Числовек

Алексей Булыгин

Числовек

ТОРГ И ДЕПРЕССИЯ

Все кажется банальным и простым, пока это не случилось именно с тобой. Унылый и Игорян по всем правилам осени день в провинциальном городе N нашей страны. Это достаточно крупный город с полумиллионным населением, находящийся под тенью расположенной рядом столицы. Внешне многое здесь было абсолютно типично для регионов европейской части в первой половине “десятых” годов двадцать первого века: пыльные или грязные улицы (в зависимости от времени года), небольшой центр с историческими постройками, однотипные и лишенные привлекательности спальные районы, где об архитектурной красоте не может быть и речи, тающие по весне дороги, облезлые снаружи и внутри больницы и школы. Конечно, здесь встречались и новые социальные объекты, и современные жилые комплексы с собственными ухоженными дворами, аккуратным тротуаром и консьержем на входе. Но пребывание в таких местах вряд ли мог себе позволить рядовой житель.

Город населяли обычные, среднестатистические россияне: они не являлись национальным меньшинством, не имели причудливого акцента или говора, история их предков не изобиловала борьбой за независимость. Люди в большинстве своем проживали свою будничную жизнь в монорельсовом режиме. Имя будущего губернатора здесь узнавали за пару месяцев до выборов, ему необязательно совершать хитрые политические ходы, проводить избирательную кампанию, делать популистские высказывания. Да ему вообще ничего делать не нужно, он уже был назначен временно исполняющим обязанности вместо предыдущего, а на выборах люди практически единогласно, в общем порыве и по сложившейся традиции выбирали с явным преимуществом этого кандидата от единой для всех россиян партии.

На одной из центральных, но при этом достаточно уединенной улице города N, на первом этаже уже познавшего время, но далекого от понятия «ветхий» кирпичного дома в однокомнатной арендованной квартире лежал на полу Стас. Квартира эта представляла собой достаточно уютное помещение с заурядным ремонтом, выдержанным в разных оттенках коричневых тонов. Лишь странная тюль и абажур ночника в спальне имели едкий салатовый цвет – вкусовое наследство от хозяев квартиры.

По своей новой привычке Стас к такому состоянию усердно шел на протяжении нескольких часов пятничного вечера, посетив один ресторан и один бар. В ресторане в компании приятеля объект повествования – будем называть его так, потому что до звания «героя» он все-таки не дотягивал – отведал шесть кружек грузинского и не отличающегося от любого другого пива невысокой ценовой категории, заев для приличия жидкость национальным блюдом оджахури. Дальше для Стаса открылся портал другой – немного приукрашенной и дополненной реальности. Любимый бар Стаса был одним из немногих действительно пригодных ночных заведений города N. Это место предоставляло легкомысленный и в каком-то смысле липкий отдых – барная стойка облеплена желающими поддержать и усугубить, на ней же танцевали любящие себя/внимание/просто пьяные девушки и женщины. Музыка утоляла звуковые пристрастия любой жаждущей провинциальной души: от композиций Чичериной «Ту-лу-ла» и Ленинграда «В Питере пить» до модных на то время треков Элджея и других почти талантливых исполнителей. Пространства здесь в жаркие часы практически не было, чтобы передвинуться в нужном направлении приходилось потереться об окружающих, но они как правило не были против, если это делал, конечно, кто-то противоположного пола. В этом чудесном баре, кто-то скажет обители похоти, разврата для пьяных и потных тел, в этом действительно чудесном месте и провел остаток ночи и рассудка Стас. Он чувствовал себя здесь в зоне комфорта – ясная и простая модель поведения – понятные мотивы для общения – расслабляющая обстановка. Face control его уже узнавал, бармены заочно догадывались, что парень хочет чистый виски со льдом, а любезный ночной фотограф,тот парень, что обычно заставляет просматривающих фотоотчет с вечеринки людей краснеть, в дань уважения профессии Стаса не запечатлевал его на своих снимках.

