Числовек

В этом небольшом выдуманном рассказе объекта повествования была замешана женщина. В нем шла речь о желании Стаса находиться рядом с этой конкретной девушкой, которая волею судьбы вынуждена покинуть свое место работы в N и отправиться в город S ухаживать за своим больным отцом. Это сухая выжимка рассказа без блока мотивировочной части, попыток задеть струнки жалости и в то же время убедить в непреклонности своего желания.

К сожалению, система не подразумевала, что он может просто попроситься перевестись в другой город, даже желание коллег из S забрать его к себе не могло ему помочь. Он буквально принадлежал своему Управлению, не мог досрочно уволиться, не мог прекратить ходить на работу – иначе уголовная ответственность, мог только придумать полностью вымышленную плаксивую историю для попытки перевода. Чего-то более подходящего он не смог сообразить. Сама история была не так проста, как могло показаться в начале. Коллеги из S нашли девушку, которая была готова поставить штамп в паспорте о заключении брака со Стасом. Учитывая ее прописку в S, их брак мог стать официальной причиной для перевода, такое условие даже есть в законодательстве. В теории также звонок от генерала из S имел возможность повлиять на ситуацию, но у Стаса не было таких связей.

В голове при рассказе истории у него отчаянно шумел порыв сократить все объяснение до правды о том, что он думает об этом отделе и своем руководстве.

Выслушав эту трогательную историю, Владимир Львович начал задавать вопросы:

– А почему она с отцом не может переехать к нам в N?

– Потому что он болен, она едет ухаживать к нему в S, проживать будет с ним на квартире.

– А почему они не могут продать квартиру и переехать к нам в N?

– Он никогда не жил в этом городе, им нет смысла сюда переезжать, да и не так просто взять, продать имущество и рвануть сюда.

– Получается в этой непростой ситуации она выбрала отца?

– Всю ситуацию мы обсуждали вдвоем, приняли решение, что ей придется переехать обратно к отцу, а я буду пытаться переводиться в город S.

В этом месте Стаса уже немного повело. Вопросы, по его мнению, уже перешли границу от уточняющих к бестактным. Если бы эта девушка действительно существовала, то объект повествования вряд ли смог быть настолько сдержанным.

– А ты не думаешь, что на новом месте службы о тебе сформируется мнение как о наивном и легкомысленном юноше, который скачет от девушки к девушке? Вдруг у вас не сложатся отношения, ты что, поедешь за другой на еще одно новое место? Да над тобой там смеяться будут наверняка все, когда узнают по какой причине ты туда переехал. Ты пойми, мы же с Валерием Павловичем, в первую очередь, о тебе сейчас думаем, ты на эмоциях, а мы судим с позиции опыта.

Стас внимательно смотрел на Владимира Львовича с намеренно безэмоциональным лицом. Только его скулы иногда выдавали внутреннее напряжение. В глубине души он все-таки надеялся хоть на толику конструктива в диалоге о своем переводе. На деле же с каждым новым вопросом беседа заходила на очередной виток нравоучений. Всему рано или поздно приходит конец, а чаша терпения объекта повествования была совсем не глубокой. Чувствуя, что не в силах сохранять самообладание, Стас решил смодерировать диалог к концу.

– Владимир Львович, мое решение окончательное, я его много раз обдумывал и не вижу смысла уже после подачи рапорта менять. Прошу Вас ходатайствовать по существу рапорта перед вышестоящим руководством.

Начальник отдела скорчил недовольную гримасу. Реакцию Валерия Павловича Стас даже не старался считать на всем протяжении диалога, начальник подразделения выполнял исключительно номинальную функцию и не проронил ни слова.

– Ходатайствовать по этому рапорту я не буду, поэтому уберите из документа заготовленное для этого место. Резолюцию свою наложу – теперь Владимир Львович взял такой знакомый и ненавистный для объекта повествования холодный тон – где выражу мнение о нецелесообразности Вашего перевода. Сам рапорт перепишите, я внес в него правки.

Он швырнул привычным жестом лист бумаги на стол и отвернулся в сторону. Стас с каменным лицом забрал свой рапорт и оставил начальников обсуждать девушку, которая так затуманила разум сотрудника, что тот решился на невиданный по местным меркам по дерзости шаг и предпринял попытку перевестись в другой город.

