Числовек

– Да какая в жопу ответственность?

– Не ну, в жопу большая ответственность, не каждому позволено туда – решил разрядить обстановку банальной пошлостью Стас. Оба участника диалога засмеялись: объект повествования с хитрой ухмылкой, следователь немного натянуто.

– Нет, ну действительно. Пацаны с других отделов постоянно мероприятия проводят. Только недавно по одному делу именно такой записью и доказали умысел. В чем у вас то, блядь, проблема?

– В нем проблема.

– Ну, это уже давно очевидно. Он нам доказательственную базу мешает собирать, а потом еще и торопит уголовное дело возбуждать – хмыкнул Михайлов.

– Он предлагал еще совещание с вами замутить.

– Ну вот только этого нам и не хватало для возбуждения… провести несколько совещаний – глаза у Михайлова даже загорелись злостью.

– Подожди – пододвинулся на стуле Стас и выпрямился для активной жестикуляции – вот именно сейчас, в одном случае на блядский миллион других нам это совещание на руку. Давай проведем этот трешь-мнешь, и твой руководитель скажет моему о необходимости сбора дополнительной доказательственной базы – «очередной дополнительной» подумал про себя Стас – Его слово-то в любом случае весомей, чем сраного опера.

Дмитрий улыбнулся:

– Сука мысль. Неплохо, Стас. А если и он не убедит?

– Ну, если начальник следствия не убедит, то, блядь, тогда вообще забудем о диктофоне и Ибрагиме. Оставим часть первую и пойдет один этот араб по статье, а кудрявые отскочат.

– И это справедливо. Я своего заряжу тогда на совещание, а твой пусть назначает время и день.

– Огонь! Пойдем работать – Стас, приободрившись, подмигнул следователю и направился в свой облеванный у входа кабинет. Михайлов опять уткнулся в чтение других материалов, как будто и не было только что прошедшего диалога.

***

Как впрочем и во многие другие дни, Стас засиделся за своим рабочим столом до позднего часа. Глаза так сильно замылились от света монитора, что уже начали слипаться. Дешевый растворимый кофе не помог справиться с этим довлеющим унынием от написания пустых по содержанию, но весомых по форме документов. К тому же ему нужно было сделать фотографирование своего рабочего дня, он записывал до минуты все свои действия за двое предыдущих суток. Как и многие другие, это указание руководства быстро превратилось в формальность уже к концу первой же недели своего действия, начальники, как будто бы, без энтузиазма изучали распорядок Стаса. Он же из упорства и на всякий случай продолжал записывать все свои действия, для каждого дня на отдельном листе. Также он не отказал себе в удовольствии веселить коллег из отдела, называя их послеобеденные разговоры за чаем в своем фотографировании “совещанием оперативного состава с целью передачи наработанного опыта” и заканчивая каждый такой разговор озвучиванием вслух потраченного на него времени.

Задерживаться на работе Стасу приходилось еще дольше обычного. Он стал единственным постоянным участником выборочных проверок отдела. Такие проверки проводились другими подразделениями на предмет соблюдения правил документооборота. Обычно смотрели материалы и ведомости двух-трех человек из отдела, Стас с недавнего времени стал постоянно попадать в это число. Теперь ему приходилось еще больше обычного посвещать время приведению материалов в порядок, писать планы по исправлению замечаний и справки об исправлении замечаний. Еще недавно, по результатам прошлого года, он получал лестное наименование “прорыв Управления” от Валерия Павловича, но эта положительная характеристика быстро потеряла смысл, он утратил расположение начальства отдела, написав рапорт на перевод.

Объект повествования, позевывая, встал со стула, с которым почти сроднился одной из частей своего тела, и приступил к уборке стопок бумаги в сейф. Убирал он их настолько аккуратно, насколько мог позволить объем металлического шкафа. У Стаса была своя система их классификации от наиболее важных к тем, про которые можно забыть до дня, когда появится свободное время. То есть навсегда.

За окном давно стемнело. По стеклу в деревянной раме уже несколько минут усердно барабанил дождь. Город заиграл светом из окон и рекламными вывесками фасадов зданий. По необъяснимой стороннему человеку и достаточно очевидной для некоторых лиц причине придорожные фонари этого города были оснащены современным видом освещения – светодиодами. Единственным нюансом оставалась его удивительная тусклость, благодаря которой целые улицы оставались в тревожном полумраке за оставшейся листвой выстроенных вдоль дороги деревьев.