Именно в этом баре и находился источник личной жизни объекта повествования. Здесь он черпал простую плотскую и ограниченную по времени любовь и ласку. Сначала он, попивая скорее не для храбрости, а для распущенности, свой чистый виски, искал взглядом симпатичную и достаточно пьяную девушку, если встречал ответный отклик в глазах избранницы, то начинал свои игры в зависимости от ее расположения. Она на танцполе – тогда простые и в то же время ловкие движения под музыку, она у барной стойки – тогда несколько остроумных фраз, приправленных комплиментами. Схема всегда была достаточно проста, сложных и не требовалось, ведь окончание вечера в фантазиях обоих участников иногда совпадало, а если совпадало, то нужно было просто не перебрать и не натворить глупостей, а если не совпадало, то приходилось спать одному.

В этот вечер Стас перебрал. На танцполе на него обратила внимание отвязная пышка, но, к счастью объекта повествования, с ней была неплохая, на его взгляд, подружка. Одета она была в стиле «Великого Гэтсби», по крайней мере, такая ассоциация родилась в его голове: черный жилет, черные и подчеркивающие ее упругий таз брюки, какая у нее была обувь вообще не имело значения, и интересные серьги – кисточки того же черного цвета. Именно на этих серьгах и зациклился пьяный Стас, у него было остроумное замечание в отношении них и всего образа как из книги Фицджеральда, но кажется, что повторил он его несколько раз. Также объект повествования ухитрился, пригласив ее вместе выпить у барной стойки, разлить половину предлагаемого коктейля прямо перед ней.

Но анализ всех этих событий произошел в голове Стаса позже, утром в ней была только непреодолимая боль, боль, как будто, десятки маленьких кузнецов-дварфов единым движением усердно бурят своими кирками его виски в поисках золота. Кроме гримасы боли Стас ничего не смог из себя изобразить и рухнул обратно в сон, надеясь на помощь времени в процессе восстановления организма. В момент повторного пробуждения Стас уже смог открыть глаза. Не то, чтобы он этому обрадовался. Ноющий тик в голове как будто назойливо напоминал о вреде алкоголя, тело его вообще не хотело слушаться и было столько же беспомощным как у младенца. Богатырским для своего состояния усилием Стас поднял бренный организм и, обогнув стену, зашел на кухню. Объект повествования достал в одном из настенных ящиков стакан и налил туда молока, не то чтобы этот напиток был рекомендован для всех страждущих от похмелья, но Стас в него верил.

Трудности в этом нелегком процессе восстановления после бурного вечера только начинались. Сначала оказалось, что руки его выбивают ритм лихой композиции жанра drum-n-bass, но Стас даже не пролил молоко мимо бокала. Таких бокалов он опрокинул сразу два подряд, а потом и вовсе решил не размениваться по мелочам и докончил содержимое пластиковой бутылки. Минут через двадцать открылось еще одно неприятное обстоятельство – молоко не захотело усваиваться в организме, ну или скорее его желудок ни к чему подобному готов не был. Стас деловито направился в туалет, присел на колени с грустным выражением лица и из него вышла вся жидкость, что была внутри. Но именно это неприятное действо и стала началом воскрешения его организма. Общий недуг еще был очевиден, проделав маршрут от туалета до кровати, а от нее до табурета на кухне, Стас чувствовал такую одышку, как будто пробежал три километра в рабочем темпе. Тело в целом ощущалось как слегка онемевшее, движениям подчинялось, но очень вяло. Объект повествования пробежал еще три километра, теперь до ванной комнаты, и буквально размазался по холодной белой чаше. Стас включил душ, настроил его на теплую воду, заткнул руками больного Альцгеймером затычку, разлегся в пустой ванне, опустевшими и безучастными глазами уставился вперед. Белая чугунная чаша казалась ему особенно ослепительной на фоне синей керамической плитки стен с неопределенным узором. Сейчас сама реальность для него была немного абстрактна, а чувства как будто обострились. В момент, когда уровень воды достиг подбородка, ему показалось, что он ощущает как кожа перестала дышать, а организму не хватает кислорода. Выдернув затычку, Стас почувствовал как плавными обволакивающими волнами теплая вода покинула ванну…

Снова вернув себе хоть какое-то подобие вкуса жизни ближе к вечеру воскресенья, объект повествования почувствовал себя некромантом, возродившим к жизни полусгнившего упыря.

