Мир для двоих

– У того же, у кого и вы, по-видимому, – с усмешкой отозвалась она, также рассматривая его чёрное одеяние.

– Я гляжу, вы за словом в карман не лезете.

– Я многому научилась у вас, мужчин, – многозначительно ответила красавица. И послышалось ли ему презрение на последнем слове?

Он понимал, что ей должно быть ближе к тридцати, но выглядела она прекрасно.

– Дерек фон Моргенштерн, – он протянул руку.

– Эрика, – её пожатие было кратким и лёгким.

– И…? – он ожидал продолжения.

– Просто Эрика, – она помотала головой и чуть улыбнулась, словно бы в извинение того, что её имя такое простое.

– Что ж, просто Эрика, рад знакомству с вами, – он галантно кивнул.

– Взаимно. Вам ещё не успели наскучить наши мутные воды после сочных лесов Германии?

– Вы меня знаете?

Он так и знал, что это случится. Преследование бывшего актёра у некоторых особ превращалось в хобби.

– А должна?

– С вами невозможно разговаривать! – он едва сумел подавить улыбку. Эта женщина не раздражала его, скорее, с каждой проведённой с ней рядом минутой интересовала всё сильнее.

– У вас германский акцент. Я научилась различать разные акценты на слух ещё в детстве, – спокойно объяснила она, надевая маску. – И я даже в мыслях не держала преследовать вас. Честно-честно. Мы просто шли с вами одинаковыми путями по наитию.

Дереку хотелось верить ей. Она во многом напоминала его самого: манера держать себя, безупречная внешность, часто мелькающая обезоруживающая улыбка. Скорее всего, он действительно напридумывал всё то, что не являлось правдой. Он вглядывался в её лицо, но она по-иному расценила этот жест.

– Теперь вы довольны? Я ответила на все ваши вопросы? – в её голосе продолжало звучать нечто дразнящее.

Оба они пока не теряли надежды соблазнить друг друга.

– Не совсем. Почему вы надели именно этот костюм?

Она закатила глаза, но всё же ответила:

– Мне снился сон. Несколько дней назад. Я сидела в ложе какого-то большого театра. Все места были заняты, а со мной рядом сидели всё одни незнакомые мужчины. На сцене не происходило ничего конкретного, одно только быстрое мельтешение ярких пятен. Я чувствовала, что все, находящиеся со мной в одной ложе, если не враждебны мне, то полностью игнорируют меня. Для них для всех я как бы не существовала или являлась ничего не значащей персоной. В соседнем кресле сидел высокий худощавый мужчина, лица которого я не могла разобрать, и я прильнула к нему, надеясь, что каким-нибудь образом он даст мне понять, что я не одинока тут. Но он мягко меня отстранил и поднялся с места. Я тоже встала. И вот в следующий миг мы уже обнимаемся по-настоящему. Я понимала, что это нехорошо – так цепляться за совершенно постороннего мне мужчину, однако делала это, потому что более всего в данный момент нуждалась в теплоте человеческого тела.

Тут Эрика умолкла и устремила взгляд в никуда, явно заново переживая заключительный этап того, что ей приснилось.

– Поэтому я решила сегодня пойти на маскарад, – выпалила она затем.

– И надеть белое домино? – уточнил Дерек.

– Можете считать, что у нас с вами была одинаковая причина надеть этот костюм.

Он не стал исключать этот возможный вариант. И так как его неудержимо влекло к этой женщине, он придвинулся ближе и заключил её в несильное дружеское объятие. Он ожидал, что она отстранится от него с воплем или залепит пощёчину. Однако произошло как раз наоборот. Эрика сама прижалась к нему, но мгновением позже отстранилась, и он не стал препятствовать этому.

– Нет-нет, я просто хочу развернуться. Так, чтобы видеть луну над деревьями.

Он посчитал это разрешением, поэтому, когда Эрика устроилась, как ей было удобно, он опять немного приобнял её, ощущая другую жизнь и оценивая, что сейчас в его руках находится подобная красота. Их сближение произошло намного быстрее, чем это происходило с ним при знакомстве с женщиной когда-либо.

– Ну, вот ваш сон и стал реальностью, – мягко промурлыкал он ей в волосы, которые едва ли не серебрились под лучами печальной спутницы поэтов и романтиков.

