Преклоняя колено

– Вообще-то это должна была быть обычная прогулка. Я не думал, что вы упадёте в обморок, и мне придётся половину пути нести вас на руках, – усмехнулся он, и в его голосе звучала лёгкая ирония.

Саяри смущённо улыбнулась, глядя на генерала. Его брови были приподняты, а в глазах читался оптимизм. Слегка наклонив голову, он продолжал улыбаться, потирая ладони, как будто это помогало ему справиться с неловкостью ситуации.

– Простите меня. Просто всё так неожиданно произошло. Этот бал и… – сказала она, пытаясь объяснить свои чувства.

– Все произошедшее во время бала и для меня стало одновременно сюрпризом, и в какой-то степени своеобразной пыткой. Так что мы с вами плывём в одной лодке.

– Это такое облегчение, что вы отдалённо понимаете меня, – ответила она, глядя на него с благодарностью.

В её глазах отражалась смесь эмоций: смущение, облегчение и даже лёгкая тревога. Что происходит в голове этого мужчины? Его глаза, казалось, были добрыми, но в то же время в них читалась равнодушие и холод, что заставляло Саяри чувствовать себя некомфортно. Она не могла понять, что он на самом деле чувствует.

– Мы пришли сюда не просто так, – произнес он, на губах его мелькнула легкая улыбка. Саяри, всматриваясь в его глаза, уловила некую грусть в его голосе.

– Чудесно, – ответила она, стараясь поддержать разговор и улыбнувшись в ответ.

Они непроизвольно посмотрели друг на друга, заподозрив неискренность в эмоциях и поведении друг друга. Ричард первым нарушил молчание.

– Как вы уже поняли из всех речей Его Высочества, он очень хочет лицезреть нас у алтаря, – произнес он, и на его лице появилось выражение неловкости, которое заставило его хмуриться. – Я выскажусь, а после хочу услышать вашу точку зрения. Очень рассчитываю на вашу открытость и искренность.

Саяри, слегка растерянная, захлопала ресницами и кивнула, показывая, что готова слушать. Ричард продолжил:

– Моя воинская обязанность традиционно не позволяет мне иметь семью, жену и детей. Однако Его Величество решил смягчить некоторые правила и предписания, которые на протяжении веков соблюдали все мои предшественники, кроме отца, которому в свое время дал это право отец Уильяма. Отныне каждый военнообязанный, занимающий высокий пост, имеет право выбора: быть женатым или нет, иметь семью или оставаться свободным. Само собой, для этого необходимо желание, – он холодно посмотрел на Саяри. – Не могу утверждать, что не имею подобного желания. На самом деле, я был бы этому только рад.

Саяри, чувствуя, как сердце колотится в груди, поправила свое платье, стараясь унять дрожь в руках. Она внимательно слушала графа, осознавая всю важность его слов.

– Учитывая все обстоятельства, – продолжал он, – так сложилось, что избранницей короля стала ваша младшая сестра. Ваше же пребывание в замке остается безоговорочным и обязательным не только в качестве члена монаршей семьи, но и в качестве моей будущей супруги.

Девушка отвела глаза, молчание повисло между ними, тяжелое и густое, как предгрозовое небо.

– Уверяю вас, – произнес Ричард, – что учту любые ваши пожелания и возражения, если таковые имеются.

Его слова витали в воздухе, не находя отклика в сердце девушки. Наконец, она заговорила, голос ее дрожал, как осиновый лист на ветру:

– Для меня будет честью стать вашей супругой.

Однако, гордость в ее глазах, словно тонкий лед на весенней реке, треснула под тяжестью скрытых эмоций. Ричард увидел, как в ее глазах заблестели слезы, одна из которых, непокорная, скатилась по щеке, оставляя за собой блестящий след. Руки девушки дрожали, она сцепила их в замок, пытаясь подавить нарастающее волнение. В ее глазах читалось не столько согласие, сколько принужденное подчинение обстоятельствам. Зрительный контакт между ними стал напряженным, схожим на схватку двух опытных мечников.

– Если вы продолжите лукавить, – предупредил Ричард, его голос стал холоднее, – диалога не получится.

– Хотите услышать от меня, что я разочарована? – она гордо вскинула голову. – Тогда начните с себя, – добавила она, и новая слеза покатилась по ее щеке, оставляя след на фарфоровой коже. Взгляд Ричарда помрачнел.

