После конца времён

Чёрный Кот не увидел, как из кустов вылетело копьё. Вепрь рухнул с поросячьим визгом, попытался встать, но дрожащие ноги больше не могли удержать тяжёлую тушу. Сработал рефлекс: кабан ощетинился и выстрелил колючками. Но те лишь бессмысленно разлетелись по сторонам.

Нормак открыл глаза. Вепрь с копьём в боку корчился в предсмертной агонии, почти касаясь рылом его ступни. Между деревьев мелькнул силуэт. Рослый воин подошёл к кабану, пырнул ножом в сердце и прошептал короткую молитву Веси за удачную охоту.

Ормар выдернул стрелу племянника и отдал Нормаку:

– Хороший выстрел.

– Нет. Он только разозлил колючку. Вторым я промахнулся… Он перехитрил меня! Он… Я… – Нормак покраснел и упёрся лбом в ствол кедра, чтобы скрыть слёзы.

– Где твои друзья? Почему Чёрный Кот пошёл на охоту один?

– Бруни стреляет точнее. Его стрела пробивает крякву насквозь. Когда мы охотимся, все трофеи достаются ему! А Фроди шумит в лесу как слепой бизон. Он постоянно наступает на сухие ветки, чихает, когда мы подбираемся к добыче. С ним можно охотиться только на улиток!

– А брат?

– Я лучше один. – Нормак стыдливо вытер щёки. Он дважды опозорился перед дядей: сначала с вепрем, затем – не сдержав слёзы.

Бродячий Волк заметил, что руки племянника всё ещё трясутся. Кабан-колючка – зверь беспощадный, любой бы перетрусил, окажись на шерстинку от смерти.

– Лучше вернуться без трофея, чем не вернуться.

– Ты следил за мной? Я уже не ребёнок, – насупился Чёрный Кот.

– Вижу. В этом и беда. Дети ведут себя осторожнее. А вот когда подрастают, решают, что уже взрослые и всё можно. Моего друга так волк загрыз, твоих лет был.

– Ты не рассказывал…

– Не люблю вспоминать.

– Рерик в четырнадцать убил полосатую рысь, отец одолел взрослого воина, а я не могу подстрелить тупую свинью! – Нормак обречённо опустил лук.

– Не свинью, а вепря. И этот зверь не тупой: он подстерёг тебя. Уважай любого противника, иначе раньше времени отправишься к очагу Брандорга.

– За его столом пируют могучие воины и смелые охотники. Меня к нему не пустят.

Бродячий Волк отвесил племяннику звонкую оплеуху:

– Хватит ныть!

Они замолчали. По туше кабана уже ползали муравьи-могильщики. Обычно они обгладывали скелеты, доедали мельчайшие кусочки плоти, а затем принимались за кости, прогрызая в них ходы, как термиты в дереве.

Ормар вытер наконечник копья о шкуру зверя и сказал:

– Я не видел, какую рысь убил твой брат, но знал человека, которого Теранис прикончил в юности. Его звали Владос Земляной Кабан. Твой вепрь напомнил мне о нём. Уж не знаю, какая змея проползла между ними. Владос, на свою беду, принялся задирать Тераниса. Твой отец хоть и был младше его на пять лет, но вызвал Владоса на круг.

Ормар помнил всё, будто это случилось вчера: тёплую пыль под ногами, стук кулаков по лицу, крики молодых беоров, которые стояли кольцом вокруг бойцов и подбадривали парней.

– Драка получилась короткой. Земляной Кабан сломал Теранису нос и помял бока. Мой брат валялся на земле, харкая кровью. Все решили, что он проиграл. Владос тоже. Но стоило ему отвернуться, как Теранис кинул булыжник.

– Попал?

– В затылок. Земляной Кабан упал, а Теранис подскочил и врезал ему камнем между глаз. Затем ещё и ещё. Когда его оттащили, во лбу Владоса зияла дыра.

– Он умер?

– Не сразу, промучился до ночи.

Нормак шмыгнул носом, ему вдруг стало стыдно за отца, который напал со спины во время честного боя.