Нагонявшая тоску погода подталкивала объект повествования поскорее затолкать все в сейф и побрести домой. Но, поддавшись этому желанию, можно было приговорить себя на следующий рабочий день к мучительным поискам нужного документа среди других таких же в массивной стопке. Этот вечерний ритуал как будто призван обратить внимание и так уже измотанного сотрудника на объем стоящих перед ним задач и бесперспективность попыток его уменьшить.

Коллеги Стаса ушли ненамного, но раньше него. В тот день была суббота, иногда коллегам хотелось посмотреть на своих детей, пока они еще не спали. Ироничная шутка о том, что некоторые из них всю неделю не видят отца, который приходит с работы слишком поздно, мало кого по – настоящему веселила.

Зато в субботу можно было находиться на работе не в деловом костюме, а любой другой, кроме спортивной, одежде.

Стас нарушил нависшую после выключения компьютера тишину скрипом дверцы аскетичного советского шкафа и надел черную классическую кожаную куртку. Единственное в его внешнем виде, что могло навеять мысль об образе сотрудника конторы, так из поколения в поколение называли свое место работы коллеги объекта повествования.

Выйдя из Управления, Стас устало побрел под фоновые звуки капель дождя по лужам на асфальте. Накопившаяся вода весьма ясно подчеркивала его изъяны. Особенно его всегда впечатляли лужи прямо у начала пешеходного перехода. Они превращали пересекающих дорогу людей в группу путешественников, решивших преодолеть небольшое препятствие на их пути. Кто-то, отчаявшись, шел напролом через грязную водную гладь, кто-то искал брод, кто-то делал дугу вокруг заводи, а в конце перехода еще одна такая же захватившая все пространство лужа.

Стас шел, подняв ворот куртки и засунув руки в карманы джинсов. Когда-то был зонт, но объект повествования его потерял и так и не собрался купить новый. Не то, чтобы у него не было на зонт денег. Просто Стас его не покупал. Почему? Ответ на такой простой вопрос он и сам не знал.

Игорян урбанистический пейзаж провожал объекта повествования всю его непродолжительную пешую прогулку до дома, иронично, что именно сегодня он решил не ехать на работу на машине. Набившееся в сознание под вечер уныние только разбухло от влаги дождливой погоды. В голове отчетливо зазвучал известный мотив и строки: «И лампа не горит…и врут календари…». «Нет, с таким настроением сегодня я спать ложиться не хочу» – подумал Стас.

Дома объект повествования переоделся, аккуратно развесил одежду в шкаф и направился на кухню ужинать. В последнее время он избегал яркого света и проводил вечера в полутьме. В тот день он также ограничился лишь подсветкой кухонного гарнитура.

Поужинав приготовленной на неделю вперед едой, Стас уткнулся в телефон. Немного взбодриться он решил посещением приложения для знакомств. Поначалу сам факт своей регистрации на нем объект повествования воспринимал как признак морального падения, но определенная внутренняя работа над своей линией поведения и сознанием привели его к другим выводам.

Приложение Стас начал идентифицировать как некий акселератор знакомств в условиях ограниченного свободного времени – вполне логичное и правильное утверждение по его новой версии. Гораздо эффективнее оно, конечно, работало в более крупных городах. В N слишком много знакомых прямо или опосредованно друг с другом людей, этот факт непременно сковывал некоторые желания и заставлял чаще думать о последствиях.

Стас и не возлагал каких-то конкретных надежд на посещение приложения. Скорее, оно стало для него несколькоминутным периодическим развлечением. Объект повествования не предполагал, что через какое-то время после взаимной симпатии новая знакомая пригласит его на чашку чая к себе домой. Ему просто хотелось отвлечься от реальности, не задумываясь заранее о чем-то серьезном. Периодически у него возникали угрызения совести, внутренний голос говорил ему о том, что он поступает низко, обесценивая собственные чувства, след которых еще никуда из него не делся. Но желание отвлечься, как правило, брало верх. Объект повествования достал из холодильника бутылку дешевого коньяка и подряд опрокинул две полные рюмки, закусив двумя рядами плитки шоколада.

