Гремучий дом

Даша Пар

Гремучий дом

Продолжение романа Свора певчих.

Эта история происходит в похожей на нашу альтернативной вселенной, поэтому многие наименования, исторические события или детали (времена года, спутник планеты, названия месяцев, дней недели и т. д.) схожи. Ключевым отличием является событие, случившееся за тысячу лет до начала повествования. Плюс немного иначе выглядит карта мира и, соответственно, есть различия в названиях государств и их историй.

Всё началось, когда на территории одной древней страны открылись разрывы, ведущие, как решили люди, прямиком в ад. Оттуда вылезли демоны, которых было невозможно убить. Практически сразу с их появлением, в небесах появились порталы, и в мир явились прекрасные ангелы. С помощью своих голосов они убивали монстров, защищая людей. Им удалось сдержать первую волну демонов, которых назвали морликаями. Однако разрывы продолжали открываться, и из них появлялись новые создания ада.

Тогда ангелы под предводительством ангелицы Аллейн решили остаться в мире людей, чтобы защищать их от тьмы. Это стоило им ангельских крыльев. Потомков ангелов назвали сэвами, спасителями человечества.

С тех пор прошло 1046 лет. Если сравнить с нашим миром, то временной промежуток совпадёт примерно с 30-ми годами XX-го столетия. За прошедшее тысячелетие сэвы распространились по свету, как и разрывы, теперь открывавшиеся везде, где обитают разумные создания.

С течением времени, вера в божественное происхождение сэв, померкла. Потомки ангелов, ставшие во главе множества государств, теряют власть и утрачивают своё превосходство благодаря новейшим изобретениям промышленной эпохи.

Грядёт раскол. А вместе с ним, всё больше и больше открывается разрывов, словно предвещая конец света. И кто знает, что выползет с той стороны следом за адскими созданиями.

Глава 1. Молодая гарпия

Ремия

Дверь выбили с ноги. Без колебаний отряд специального полицейского подразделения «Гарпии» ворвался в здание типографии, принадлежащей Издательской империи Ивана Павлинского, специализирующегося на издании женских журналов моды и красоты. Из презентабельного холла, отделанного стеклянными перегородками, по дороге задерживая растерянных молодых сотрудниц в строгих офисных платьях, суровые жандармы третьего отделения канцелярии проследовали в печатный цех. Раздался единый повелительный крик, и работа встала, а рабочие, в испачканных чернилами и тушью формах, недоумённо уставились на свои руки, будучи не в силах пошевелиться.

В цеху никогда не бывает тихо, вот и сейчас бумага продолжала скользить по конвейерной ленте, закатываясь под высокие бобины и выскальзывая из-под них с печатным текстом. Автоматизированная лента, выдумка знаменитого сэва Ивана Павлинского, существенно упростив и удешевив издательский цикл, сейчас обратилась против работников типографии. Без слаженной работы своих кукловодов бумага поехала вкривь и вкось, пачкая и без того измазанных краской людей.

Однако никто не обращал внимания на беснующуюся ленту. Атаковавшие типографию гарпии быстро выводили мужчин из цеха, и даже вышедший из своего кабинета директор типографии не остановил жандармов, застыв посреди зала с приказом об обыске в руках, подписанным самим действующим тайным советником – главноуправляющим третьим отделением господином Ульрихом Коршуном.

Пока гарпии разбирались с сотрудниками и упаковывали бухгалтерские документы, проверяя каждую комнату типографии и задерживая каждого на своём пути, включая уборщиц, в здание зашла молодая черноволосая девушка со стрижкой каре и с неестественно яркими золотыми глазами.

Одетая в чёрный мундир подразделения, с серебристым кантом на плечах и стоячим воротником с закруглёнными углами, девушка ничем не выделялась среди своих сослуживцев, однако отличалась так, как бабочка махаон отличается от бабочек-однодневок. И пока другие искали следы явные, отчётливые, видимые на свету, допытываясь до секретов издательства и пытаясь отыскать истину, девушка, как призрак, ходила по помещению, разглядывая свежеотпечатанные листы, ещё не подшитые и не вложенные друг в друга в правильной последовательности. В них получалось, что нарисованная дева в мехах соседствовала с рекламой пилюль, а реклама открывающегося модного салона перетекала в статью о вреде женского образования, написанную религиозным деятелем.