– Отец Владоса потребовал выкуп за смерть сына. На что твой дед Ньорд Железный Ворон ответил так: «Земляного Кабана убил не камень, а ядовитый язык. Он сам искал смерти».

– Отцу не мстили?

– Племя разделилось, большинство поддержало вождя, но остались недовольные. Спустя два заката отца и мать Владоса нашли в лесу. Падальщики разорвали тела, никто не знал, как они умерли.

– Это же понятно!

– Да, но кто рискнёт оговаривать вождя без правды на руках? И раньше случалось, что косматый медведь или стая саблезубых волков могли загрызть человека за границей очага.

– Ну-ну…

Дядя усмехнулся. Его чуть вытянутое скуластое лицо снова стало непроницаемым, но Чёрный Кот успел заметить тень печали.

– Тот день изменил Тераниса. Мой брат понял, что всё сможет решить силой.

Нормак задумался. Отец мало рассказывал о своём прошлом, а все разговоры с младшим сыном сводились к приказам: сходи, принеси, сделай. Чаще приказов Нормак слышал только ругательства. Отцовской лаской Теранис не баловал, а вот врезать по затылку или дать пинка – запросто. Мог и прутьями отлупить, если Чёрному Коту доводилось натворить что-то серьёзное. Например, разбить горшок или плохо закрыть загон с гусями, отчего птицы разбегались по двору, как случилось на прошлой седмице.

– А тебе удавалось убивать в драке?

– Своих нет, – покачал головой Ормар, – нас и так мало.

Чёрный Кот оторвал от шкуры кабана острый шип, повертел в руках, а затем сунул два пальца в глубокую рану от копья. Тело вепря ещё хранило тепло. Нормак облизнул окровавленные пальцы, ощутив приятный солоноватый привкус.

– Почему ты застыл?

– Что?

– Когда кабан бежал на тебя, ты даже не попытался отбиваться.

– Да, но… как?

– Видишь, два молодых дуба рядом растут? Надо было к ним отпрыгнуть и увернуться. Вепрь застрял бы между стволов.

– Легко сказать. Я сам как дерево стал, когда он бросился. Ноги в землю вросли.

– Это мне знакомо, – кивнул Ормар. – Я тебе покажу один приём. Атакуй!

– Чего?

– Беги на меня с копьём. – Бродячий Волк кинул Нормаку древко.

Чёрный Кот засеменил на дядю, но тот недовольно крикнул:

– Я сказал: беги, а не ползи!

Нормак подавил страх ранить Ормара и бросился в атаку. Бродячий Волк, вместо того чтобы отступить, напротив, шагнул вперёд, пропустил остриё под рукой, чуть повернулся боком, а затем швырнул племянника в кусты остролиста. Чёрный Кот вылез оттуда поцарапанным, но весёлым:

– Волчьи яйца! А ну покажи ещё раз!

– Не лихословь при старших.

– Прости. – Нормак виновато потупил взгляд, но тут же хитро улыбнулся. – Когда я так брошу Фроди или Бруни, у них глаза вылезут!

Бродячий Волк тяжело вздохнул и прихлопнул комара на шее:

– Ты учишься не хвастовства ради, а чтобы выжить в схватке.

Больше часа Нормак падал, вставал, а затем пытался повторить приём на дядьке. Когда у него стало что-то получаться, Ормар махнул рукой:

– Довольно.

– Завтра продолжим?

– Возможно. Пора делать таскальни, освежуем колючку в очаге. Вообще, когда я пошёл за тобой, то хотел поохотиться на зайца. Поверь, у здешних зайцев особенный вкус, я таких нигде больше не ел. Но придётся жевать кабанятину.

К вечеру Ормар и Нормак вернулись в Долину Родников и отдали готовить добычу приручницам Асты. Жена вождя, Аста Солнечная Ольха, сидела на траве перед домом, вышивая льняную рубаху. Рядом на деревянной раме сохла шкура горбатого медведя – подарок Ормара.