– Я разочарован не в вас, как в потенциальной супруге, – признался он, потирая ладони. – Вы несомненно обворожительны, умны, воспитаны и… невинны. Я могу перечислять ваши достоинства бесконечно. Я огорчён по другому поводу, что человек, которого я считал своим другом, даже больше – отцом. Сознательно или нет, лишил меня моего счастья.

– А что для вас счастье? – спросила она холодно, голос ее звучал отстраненно, словно она говорила не с ним, а с каким-то далеким эхом. – Я плохо вас знаю, так же как и вы меня. Но я уверена, что счастье может быть вопреки всему.

– Я бы очень хотел, чтобы вы и дальше придерживались этого убеждения, – ответил Ричард, взгляд его смягчился, но в нем продолжали гореть искры разочарования. – Но это всего лишь слова. Я спрошу прямо: хотите ли вы стать моей супругой?

Саяри никогда прежде не слышала таких слов, обращенных к ней. Мгновение – и ее захлестнуло счастье, но тут же перед внутренним взором встал образ сестры, рыдающей на подушках, образ, пронзивший ее до глубины души. Слёзы навернулись на глаза, предательски дрожали губы, и Саяри с огромным трудом сдерживала эмоции. Ричард взял ее ладонь с горьким взглядом и нежно погладил ее тонкие пальчики. Затем произнес, стараясь придать своему голосу мягкость.

– Не стоит плакать. Я обещаю, что учту любое ваше мнение. И не пойду в разрез вашим желаниям, – успокаивал он.

Саяри промокнула слезы платком и бережно сложила его в квадратик, теребя его край в попытке унять дрожь в голосе.

– Позвольте мне первой узнать ваш ответ на ваш же вопрос, – тихо сказала она, голос её был хриплым от слёз. – Вы хотите видеть меня своей женой?

– Я не совсем разобрался, что я чувствую к вам и чувствую ли я к вам вообще что-то.

– Вы любите мою сестру? – тонким голосом спросила Саяри.

– Да. – твердо ответил он.

Саяри кивнула, подтверждая свои догадки. Она знала об этом и прежде.

– Благодарю вас за честность, Ричард. Время покажет, есть ли у нас шанс на счастье, на взаимное понимание и принятие своей судьбы. Но ради вас, ради вашей честности и вашей любви к моей сестре, я не желаю этого брака. Этот союз был бы основан на пепле, на боли, и он никогда не мог бы принести никому из нас истинного счастья.

***

Амиция, словно заведенная пружина, металась по просторной комнате, её шелковое платье шуршало по каменному полу, а звук каблуков эхом разносился по комнате. Нервное ожидание сжимало её сердце, делая каждый вдох невыносимо тяжёлым. Когда в комнату вошла фрейлина Мари, молодая женщина с аккуратной причёской и строгим, но доброжелательным лицом, Амиция, не дожидаясь слов, бросилась к ней, схватив за руки. Её глаза, обычно умиротворенные, теперь были широко раскрыты от тревоги, искали за спиной Мари кого-то ещё.

– Да что с вами, леди Амиция? – мягко спросила Мари, слегка отстраняясь от неожиданно сильного захвата. Заметив бледность и дрожь в руках юной леди.

– Ах, дорогая Мари! Скажите мне, вернулась ли моя сестренка? – Амиция едва сдерживала слёзы.

– Леди Саяри? Нет, леди Саяри и сэр Ричард ещё не вернулись, – ответила Мари, стараясь говорить успокаивающе, хотя уже и сама начинала беспокоиться.

– Ещё не вернулись?! – жалобно простонала Амиция, её голос дрогнул, прозвучав почти как упрек. Она, несомненно, представила себе массу сценариев от скандала, до предложения руки и сердца, и от одной этой мысли ей стало ещё хуже.

– Нет, леди, – повторила Мари, стараясь говорить чётко и ясно. – Да что же я, в конце концов! К вам идет король.

Амиция замерла, её глаза расширились от удивления. Эта новость, казалось, временно отвлекла её от тревоги за Саяри.

– Как… король? – прошептала она, отступая на шаг. – Король Уильям?

– У нас один король, леди. – ответила Мари, уже с некоторой долей беспокойства по поводу состояния Амиции. Она давно служила в королевском дворце и знала, что излишняя эмоциональность, пусть даже и у принцессы, никогда не приветствуется. – Вы в порядке?