С невыражающим абсолютно никаких эмоций лицом Стас попялился на нескольких женщин как в интернет – магазине, свайпнул несколько из них вправо. По сути, лайки он иногда ставил даже тем, с кем по некоторым причинам вряд ли мог себя представить рядом. Зачем он это делал? Разве что для большего числа совпадений и ощущения востребованности.

Феминистки, которые говорят о давлении на женщин, о стереотипах красоты и сексуальности, довлеющих над ними, об определенных моделях поведения, навязанных обществом. Им следует заглянуть для сравнения в приложения для знакомств. Во многих профилях у находящихся под давлением мужского населения хрупких женщин настолько четко очерченные требования к соискателю их сердца, что позавидуют многие составители вакансий на сайтах по поиску работы. «Ищу щедрого мужчину» – весьма прямое заявление о желании получать финансовые блага за проведенное вместе время. «Если ты ростом ниже 180 см, не трать мое и свое время» – что там насчет стереотипов о внешнем виде? И дальше в таком же духе про спортивного, с чувством юмора, со своей квартирой и машиной. Быстро перебирая на экране различные анкеты, объект повествования задумался о том, что каким должен быть настоящий мужчина, видимо, женщины знают гораздо больше самих мужчин. Может быть, им нужна просто собака?

В итоге, как и всегда, дейтинговое приложение не привело Стаса в восторг. Только раззадорило желание отделаться от настойчивого ощущения грусти. Не так много поводов себя взбодрить знал объект повествования, точнее применял он в основном только один. Стас переоделся в свой вечерний образ в черных цветах и, дождавшись подходящего времени, направился напиваться дальше в бар.

С таким настроением сложно было надеяться на успех мероприятия. Но оставаться наедине с этим ощущением, мыслями и воспоминаниями ему не хотелось.

Тем не менее, под конец вечера, или точнее уже утром, Стаса ждало небольшое приключение.

Ближе к тому времени, когда парни начинают разочаровываться в своих навыках коммуникации, теряют уверенность в себе и концентрируются на алкоголе или вообще уходят домой, объект повествования приметил одиноко танцующую на барной стойке блондинку. На самом деле тяжеловато было не обратить на нее внимание – ее туфли маячили в непосредственной близости от лица Стаса.

Тут не имеют значение подобранные объектом повествования в состоянии опьянения слова, но на уровне его глаз через пару минут уже было достаточно миловидное лицо девушки старше его лет на пять. В данных обстоятельствах возраст предполагаемой партнерши не имел значения, в разумных пределах. Еще через несколько минут Стас вел с ней увлеченную беседу, угощал коктейлем и позволял себе достаточно близкий телесный контакт, что весьма приподняло его внутреннюю уверенность в продолжении вечера.

К сожалению объекта повествования, далее события приняли странный, даже фантасмагоричный ход. Заиграла новая композиция в стиле mash’up и блондинка без предупреждения и предварительного согласования ускользнула на танцпол. Недалеко от нее находилась, как оказалось, ее подруга, очарованная другим соискателем. Желание девушки немного потанцевать ночью в баре не казалось чем-то странным, хоть и было неожиданно воплощено в жизнь, и Стас просто решил к ней присоединиться. Но ему пришлось сильно удивиться, потому что блондинка начала увиливать от него по всему танцполу. Сначала это воспринималось как некое заигрывание, но после очередной и довольно настойчивой попытки хоть ненадолго ее приостановить возле себя Стас разозлился и направился допивать у барной стойки свой бокал чистого виски с растаявшим в нем льдом.

Композиция закончилась и ее сменила медленная музыка, всегда закрывавшая вечер – такое наследие девяностых годов в российской провинции. Блондинка приостановилась и завела разговор с подругой, Стас расслабленно побрел к ним и ухажеру второй девушки. Не успели они вместе завязать диалог, как к ним втиснулся какой – то парень и пригласил блондинку на медленный танец. Сначала у Стаса просто очень и очень широко раскрылись глаза, потом по лицу растеклась злая ухмылка. В его голове начали возникать варианты подходящего поведения для возникшей ситуации.