Поморщившись на неприглядные слова статьи, Ремия Беркут вышла в центр цеха, почти вплотную прислонившись к огромным бобинам, от которых сильно пахло свежей краской. Только тронь, и пальцы вымажутся в чернилах, графите и типографской пыли. На заднем плане разгорался спор между управляющей подразделением Лидией Журавлёвой, высокой сорокалетний младшей сэвой, и директором типографии, а из фойе доносились возмущённые крики сотрудников, однако вокруг Реми сформировался пузырь абсолютной тишины. Матовой, глухой и очень плотной. И в этой тишине, как нота, зазвучал комариный писк. Тихий, он неспешно нарастал, охватывая помещение, вызывая головную боль у людей и заставляя гарпий застыть, по-птичьи поворачивая головы в сторону зазвучавшей девушки.

Реми никого не замечала. Она звучала, и этим звуком целиком захватывала цех, проходя насквозь и людей, и сэв, и стены здания, добираясь до всех уголков, до самых потаенных мест. Звук усилился до такой степени, что и люди осознали его звучание, испуганно умолкнув и позабыв о возмущении. Сотрудники не понимали, откуда он исходит, и испуганно переглядывались, начиная догадываться, что это и есть настоящий обыск издательского дома.

Пение оборвалось резко, как выстрел, на самой высокой ноте. Реми пошатнулась, схватившись за край стоящего рядом стола. Открыв глаза, девушка увидела перед собой Лидию. Светловолосая женщина молча смотрела на неё, чуть поджав губы, дожидаясь, что скажет её самая непредсказуемая, самая нежеланная, а тем и пугающая подчинённая.

– Здесь, – сглотнув вязкую слюну, сказала Реми, мыском ботинка указывая на стоящий неподалёку печатный пресс. – Внизу.

Лидия не стала уточнять, что именно внизу, только кликнула взятых в помощь для задержания подозреваемых полицейских, и те, обойдя по кругу оборудование, нашли скрытые рычаги и одновременно нажали на них, открывая тайный проход. Среди людей раздались удивлённые возгласы, их испуганный шёпот взвился до потолка. Один или два голоса прозвучали фальшиво. Директор пытался выглядеть невозмутимо, но биение его сердца выдало мужчину с головой. Тотчас его и ещё нескольких работников типографии вывели из помещения и поместили в грузовой автомобиль. А остальным приказали покинуть цех в связи с проведением следственных мероприятий.

Лидия намеревалась первой спуститься вниз по лестнице, однако Реми загородила спуск.

– В связи с особым статусом расследования, я пойду первой, – безапелляционно заявила девушка, чем заслужила ещё один недовольный взгляд начальницы.

Ремия Беркут находилась в особом статусе, будучи под опекой Ульриха Коршуна. Вызвав год назад к себе управляющую подразделением гарпий, глава третьего отделения кратко представил ей новую сотрудницу и доходчиво объяснил, что девушку нужно обучить следственным действиям, привлечь к самой активной работе, но не поощрять и не выделять среди других, однако в особых случаях не перечить, а наоборот, всячески помогать особе в связи с проведением тайного расследования деятельности секты последователей Люциана, организованного на самом высоком уровне.

С тех пор так и повелось. Ремия Беркут работала в подразделении наравне с другими гарпиями, проживая в общежитии, выделяемом неженатым сотрудникам канцелярии. Пролетев с поступлением в Военную академию, девушка в свободное время готовилась к поступлению в Императорский лицей, хотя не была уверена в своём намерении продолжить работать в канцелярии после завершения расследования. У неё была более важная цель жизни.

В подразделении она выступала в качестве консультанта по вопросам люцианитов. Используя свои тайные связи, девушка часто выдавала наводки на ячейки сектантов, временами перехватывая контроль над группой гарпий, изучающих эту секту, а также самолично отчитываясь по результатам расследования главноуправляющему в обход начальства, что, естественно, не нравилось Лидии.

– Как знаешь. Но помни, ревуны любят оставлять сюрпризы непрошеным гостям, – подчёркнуто невозмутимым голосом сказала Лидия, уступая дорогу.