Не ответив, Амиция быстро пришла в себя, словно встряхнулась от оцепенения. В её глазах, ранее наполненных беспокойством, загорелся оживленный интерес, смешанный с определённым волнением.

– Так чего же мы ждём? – взволнованно улыбнулась Амиция. – Надо привести меня в порядок.

***

Глухой стук в тяжелую дубовую дверь оборвал витавшую в воздухе тишину. Камердинер, облаченный в ливрею цвета королевской синевы, с громоподобным голосом возвестил:

– Его Величество желает видеть леди Амицию!

Двери распахнулись, демонстрируя широкий коридор, залитый мягким светом множества свечей, мерцающих в хрустальных канделябрах. Амиция, застывшая посреди комнаты, была похожа на хрупкую статуэтку в роскошном наряде. Ее бордовое платье, выполненное из шелка высшего качества, с элегантным, но не чрезмерно пышным подолом в форме колокола, идеально подчеркивало изгибы ее фигуры. Бриллиантовое колье, подарок короля, искрилось на ее шее, переливаясь в такт ее едва заметному дыханию. Волосы, искусно уложенные в сложную прическу, были украшены изумрудными заколками, перекликающимися по цвету с драгоценными камнями на ее поясе – изумруды, обрамленные филигранной золотой работой, казались живыми, отражая свет свечей.

В коридоре послышались шаги короля и придворных. И вот – он, наконец-то, вошёл в комнату. Его лицо озарила не просто улыбка, а сияние, которое заставляло сердце Амиции биться быстрее. Его взгляд, наполненный глубоким восхищением и нежной привязанностью, был настолько интенсивен, что девушка почувствовала прилив краски на щеках. Высокий, с немного грубыми чертами лица и статной осанкой, он был воплощением королевского величества и неизъяснимой привлекательности. Он не торопился, его каждый жест был изыскан и грациозен. Взмахом руки он отправил прислугу за дверь, оставляя их наедине.

Амиция сделала глубокий, изысканный реверанс, словно отдавая дань не только королевскому достоинству, но и своим чувствам. Когда она выпрямилась, король взял ее нежные руки в свои и нежно поцеловал каждую.

– Вы прекрасны, любовь моя, – прошептал он, его голос был низким и бархатным.

«Любовь моя… любовь…» – эхом отзывалось в её голове, усиливая волнение, пронизывающее все её существо. Память настойчиво возвращала ее к предыдущей встрече, к горячему дыханию Ричарда, к его легкому поцелую в мочку уха. Эти воспоминания были настолько яркими и чувственными, что Амиция едва сдерживала слезы.

Король подошел ближе, аккуратно поправляя подвеску на ее груди.

– Вам очень идет изумрудный цвет.

Амиция хотела поклониться в ответ, но он остановил ее легким жестом.

– Прошу, не надо делать это так часто, – с улыбкой попросил он.

– Хорошо, – еле слышно прошептала она.

– Вам нравятся эти покои? – спросил он, оглядывая комнату.

– Ничего более прекрасного я не видела.

– Так странно. Раньше эти комнаты казались мне угрюмыми. Но теперь в них словно теплится жизнь, надежда. Любовь, – продолжил король. Он все еще держал ее за руки, его пальцы нежно сжимали ее ладони.

– Вы так нежны и добры.

Амиция, растерянная от такого натиска чувств, сделала шаг назад, сжимая пальцы в кулаки, стараясь спрятать свое волнение.

Уильям сразу заметил явную тревогу девушки.

– Надеюсь, я не слишком навязчив, – проговорил он мягким голосом, – но вижу ваше волнение. Поделитесь своими переживаниями, возможно, я смогу помочь.

– Я действительно немного волнуюсь. Передо мной стоит сам король. – девушка замялась, выдавив улыбку.

Уильям вновь взял её руку, его прикосновение было лёгким, но уверенным.

– Умоляю, откиньте все беспокойства на этот счет. Сейчас перед вами ваш будущий супруг, ваша опора и защита. Не стоит видеть во мне лишь корону и титул. Я хочу познать вашу истинную натуру, стать вашим другом… для начала. Желаете чего-нибудь вкусного? – улыбнулся он.

Взгляд Амиции блуждал по залу, задерживаясь на открытом окне. Она ожидала цокота конских копыт, предвкушая возможное появление сестры, но вместо этого слышала лишь настойчивое чириканье птиц, которое, казалось ей в этот момент, звучало чересчур громко, резко, пронзительно.

– Что? – переспросила девушка.

