремовых и нежных нарядов молодых сэвушек.
Пройдя в бальный зал, она подхватила с подноса официанта бокал шампанского, следом отходя к стенке в углу. Девушка не обзавелась знакомствами в высшем обществе. Она не знала аристократов своих лет, и ей были чужды их развлечения и интересы. Из своего укромного угла Реми подслушивала их разговоры о вечеринках и литературных дуэлях, о новой скандальной премьере в одном авангардном театре, сплетни о том, кто с кем спит и кто кому изменяет. Слушала, как они обсуждали наряды, драгоценности и где стоит отужинать, когда можно будет покинуть столь пышное и скучное мероприятие. Этим молодым сэвам не было дела до того, что творится в империи. Крайне далеки они были от народа.
Несколько раз к Реми пытались подступиться и познакомиться, но она всем давала от ворот поворот. Терпеть бахвальства младшей знати ей было ни к чему. Девушка прекрасно понимала, что ею интересуются исключительно из-за её связи с Константином. Из-за того, что она происходит из рода Беркутов, а её отец с недавних пор повышен в должности до генерала-аншефа за свои заслуги в защите границ империи. К тому же ни для кого не было секретом, что она поступила на службу в Императорскую канцелярию. Плюс до сих пор ходили аккуратные слухи о её связи с небесным знамением. Словом, девушку окружала такая плотная завеса таинственности, что любое появление Реми на публике привлекало к себе пристальное внимание аристократии.
Вот и сейчас к ней плавно подступало всё больше и больше сэв, стремясь вовлечь девушку в разговор, чтобы выведать хоть что-нибудь о ней. Так что, увидев прибывшую чету Беркут, Реми тотчас устремилась к ним, на ходу распахивая объятия для просиявшего молодого Олега, своего младшего брата. Обняв мальчишку и расцеловав в обе щёки, Реми вежливо поприветствовала Романа, склонив перед ним голову, а затем приветливо поцеловала улыбающуюся мачеху.
Паритет в отношениях между Романом и Реми строился на том, что он не знал, что не является её отцом. Девушка здраво полагала, что эта новость может здорово подпортить ей жизнь, к тому же, будучи дочерью графа, она имела значительно больше привилегий, чем являясь безродной старшей сэвой с дурной кровью. Поэтому Реми хранила это в тайне, не желая подставляться и подставлять Рене.
– Как продвигается… твоя служба, дочь моя? – спросил мужчина.
Граф сильно похудел и осунулся за эти полтора года. После потери Рене мужчина пытался наладить отношения с Реми, часто навещал её в больнице, говорил о планах на будущее. Однако его суровый характер вскоре взял вверх, и они поссорились. Реми не желала становиться светской сэвушкой, а Роман передумал помогать ей с поступлением в Военную академию. В результате между ними установилось холодное перемирие.
– Лучше, чем я думала. Господин Ульрих предложил мне построить карьеру в качестве гарпии. Он высоко оценивает мои таланты и считает, что эта работа больше мне подходит, чем служба в армии, – с отсутствующей интонацией в голосе заявила Реми, втайне с интересом наблюдая за реакцией Романа.
Инга отреагировала восторженно, а Олег, чьё будущее уже было связано с кадетским корпусом академии, в котором он обучался вместе с цесаревичем Александром, выразил неподдельный интерес к тому, чем занимаются гарпии.
– О вас столько слухов ходит. Говорят, гарпии знают всё. Они нападают на противников империи по ночам и утаскивают в катакомбы под Кремлём, где пытают их до смерти, – с придыханием заговорил черноволосый мальчик.
Ему было десять лет, и за прошлый год он вырос на целых восемь сантиметров! Судя по его росту и телосложению, вскоре он станет таким же высоким, как его отец. Его глаза покрывала та же неестественная фамильная желтизна, а внешностью мальчик выглядел как тёмный волк, хищный маленький зверь с поразительно добродушным голосом. Им невозможно было не восхищаться, ведь Олег преуспевал во всём и очень переживал из-за смерти брата. Поначалу с сестрой он держался отстранённо, но вскоре полюбил её всем сердцем.
– Похвально, что ты нашла себе достойное занятие, – неожиданно одобрительно заключил Роман, цепким взглядом охватывая зал, в ожидании, когда же явится императорская семья. – Слышал, ты стремилась поступить в академию, хотя я говорил, что не одобряю этой затеи. Бесспорно, гарпии являются самыми преданными служащими империи, и я рад, что, вступив в их ряды, ты смыла с себя все подозрения, которыми была покрыта.
От его слов лицо Реми окаменело, и сама она сжалась изнутри, выпуская наружу иголки. Она хотела осадить мужчину, но Роман уже переключился на Олега, объясняя, что гарпиями именуют жандармерию империи, занимающуюся сектантами, революционерами и асоциальными элементами, угрожающими привычному укладу жизни.