Несмотря на то, что Стас не придавал огласке подачу рапорта, в течение недели об этом знал уже весь отдел. Тут спасибо нужно сказать Владимиру Львовичу, Александру и привычке оперативных сотрудников быстро разносить внутренние слухи по всему Управлению.

***

В сложившейся системе последствия подобных шагов неумолимо постигали сотрудников. Этот шаг был воспринят как невиданной дерзости вызов всему мирозданию. Иначе объяснить то подчеркнутое рвение, с которым начали искать недочеты в работе Стаса, нельзя.

Оценив ситуацию, Владимир Львович решил оказать всевозможное с его позиции начальника отдела давление на своего подчиненного. Первые шаги этого замысла были предприняты уже на следующий день. Стас стоял в кабинете Валерия Павловича и получал связанные с его новым статусом возмутителя спокойствия указания.

– В течение десяти минут Владимир Львович хочет видеть все находящиеся у тебя в производстве материалы – лицо непосредственного руководителя выражало тревогу. Связана она была не с переживанием за Стаса, а с переживанием за свои неспокойные рабочие дни в обозримом будущем. Владимир Львович заявил о нежелании общаться с наглецом, наверняка в момент разговора объект повествования получил более обидное и нецензурное наименование, все указания отныне он передавал через Валерия Павловича. Это же для последнего означало, что придется выслушивать гневные речи руководителя и тратить свои нервы на передачу указаний Стасу. Хотя здесь были и плюсы, многие недостатки и недоработки по линии работы объекта повествования теперь легко можно было объяснить его некомпетентностью. Да и не мог он отрицать удовольствия от соблюдения новой линии поведения вышестоящего руководителя. Процесс крика на сотрудника, наряду с пониманием, что это будет одобрено Владимиром Львовичем, помогал снимать стресс и приносил поверх свое специфическое удовольствие. Тем более, у Валерия Павловича была уверенность, что долго это не может продлиться.

– Также с сегодняшнего дня ты будешь делать фотографирование рабочего дня1. Мы недовольны тем, как ты тратишь свое время. Посмотрим чем ты вообще весь день занимаешься.

– Разрешите идти.

– Да, иди и не забудь прямо сейчас отнести материалы начальнику отдела. Прямо сейчас!

Кабинет Валерия Павловича находился в другой части коридора. Этот путь Стас проделал с ухмылкой на лице. Такое внимание ему даже немного льстило. Как это должно было убедить его отказаться от желания перевестись, оставалось для него загадкой.

– Ты чего лыбишься? – с такой фразой Кирилл оторвал свой взгляд от компьютера, когда Стас вернулся на свое рабочее место.

– Володя хочет посмотреть все мои материалы.

– Когда? – ситуация не была будничная и разговор о ней для Кирилла сразу стал гораздо интереснее печатаемого документа.

– Прямо сейчас! – передразнил Стас Валерия Павловича – он, сука, несколько раз это повторил – улыбка на лице объекта повествования становилась все шире и передалась Кириллу – как будто они думают, что я судорожно начну все подшивать и ставить пометки об исполнении пунктов плана, чтобы привести все в порядок. Блин, я же рапорт написал на перевод, они чего хотят доказать-то, посмотрев материалы? – Стас продолжал доставать из окрашенного бежевой краской сейфа времен СССР многочисленные папки в мягком и твердом переплетах.

– Ясен хуй у меня там есть недостатки. Такие же как у тебя Кирюха, у Санька, да у любого в отделе! Если все время тратить на соблюдение порядков этой писанины, то придется из кабинета вообще не выходить.

– Не – продолжил Кирилл – лучше нах здесь раскладушку поставить и только есть выходить иногда, умываться в туалете можно в раковине.

Парни уже не могли сдержать смеха, для одного из них немного нервного, и продолжили включать воображение.

– А зачем тебе вообще есть? – засмеялся Стас – Ты не заслужил такого обращения, наслаждайся духовной пищей и мыслями о том, что приносишь пользу своей стране!

– Ага, и сдохни здесь прям за столом при подготовке этих бумажек – от смеха лицо Кирилла раскраснелось, глаза у обоих блестели воодушевлением от иронии над самими собой.