– А ваш сон? – отозвалась она в своей манере вопросом на вопрос.

– Мой был лишь следствием того, что уже произошло.

Она вздохнула, как будто бы понимая, о чём он, и сочувствуя этому. И он ещё раз подивился, откуда вдруг такая полная гармония. У такой красоточки должно было быть множество поклонников, и без разницы, существовал ли в её жизни законный супруг. И это неудивительно. Но могла ли она тоже страдать? В её глазах барон не видел затаённой боли, лишь легкомыслие, игривость. Или она так хорошо научилась маскировать свои истинные чувства и притворяться даже лучше него самого?

– Это так странно, – выдохнула Эрика.

– Что?

– Я пришла сюда, не надеясь, что кто-нибудь составит мне компанию. Скорее, хотелось отвлечься, оставаясь инкогнито. Но вы нашли меня, и теперь мне не хочется уходить совершенно.

Она впервые произнесла такую связную речь, не ожидая от него ответов на свои вопросы и не напуская на себя таинственности. Ему хотелось бы верить, что она говорит от чистого сердца и что больше не пытается так явно заманить в свои сети. Он оценил, что она достойный ему соперник в любовных сражениях. И его поражало, что она говорит теми же словами, какими он мог бы выразиться сам.

– Так давайте побудем немного вместе, полюбуемся ночью и помечтаем.

Он прижал её к себе чуть крепче положенного, как будто бы предъявлял свои права на неё, и Эрика полностью расслабилась. Барон понимал, что в данную минуту ей очень хорошо, да и он, казалось, обрел, наконец, мир за долгое время.

Как жаль, что они не встретились раньше! Сейчас они могли бы быть любовниками, ищущими уединения. Или могли бы протанцевать всю ночь в самом шумном зале. Если бы эта красавица имела не только внешность, но и натуру под стать ему… Если бы он обрёл часть своей души раньше…

Сама Эрика к барону тоже испытывала нечто большее, нежели простую симпатию и привязанность с первого взгляда. Она понимала внутренним чутьём, что вот, впервые ей встретился достойный спутник по жизни, который равен ей не только по внешним данным, но и по своей природе. Она знала, что для него любовь во многих случаях такая же игра, как для неё. Он тоже с успехом окончил школу соблазнения. Она отметила в нём некоторые приёмы и ужимки, к которым прибегала сама. Она прекрасно осознавала, что с такой безупречной внешностью он растоптал немало женских сердец. Если бы она не была той, кем являлась, то, кто знает, смогла ли бы избежать влюблённости с первого взгляда в этого обворожительного красавца, и не пришлось бы собирать её сердце спустя какое-то время по частям?

Эрике было уже двадцать семь, но она выглядела прекрасно и моложе своего возраста. Её жизнь представляла собой сплошную череду обмана и лжи, тяжкой доли множества женщин, но зато подобные душевные страдания помогли укрепить ум и природную гибкость, а также закалили характер. И самое важное – ужесточили её сердце, сделав его непробиваемым к мужскому обаянию более всего.

В пятнадцать лет её соблазнил один её родственник по отцовской линии. Тогда она была наивной дурочкой, и ей льстило, что её, как ей казалось, полюбил такой важный и представительный государственный муж. И правда, какое-то время он по-настоящему заботился о ней, дал ей прекрасное всестороннее образование и многому научил. Такому, что мало кому придёт в голову обучать юную леди. Как пускать в ход разные женские штучки, как применять очарование, как владеть своими эмоциями и «включать или выключать» их в нужный момент, как получать от мужчин то, что тебе нужно, как разбивать им сердца. Она многое узнала о психологии и о том, как манипулировать людьми, в первую очередь, влюблёнными дураками. Ей открывались те знания, которые для большинства женщин оставались недоступны всю жизнь.

Когда она в совершенстве овладела всеми этими навыками, Ромеро начал поручать ей особые задания. По глупости своей она считала, что он крайне доверяет ей, тем более учитывая все его заверения насчёт того, что только она одна может ему помочь, и была счастлива исполнять для него всё, что угодно. Через какое-то время она узнала, что её действия приводят к дурным последствиям. Но Ромеро успокоил её словами, что как государственный муж он должен каким-то образом устранять неугодных для страны людей, а она его маленькая верная помощница; и это лучше – заставлять этих людей оставлять свои должности по собственному желанию, чем отправлять их в тюрьму со скандалом и опозоренным именем.