– Манше или, может, мармелад? – повторил Уильям, нежно сжимая её руку и увлекая за собой в глубины королевского дворца. – Прошу, идемте.

Они прошли по секретному коридору, известному только королю – узкому, извилистому проходу, скрытому за гобеленами и старинными картинами. Его стены были украшены фресками, изображающими сцены из жизни предшественников Уильяма – королей и королев, их триумфы и поражения, любви и трагедии. Воздух здесь был пропитан историей, тяжестью веков, но Уильям, идя рядом с Амицией, словно разгонял этот мрак своей внутренней светом.

Выйдя в большой, просторные зал, они перешли его и оказались на кухне, сердце дворца, где царил собственный, уютный мир – мир ароматов специй, кипения кастрюль и щебетания кухонных работников.

– Прошу, накройте нам стол в чайной комнате, – попросил Уильям полную, добродушную кухарку.

– Сию секунду, повелитель, – кухарка, поклонившись, быстро удалилась.

– Присядьте, прошу, расслабьтесь. Ведь теперь это ваш дом, – сказал король.

Амиция окинула комнату взглядом.

– Такой большой… – прошептала она. – Такой большой мне без надобности.

– Значит, я построю для вас такой, какой вы пожелаете. Я построю для вас не просто дом, а убежище, где вы будете чувствовать себя в полной безопасности и счастье. Мы сможем создать его вместе, по вашему вкусу, с вашими любимыми цветами и ароматами.

Девушка уставилась на него, постепенно освобождаясь от оков своего волнения. Его забота, его галантность, его искреннее желание ублажить её – всё это успокаивало и растворяло ее тревогу. В его глазах сияло настоящее счастье, не притворное, королевское великолепие, а глубокое, искреннее чувство, которое заражало всех вокруг. Кухарка, спешащая с блюдами, лакеи, прислуживающие с нескрываемым уважением, даже бездомный кот, дремлющий у камина, и породистая борзая, беззаботно разлегшаяся на мягком ковре, – все казалось пронизанным этой волшебной атмосферой. Всё цвело и благоухало, как будто сама природа радовалась его любви.

– Мармелад? – спросила она, уже с искренней улыбкой.

– Повелитель, чайная комната готова. – оповестила их кухарка.

В музыкальной комнате, через которою они должны были попасть в чайную комнату стоял черный рояль, украшенный статуей ангела, держащего в руках лук из чистого золота. Рядом с ним стояла массивная арфа и небольшой табурет.

– Арфа, – завороженная величием инструмента, Амиция медленно подошла к арфе.

– Умеете играть? – удивился король.

– Конечно, – девушка резво подошла к стульчику, подгибая платье и усаживаясь. – Можно?

– Конечно, – Он сделал жест рукой в сторону арфы.

Она устроилась поудобнее, и как только ее пальчики коснулись струн, все обомлели от льющейся мелодии.

***

– Чудится мне или я слышу арфу. – Ричард придержал коня, потянув поводья.

Ветер, проносясь сквозь высокие готические окна замка доносил до Саяри и Ричарда едва уловимые звуки. Сначала это показалось ему лишь игрой воображения, но, приблизившись к мощным каменным воротам, мелодия стала явной – волнующее, немного меланхоличное звучание арфы, проникающее в самое сердце. Конь Ричарда, благородный вороной жеребец по кличке Призрак, встревожился, крутанув вокруг своей оси. Граф успокоил животное, прошептав успокаивающие слова и погладив его по шее. Звуки арфы усилились, словно приглашая их внутрь.

– Не верю своим ушам, – пробормотал Ричард, – но кто…

– Амиция, – улыбнулась Саяри, опережая вопрос графа.

– В последний раз арфа звучала в этих стенах при жизни моей матери, – задумчиво произнес Ричард, – она была великолепной арфисткой. Её игра… она обладала магической силой.

– Должно быть, Вы сильно тоскуете по ней, – тихо сказала Саяри.

– Я плохо помню её лицо, – ответил Ричард, – но звуки арфы навсегда запечатлелись в моей памяти.

Подойдя к дверям, ведущим в замок, граф любезно пропустил леди вперед.

Внутри замка они поравнялись, и Саяри взяла его под руку. Вместе они зашагали туда, от куда изливалась мелодия. Ричард, увлеченный звуками и воспоминаниями, кипящими в его сердце, сам того не замечая, ускорил шаг. В какой-то момент ладонь Саяри соскользнула, и она остановилась. Звук от его кованных сапог эхом разносился по высоким потолкам длинного коридора, ведущего в музыкальную комнату. Саяри замерла, глядя в след его торопливо удаляющейся фигуре.