На её шее под толстым воротником пальто скрывался след, оставленный таким сюрпризом. Женщина догадывалась, что Реми здесь не из-за наводки, поступившей из подразделения сфинксов, ответственных за контроль над периодическими изданиями. Уже не в первый раз гарпии обнаруживали, что люцианиты тайно покровительствуют особо радикальным революционерам. Однако понять, зачем и почему, не удавалось.

Реми только плечами повела, и быстро спустилась по лестнице вниз. В полутьме сэва разглядела небольшое помещение, заваленное стопками буклетов, плакатов и газетных вырезок. Ощутив резкий запах, она увидела ящики с динамитом и коробки с ружьями и пистолетами, а также горделивые красные флаги революционных движений. На стене белой краской сиял слоган новой революции «Наш голос не заглушить», звучавший как ответ на действия правительства по сдерживанию партийных организаций, допущенных до слушаний и выступлений в Государственной Думе полтора года назад.

Найдя выключатель, девушка зажгла свет и медленно обошла комнату по периметру. На первый взгляд им удалось выйти на тайную типографию, использующую издательский дом как прикрытие для своей деятельности. Однако Реми спустилась вниз не ради ревунов, а потому не остановилась на достигнутом. Она вновь отыскала точку тишины в своей груди и зазвучала, отражая звук от стен, используя эхолокацию, чтобы проверить помещение на тайники. Ей удалось отыскать один – небольшой, размером с прикроватный сундук.

Реми знала, что там найдёт. Знала и отчаянно желала поскорее увидеть. Приблизившись к дальней стене, она стянула с неё плакат с ужасающей чёрной птицей, в чьих чертах считывалось лицо великого императора, а потом дёрнула за едва заметный выступ и открыла дверцу тайника. Три книги лежали завёрнутыми в бархатный красный мешок. Одна – старая и ссохшаяся от времени, две другие – новые, ещё пахнувшие типографской краской. Оригинал и перевод.

Чувствуя нетерпение заждавшихся гарпий, Реми только на мгновение сунула нос в один из переводных экземпляров, дабы убедиться, что отысканное – верное. После чего положила книги в заплечную сумку и позвала остальных. Пусть спускаются и рыщут явных врагов империи. Её дело – полутьма. Её дело – отыскать клубок гремучих змей.

* * *

Оставив сослуживцев разбираться с революционной ячейкой, Реми направилась по месту службы в Аллейский переулок, где располагался штаб третьего отделения канцелярии, в простонародье именуемый Гнездом, для чего ей пришлось воспользоваться штатным автомобилем с шофером, так как с недавних пор сэвам стало небезопасно пользоваться общественным транспортом. После адских праздников, взаимоотношения между аристократией и людьми сильно ухудшились. Стычки и столкновения, подавление голодных бунтов, возросшая социальная напряжённость и разгоревшиеся, как от спички, брошенной в бензиновое озеро, революционные партии, всё это изменило город. Раскалило его докрасна, несмотря на прошедшие холодные зимы.

Вот и сейчас, в начале марта, зима и не думала отступать, до треска обнажая воздух и подставляя его под свинцовые тяжёлые тучи. Если мороз не отступит, скудный урожай доведёт крестьян до точки, а там и революция покажется благом…

Отбросив нерадостные мысли, Реми вошла в вытянутое кверху, с узкими колоннами и треугольной шапкой над входом, здание штаба. Протянув именную карточку, девушка миновала пункт досмотра и перешла на служебную часть, пройдя насквозь толпившихся просителей. Перед ней расступились, как будто она ледокол, идущий сквозь стянутые льдом зимние воды. Люди и младшие сэвы отворачивались, боясь попасться ей на пути. Слишком ярко и зло горели жёлтым её глаза. Слишком сильной стала молодая сэва.

Известив секретаря главноуправляющего о своём приходе, она дождалась разрешения войти и прошла в тёмно-синий просторный кабинет. Старший ворон, постаревший Ульрих Коршун, сидел на массивном резном стуле возле обитого сукном стола из цельного дерева, работая с официальными бумагами. Пальцами поманив Реми к себе, мужчина свободной рукой поставил закорючку на каком-то документе и отложил его в папку, деликатно прикрыв обложку свежим выпуском газеты «Буревестник».