В его объяснении ей всё вроде бы казалось логичным, но она вдруг начала замечать, что былой пламенности чувств и душевных откровений между ними уже нет. То есть с её стороны всё оставалось по-прежнему, а вот Ромеро всё чаще бывал холоден, всё чаще они ругались, и он повторял, как сильно она надоела ему, несмышлёная малолетка. Но, когда ему опять становилось что-то нужно, он изображал из себя саму нежность, однако она всё больше начинала видеть, какой он лицемер, и возненавидела себя и его за то, что позволила ему с собой сделать. Её терпение лопнуло, когда она узнала, что у него есть другая. Конечно, он и прежде соблазнял разных женщин, но все они подходили ему по возрасту, а он объяснял ей, что это часть его работы, такая же часть, как у неё самой, так что она не принимала их за соперниц. Но теперь он обзавёлся ещё одной малолеткой, и Эрика узнала, что он обучает её тем же самым приёмам. Этого она не могла стерпеть.

Она ушла от него, оставив записку, в которой высказала всё, что о нём думала.

В девятнадцать лет она оказалась абсолютно одна с незначительными средствами, но была таким опытным экспертом во многих делах, пройдя хорошую суровую школу жизни, что никакие трудности не пугали её. Первое время она думала, что Ромеро выследит её и вернёт, и даже втайне надеялась на это. Она всё ещё боготворила его и была готова простить. Но этого не произошло. И она обозлилась ещё сильнее из-за того, что этот человек никогда не питал к ней подлинных чувств. Она оставила его, но для него это ровным счётом ничего не означало.

Благодаря своей внешности, гибкому уму и способностям она быстро нашла себе нового покровителя, а потом ещё одного, и ещё. Каждый раз она думала, что их чувства глубоки к ней настолько, что дело дойдёт до серьёзных предложений, но этого не происходило. В конце концов, она решила, что больше не позволит себе влюбляться, и стала использовать мужчин лишь единственно ради выгоды. Отныне она всегда играла с ними, обрела независимостью и обзавелась шикарными апартаментами в Париже. Она брала по полной всё, что хотела от них, и в подходящий момент расставалась, или одновременно имела нескольких поклонников и дурила им головы, а они оставались слепы. Отныне всегда мужчины готовы были броситься к её ногам и исполнять любые её капризы, но ни один не был способен полюбить её не за женскую красоту, а за то, что она существует как человек, за саму её суть. Она напрасно искала такого, и ей не стоило размениваться на тех, кто не был её достоин. Порой в минуты отчаяния она ненавидела свою красоту и страстно желала превратиться в страшилище.

Время шло, и она ожесточила своё сердце настолько, что мужчины в её глазах теперь являлись лишь орудиями к достижению цели. Она в совершенстве научилась крайне ловко и незаметно манипулировать ими.

И тут снова объявился Ромеро.

Он желал, чтобы она вернулась к нему. Он попытался всё объяснить. Она неверно его поняла много лет назад и повела себя по-детски. Да, у него были связи с девушками, но исключительно потому, что ему требовалось наладить некую шпионскую сеть. Но она одна единственно всегда была для него настоящей драгоценностью, и он дал ей возможность уйти, потому что её желания для него важнее всего. Вот, в чём проявляется его истинная любовь. Но теперь он хочет, чтобы она вернулась, потому что его жизнь пуста и невыносима без неё. Его вынудили оставить работу государственного мужа, но он не собирается мстить, а мечтает о покое. Рядом с ней.

В Эрике всколыхнулись все былые чувства к бывшему любовнику при этой встрече. Она посчитала, что, быть может, ошиблась в нём тогда, поэтому приняла его предложение снова попробовать начать жизнь вместе. Скоро он попросил её об одной услуге, и она исполнила её, и тогда он попросил ещё об одной, и ещё. Через какое-то время она поняла, что он нашёл её единственно, чтобы вновь начать использовать. Это было равносильно смерти для её души, ведь она поняла, что никогда никому не будет нужна по-настоящему.