– Ричард! – окликнула она, но Ричард будто не слышал ее. – Граф Дэвон!

Граф остановился, на секунду замерев, затем повернулся, глядя на девушку. Тихой поступью она подошла к нему, глядя в глаза. Только сейчас он понял, как сильно он взволнован.

– Пойдемте, – она мягко взяла его под руку.

***

Король, закаленный годами власти и бескомпромиссных решений, завороженно смотрел на Амицию. Ее пальцы, тонкие и изящные, как лепестки орхидеи, танцевали по струнам, извлекая звуки невероятной красоты. Звуки, словно бархатный поток, обволакивали его и всех присутствующих, проникая в самую глубину сердца Уильяма, давно оледеневшего от тягот королевской жизни. Эта музыка, чистая и светлая, словно ручей, пробивающий себе путь сквозь заснеженную равнину, начинала оттаивать лед, сковавший его душу, возвращая забытые чувства умиротворения и, что еще удивительнее, влюблённости.

Максимально тихо отворив дверь Саяри и Ричард протиснулись внутрь комнаты, встав позади прислуги. Никто не заметил их появления, с трепетным вниманием следя за происходящим. Их лица отражали восхищение и сочувствие – они, как и король, были пленены магией музыки. Небольшие, по-детски неловкие хлопки в ладоши возвестили о конце ее выступления. Амиция подняла взгляд, и ее улыбка, свежая и искренняя, сразу исчезла, сменившись легким испугом при виде изменившегося выражения лица короля.

Уильям неторопливо подошёл к Амиции, опустился на одно колено и его взгляд, темный и глубокий, устремился в ее глаза. Его движения были наполнены необычайной нежностью, противоречащей его обычному строгому и сдержанному поведению. Он взял ее руку и нежно поцеловал тыльную сторону ладони.

– Вам не по нраву мелодия? – спросила она.

– Это лучшее, что я когда-либо слышал, – прошептал он, хрипловатым голосом от волнения.

– Правда? – она ощущала себя малышкой рядом с ним. Ведь в какой-то степени он годился ей в отцы.

Амиция, невольно оглянувшись, заметила восторженные взгляды слуг, улыбку Саяри и карие глаза того, чей взор ее пленил больше всех. Взгляд Ричарда, приковал ее внимание. В его темных глазах, подобных глубокому озеру, мелькали «искорки» – непонятный, притягательный блеск, словно манящий свет загадочной звезды. Это притяжение, очевидно, было взаимным, и Амиция почувствовала внезапный прилив необыкновенного волнения.

Неспешные аплодисменты Ричарда, подхваченные Саяри и прислугой, раздались по комнате, становились все громче, сопровождаемые тихими вздохами, пораженных этим неожиданным, но таким трогательным моментом.

Король с лёгкостью поднял Амицию с табурета, благодаря за игру. Прислуга расступилась, образуя живой коридор для Саяри и графа Ричарда.

– Ричард, ты слышал эту мелодию? – спросил король, слегка повернувшись к графу. – Её исполнение способно пробудить в душе самые невероятные чувства, самые сокровенные эмоции, затронув струны самых глубоких переживаний.

– Несомненно, – лаконично произнёс граф.

– Эта девушка… она поистине уникальна. Её талант – это чудо, которое необходимо беречь и развивать. Возможно, это дар небес? – задумчиво произнёс Уильям, как бы обращаясь к самому себе. Он нежно коснулся тыльной стороны ладони Амиции, оставляя на её нежной коже едва заметное прикосновение губ. – Идем, любовь моя, – прошептал король, – наш вечер только начинается.

Они покинули комнату, за ними последовали придворные, обмениваясь тихими, почти шёпотом, замечаниями. Чайная комната поразила своим великолепием. Она была просторна, с высокими сводчатыми потолками, украшенными фресками, изображающими сцены из мифологии. Центральное место занимал огромный мраморный камин, в котором полыхал огонь, выбрасывая высокие языки пламени, словно пытаясь поглотить окружающее пространство.

Мягкий свет камина падал на роскошный ковер, ткань которого была настолько плотной и мягкой, что казалось, что ноги погружаются в пушистые облака. На ковре стояли несколько уютных соф, обитых бархатом глубокого винного цвета, украшенных золотыми вензелями. Небольшой овальный столик из красного дерева, дополнял картину роскоши.