– Так, ладно – Стас не смог сложить свои материалы в одну стопку, которую возможно унести за раз – сейчас надо отнести все Владимиру Львовичу, а то они, блядь, с мигалками начнут меня искать.

– Надеюсь, все твои недостатки они внесут в отдельный протокол – волну своего юмора Кирилл уже не мог остановить и договаривал уходящему из кабинета Стасу – ну нельзя ведь без протокола! Нам нужно больше протоколов!

– Закрою, пожалуй, кабинет – ухмыльнулся Стас, выглядывая из сложенной на руках стопки папок – а то ты своим гыгыканием раззадоришь Владимира Львовича.

Определенных усилий объекту повествования стоило и скрыть с лица улыбку, и открыть кабинет начальника с грудой материалов в руках.

– Разрешите?

– Попробуй – недовольно протянул начальник, отвлекаясь от игры в свой смартфон. В углу на приличной громкости работал телевизор.

“Даже неловко его сейчас отвлекать от таких важных дел” – подумал Стас. В нос ему ударил запах парфюма хозяина кабинета.

– Это все материалы? – скорчил гримасу отвращения Владимир Львович и повернулся к окну, как если бы говорил с ним, а не с объектом повествования.

– Никак нет, не все сразу смог забрать, сейчас остальное принесу.

– Я посмотрю, чем Вы там вообще занимаетесь в своих делах – перевел взгляд на свою пишущую ручку руководитель – меня питают смутные сомнения, что в них есть чем гордиться. Я поставлю свои резолюции на всех материалах и укажу конкретные сроки исполнения и только попробуйте проигнорировать мои указания или убрать документы с резолюциями из материалов! – собственный тон с каждой фразой прибавлял Владимиру Львовичу уверенности. Глаза его выражали если не ярость, то неприкрытый гнев, но смотрели они все также на перебираемую между пальцами ручку. Ноздри начальника отдела расширились и приподнялись вверх, гримаса отвращения приобретала все более выразительную форму.

– Разрешите идти – в подобной ситуации Стасу казалось наиболее подходящим держаться установленных уставом правил поведения.

– Идите – взгляд начальника так и не поднялся в сторону подчиненного – к вечеру мы с Валерием Павловичем ждем фотографию Вашего рабочего дня. Мне вообще непонятно чем Вы тут занимаетесь, результатов выдающихся я от Вас не вижу, сидите все время в кабинете перед компьютером, в город не выходите. Хватит с людьми по телефону общаться, не выходя из Управления, не доросли еще до такого уровня! Без году неделю служите, блядь! Вы должны встречи проводить и работать со всеми источниками, а не с двумя.

Выйдя от руководителя под аккомпанемент стандартных претензий к любому оперативному сотруднику подразделения, Стас решил сразу поделиться эмоциями со своими коллегами. В кабинете уже были и Александр, и Кирилл.

– Блядь, Саня – для своей речи объект повествования выбрал конкретного человека – мне сказали делать фотографирование рабочего дня. Кажется, ты его когда-то делал, скажи хоть как это правильно вести. Собрали в этом кабинете группу с отставанием в развитии!

– Я Вас попрошу, молодой человек – с наигранным недовольством Александр перестал грызть ручку и громко положил ее на стол – Да там ничего сложного, просто на часы смотри почаще, а записывай его в произвольной форме в рабочей тетради.

– Спасибо – продолжил Стас – они оба сказали, что не понимают, чем я занимаюсь! У них в подчинении не так уж и много людей, у Валерия Павловича вообще единицы. Разве сложно запомнить чем занимаются твои сотрудники?! Блядь, «мне не понятно, чем Вы занимаетесь». Я виноват, что они не запоминают, когда я докладываю, или когда они документы мои правят? Ты каждый день читаешь мои документы, что по ним не видно, чем занимаюсь?

– Да хорош тебе – подключился к беседе Кирилл – они оба телик смотрят весь день, когда им запоминать, чем мы занимаемся.

Все трое одобрительно засмеялись.

– Единственное, что нас спасает в этой атмосфере – это ирония – продолжил Александр.

– Вообще забавно, что вопрос о том, чем ты занимаешься появился на следующий день после твоего рапорта о переводе – ухмыльнулся Кирилл – Совпадение?

– Не думаю – заключил объект повествования под одобрительные улыбки коллег.