– Посмотри, что пишут! Совсем страх потеряли, – ворчливо заговорил он, кивая на броский заголовок: «Разгул в ХудАкадеме! Пир во время чумы?».

Реми равнодушно мазнула взглядом по газете и отвернулась. Литературная горячка, охватившая молодых студентов университетов, устраивавших кружки чтения признанных литераторов из числа людей, уже давно вызывала вопросы в высших правительственных кругах. Слишком вольными стали участники этих собраний и встреч. Слишком озлобленными, направленными против устоявшейся системы. Люди призывали ветер перемен, крича о том, что скоро самодержавная власть падёт и настанет эпоха равенства. Глупцы. Равенство – это миф, недостижимая сказка, в которую так легко завернуть опасные идеи.

Поколебавшись, девушка вытащила из сумки две книги и положила их перед шефом. Ещё одну с особыми пометками на полях страниц она приберегла. Будто чувствовала, что так надо. Не только в третьем отделении изучают библию Люциана. Стоит показать ещё одному исследователю перевод этой книги, учитывая, что у него имеется оригинал.

– Всё прошло гладко? Вы не встретили сопротивления? – спросил мужчина, потемнев лицом при взгляде на кощунственные тома.

Зная, что в издательстве работает подпольная типография, Ульрих до последнего сомневался в её связи с люцианитами. Слишком уж отличались их цели от целей ревунов. Трудно поверить, что сэвские фанатики и революционеры действуют заодно.

– Я считала и считаю, что партию анархистов «Рокот истины», пришедших на смену ликвидированной партии «Рёв свободы» тайно финансируют люцианиты под командованием Виктора Грифа. Да-да, вы говорили, что его видели за границей в Урласке, однако руководить можно и удалённо.

С каким-то омерзением поглаживая чёрную обложку библии, Ульрих ещё больше насупился, всем видом выражая недовольство. Он только приоткрыл книгу и тотчас захлопнул, инстинктивно приложив руку к ангельскому символу под рубашкой. Вера в божественное происхождение сэв была слишком сильна. Даже узнав правду, мужчина не открестился от неё.

– Это слишком смелые домыслы, Реми. У нас мало фактов, чтобы верить одной лишь интуиции. Будем работать дальше.

– После я смогу ознакомиться с содержимым перевода? Это поможет лучше понять конкретные цели люцианитов.

– Разумеется. Но сначала с этим разберётся наш специалист. Составь полный отчёт по сегодняшней операции, мне нужно скорее передать его во дворец. Завтра начнётся подготовка ко Дню памяти Аллейн и, соответственно, празднику в честь цесаревича Александра, родившегося в этот же день. Чует моё сердце, работы в ближайшие две недели будет много.

Ремия тоскливо кивнула. Она уже получила приглашение в Императорский дворец на праздник. Хоть девушка и не особо поддерживала отношения с Романом, в глазах общественности она оставалась его дочерью. А граф не стремился от неё отрекаться, поэтому они заключили соглашение, по которому она была обязана посещать значимые мероприятия аристократов. И пускай последние полтора года празднеств практически и не было в связи с тяжёлым положением в стране, ей всё-таки приходилось выходить в свет.

Когда девушка уже намеревалась покинуть кабинет, Ульрих неожиданно спросил:

– Ты уже подала документы в Императорский лицей?

Реми поперхнулась от неформального вопроса начальника. Год назад она добровольно переступила порог Гнезда и заявилась в кабинет Ульриха с предложением помочь в расследовании преступлений «Своры певчих», а позже и в расследовании дел люцианитов. После одобрения сверху, она поступила в штат, примкнув к подразделению гарпий.

Её отношения с главноуправляющим никогда не выходили за рамки рабочих, сухих и деловых до кончиков острых когтей. Ульрих держался с сэвой подчёркнуто строго, памятуя о её сомнительном прошлом. Только выдающиеся способности девушки изменили его мнение о ней. Ремия завоевала доверие своей решительностью, твёрдостью и даже жестокостью по отношению к преступникам.

– Разумеется. Мои способности нужны империи, вам ли этого не знать, – осторожно ответила она.

И тут уже Ульрих не сдержал усмешки. Вытащив трубку из ящика стола, он закурил, разглядывая застывшую молодую гарпию. За последние месяцы он неплохо изучил Реми и пришёл к выводу, что, будучи наделённой особыми талантами, тем не менее девушка мало подходит для службы на благо страны.