Как только все расселись, прислуга, с грацией и лёгкостью, подала чай в изящных фарфоровых чашках, украшенных золотым орнаментом. Король, предпочитавший этот напиток перед ужином, сделал глоток.

– Ну, Ричард, каковы результаты вашей прогулки? – спросил он, обращаясь к графу, который сосредоточенно разглядывал скульптуру обнажённой нимфы, выполненную из белого мрамора.

– Мы пришли к некоему согласию, – уклончиво ответил граф, отводя взгляд от скульптуры.

– Я очень рад. Поступай так, как велит твое сердце.

Ричард вскинул бровь и пристально посмотрел на улыбнувшегося ему Уильяма. На скулах графа заходили желваки…

В компании Ричарда Амиция становилась более жизнерадостной и храброй. Они весело болтали, подшучивали, рассказывали разные истории из жизни, переглядывались, подавая некие намеки на симпатию друг к другу, и играли в шахматы, пока вечер не укрыл улицы своим сумрачным покрывалом.

Звук колокольчика, возвещающий о начале ужина, прервал их игру. Пары, сопровождаемые целой свитой слуг, направились в огромный обеденный зал. Там, под блеском кристальных люстр, располагался длинный прямоугольный стол, уставленный блюдами, достойными королевского пира. Фамильный серебряный сервиз, передававшийся из поколения в поколение, сиял в свете свечей, отражая богатство и историю королевского рода.

Запах жареной утки-мандаринки с миндалем смешивался с тонким ароматом паштета из судака с раковым маслом, а соте из филе казарки, приготовленное под разными пикантными соусами, щекотало обоняние. На столе также красовались жареные перепела в винегрете, запеченный олень с клюквенным соусом, ассорти сыров с медком и орехами, и десерты, сготовленные по старинным рецептам: воздушный суфле, пирожные с фруктовой начинкой и многое другое. Ричард, с галантностью, присущей истинному джентльмену, помог Саяри усесться рядом с собой. Амиция, заняв почетное место возле короля, еще раз попыталась поймать взгляд графа, но он намеренно проигнорировал ее. Ее настроение резко упало. Бесчисленные деликатесы на столе казались безвкусными, мысли путались, а сердце сжималось от неловкости и разочарования.

Резкая смена настроения графа глубоко задела Амицию. Она не могла понять причины его холодности. Возможно, это была часть сложной политической игры, в которой она была лишь пешкой? Или же графа мучили собственные чувства, которые он не мог либо не хотел выразить?

– Прошу, отведайте угощения. Не стоит ждать, когда все остынет, – развел руки король.

Час пролетел незаметно за изысканным обедом. Леди, под пристальным вниманием двух очарованных кавалеров, наконец, преодолели некоторую неловкость и с удовольствием отведали приготовленные кушанья. Меню, судя по восторженным вздохам девушек, оказалось поистине королевским. После сытного обеда был подан десерт – изящные пирожные «Птичье молоко», пропитанные ликером, и тающий во рту крем-брюле, украшенный свежими ягодами. Мужчины, дегустируя отборные вина из королевских погребов – богатое красное «Бордо» и легкое белое «Сотерн», – с нескрываемым интересом наблюдали за изяществом, с которым дамы наслаждались десертом. Тонкий аромат ванили и ликера смешивался с терпкими нотами вина, создавая атмосферу изысканного комфорта.

Король, наблюдая за этой идиллической картиной, решил наконец растопить лед формальности.

– И все же, может кто-то из вас пожелает поделиться деталями вашей прогулки? – спросил он, направляя свой взгляд на Саяри. Ее лицо озарилось легким румянцем – видимо, воспоминания о прогулке были не лишены определенной романтики, решил Уильям.

Ричард, с легкой улыбкой, взял слово:

– Был один занятный момент с губой леди Саяри. – Ричард намеренно выдержал паузу, посмотрев на взволнованно поднявшую на него свои очи девушку.

– История приобретает неожиданный оборот, – прокомментировал король, его губы тронула едва заметная улыбка.

Саяри, с нежной улыбкой, соврала о том, как ее конь споткнулся, и она, испугавшись, прикусила губу.

– Мне стало дурно, и граф Ричард любезно помог мне спешиться и нес меня на руках до фонтана, – добавила она, едва заметно краснея.