***

Утро понедельника запустило ставший стандартным и отработанным до мелочей процесс. Подъем с третьего будильника. Умывание, бритье и немного пространных раздумий. Завтрак. Переодевание в деловой костюм. Укладывание прически с пробором. Дорога за рулем. Проход в здание, по лестнице на третий этаж. Судя по узнаваемому сильному запаху парфюма, начальник отдела совсем недавно ходил по коридору. Дверь в кабинет, рабочее место у окна.

Здание, в котором располагалось рабочее место Стаса, было построено еще три века назад, выглядело красиво снаружи и достаточно безобразно внутри. Над столом объекта повествования отслаивалась штукатурка, в углу по весне подкапывало на металлический сейф. В кабинете с ним сидели еще двое коллег: Александр и Кирилл. Лица обоих тем утром свидетельствовали о недосыпе. Стас по сложившейся привычке старался всем своим видом излучать радость.

– Здорова, пацаны – засвидетельствовал свой приход объект повествования.

– Здорова, Стас – по – очереди пожав руку со своих мест ответили коллеги.

– Кирюха, ну у тебя лицо такое опухшее как будто ты минут пять назад только проснулся, ну или украл на выходных у пчел мёд – решил развеять обстановку ненавязчивой и заурядной шуткой Стас.

– Да, блин, Стас. Я в воскресение вырубился под футбол уже часов в девять, проспал всю ночь, а с утра себя реально еле поднял.

– А выхи-то как провел свои?

– К родителям съездил в область, в баньке попарились, потом обратно. А ты, наверное, как всегда нажрался?

– Не понимаю о чем ты – Стас сделал ехидную ухмылку – Для меня это несвойственно. Я просто отдыхал душой и телом на диване все полтора дня.

– Я понял. А куда ходил то? – продолжил Кирилл. Так как они с объектом повествования уже не первый день вместе работали, он имел вполне полное представление о недавней манере Стаса проводить свои выходные.

– Да куда я, блядь, могу ходить?! Как всегда, в свой любимый бар – на этой фразе заулыбались все обитатели кабинета – вот ты опять отказался со мной идти, пришлось одному. Почему в этот раз-то не пошел?

– Да я сказал же, домой поехал, к родителям.

– Ах да, точно – задумчиво закончил разговор объект повествования.

Кирилл был на год младше Стаса. Они оба получили образование в одном и том же, профильном для их места работы учебном заведении, познакомились друг с другом еще в процессе обучения. В общении он старался придерживаться линии поведения «нормального пацана», общие темы поддерживал, сам ничего не инициировал. В работе еще не успел отличиться какими-то весомыми результатами, но на это точно нужно было больше времени. В начале своей карьеры приходил с неожиданно романтическим представлении о службе, которое, несмотря на его внутреннее сопротивление, достаточно быстро стало выветриваться. Роста он был среднего, а его тело уже начало немного рыхлеть от кабинетной работы и терять курсантскую выправку.

Александр был уже зрелый мужчина тридцати пяти лет, высокого роста, внешне больше похожий на татарина, чем на русского. У него были карие глаза, смугловатая кожа и черные волосы, которые, впрочем, уже крепко взяла седина. По причине переживаний в личной жизни за последний год он сильно осунулся и нарастил внушительные черные круги под глазами. На его железном сейфе висело несколько листов с нарисованными его дочерью рисунками, что делало его угол немного более уютным, чем у других жителей кабинета.

– Начальник спрашивал где ты – заметил Александр.

– А я по запаху понял, что он был здесь. Да я зашел без пяти минут девять в кабинет, я на работу успел, все же нормально.

– Стасон, ему так скажешь – кольнул Кирилл – когда он с совещания вернется после обеда и начнет указания раздавать.

Все трое – оперативные сотрудники правоохранительной структуры, которую принято считать весьма влиятельной. Совещания в их городе между руководящим составом проходили каждый понедельник и длились неимоверно долго, от полутора до двух часов, поэтому следующее совещание уже в рамках отдела проводилось после обеда.