– Ты это так оставишь?– спросил его ухажер второй девушки.

– Здесь скорее к блондинке претензии, чем к пацану – ответил Стас, стоявший в непосредственной близости от танцующей пары и не сводящий с них глаз.

– Я бы на твоем месте вышел с ним и поговорил – продолжил ухажер – если что я тебя поддержу. Он совсем охуел. Со стороны вообще некрасиво смотрелось.

– Что пиздец вообще? – спросил объект повествования. Ему и самому ситуация не нравилась, алкоголь и слова ухажера подруги начали постепенно заводить Стаса.

Пьяный провокатор утвердительно кивнул головой и забрал для танца свою новую подругу. Пока они вразвалку кружились под музыку, он многозначительно кивал в сторону смельчака, характерным жестом рук показывая необходимость силового воздействия.

Объект повествования стоял и усиленно взвешивал происходящее в своей голове, чтобы выработать линию поведения. Музыка закончилась, безымянный парень подошел к Стасу вплотную и спросил:

– Ну что, пойдем выйдем? Хочешь мне что-то сказать! Попробуй!

Здесь забрало у объекта повествования упало, и уже ничего его поднять не могло. Парень одной фразой убил все сомнения.

– Идем – объект повествования резко направился к выходу и завернул за угол бара в переулок.

Парень направился за ним и встал прямо напротив Стаса. В свете уличных фонарей его можно было ясно разглядеть: примерно на полголовы выше объекта повествования, немного худощавого телосложения с рыжими бородой и волосами. Парень стал медленно сближаться с объектом повествования:

– Она кто тебе, жена или девушка?

– Нет – ответил Стас и продолжал ждать.

– Тогда хули ты вообще там стоял недовольный, блядь?!

Пока оба они выходили на улицу, объект повествования уже спланировал первые свои движения при «беседе» и просто ждал удобной дистанции, инстинктивно предполагая, что рыжая борода первым действовать не начнет. Расчет оказался верен.

Парень подошел максимально близко и начал подавать вперед лоб для того, чтобы уткнуться им в лоб Стаса. Таких движений объект повествования при конфликте никогда не понимал, видя в этом ситуации некую ассоциацию с баранами.

Именно такой дистанции объект повествования и ждал. Он, насколько ему позволяла расшатанная алкоголем координация, подал корпус вправо и чуть назад и с движением задней ноги всадил правый локоть в лицо рыжей бороде. Парень, теряя равновесие, резко подался вперед, согнулся вдвое и стал отворачиваться. Стас схватил его левой рукой за талию, встал сзади и начал методично бить правой рукой в голову рыжей бороде.

Сзади кто-то неожиданно взял захват объекта повествования в области шеи. Первой мыслью в его голове проскользнуло, что соперников у него сегодня несколько. Это утверждение было верным лишь наполовину.

Послышался крик:

– Отпусти его, успокойся!

Стас почувствовал как рыжую бороду кто-то вытянул из его объятий. Двое приятелей пострадавшего парня разнимали участников драки. Хотя дракой можно назвать действие, когда проявляют активность оба участника, произошедшее же было миниатюрным избиением.

Растянув участников в разные стороны, один принялся придерживать активно рвущегося парня, а другой разговаривать со Стасом, который спокойно дождался, когда его шею отпустят и стал мирно общаться с новыми персонажами действия.

Стас вкратце изложил суть обстоятельств и убедил приятеля рыжей бороды, что виноват как раз последний. Согласившись с весомыми доводами обидчика своего друга, незнакомец предложил обоим пожать руки и помириться:

– Ты серьезно? Зачем нам жать руки? – вместо такого миролюбивого предложения объект повествования ожидал группового избиения себя.

– Конфликт же исчерпан, тем более он вообще в правоохранительных органах работает.

От такой новости у Стаса расплылась улыбка по всему лицу. Ну прямо чемпионат «Динамо» по рукопашному бою! Неплохой исход ситуации – просто пожать руку человеку, которого немного только что избил:

– Только ты его сначала успокой, что он там трясется, слишком близко подойдет, и я ему еще добавлю – обратил внимание Стас на нервное поведение рыжей бороды.