– Мама, мы принесли кабана-колючку! – радостно, по-мальчишески крикнул Нормак, но тут же опомнился. Не годилось в его годы ребячиться, пора было вести себя как мужчина.

– Чёрный Кот растёт смелым охотником, он станет хорошим воином, – сказал Бродячий Волк.

Аста обняла сына и с теплотой посмотрела на Ормара:

– Хвала богам, бивни вепря не тронули вас.

– Он меня чуть… – начал Нормак, но вовремя осёкся, встретившись взглядом с дядей.

– Боги жестоки, но не сегодня, – кашлянул в кулак Бродячий Волк. – Серый Медведь дома?

– В кузнице, куёт Рерику топор. Должен скоро вернуться. – Солнечная Ольха поискала глазами мужа, но нигде не заметила.

Услышав слова матери, Нормак прикусил от зависти губу. Его старшему брату Рерику скоро исполнялось двадцать лет. Боевой топор был дорогим подарком, сам Нормак о таком пока даже не мечтал. Теранис вообще не баловал его, чаще всего забывая про день рождения младшего сына. Только мама скрашивала праздник новыми мокасинами, штанами или рубахой.

– Твои сыновья так быстро выросли. Мне кажется, что с каждым годом око Брандорга скользит по небу всё скорее. Время течёт стремительнее горной реки весной.

– Не напоминай мне про годы, Бродячий Волк, – грустно улыбнулась Аста.

Солнечная Ольха отличалась от женщин племени беоров. Она родилась в очаге айхонов среди Звенящих Холмов. Аста унаследовала от предков светлые волосы, зелёные глаза и бледную кожу. Но в племени мужа её быстро приняли как свою, и не только из-за статуса.

Солнечная Ольха по праву считалась первой здравницей. Она ведала в травах, лечила змеиным ядом и делала настойку из шишек и корней для тех женщин, кто не мог зачать. Аста помогала при родах и зашивала раны охотникам, врачевала примочками глазные болезни и ловко сращивала переломы. За двадцать лет, проведённые в очаге беоров, красота Асты не поблекла – она лишь стала более зрелой, как яблоня, которая сначала восхищает всех цветами, а затем радует плодами.

– Я думала, ты охотился с друзьями, Номи.

– Они не смогли пойти, – соврал Чёрный Кот и провёл рукой по просоленной шкуре горбатого медведя. – Дядя, расскажи ещё раз, как ты завалил его!

– Я не хотел боя. В тот день боги встали на мою сторону.

– Нет, не так! Расскажи, как он гонялся за тобой по Сломанному зубу, как ты оглушил его, ранил дротиком, а потом…

– Может, тебе найти друзей и рассказать им о вепре?

Чёрный Кот насупился. Он понял, что маме и дяде надо что-то обсудить без его ушей. Аста ласково взяла Нормака за руку:

– Я видела, как Фроди и Бруни шли к Жёлтому ручью.

– Ладно.

Чёрный Кот схватил острогу и пошёл искать друзей. Чем взрослее он становился, тем острее ощущал себя лишним в семье. Его всё чаще посещали мысли отправиться в странствие вместе с дядей. Или без него. Совсем одному, чтобы открывать новые земли, побеждать свирепых хищников и сражаться с воинами других племён. Так он прославит очаг беоров, покроет кожу шрамами, а имя – почётом. Так он сможет доказать отцу, что не хуже Рерика. Чёрный Кот побежал по траве, с волнением мечтая о подвигах.

Аста с Ормаром смотрели ему вслед, одновременно радуясь и переживая. Они предчувствовали, что вскоре жизнь Нормака изменится. Боги жестоки и ничего не забывают.

Глава 3. Теранис Серый Медведь

В кузнице пахло угольной пылью, горячей золой и потом. На шершавой каменной плите стоял железный пень толщиной со ствол старого дуба. В воде шипела раскалённая сталь.