Реми пришлось отпустить ситуацию. В отличие от Рене, она не стремилась заслужить одобрения Романа, не чувствуя с ним родства. Важно сохранять нейтралитет, поэтому, выслушав похвалу Инги, девушка немного обсудила с семейством дальнейшие планы. Она узнала, что Роман скоро покинет столицу, возвращаясь на границу с Урласком, где без конца случались стычки между военными и таможенниками, и выслушала гневную речь отца о новых притязаниях Асслейского государства на территории королевства Алианс, из-за чего последние намереваются запросить военной помощи у Ролльской империи, что было совсем некстати. Империи хватает внутренних проблем. Одни революционные шествия, да поджоги, бунты и разгульные демонстрации чего стоят! Немало усилий пришлось приложить, чтобы подавить разбушевавшийся люд.
– Ходят слухи, что в Урласке неподалёку от нашей границы появились какие-то новые формы морликаев. Говорят, деревни с той стороны обезлюдили, и там творится что-то неладное, – заметила Реми, вспоминая слова Феликса.
– Оставь эти домыслы, – отмахнулся Роман, хмуря густые брови.
Он отпил вино из бокала и покосился на сына, который просиял лицом. По большому, празднично украшенному залу пронеслась негромкая мелодия – по широкой, покрытой тёмно-красным ковром лестнице вниз спускались члены императорской семьи. В то время как император Николай отсутствовал, его с честью заменили блистательная императрица Марина, одетая в роскошное бордовое платье с золотым поясом, цесаревич Константин, облачённый в белый костюм, и виновник торжества – гордый цесаревич Александр, также одетый в белое.
Грянула торжественная музыка. К семейству Орловых потянулись аристократы, стремящиеся выказать своё почтение. Началась официальная часть мероприятия.
Глава 5. Примирение
РемиВ огромном обеденном зале, заставленном небольшими столиками, благородные сэвы чествовали молодого цесаревича, через свои пожелания выказывая поддержку его матери в стремлении усадить Александра на императорский трон. Было произнесено множество речей, в которых аристократы желали отцу именинника здоровья, задаваясь вопросом, когда же император вновь возьмёт бразды правления над империей. После официальной части начались танцы.
Реми пришлось станцевать с несколькими отпрысками старших семейств. Этикет требовал этого от неё, она не могла отказаться. Во время очередного танца с миловидным, но назойливым сэвом из семьи Дроздовых, девушка заметила, как именинник вместе с Олегом и ещё несколькими молодыми сэвами покинули зал. Наверняка их ожидает настоящее празднество, не то что это взрослое скучное мероприятие, во время которого все только и делают, что сплетничают.
– Позвольте, я украду вашу спутницу на следующий танец? – прозвучал голос рядом, когда закончилась очередная мелодия, и Реми уже понадеялась, что сейчас сможет немного передохнуть.
Похитителем оказался Константин. Разумеется, Дроздов не смог отказать. Он выказал Реми своё почтение и удалился, а Костя, протянув ей руку, по-доброму улыбнулся сквозь густые светлые усы. Было непривычно видеть его с бородкой, но она удивительным образом ему шла, придавая солидности.
– Вы великолепно выглядите, Ремия, – произнёс Костя с лёгкой ноткой официальности в голосе, когда заиграла следующая мелодия, и они начали танцевать.
От него, одетого во всё белое, невозможно было отвести взгляд. Рядом с цесаревичем Реми ощущала себя маленькой и хрупкой, но в то же время она чувствовала с ним глубокую связь, родившуюся в катакомбах под Ролльском. Иногда она забывала его злые слова на кладбище. Иногда ей казалось, что между ними всё по-прежнему.
– Благодарю, ваше высочество, – мирно ответила Реми.
Его рука горячила её спину. Некстати вспомнились слова Матвея. Он и правда отправил её танцевать с другим. И Реми чувствовала себя изменщицей, хотя измены не было. Кроме работы, между ней и Костей не было ничего с того самого проклятого разговора.
– Ульрих передал, что ты нашла особую книгу, – иносказательно проговорил Костя, зная, что в зале, где так много острых ушей, есть те, кому не следует ничего слышать вовсе. – Он высоко отзывается о тебе. Говорит, что ты можешь…
– Прекрати, – оборвала его Реми, искоса поглядывая на Марину, танцующую с представительным мужчиной.
Женщина пристально следила за ними, впрочем, как и другие аристократки. Слухи всё ещё ходили. В конце концов, в Аллейскую оперу Реми пришла вместе с Костей. А траур по погибшим окончен. В газетах часто писали о том, что все с нетерпением ждут, когда объявят о помолвке цесаревича с дочерью графа.
– Реми, я знаю о твоём отношении к Вороньему гнезду. Я знаю, что ты пыталась поступить в академию. Но я ничего не знаю о тебе. Ты так давно не бывала в Пряничном доме, что я уже не помню, когда в последний раз мы с тобой действительно разговаривали, – с укором протянул молодой мужчина, чуть ближе притягивая девушку к себе. – Позволь, я украду тебя отсюда. Поверь, в мои намерения не входит желание навредить твоей репутации. Я просто хочу поговорить без свидетелей.