И в один прекрасный день Эрика во второй раз ушла от него. Уехала в другую страну, чтобы он больше не мог её вернуть, потому что она по-прежнему любила его, хоть и понимала, что он этого не достоин.

Весь последний год она путешествовала, а Ромеро преследовал её. Где бы она не оказывалась, он в конечном итоге её находил и ненавязчиво напоминал о себе – писал душещипательные записки, умоляя в них о встрече, попадался на глаза, не пытаясь приблизиться, присылал милые подарки с просьбой о прощении без обратного адреса, чтобы она не могла вернуть их ему. Она тысячи раз твердила себе, что он хочет сблизиться с ней по единственной причине – она его лучшая ученица, и только поэтому он её так ценит, но сердце всё равно замирало при воспоминаниях о том, как прежде ей было хорошо подле него. Поэтому она продолжала убегать.

В Венеции она находилась уже второй месяц и пока не замечала никаких следов присутствия Ромеро. Хотелось надеяться, что он наконец-то понял и решил оставить её. Когда она прибыла на карнавал, то мгновенно заприметила глазами чёрное домино. В первые мгновения возникла страшная мысль, что это Ромеро, ведь он мог избрать наряд в точности похожий на её, потому что знал её так же хорошо, как она сама. Знал все её вкусы и предпочтения, потому что она росла и взрослела в буквальном смысле у него на глазах. Поэтому она незаметно кралась за чёрной полумаской, надеясь, что Ромеро каким-нибудь характерным жестом выдаст себя, и она будет предупреждена и готова немедленно покинуть Венецию.

Но, к её облегчению, это оказался совершенно незнакомый человек, и она решила оправиться после мнимых волнений и тревог в уединённом месте, поэтому отправилась на балкон, где могла передохнуть и глотнуть чистого прохладного воздуха, свободного от ароматов прошлого. Каково же было её удивление, когда тот, кого она совсем недавно преследовала, сам подошёл к ней. Однако она во мгновение ока напустила на себя вид боевой готовности к соблазнению.

Но чем дольше рядом с ней находился этот германский барон, тем сильнее она убеждалась, что он может оказаться тем, кого она так настойчиво искала всю свою жизнь. Она прекрасно понимала, что он избрал ту же тактику, что и она. Неким шестым чувством она прочитала его истинную натуру. Вот почему так легко сделала шаг навстречу, когда он предпринял попытку прикоснуться к ней.

Эрика разгадала значение своего сна. Сейчас, когда она спиной ощущала тепло человеческого тела, его обладатель казался ей ближе, чем все прочие мужчины. Если бы он только мог стать её защитником не только от Ромеро, но и от неё самой!

Данный момент был одним из немногих лучших в её жизни. С этим таинственным красавцем хотелось удалиться в безопасный мир, в котором каждый день – это беззаботный праздник.

– Вы не замёрзли? Выпить не желаете? Закусить?

Таинство очарования разрушил его голос. Эрика очнулась от воспоминаний и поняла, что времени прошло достаточно, как они оба здесь. Оркестры переключились на зажигательные ритмы, и маски потянулись к очередной порции нового буйства. Уже слышались свист, крики, даже похрюкивания. Простой народ веселился вовсю. Да и к луне стали приближаться лёгкие облачка, как саван или фата невесты, в зависимости от точки зрения. Ей бы хотелось, чтобы эти совместные мгновения длились вечно, но – увы! – бега времени ничто не замедлит.

– Наверное, стоит пойти в зал, – как-то неуверенно произнесла она, и барон фон Моргенштерн мгновенно её отпустил и отступил, чего ей до крайности не хотелось, но она и виду не подала.

Красавица начала поправлять костюм и надевать маску, надеясь, что он что-нибудь скажет, и ей не придётся прощаться с ним так скоро. Так оно и вышло.

– Хотите потанцевать?

– Охотно, – она одарила его одной из самых милых своих улыбок.

Но в дверях балкона она помедлила. Её дальнейшие слова вырвались исподволь, но их сейчас закрутило в таком водовороте, что оба не смели противиться.

– Постойте. Я хочу спросить…. Когда маскарад закончится, мы могли бы продолжить наше знакомство?