Ормар встал перед кузницей и посмотрел на знак Ярлога – молот в огне. Много лет назад его отец Ньорд Железный Ворон вырезал этот знак над входом в ковальню и повелел сыновьям каждый день упражняться в ремесле. С тех пор дерево почернело, и знак теперь казался застарелым шрамом на теле седого воина.

Бог гор Ярлог – младший сын Брандорга и Химины – стал первым в мире кузнецом. Легенда гласила, что он скитался по свету в поисках жены, но плоть земных девушек была слишком слаба для могучего бога. Невесты погибали от его страстных ласк в первую же ночь. Тогда Ярлог нашёл пещеру с железными камнями, расплавил их и выковал себе жену. Богиня неба и ветра Химина вдохнула жизнь в стальную деву, наделила её душой и нарекла Янкун.

Однажды Ярлог и Янкун под видом простых странников пришли в горную долину к очагу первых беоров. Те радушно приняли скитальцев, накормили и поселили в доме. В благодарность Ярлог передал их вождю секреты кузнечного мастерства. Так беоры научились делать железные топоры и шапки, наконечники для стрел и копий, тонкие пластины, защищающие тело в бою, острые ножи, а ещё котлы для варки супов, чашки, которые никогда не бились, и другую полезную для жизни утварь.

С тех пор по традиции все вожди беоров владели кузнечным ремеслом. Теранису эта обязанность была по душе. Он любил плавить железные камни и стучать молотом даже больше, чем стрелять из лука по оленям. Серый Медведь словно родился для этого. Его могучие руки не знали усталости, а намётанный глаз помогал делать такие тонкие вещи, что уважительно кивали даже матёрые кузнецы.

– Камень крепок… – сказал Ормар, стоя перед входом.

– Но молот крепче, – ответил из ковальни Теранис.

Так часто любил повторять их отец, добавляя, что крепче молота лишь дух кузнеца.

– В достатке ли железных камней в горах?

– Хватает, – нахмурился вождь. – В конце прошлой луны пещера проглотила двух людей. Мы не нашли тел. Видать, Ярлогу понадобились новые подмастерья в кузнице.

– Он о них позаботится.

Серый Медведь вышел из ковальни на улицу. По красной от жара коже ручьями струился пот, лоб был подвязан очельем, а волосы убраны в две косы. Он легко поигрывал увесистым молотом, словно детской игрушкой. Несмотря на выпирающий живот, в бою Теранис двигался всё так же быстро и мог свалить зубра ударом кулака. В его лице и впрямь угадывались медвежьи черты: мощные челюсти, близко посаженные глаза, широкий, чуть приплюснутый лоб.

Теранис Серый Медведь был выше младшего брата и шире в плечах. Когда они боролись детьми, Ормар всегда проигрывал. Даже сейчас, несмотря на годы, Теранис одолел бы многих молодых и крепких воинов, решись они бросить ему вызов. Но никто не решался. Его власть в племени была такой же твёрдой, как Клыки перед Змеиным ущельем. Вождь пристально посмотрел на брата:

– Как долго на этот раз?

– Дорога позовёт меня, когда придёт время.

– Ты видел много земель, выучил больше языков, чем пальцев у меня на руках, пожил среди разных племён. Неужто боги не сотворили места лучше, чем наша Долина? Почему ты всегда возвращаешься сюда, а потом бежишь, как волк от пожара?

– И волку нужно логово.

Теранис опять скрылся в ковальне, но быстро вышел с новым топором:

– Почти закончил. Скоро Рерик напоит его кровью.

– Мне помнится, Рыжий Зубр предпочитал охотиться с копьём.

– Охота? Хр-р-р-р, – с усмешкой прорычал Серый Медведь. – Нас ждёт война!

– Горные кланы вновь набрали силу?

– Враг идёт с востока. Скоро воды Шуршавы станут красными, а вороны лопнут от мертвечины.

Ормар удивлённо посмотрел туда, откуда каждое утро из-за макушек деревьев выглядывало солнце:

– Лесные племена слабы. Они никогда не осмелятся бросить вызов беорам.