– Ты уверена в своём решении? Не спорю, у тебя прекрасный задатки для нашей работы, но я не вижу в тебе достаточной самоотверженности и желания действительно стать частью системы, – попыхивая трубкой, мужчина грузно поднялся из-за стола и подошёл к стоящему неподалёку кожаному дивану с глубокими креслами. Жестом указав девушке сесть в одно из них, сам опустился на диван, задумавшись над тем, что хотел ей сказать.

Реми, вздохнув с лёгкой усталостью, всё же подчинилась. Как послушная ученица, она сложила руки на коленях и выпрямила спину, словно настоящая гимназистка.

– Ты должна понимать истинную цель третьего отделения. А именно – поддержание порядка в Ролльской империи. «Гарпии», «Осы», «Грифоны», «Сфинксы» и «Оводы» – каждое подразделение является винтиком системы. Мы защищаем родину как от внешних, так и от внутренних врагов. Как от неблагонадёжных сэв, так и от вольнодумных людей. Разумеется, есть ещё и внешняя разведка – «Воробьи». И более секретные службы, о которых известно только императору и его доверенным лицам. Но именно мы в полной мере отвечаем за безопасность нашего славного государства. Мы действуем на опережение. И нуждаемся в смелых, честных и сильных сэвах. Таких, как ты, – размеренно заговорил Ульрих, в такт словам размахивая трубкой. – Реми, твой уникальный опыт уже помогает нам бороться с ревунами. Но если ты будешь действовать по собственному разумению, игнорируя правила и приказы, невольно сама можешь навредить системе. Что печально закончится, – со значением произнёс он.

Реми попыталась объясниться, но мужчина мотнул головой, велев ей подумать над его словами. И более серьёзно подойти к планированию собственного будущего. Получение образования, работа в подразделении, успешная карьера – действительно ли это то, чего она хочет? Если да, понимает ли она, что строить свою жизнь с учётом правил третьего отделения нужно уже сейчас. Он говорил с намёком, но не в лоб, не собираясь вслух называть… друга девушки, который наверняка помогает ей не только с делами люцианитов.

Всё, чего хотел Ульрих, – дать Реми направление. А уж идти по указанной дороге или нет, решать девушке. Хотя, судя по вопросам, исходящим с самого верха, у него были сомнения в самой возможности её самостоятельного выбора.

Глава 2. Горькая песнь

Реми

Город просыпается от зимней спячки. После полудня выползают горожане, звучит музыка, из уличных киосков доносятся ароматы выпечки и кофе, смешиваясь с общим запахом города, меняя тональность застывшего в колючем холоде Ролльска.

Реми пешком добирается до общежития, однако сворачивает в ближайший к нему переулок и спускается в полуподземный кабак, откуда уже доносятся разухабистая музыка и весёлый молодёжный гомон. Перед ночной сменой сэвы из шестого отделения «Шершней», занимающегося истреблением морликаев, предпочитали проводить часы здесь, сбрасывая накопившееся напряжение.

Глянув на настенные часы, Реми открыла дверь и нырнула в бесподобную смесь из запахов табака и дешёвой выпивки. Эти вкусы такие яркие, насыщенные и сбитые в плотную вязь, что даже сам воздух загрубел, застыл, скрывая сэв в матовой дымке. Прищурившись, Реми разглядела в сизой дымке знакомую рыжую косу, принадлежавшую Вивьен. Девушка в чёрном платье с пышной юбкой, сидела на крышке пианино, стоящего в углу. Над залом разносился её звонкий и глубокий голосок, распевающий разудалую песню:

Старых и малых он поит вином,Пей-пропивай, пропьем – наживем!Красные девицы морщатся, пьют,Пляшут, играют и песни поют.К стыдливой девчонке купец пристает,Он манит, целует, за ручку берет…Ухарь-купецНадежда Плевицкая

Кивнув парочке знакомых, Реми подошла к стойке бара и заказала кружку пива, бросив на стол монетку-ястребок. Кожаная сумка неприятно оттягивала правое плечо, и она положила её на свободный стул. Тем временем музыка становилась всё громче и пронзительней. Гитарист, аккомпанирующий певице, не жалел струн. Однако пианино под пальцами пьяного пианиста издавало высокие ноты, которые раздражали слух. Но много ли надо сэвам, что хотят просто отвлечься от безумной гонки на выживание, из которой невозможно вырваться?..