– Не думаю, – он покачал головой и посмотрел на неё грустными глазами.

В его голосе ей почудился груз тысячелетий, все сожаления влюбленных по поводу невозможного будущего.

Дереку не хотелось отпускать от себя женщину, которую он отыскал при помощи чуда. Он бы так не поступил, случись это раньше, но сейчас всё было не так просто, как казалось на первый взгляд. Их жизням не вернуть былых надежд…

– Почему? – в её голосе тоже слышалась грусть, но ещё и понимание.

Да, действительно, он отыскал равную себе.

– Слишком поздно. Слишком поздно, – повторил он ещё раз про себя. – Молодость пролетела незаметно.

Он взял за руку это белое хрупкое домино с такой же израненной душою и прибавил:

– Но ни вам, ни мне не стоит огорчаться. У нас впереди целая ночь. Длинная, долгая. Удивительная ночь.

2. Стамбул.

Судьба снова сводит их вместе.

До отправления Восточного Экспресса у них ещё оставалось несколько свободных часов. Следовало чем-то занять себя, чтобы не обращать внимания на жару, которая оказалась нетипичной для этого времени года. И это несмотря на то, что они оба были в лёгких светло-серых дорожных костюмах. Свой багаж путешественники уже перепоручили заботам обслуживающего персонала, поэтому могли бродить по Стамбулу налегке. Она во всём положилась на своего спутника, и её не особо заботило, направляется ли он сейчас куда-то конкретно для себя или же желает показать что-то именно ей. Единственным её условием, когда они сошли на берег, стало то, чтобы он не заставлял её осматривать ничего мусульманского. Сама мысль о том, что этот древний город, до недавнего времени носивший название Константинополь, был завоёван неверными, совершившими здесь много жестокостей и кощунственных осквернений христианских церквей, вызывала в ней глубокое возмущение и неприятие. Если бы маршрут можно было построить иначе, она упросила бы Ромеро вовсе миновать эту безумную страну. Но раз они в Стамбуле и с этим ничего не поделаешь, пусть хотя бы эти несколько часов она проведёт в спокойном состоянии. Ей хватило потрясений несколькими днями раньше, когда всё пошло наперекосяк.

Она снова была с тем, от кого так долго убегала. Пусть сейчас он вёл себя безукоризненно, демонстрируя поминутно свои заботу и любовь, в уме он мог иметь свои виды на неё, и в будущем в очередной раз начать использовать в своих интересах. Научившись хорошо разбираться в людях со своим богатым практическим опытом, Эрика до сих пор не могла постичь натуру этого человека. Когда ей казалось, что с ним всё ясно, какой-нибудь его поступок настолько поражал её, что она понимала – он по-прежнему остаётся для неё загадкой.

Мужчина, к чьей руке она приникла, вывел её на широкое открытое пространство, и Эрика подумала, что это, возможно, площадь, пусть и не вполне в понимании европейцев. Здесь находились какие-то объекты, но только бы ничего мусульманского. Она ведь просила Ромеро. К таким мелким её просьбам он обычно бывал до предела чуток. Солнце припекало значительно, и женщина пожелала, чтобы эти несколько часов прошли как можно скорее. На миг ей представился комфорт пульмановских вагонов.

А в следующее мгновение к ним подбежал какой-то юнец из местных. Откуда он только взялся? Красавица в сером уже успела на себе прочувствовать, насколько сильно турки пожирают глазами приезжих иностранок, одетых пусть в дорожные, но всё же костюмы по фигурам, достаточно стильные и нисколько не скрывающие их естественной женской сути, в отличие от местных дам, завёрнутых в тёмные ткани свободного кроя с головы до пят. Однако этот молодой человек только мельком взглянул на Эрику и сразу же переключил внимание на Ромеро, как если бы знал, что только он здесь всё и решает.

– Не желает ли господин небольшую экскурсию по древнему городу? Осмотр достопримечательностей и интересный рассказ обеспечен вне зависимости от того, сколько у господина времени.

Как и все местные жители, этот юный турок был озабочен тем, чтобы его товар (в данном случае услугу рассказчика) купили. Говорил он с сильным акцентом, но натренированное ухо Эрики легко улавливало исковерканные слова, с чем на её месте другая дама бы явно не справилась.