В назначенное время весь отдел зашел в кабинет к руководителю. Все расселись по своим негласно закрепленным местам. Начальники отделений за небольшим столом, расположенным перпендикулярно к рабочему месту руководителя. Личный состав по периметру кабинета.

Начальник отдела был заметно выше среднего роста, сутуловат, имел тонкий стан и круглый живот. Приехал в N из другого города вместе с новым начальником Управления больше пяти лет назад, но когда все из прошлой команды город N уже покинули, нового места себе не нашел. Взгляд после совещания у него был как у порноактера в фильмах с извращениями, какие смотрят совсем разочаровавшиеся в обычном сексе люди. Ключевое совпадение этой особенности взгляда было в неуемном желании немедленно кого-то отыметь. По крайней мере, такая ассоциация нравилась Стасу, хотя с окружающими он этой мыслью не делился.

– Не побоюсь этого слова, товарищи офицеры – начал свою речь Владимир Львович – я не понимаю, какого хуя я должен краснеть за весь отдел на совещаниях и дергать жопой гвозди – его интонация очень быстро набрала оборот от намеренно выдержанной до истеричной – почемуууу вы тут все решили, что можете просто так ходить на работу, просиживать жопочасы и получать зарплату не за что?! Мы по всем важным показателям отстаем от прогнозов на данный квартал! Станислав Алексеевич, доложите мне при всех, когда следователи по вашим материалам возбудят уголовное дело!?

– Владимир Львович, следователи хотят больше информации по субъективной стороне состава преступления, им нужна фактура по умыслу – ответил объект повествования с безэмоциональным лицом.

– Да мне похуй, чего они хотят! Мы мероприятия провели полгода назад, чего вы там телитесь! Я обращаю Ваше внимание, Станислав Алексеевич, что помимо работы над этим материалом у Вас есть и другие задачи, и я что-то, блядь, не вижу еще перспективных дел в вашем производстве. То, чем вы занимаетесь – вообще факультатив, а не Ваши прямые обязанности, я Ваши материалы другому сотруднику лучше передам, чтобы не отвлекались от этих самых своих прямых обязанностей!

Стас всегда думал, что руководитель не слышал в такие моменты никого кроме себя, поэтому он продолжал присутствовать с отсутствующим видом.

– В этом отделе вообще нет достойных оперов! Все приходится делать мне и вашим начальникам отделений! Получу санкцию от руководства Управления и расформирую вас всех нахуй, и наберу новых! А вы поедете кто в народное хозяйство, а кто коровам хвосты крутить в область! – выпустив пар, Владимир Львович рассказал о планах на неделю, прошелся еще по некоторым сотрудникам и распустил отдел по своим делам.

Вышедшие из кабинетов сотрудники вполголоса обменивались отзывами о Владимире Львовиче, повторяя те же слова, что говорили друг другу из недели в неделю.

Стас уселся со своими коллегами в кабинете и подытожил:

– Вот теперь вообще не хочется работать, в понедельник и так тяжело, а после такого совещания на работу до конца дня не встанет.

– Ну, ты попытайся не обращать внимания – с улыбкой поддержал Александр.

– Блин, Саня. Такое ощущение складывается, что вот все это для себя только делаю. Это – факультатив! Да какой нахуй факультатив! Мы почти всем отделом на мероприятия выезжали. Если ему нужно побыстрее уголовное дело возбудить, то пускай в следствие позвонит и продавит, другие же отделы так делают. Он только пиздеть горазд, а сам сделать ничего не может.

– Базара ноль – добавил Кирилл – покричать-то легче, чем разбираться начать.

– Ну что, Стас – предложил Александр – тогда погнали отвлечемся, покурим. Самое время после такого совещания.

– Покурим.

Двое разных по темпераменту и планам на жизнь, но в данный момент объединенных общей ненавистью к одному человеку сотрудников побрели к лестнице на чердак в дальнем конце обшарпанного коридора.