– Поодиночке. Но перелётные птицы прощебетали нам, что на востоке появился большой вождь. Он объединил и подчинил болотников, логовичей, гнездунов, дубравников. Наш очаг следующий.

– Если все лесные племена перейдут реку, предстоит трудный бой.

– Пока они на том берегу, у тебя есть время отправиться в новое странствие.

Ормар стерпел издёвку брата, ему не хотелось ссоры:

– Ты знаешь, о чем я. Нужен союз с вендами. Кровный союз.

– Речной народ годится, чтобы ловить рыбу да лепить горшки! Они не воины! Беоры не станут смешивать кровь с этими пескарями.

– В твоих сыновьях течёт кровь разных племён.

Глаза вождя вспыхнули. Ормару показалось, что ещё секунда и брат занесёт топор над его головой. Серый Медведь стиснул жёлтые зубы, отвернулся, а затем проскрежетал:

– Венды неровня айхонам.

– Но стрелы пускать они умеют. Сотня лучников нам пригодится.

– Речной народ уже показал себя в битве с горными кланами.

– Да, они дрогнули, но не все. Часть осталась и помогла разбить горцев. С тех пор у них новый вождь, не такой трус, как прошлый.

– Пока его храбрость лишь на словах. Кровного союза не будет.

– Я услышал тебя, Серый Медведь.

Упорство брата печалило Ормара. Его гордыня могла погубить всё племя, но прежде чем продолжать спор, Бродячий Волк решил переговорить с Седым Кедром.

Однако стоило ему отойти от кузницы на десять шагов, как со стороны реки показались Гисли Золотая Форель и Хрут Кривой Кабан. Они тащили под руки пленника, его ноги волочились по земле, а голова безжизненно свисала.

– Болотник искал брод, – доложил Гисли.

– Верно, соглядатай. На приветствие не ответил, сразу сиганул от нас, – добавил Хрут, прищурив единственный глаз.

Золотая Форель и Кривой Кабан бросили тело к ногам вождя. Болотник рухнул лицом в траву, но даже не пошевелился. На его ноге виднелась рана от стрелы, а волосы на затылке слиплись от крови.

– От мертвеца много не узнаешь, – заметил Ормар, разглядывая чужака. Тот был длинным молодым костлявым парнем лет двадцати.

– Да жив он! Притворяется жабий сын! – Гисли врезал пленнику по рёбрам. Тот скрючился и закашлялся.

– Кто ты? Чьего племени?

Чужак простонал, не открывая глаз:

– Я Шака. Шака искал лягушек и ужей. Шака хотел есть. Шака долго ходил по лесам, плавал по рекам. Шака возвращался в племя.

Пленник говорил на лесном языке, но чуть присвистывая и шепелявя, как многие болотники.

– Врёшь, жабья душа! Ты по восточному берегу рыскал, где помельче щупал, затем к нам перешёл. Зачем убегал? С кем был? Почему не поклонился и не спросил разрешения на проход? – Хрут схватил болотника за шкирку и поставил на ноги перед Теранисом.

Выпученные, широко посаженые глаза парня, казалось, смотрели в разные стороны, он и впрямь походил на лягушку. С головы свисали длинные, давно нечёсаные зеленоватые космы. Холостые мужчины его племени часто вплетали в волосы мох и травы, со временем те врастали в них так, что голова становилась похожа на болотную кочку.

– Шака боялся. Шака один, – пробормотал пленник.

Бродячему Волку было не привыкать изучать дальние земли в одиночку. Он хорошо знал страх перед неизведанным. Но сейчас Ормар чуял ложь так же ясно, как волки чуяли раненого оленя, который прятался в густой траве.

– В позапрошлую зиму трое болотников вышли к очагу беоров. Мы дали им хлеб и мясо, согрели сбитнем, подарили тёплую шкуру, лук и новые стрелы. Солнечная Ольха залечила одному раны. – Теранис говорил медленно, точно рассказывал старую легенду. – Твоих соплеменников звали Чаб, Унак и Туна. Неужто, вернувшись к родному болоту, они плохо говорили о беорах? Живы ли они ещё?