– Я тебе гарантирую, что он подойдет просто помириться.

Собеседник объекта повествования отошел объяснять условия мирного договора своему приятелю. Через минуту они втроем подошли к Стасу. У рыжей бороды уже практически полностью закрылся левый глаз. Возможно, алкоголь изрядно понизил координацию движений объекта повествования и удар локтем пришелся немного выше челюсти. Рыжая борода протянул руку объекту повествования:

– Ну, ты, конечно, крутой пацан, нормально мне зарядил. Видишь, глазу пиздец? Как я блин на работу то пойду теперь?

– А ты, говорят, в ментовке работаешь?

– Да это неважно, не бойся – за тобой не приедут.

В этом моменте ухмылка Стаса опять поползла на лицо. Сначала рыжая борода похвалил за удар и назвал крутым, теперь немного понтанулся местом работы. Меньше всего Стасу хотелось теперь с ним еще и обниматься.

Объект повествования предусмотрительно дождался, когда все трое удалятся на почтительное расстояние, вернулся за курткой в гардероб и бодрым шагом пошел домой. У этого маленького зрелища уже набрались зрители, музыка закончилась и все разъезжались. Лишняя слава в таком маленьком городе не нужна.

***

Утро еще одного рабочего дня. Подъем с третьего будильника. Умывание, бритье и немного пространных раздумий. Завтрак. Переодевание в деловой костюм. Укладывание прически с пробором. Дорога за рулем. Проход в здание, по лестнице на третий этаж. Дверь в кабинет, рабочее место у окна.

Сегодняшний день был примечателен проведением того самого совещания со следствием, которое в идеале должно было сдвинуть застывшие на месте материалы.

В назначенное время во второй половине дня в кабинете Владимира Львовича собрались сам хозяин помещения, Стас, следователь Михайлов и начальник следствия Аблаев.

За своим рабочим местом в большом кожаном и мягком кресле небрежно развалился начальник объекта повествования. Кабинеты руководства в здании, в отличие от большинства других, были отремонтированы. Стены окрашены в нейтральный бежевый цвет, нижняя половина стены покрыта деревянными панелями. В углу кабинета стоял почти всегда включенный телевизор. Также здесь были холодильник и кондиционер. Для полного комфорта не хватало лишь отдельного санузла. В шкафах стояли фотографии с различных курсов повышения квалификации, вымпелы других Управлений. Над креслом Владимира Львовича на стене висел портрет Первого Лица.

Стас и следователь сели на стулья, расположенные по периметру кабинета, но на разных сторонах. Начальник следствия разместился за перпендикулярно приставленному к основному столом. Владимир Львович остался в своем кресле, подчеркивая находящуюся ненамного выше в классификации руководящую должность.

Он и взял первое слово:

– Приветствую всех участников. Сегодняшнее наше небольшое совещание посвящено материалам Станислава Алексеевича по незаконной миграции. В подробности вдаваться не вижу смысла, присутствующим суть дела ясна. – Владимир Львович начал повышать тон, его ноздри расширились, появилась нарочито растянутая и неприятная на слух интонация – И мне непонятноо, какие у нас тут возникли сложности со следствием. Рекомендации ваши выполнены в полном объеме, не так ли, Станислав Алексеевич?

– Так точно – Стас ненадолго повернул голову в сторону вопрошающего.

– Два плана мероприятий, около 30 пунктов, если я не ошибаюсь – Владимир Львович отвернулся налево в сторону окна и продолжал разговор с ним – Ответьте мне, почему наше же следствие, не ментовское какое-то, которому посрать на нас, у них своих дел полно, отказывается возбуждать уголовное дело по имеющимся материалам?! – в конце он развернулся к начальнику следствия и широко раздвинул руки в разные стороны.

– Владимир Львович – вежливо и максимально корректно обратился к нему Аблаев – Дело не в том, что мы отказываемся. Даже наоборот, Михайлов докладывал, что это живое и настоящее дело, в вашем отделе на данный момент самое перспективное к возбуждению. Просто собранных сведений действительно недостаточно для доказывания субъективной стороны преступления. Нам нужен умысел, а полученных в разговорах и переписке сведений недостаточно. Дмитрий со Стасом разговаривал по этому поводу, верно?