Курилка была местом, где сотрудники разных подразделений ловили тишину и умиротворенность без криков руководства, где можно было временно успокоить нервы и насладиться обволакивающим движением табачного дыма. Также это было место, где за пару минут перемусоливывались все последние слухи, и, в очередной раз, проходились отзывами по самим руководителям. Редкий сотрудник позволял себе совсем уже в открытую, в присутствии представителей других отделов, делиться красочными репликами с эпитетами о своем начальстве, но некоторые коллеги Стаса и он сам уже не церемонились и изливали свой гнев без опаски. Владимир Львович давно был одиозной фигурой, с которым и равные по статусу не общались без нужды по службе.

В тот день Стас собирался подать рапорт на перевод к месту службы в другой город. Это решение пришло к нему из-за непреодолимого желания сменить обстановку, «если тебе кажется, что пора что-то менять, то тебе не кажется», так он себе это сформулировал. Ему было эмоционально тяжело видеть эти локации изо дня в день, накопившиеся воспоминания постоянно тяготели над ним и подталкивали к депрессивным мыслям. Случайные события и отдельные детали слишком часто запускали его память, воспроизводив такие картины, которые он не хотел смотреть. Вечерами, наедине с самим собой, глаза кричали о помощи, а под дневным светом с каждым новой датой календаря выцветали все больше. Именно смена обстановки показалась ему неплохим решением для того, чтобы немного перезапуститься.

К тому же, в этом отделе очень ясно витал дух бесперспективности. Сотрудники часто получали очередные звания со значительным опозданием, так как не имели повышения в должности. Некоторые задерживались в капитанах на семь-десять лет, вместо обычных трех. Он не признавался еще сам себе в этом, но и амбиции, и желание самореализации тоже участвовали в принятии этого решения.

Мысль о нездоровой атмосфере не пришла к одному Стасу в силу его способности к познанию мира. Совсем нет. Во время сборов отдела в бане и без участия руководства, после очередной кружки пива не пройтись крепким словцом по начальству стало с недавних пор дурным тоном. Объект повествования пришел к выводу, что, несмотря на общие причины недовольства, большинство не готово было предпринимать конкретные действия, чтобы изменить то настоящее, что их не устраивало. Перемены многих пугали, ведь никто не давал гарантий, что станет лучше. Бездействие оказывалось проще, чем действие. Кого-то останавливала приобретенная в ипотеку квартира и вложенные в ее ремонт деньги, кого-то привычка семьи жить в этом городе, кто-то просто боялся репрессий от руководства и возможного схода с предсказуемой дороги государственной службы на поиск работы. В моменты, когда такие разговоры снова возникали, оглядывая своих напаренных коллег с завязанными полотенцами ниже пояса и кружками пива в руках, объект повествования давал себе пьяные обещания не становиться похожими на них.

Ближе к вечеру, график на работе никогда не был нормированным, официальное окончание в шесть вечера, но от часа до трех сотрудники оставались сверх, Стас постучал в кабинет руководителя своего подразделения Валерия Павловича. Он был заместителем Владимира Львовича, сам отдел делился на две части, одну из которых он и возглавлял.

– Разрешите?

– Заходи, Стас.

– Я к Вам по личному вопросу.

Валерий Павлович только в этот момент оторвался от просмотра передачи канала ПЕН-ТВ, который безостановочно был включен в его кабинете:

– Что-то случилось?

– Да не совсем – Стас сделал пару шагов навстречу начальнику и протянул ему листок белой бумаги – Я хочу перевестись на новое место службы в город S, это мой рапорт на перевод. Не хочу делать это за спиной руководства, поэтому передаю его как положено, «по команде».

В момент речи Стаса лицо Валерия Павловича приобрело крайне ошарашенный вид, насколько вообще можно представить на физиономии человека. У объекта повествования даже мелькнула мысль, что написание рапорта стоило хотя бы того, чтобы увидеть эту гримасу непосредственного руководителя.

– Почему? – единственное что нашел ответить Валерий Павлович.

– По личным обстоятельствам – в голове у Стаса был и другой ответ «Потому что с вами, блядь, работать невозможно».

– Ну так передай его сам Владимиру Львовичу – он начал пытаться отстраниться от неловкого разговора с начальником отдела.