Пленник отрицательно мотнул головой:

– Хворь забрала…

– Жаль, то были честные и смелые охотники. В отличие от тебя, квакун! – Вождь пнул Шаку в живот с такой силой, что у того брызнула кровь изо рта. Пленник рухнул, точно срубленное дерево. Теранис схватил болотника за волосы и проорал в ухо: – Кто тебя подослал?! Что ты вынюхивал?! Сколько вас?!

Но Шака закатил глаза и обмяк как дохлая гадюка. Он и впрямь походил на мертвеца. Ормар знал, что некоторые квакуны даже умели замедлять удары сердца, прикидываясь покойниками.

– Лягушки любят воду. – Бродячий Волк зашёл в ковальню, вынес полную бочку и окатил чужака. Не помогло. Новые удары по рёбрам также не подействовали.

– У жабы по четыре пальца на передних лапах, а у тебя целых пять. Куда тебе столько? Подтащите его сюда. – Серый Медведь указал на гладкий пень возле кузницы.

Гисли придавил коленом руку пленника, а Хрут крепко держал его за шею. Теранис поднял топор и отсёк болотнику мизинец. Шака вырвался и покатился по траве. Он визжал как раненая речная крыса, пока могучий кулак Хрута не опрокинул его на землю:

– Рассказывай всё, что знаешь! Я отрублю тебе все пальцы на руках, потом возьмусь за ноги. Лёгкую смерть ты не получишь! Твой прах не развеют над водой! Мы закопаем тебя в землю, где черви сожрут твоё мясо.

Но квакун обезумел от боли. Он брыкался, лягался, кряхтел и плакал, не в силах сказать ничего внятного.

– Говори, жабий сын!

– Кому ты служишь?!

– Кто твой вождь?! Чего он хочет?!

Гисли и Хрут орали пленнику в ухо, пытаясь запугать ещё сильнее. Вот только Шака продолжал держать язык за зубами.

– Держи левую, – скомандовал Теранис.

Болотника снова прижали к земле, он укусил Гисли и тут же получил локтём в челюсть.

– Нет! Нет!!! – Шака крикнул слишком поздно. Второй мизинец остался лежать на пне. Пленник вырвался и ринулся к реке.

Удивлённые Гисли и Хрут уставились друг на друга. Крепкие, могучие беоры не ожидали, что в костлявом квакуне окажется столько силы.

– Догнать! – рявкнул Серый Медведь.

У болотника был только один шанс – спастись в реке. Он плавал как окунь и мог надолго задерживать дыхание. Ноги Шаки коснулись каменистого берега, Золотая Форель понял, что ещё чуть-чуть и пленник скроется в тёмных водах, а течение поможет ему уплыть далеко. И тогда Теранис надолго отправит их с Хрустом в дальние пещеры добывать железные камни. Гисли вытащил нож, целясь между лопаток. Одним броском он легко убивал зайца с тридцати шагов. Шаке не суждено было вернуться в родное племя.

Но Ормар опередил Золотую Форель. Бродячий Волк швырнул камень, угодив под колено болотнику. Беглец оступился, потерял равновесие и рухнул на мелководье.

– Ах ты жабий сын! Сейчас мы тебе ноги-то укоротим, не побегаешь больше. – Хрут придавил Шаку, ткнул лицом в воду и врезал по голове. Нос болотника хрустнул, потекла кровь, но маленькое розовое пятно тут же растворилось в прозрачном потоке.

Лазутчика снова привели к вождю. Теперь Гисли держал нож у его шеи, а Хрут грозился в любую секунду выбить мозги кулаком. Но это было уже напрасно. Боль так сковала мышцы Шаки, что он едва стоял.

– Храбрый противник требует достойного отношения. – Тон Тераниса внезапно смягчился. – Отпустите.

Гисли и Хрут отступили на два шага. Без их поддержки болотник рухнул на колени. Сейчас он походил на загнанную лань перед медведем, который одним ударом мог обезглавить добычу. Но вождь не спешил.