Вивьен спрыгивает со своего места, и её подхватывают товарищи, поднимая на плечи и ставя на стол. Она звонкими набойками на туфлях отбивает ритм, и пение захватывает её с головой. Юбка взлетает вверх до колен, обнажая красную подкладку из жёсткого фатина, а под ней чёрные шёлковые колготки. Через миг Виви оказывается на другом столе, а к ней присоединяются двое младших сэв, и они втроём танцуют, как в последний раз, с той самой волшебной самоотдачей, когда хочется забыть обо всём и обо всех. Когда есть только этот миг, настоящий момент, в котором вся кровь и грязь, навалившиеся за прошедшие полтора года, стекают вниз, и ты вновь молодой и невинный, незнающий, что завтра может и не настать, а острые клыки и когти проклятых морликаев отправят тебя или твоих товарищей на тот свет. Что подземные лабиринты и заброшенные городские кварталы сомкнутся над тобой, и последним, что увидишь, – свинцовое рыжее небо.

«Танцуй же, Вивьен. Танцуй, как будто это единственное, что имеет значение», – думала про себя Реми, отпивая из кружки кисловатое пиво. – «Ты столько раз оказывалась на грани за последние два года, что, если тебе помогают танцы и пение, – не отказывай себе в них. Будь живой. Мёртвых мы успеем оплакать».

Песня закончилась. На сцену взошли трое сэв и принялись распевать весёленькую песенку про удалого паренька и красавицу певицу с ревнивым мужем. Вивьен спустилась с импровизированного помоста и присела на соседний с Реми стул, отряхивая с чёрной юбки крошки и пыль. Ей тотчас предложили несколько стопок водки, и она выпила одну за другой под одобрительный свист сослуживцев.

Не так много в этом кабаке старших сэв. А уж знатных девушек из высшего общества только двое. Однако повышенного внимания они удостаивались не из-за своего высокого происхождения, а в силу своих особых талантов. Вивьен – одарённая ищейка. Она за версту чует морликаев, а потому именно её отряду чаще прочих приходится зачищать самые тёмные ответвления под городскими улицами, ныряя в глубокую и стылую тьму, и даже выезжать за пределы города в составе крупных отрядов, оказываясь в заброшенных деревнях, где морликаи бывают особо свирепы.

– Ты сегодня не выходишь? – тихо спросила Реми, зная, что подруга услышит.

Та кивнула, и также тихо ответила:

– После двойной смены двое суток отдыхаем. Послезавтра выезжаем в Лугорьевск. Там обнаружили крупное гнездо на месте взорванной церкви. Будем зачищать совместно с военными.

– Легче не становится, – не спрашивая, а утверждая, сказала Реми, косясь на свою сумку.

Ни для кого не секрет, что после адских праздников разрывов больше не было. Однако морликаи не только не умерли после закрытия порталов, но и научились размножаться, что существенно усложнило процедуру их ликвидации. Людям и сэвам приходилось действовать сообща, зачищая родную землю от этих тварей. Однако улучшения всё не наступали. Уже давно ходят слухи, что в удалённых и глухих частях страны стали появляться измененные и чу́ждые места, в которых человек не выживет, а сэв сойдёт с ума, превратившись в нечто извращённое. Поговаривают, что правительство в курсе происходящего, но всё скрывает от общественности.

Разумеется, это небылицы. Как и кривотолки о смертельной болезни императора, который вот уже полгода не появляется на публике. Неужели раны, полученные в результате подрыва бомбы под Аллейской оперой, оказались такими тяжёлыми, что Великий самодержец до сих пор не может от них оправиться? И почему тогда он медлит с объявлением о назначении своего преемника?..

– Прорвёмся, – фыркнула Вивьен. – Феликс писал? Я давно о нём ничего не слышала, – как бы между делом поинтересовалась она.

– Кажется, он сейчас находится на границе с Урласком. Как выпустился из академии, так сразу поступил на службу под начало моего отца. От него давно не было новостей, – пожав плечами, ответила Реми.