Хотя объект повествования и не ожидал такого предложения, нужный ответ сходу пришел ему в голову:

– Он обязательно спросит в курсе ли Вы и знали ли Вы об этом моем желании, ну или сразу вызовет Вас к себе в кабинет. Владимир Львович даже рабочие документы от нас напрямую не берет, требует их передавать непосредственному начальнику. Так что думаю, что лучше рапорт ему отнести Вам, но если прикажете, то понесу напрямую я.

– Так – Валерий Павлович начал процесс переваривания информации – хорошо, я отнесу его сам, будь в своем кабинете, жди звонка.

Стас вернулся в свой кабинет, Кирилла не было на месте. Александр окопался в куче запросов и ориентировок. Объект повествования решил поддержать своего коллегу и принялся отписывать очередные пустые по содержанию, но пышные по форме документы. Минут через десять Александр снял трубку телефона и вышел из кабинета, еще через несколько минут он вернулся взволнованным:

– Стас, бля, ты чего творишь?

– Не понял!?

Объект повествования не смог сразу сообразить, как он подставил сослуживца, он пытался вспомнить, пропустил ли срок исполнения какого-то документа, за который они отвечали вместе. Если сроки были от местного руководства, то можно было еще попытаться придумать решение, если московские, то он мог услышать персональное выступление начальства в свой адрес.

Александр уже весело ухмыльнулся:

– Ну, меня сейчас Владимир Львович к себе дернул, кидает мне лист бумаги и спрашивает: ты знал? А я уже весь напрягся, думаю опять где-то проебался, начинаю читать, а это, блин, твой рапорт на перевод! – Александр засмеялся – А я и говорю: нет, конечно. Он мне кричит в ответ: Как ты, блядь, мог не знать, если вы вместе в кабинете сидите!? Ну, я ему проблеял, что реально не знал. Он меня и выпроводил недовольный. Ты чего место себе нашел нормальное?

Здесь уже скрываться дальше было бесполезно, и Стас решил вкратце рассказать соседу по кабинету:

– Блин, Санек, ну мы же все тут уже подустали от происходящего. Я молодой, пока у меня семьи нет, мне, по сути, нечего терять, могу легко в другой город рвануть. Там, вроде, во мне заинтересованы, сказали писать рапорт и пробовать. Другое дело, что здесь не факт, что отпустят. Сидеть на жопе ровно и ничего не делать тоже не особо вариант. Решил рискнуть – на лице Стаса нарисовалась задумчивая улыбка, предвкушающая серьезный разговор с Владимиром Львовичем – ты же тоже не всем здесь доволен, постоянно об этом говоришь.

– Ну есть такое, но я больше и не умею-то ничего! – Александр залился смехом от своей фразы.

Разговор с начальником отдела состоялся только на следующее утро.

Подъем с третьего будильника. Умывание, бритье и немного пространных раздумий. Завтрак. Переодевание в деловой костюм. Укладывание прически с пробором. Дорога за рулем. Проход в здание, по лестнице на третий этаж. Дверь в кабинет, рабочее место у окна.

Около десяти утра объекта повествования вызвал к себе начальник отдела.

– Здравия желаю – решил начать формально и набрать дистанцию Стас.

За столом сидел Владимир Львович, насупившись и уставившись себе под нос, напротив него расположился Валерий Павлович.

– Садись – скомандовал начальник отдела. Объект повествования поправил галстук, расстегнул нижнюю пуговицу пиджака, неторопливо сел, выпрямил спину и приготовился к непростому диалогу.

– Мне Валерий Павлович доложил твой рапорт – продолжил он – я не спешил пообщаться с тобой, сначала решил выяснить через отдел кадров позицию руководства в отношении перевода сотрудников. Уточнив все необходимое, я теперь хочу лично от тебя услышать причины твоего желания перевестись на новое место службы.

На протяжении всей вступительной речи Владимир Львович не поднял головы от рассматривания стола под своим носом.

Тут настал момент для заранее подготовленной речи Стаса, которая была согласована с руководством предполагаемого нового места прохождения службы объекта повествования. Тут стоит добавить, что простого желания сотрудника перевестись не то, чтобы было недостаточно, желания сотрудников в этой системе учитывались только от звания подполковника и то не всегда.