– Я знаю, что лесные племена готовятся к войне с нами. Это всё равно что лисам нападать на берлогу медведя. Копья и топоры беоров сокрушат любого врага.

– Бату хочет захватить все леса и долы от Мёртвых болот до каменных Клыков. – Шака посмотрел на горные вершины за спиной Тераниса.

– Так значит, твоего вождя зовут Бату?

Пленник кивнул, его голова вновь безвольно повисла.

– Когда он придёт?

– Скоро. У него столько воинов, сколько деревьев в лесу. Все склоняются перед Бату.

– Я намотаю его кишки на кулак и скормлю глаза рыбам, – прохрипел Хрут. Взгляд Тераниса заставил его замолчать. В разговор вмешался Ормар:

– Как далеко ваши воины метают стрелы? Какими копьями сражаются? Из чего делают топоры?

Шака задрожал и уткнулся лбом в землю. Глаза болотника заблестели, по грязным щекам растеклись мокрые полосы. Он рассказал всё, что знал.

Дослушав пленника, Серый Медведь сдвинул брови, его лоб покрылся глубокими складками.

– Отправь быстроходов к вендам, – снова предложил Бродячий Волк.

– Речной народ хорошо торгует, но плохо воюет.

– Мы найдём им место на поле боя, – продолжал настаивать брат.

– А что делать с квакуном? Скормим волкам? – с хищной улыбкой спросил Гисли.

Ормар холодно посмотрел на Золотую Форель. Гисли недавно исполнилось двадцать, силой и ловкостью он превосходил многих сверстников, уступая, пожалуй, только Рерику. Но вдобавок боги наделили его лисьей хитростью.

– Делай что хочешь, – сухо ответил Теранис.

Ормар заметил, как рука Гисли потянулась к ножу. Бродячий Волк успел заслонить собой болотника:

– Постой.

Золотая Форель хмуро посмотрел на Ормара и замер, ожидая приказа вождя. Теранис смерил брата тяжёлым взглядом:

– Что хочет сказать Бродячий Волк?

– Отправь болотника в пещеры добывать железный камень. А если Ярлог заберёт его к себе, то не жалко.

Редко кому удавалось переубедить Тераниса, он прислушивался разве что к Седому Кедру, да и то изредка. Но слова брата показались ему разумными:

– Ты сам посадишь его на цепь. А если квакун сбежит, то займёшь его место на руднике.

Глава 4. Тормод Седой Кедр

Змея-острохвостка подползла к пещере, ощутила лёгкую вибрацию и замерла. Тепловые рецепторы подсказали ей, что среди холодных каменных стен есть нечто опасное. Змея зашуршала по земле, стараясь как можно быстрее скрыться в кустах. Длинное зеленоватое тело изящно скользило меж колючей травы в поисках мышиных норок или птичьих гнёзд. Но поживиться тут оказалось нечем. День выдался жарким. Острохвостка забралась на камень, чтобы напитаться его теплом перед ночной охотой.

Внезапно из-за дерева вышел молодой самец крольня. Цепкие глазки мгновенно заметили добычу, зверёк оказался возле камня в три прыжка. Старая змея среагировала слишком поздно. Короткие острые зубы впились ей в голову, захрустели кости, тонкий хвост с ядовитым шипом на конце инстинктивно дёрнулся, но удар пришёлся в пустоту. Кролень мгновенно отпрянул и принялся кружить вокруг недобитой змеи. Раненая острохвостка яростно извивалась, ядовитый шип в последний раз рассёк воздух и безжизненно шлёпнулся в грязь. Кролень снова прыгнул и на этот раз уже не выпустил добычу.

Прикончив острохвостку, зверёк посмотрел по сторонам. Его острые ветвистые рожки воинственно торчали над головой, а мокрый нос нервно шевелился. Запах дыма беспокоил маленького хищника. Где дым – там пожар. Или ещё чего хуже – человек. Кролень схватил змею и засеменил в тёмную чащу, чтобы спокойно поужинать в логове между корней дуба.