– Ты можешь показать нам что-нибудь древнее, византийское? – уточнил Ромеро, ни на миг не забывая о просьбе своей спутницы. Он знал, как вести переговоры так, чтобы ни одна из сторон не почувствовала себя обиженной. Много лет он занимался этим и другими подобными вещами на важном государственном посту. Так что скорее по привычке он не осмелился сказать прямо, что мусульманского они смотреть не станут.

Турок попался на удивление толковый и с первого раза сообразил, чего от него хочет эта богатая, судя по одежде и манере держать себя, пара. Он надеялся получить от иностранцев щедрый бакшиш, поэтому принял мгновенное решение выложить им всё самое лучшее, что знает.

– Да-да, – согласно закивал он. – Идите со мной, и я покажу вам, и расскажу о древнем и таинственном, чего вам больше никто не расскажет. Стамбул город большой. Город древний. Ему много-много лет. Так вы хотите послушать экскурсию?

Ромеро слегка шевельнул локтем той руки, за которую цеплялась Эрика. В ответ получил лёгкое пожатие её пальцев, что означало согласие. Давным-давно он обучил её ведению беззвучных диалогов с ним, которые были абсолютно незаметны для посторонних, и его порадовало, что и поныне его лучшая ученица ничего не забыла. Она была единственной, которая никогда не подводила его, но, к сожалению, он оценил это слишком поздно. Только дважды она не исполняла его поручения, и то лишь потому, что между ними возникали маленькие недопонимания, и по большей части вина была с его стороны. Он надеялся, что, начав всё с начала и обретя утерянное ранее «его сердце», им удастся вернуться к тем отношениям, что царили меж ними в начале их сближения. Более всего сейчас он желал понять ту, что пребывала подле него, но не зря она получила звание его лучшей ученицы – её настоящие чувства оставались для него в потёмках. И ему приходилось единственно радоваться тому, что хотя бы удалось убедить её в очередной раз вернуться к нему. Хотелось надеяться, что больше он её никогда не потеряет.

Ромеро вернулся мыслями к настоящему.

– Можешь начинать, но помни, нас интересует исключительно то, что имеет отношение к Византии.

Юный турок согласно кивнул. Он не так давно прибыл в Стамбул, но уже наловчился добывать деньги своим красноречием. В стране недавно произошла революция, и теперь резко многих обитателей отдалённых регионов потянуло как в столицу, так и в другие крупные города.

– Вы не пожалеете, господин, что выбрали меня! Я очень хороший рассказчик. И начну я с того, что скажу – мы с вами сейчас находимся на площади Ипподром. Раньше тут проходили лошадиные бега, поэтому площадь имеет фигуру очень протяжённого овала.

– Лучше расскажи про эти две стелы, – перебил его Ромеро. – Они, кажется, египетские, не так ли?

– Простите, – на лице гида-любителя возникло непонимающее выражение, – это слово мне незнакомо. О чём вам рассказать?

– Вот об этих устремляющихся ввысь колоннах, – спокойно и медленно разъяснил спутник Эрики. – Они называются стелы. Обелиски. И я более чем уверен, что они привезены из Египта.

Молодая женщина в сером задрала голову, прикрывая ладошкой глаза от палящего солнца, чтобы оценить эти древние сооружения. Они демонстрировали превосходные умения исчезнувших цивилизаций – мастерство в искусстве, познания в науках.

– Обелиски, да. Но насчёт колоса без изображений вы ошибаетесь, – поправил турок. – Это ажурная колонна из каменных блоков построена здесь по приказу императора Константина VII в честь памяти его деда Василия I. Так что это памятное сооружение, и оно так и стоит здесь, на том же самом месте, что и многие годы назад. О нём существует такое интересное предание. Изначально этот колосс был покрыт позолоченными бронзовыми и медными листами, но во время четвёртого крестового похода (к слову, напоминаю, 1204 год) они были сорваны и переплавлены крестоносцами. Они думали, что колонна полностью золотая, и поддались алчности, которая их обманула.

Эрика вновь задрала голов. Она знала, что в древности подобные сооружения использовались ещё и как солнечные часы. Так по ним любой неграмотный человек мог определить время, когда о настоящих механических часах и представления не имели.