– Так точно – опять подтвердил объект повествования.

– Понимание у оперативного сотрудника сути необходимого мероприятия есть. Я не вижу никакой проблемы в его проведении, но так понимаю, что у Вас другое мнение на этот счет?

– Да. У меня другое мнение. Вы – то, блядь, просто нам сейчас устно сказали и все. А нам потом этот диктофон арабу вручать, инструктировать его. А вдруг он спалится? Я не согласен.

– Если Вы так переживаете за ответственность, то давайте мы ее разделим.

– Давайте – Владимир Львович с выдохом подался с кресла вперед и уперся руками на стол – давайте – интонация набирала тон – Напишите мне свои письменные рекомендации, где будет четко прописано: дать диктофон главному подозреваемому и отправить его на беседу с другими подозреваемыми. Я хочу свою жопу прикрыть. Почему я всегда должен жопой гвозди дергать?

– Если проблема была только в наличии бумаги, то почему Вы мне сразу об этом не сказали? Зачем друг у друга время тратить? – спросил Аблаев, его манера речи стала более напряженной.

– Что значит проблема в бумаге была? – в глазах Владимира Львовича блеснуло отсутствие самоконтроля – Да у меня в отделе Скрипачев в год под десять штук типовых уголовных дел настрижет и все, мне похуй. Я свой план на год за его счет выполню. Там дела то – пять бумажек и вперед. Мне вот эта возня с вами счастья не прибавляет. Мне это дело нахуй вообще не нужно! Ебитесь как хотите.

Следователи с явно удивленным видом переглянулись. Стас старался не производить на лице никаких эмоций, устремил взгляд в пол и сжал скулы. В голове промелькнуло множество нецензурных определений для Владимира Львовича. Объект повествования отдал немало времени и сил на это дело, самое интересное дело Стаса к этому моменту службы.

– Мы подготовим Вам еще одни письменные рекомендации – старался сохранить такт Аблаев – если Вы не против, мы пойдем заниматься дальше своими задачами и закончим совещание.

– Не против – коротко отрезал Владимир Львович, насупился и уставился налево в окно.

Стас вышел из кабинета последним и закрыл за собой дверь. Аблаев сразу направился к лестнице, Михайлов знаком руки поманил объекта повествования за собой в сторону от двери.

– Это что было? – одновременно удивлялся и улыбался следователь – так если ему это дело нахуй не нужно, то нам тем более.

– Дим, прекрати. Вот такая твоя реакция меня точно не устраивает. Мне не похуй, это же мое дело и я над ним работаю.

– Да ладно тебе. Мне все в принципе понятно. Ты меня предупреждал.

– Ну, вот смотри, зато можешь убедиться во всем воочию – тоже улыбнулся Стас – для меня это норма, привыкли мы в отделе уже давно.

– Не очень хочется к тому привыкать. Очень странная манера общения.

– Привыкнуть можно, смириться не хотелось бы.

– На этой философской ноте давай разойдемся. Я сегодня пишу рекомендации, быстренько их подмахиваю у Аблаева и отношу в секретариат. Завтра они у тебя, дальше заряжай Ахмеда.

– Ибрагима – поправил его Стас – да понятно что дальше делать – Давай – объект повествования развернулся и направился к себе рассказывать соседям по кабинету об очередном мини-представлении.

Стас открыл дверь и не смог сдержать улыбки. Кирилл инстинктивно приподнял голову от монитора, чтобы посмотреть кто вошел:

– Оооо, ну что там? Давай рассказывай – он откинулся на стуле и уперся спиной на угол между стеной и сейфом, устроился поудобнее и приготовился к рассказу. Александр, не скрывая своего интереса, отложил ручку в сторону.

Стас в общих чертах, но с красочным приведением ряда цитат Владимира Львовича сообщил коллегам суть прошедшего совещания. Максимально точную передачу реплик начальника он посчитал неким своим обязательством перед другими сотрудниками отдела. Большинство других оперов обычно тоже не стеснялось поделиться своим опытом общения с Владимиром Львовичем, но только в проверенных кругах слушателей. Само наличие такого руководства невольно сплачивало коллектив перед общей проблемой.