***

Вследствие последних происходящих событий объект повествования сильно нуждался в возможности выговориться и отвлечься, возможно, нуждался даже больше, чем это осознавал. Поэтому вечером Стас направился в один из среднестатистических и ничем не примечательных баров для того, чтобы встретиться со своим другом еще со школьной скамьи, Евгением. Объект повествования пришел вовремя, но Женя уже допивал за столом свою первую за этот вечер кружку пива.

– Здорова, злодей, ты чего, блин, уже без меня бухаешь?

– Здорова, Стас – он вышел из-за стола с расплывшейся улыбкой на довольном от пива и встречи с объектом повествования лице. Парни обнялись и постучали друг другу по спине.

Женя был среднего роста, с постепенно разрастающимся животом, сам он мотивировал это нервной работой, а не употреблением пива. Глаза у него карие, достаточно близко посаженные. Мясистые щеки, слегка рябые от следов гормональных сбоев юности. Женя, так же как и Стас, стригся не в парикмахерских под названием «Светлана» или «Улыбка», а в барбершопе. Друг нашего объекта повествования одевался гораздо привлекательнее стереотипного жителя провинции в спортивном костюме или бесформенных джинсах. Порою Женя слишком заигрывал с трендами моды, что не ускользало от внимания Стаса и являлось поводом для соответствующих шуток. Сегодня он был одет в застегнутое на все пуговицы белое поло и рваные синие джинсы, рядом на стуле висела темно-серая парка.

– Ну, ты опять как педик застегнулся – не стал долго ждать повода для шутки Стас. Сам он был в кожаной куртке, облегающей черной футболке и синих чиносах – Смотри как нормальные парни одеваются.

– Ой, блядь, садись уже лучше за стол. Видишь, я без тебя скучаю.

Они заказали еще по пиву и обычную для таких застольев тарелку, где и кальмары, и луковые кольца, и сырные шарики – все было под одинаково жирной панировкой.

– Я заметил на парковке у бара твою «шкоду» – продолжил Стас – помимо того, что в очередной раз подумал какое она ведро, еще я подумал, что ты бухой сядешь за руль.

– А я не буду бухой. А если буду, то так только лучше вожу – заметил Женя.

– Что-то вид у тебя слишком расслабленный, мало на работе ебут или пиво уже так благотворно повлияло? – продолжил подзадоривать друга Стас.

– Да меня заебывают не меньше твоего. Мой начальник в Прокуратуре – Женя отхлебнул пива – ну, Игорь Алексеевич…

– Ты мне уже много раз про него рассказывал, помню я как его зовут, и уж тем более я знаю, где ты работаешь – перебил его с улыбкой объект повествования.

– Ну не пизди тогда, мешаешь сосредоточиться. У него очередная фаза: я делаю результат и за себя, и за отстающих пацанов. Вроде бы смотрюсь как крутой парень, но он сразу опять начинает на шею садиться. То, блядь, любовницу его до вокзала вожу, то страховку ему делаю. А как только начинаю намекать про повышение, то он сразу смотрит на меня такими глазами, будто я ему рассказал, кто Кеннеди убил, блядь. Сижу на работе до девяти – десяти вечера, заебись, что меня дочь еще узнает. Один раз в восемь вечера мне позвонил: «Ты где?». В пизде блядь. Дома я с семьей.

– Подозреваю, что ему ты так не сказал – парни засмеялись.

– Ясен хуй. Я же терпила.

– Представляю как ты ему говоришь: «Да, Игорь Алексеевич, что хотели? Что? Отсосать вам в восемь вечера в среду вместо ужина с семьей? Да, конечно, куда подъехать?».

– Так, животное, остановись – раздался еще один совместный хохот – как там твой рапорт на перевод прошел? О… по твоему меняющемуся выражению лица видно, что не очень – Женя подвинулся поближе к столу, чтобы послушать рассказ об очевидно неудачной попытке друга.

– Братулек, ну как мы с тобой и ожидали, часть корабля – часть команды – Стас жестами попробовал визуализировать эту фразу. Далее объект повествования во всех подробностях описал другу произошедшие события.

– Паршиво, братан – дослушал Женя – ну, мы с тобой оба предполагали херовый исход.

– Не получается у того, кто не делает.

– Бля, Стас, да согласен я. У вас же такая же нехватка кадров как и у нас. Вроде, сотрудников за людей не держат и дерут как коз, но как только один собирается уйти, так сразу ни хуя. Кстати, как твое очко сейчас? Смотрю, сидишь ты уверенно. А, я забыл, ты же привычный для таких вещей.

– Ну ты и сучара. Хочешь до слез меня довести? – с лиц друзей уже долго не сходила улыбка – Вазелин просто по твоей рекомендации закупаю.

– Ну, спарировал ты слабовато.

– Просто ты мало выпил и не можешь по достоинству оценить мою шутку.

Находясь внутри государственной системы, молодые люди предполагали, что прекрасно видят происходящее вокруг, включая то, что скрыто от общих глаз. Рано или поздно все их пьяные разговоры, как и у многих других жителей страны, независимо от того в костюмах они сидят в ресторане, или в тельняшках на кухне с отклеивающимися обоями, доходили до политики.

И в этот раз после третьей кружки речь зашла о более высоких материях.

– Братулек – отхлебнул пива Стас – вот сейчас темой занимаюсь про один Университет, помнишь, рассказывал?

– Угу – Женя даже не отнимал ото рта кружки, чтобы произнести этот звук.

– Заодно же пришлось кучу законодательной базы изучить. Сейчас у нас есть один федеральный проект – объект повествования взял салфетку, вытер руки и полез в свой телефон – вот даже сохранил документ про него, название зачитаю. Развитие экспортного потенциала российской системы образования.

– Продолжай, мне даже интересно стало. Не просто слова, но и цитирование конкретных подзаконных нормативных актов. Новый уровень алкогольной дискуссии.

– Растем, братулек. Если коротко. Его смысл в том, что в следующие года количество иностранных студентов в наших ВУЗах должно повыситься более чем в три раза – не поднимал голову от экрана телефона и выборочно читал объект повествования.

– Так, а зачем? – собеседник поставил бокал, жевал кальмаровое кольцо и внимательно смотрел на Стаса.

– Таким образом повышается привлекательность нашего образования, а также – он ухмыльнулся – в четыре раза предполагается больше получить внебюджетных средств. Все это звучит заебись. По факту же наши ВУЗы в основном не имеют каких-либо возможностей для увеличения количества обучающихся. Мм! – Стас прервался, чтобы сделать несколько глотков пива – У них нет столько мест в общежитиях, нет денег, чтобы построить новые. Нет столько компетентных преподавателей, в конце концов, к нам учиться то едут только из стран третьего мира. Здесь в N есть представители Африки и стран СНГ, больше никого не прельщает чудная возможность приехать и поучиться. А, из Индии еще полно, особенно в медицинском. Наши дипломы не котируются в европейских странах, из США и Китая тоже к нам не рвутся. Зато мы, блядь, написали приоритетный проект, не обеспеченный ресурсами и здравым смыслом. Зачем нам столько представителей стран третьего мира в N? В три раза, в три раза больше! Миграционщики и так не справляются, кто будет их всех проверять и фильтровать? Я не хочу в таком количестве их видеть здесь, от этого идут и последствия. Межнациональные конфликты, возможный рост мелкой преступности. Может, другие проблемы будем решать?

– Например?

– Так держи пример. Почему во всем цивилизованном мире не ценится наше образование? Почему профессоры в Германии – уважаемые люди, а у нас получают двенадцать тысяч рублей в месяц? Почему можно просто бабки платить и получить диплом? Вот это, блядь, проблемы, а не то, что у нас африканцев и арабов мало в универах.

– Неплохо, неплохо. Ты подготовился к разговору? – Женя улыбнулся, хлебнул пиво, сморщился и указал на свой бокал – немного отдает ксенофобией, не чувствуешь?

– Да просто накипело у меня. Слегка совсем погрузился в вопрос и столько увидел того, чего не хотел. Чего они своих детей отправляют учиться за границу, а не в наши универы? Суки.

– Аминь, братан – они стукнулись бокалами – да мы так до бесконечности можем с тобой одно и то же обсуждать. Меня дороги бесят постоянно и дырки, блядь, в асфальте, которые там уже несколько лет и еще столько же там будут оставаться. Но сколько можно об этом тележить. Везде есть правила, нужно учиться играть по ним. Ну если беседа пошла такая политическая, то нам нужен бетон – Женя звучно поставил кружку пива на деревянный стол.

– Бетоооон! – растянул Стас.

Это выражение между ними означало, что настало время выпивать «Becherovka» и запивать его пивом. Официантка лет двадцати принесла клиентам еще по кружке пива и заветный ликер.

– Поехали, братан.

– Как говорят в американских фильмах, «На здоровье»! – последнюю фразу объект повествования сказал с карикатурным иностранным акцентом и залил в себя стопку ледяной бехеровки.

Женя не отставал от друга:

– Ох, хорошо – он немного скривился и выдохнул. Девушка, девушка! Сразу нам еще по одной. Не будем снижать темп – он провел рукой по воздуху круг над столом.

– На чем мы там остановились? – начал терять нить разговора Стас.

– О, ты прошелся с очередной критикой по нашей стране.

– Я еще не закончил тогда! А наша информационная политика?! – объект повествования уже не мог остановить свой поток мыслей, расставил руки в стороны и чуть не сбил бокал – пропаганда крутится на полную. Гражданское общество у нас стоит на месте и почти не развивается.

– Вот здесь подожди – Женя подался вперед с явно недовольным видом – а кто это гражданское общество?

– Тебе что, из курса теории государства и права сказать? – Стас взял паузу, постарался напрячь свою память, насколько мог в текущем состоянии, и произнес – это совокупность людей, которым не все равно, которые реагируют на те или иные решения государства и оказывают на него давление в случае несогласия со сложившейся ситуацией. Масса, представляющая собой реакцию населения.

– Вот! Ты сам сказал «масса». То есть толпа?

– Не всегда.

– Называй как хочешь – глаза Женька заблестели от возбуждения – а эта самая толпа должна быть кем то управляема, есть ведь лидеры?

– Так точно – Стас хлебал пиво и внимательно слушал.

– А кто эти лидеры? Есть у нас нормальные персонажи? Миша Два Процента? Любитель разоблачающих роликов? Я видел, кто на его митинги ходит: школота, какие-то неформалы, бабы с красными волосами, бородачи с пирсингом, сосунки с подворотами. Это чего, адекватные люди? Им, блядь, просто заняться нечем, вот они и ходят на площади, шли бы лучше работать.

– Пиздец ты рассуждаешь, я теряю тебя. Пересмотрел телик?

– А я по-твоему не прав?! – Женя разгорячился и начал повышать голос – да я вообще в следующий раз пойду и за этот режим и эту партию проголосую!

– Вот сейчас не понял – Стас удивленно поднял брови – это что еще за реплика?

– А чего здесь непонятного? Сейчас для меня все предсказуемо, я знаю, куда все идет, я знаю, чего ожидать, я правила по-нял – по слогам для убедительности произнес Женя – так вот я по этим правилам и играю, у меня что-то даже получается. А новые придут, чего там будет, непонятно, я за стабильность – ухмыльнулся он под конец мысли и отпил из кружки пива.

– Раньше ты так не говорил – вздохнул Стас.

– Раньше у меня не было такого опыта работы в Прокуратуре – довольно заулыбался его друг.

– Во многом не прав – объект повествования оставался спокойным, в большей степени из-за все более замедляющихся рефлексов, и уже начал подбирать правильные слова для контраргумента.

– Давай, объясни – собеседник улыбнулся и вернулся к своему напитку.

– Да, по лидерам сейчас есть вопросы, но тут нужно сказать спасибо выверенной внутренней политике по удушению еще в зародыше любых попыток им стать – Женя еще больше растянулся в улыбке – Хочешь сказать, что не так?

– Ну, ладно. Здесь допустим так, но ты продолжай.

– Митинги. Может быть там много молодежи.

– Не может быть, а точно.

– Блядь, братулек, да не перебивай – Женя поднял руки как футболист, только что нарушивший правила – так вот. Пускай они пиздюки, а некоторые даже пока, наверное, не имеют права голосовать. Но пройдет несколько лет и они его получат. Как ты думаешь, хоть кто-то кинет бюллетень за нынешнюю власть или ее приемников?! Не думаю. С каждым годом избиратель текущего режима вымирает, а на его место приходит молодой, недовольный и жаждущий перемен. Борьба за новое поколение проиграна вчистую, и время это докажет. Слава Интернету, спасибо, что он есть.