После конца времён

Николай Дубчиков

После конца времён

Глава 1. Ормар Бродячий Волк

Ластоногий заяц почуял опасность и нырнул. Над заводью раздался слабый плеск, зверёк ушёл на глубину и спрятался под корягой. Чутьё не подвело. Спустя пару минут на берегу появился Ормар Бродячий Волк из племени беоров.

Его рубаха истрепалась, штаны продырявились, а босые ноги уже давно отвыкли от обуви. Под ветхой одеждой проглядывались крепкие мышцы, широкая грудь дышала ровно и спокойно, длинные смоляные волосы с первой проседью касались широких плеч.

Ормар Бродячий Волк опустился на колени, зачерпнул ладонями воду, поднёс к губам, закрыл глаза и прошептал:

– Мать Веси, дозволь мне добыть еду на твоём берегу. Да не иссякнет твоя сила, да не иссохнут твои ключи, да приумножатся твои дети.

Ормар сделал три глотка и умыл лицо. Его обветренная смуглая кожа не боялась палящего солнца пустынь и морозных клыков горных вершин. Он успел побывать во многих местах, а теперь возвращался в родной очаг.

Двадцать лун Бродячий Волк странствовал по дальним землям к северо-востоку от владений беоров, много дней провёл он в одиночестве, много сражений пережил, многое повидал. Ормар хранил верность своим богам, а боги хранили его. Вот и сейчас, изнывая от жажды и голода, он строго следовал древним заветам: сперва помолился богине воды Веси, а уже затем испил из реки.

Ормар носил тотемное имя Волк. Но соплеменники прозвали его Бродячим – за то, что он не мог усидеть возле родового очага больше шести лун.

Ормар прошёл вниз по течению и вскоре заметил свежий след оленя. Солнце скользило к горизонту, близилось время вечернего водопоя. Бродячий Волк нашёл подходящее укрытие и стал ждать. Его большое копьё годилось скорее для битвы с крупным зверем, чем для охоты, поэтому Ормар выбрал дротик с острым железным наконечником.

Вскоре богиня Веси вознаградила его за терпение. Среди высокой травы мелькнула пятнистая шкура, затем ещё одна, и вот уже на берег вышло всё стадо плоскорогих оленей. Два самца, четыре самки и три детёныша осторожно приблизились к воде и беспокойно принюхались. Небольшие пугливые звери всегда были начеку, их вид не мог похвастаться размерами оленей-великанов, они не умели спасаться от хищников на дереве, как олени-прыгуны, поэтому боялись каждого шороха и подозрительного запаха.

На счастье Ормара, ветер дул в его сторону. Он выждал, когда звери опустят головы и коснутся губами воды, чуть приподнялся и метнул дротик.

Остриё вонзилось молодому самцу между рёбер, тот взревел, рухнул на колени, но не успел подняться. Второй дротик, прилетевший следом, воткнулся в горло. Стадо с шумом ринулось прочь от озера.

Бродячий Волк взвалил добычу на плечо и торопливо направился искать убежище. Он хорошо знал, что в этом лесу водились хищники, которые не прочь были полакомиться олениной вперемешку с человечиной.

Спустя час Ормар бросил тушу у корней могучего дуба. Место казалось подходящим для ночлега. Бродячий Волк развёл костёр между двух валунов и принялся свежевать оленя. Выпустив кишки, бережно отложив сердце, лёгкие и печень на лист лопуха, Ормар достал из заплечного мешка железное кресало и кусок пирита. Блестящий минерал красиво поблёскивал в лучах заходящего солнца.

– Великий Брандорг, пусть жар твоего дыхания вселит ужас в моих врагов, – Ормар с почтением прочитал молитву богу огня и солнца, а затем резким ударом высек искру.

Загудел костёр. Дым поднялся над кроной дуба и полетел по лесу, сообщая каждому зверю в округе: здесь человек, здесь охотник, здесь смерть. Как правило, этого хватало, чтобы хищники держались подальше. Кому охота подставлять свою шкуру под клыки огня? Хотя от горбатого медведя или стаи саблезубых волков даже искра Брандорга не всегда могла защитить.

Подбросив в красную пасть толстых веток, Бродячий Волк отправился собирать дрова на ночь. Он притащил несколько охапок валежника, сломал засохший сердцелист и положил его ствол перегорать посередине.

– До утра хватит, – глядя на запас, молвил Ормар. За время одиноких скитаний он привык говорить сам с собой, иначе язык мог и вовсе отвыкнуть от речи.

Бродячий Волк подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку дуба, вскарабкался по стволу до самой макушки и осмотрел округу. Впереди уже хорошо виднелись Клыки – две острые горные вершины, между которыми пролегало Змеиное ущелье. За ним лежала широкая Долина Родников, где стоял очаг беоров. До него оставался один дневной переход.

Ормар спустился на землю и принялся резать оленя на куски. Как все беоры, он мог есть без вреда для желудка и сырое мясо, но предпочитал жареное.

Оленина подрумянилась. Жир топился и капал на красные угли, заставляя их ворчливо шипеть и выбрасывать язычки пламени. Аромат жареного мяса смешивался с дымом костра, отчего живот начал урчать как лесной кот.

Ствол сердцелиста перегорел пополам, и Ормар свалил брёвна друг на друга. Пламя жадно вцепилось в сухое дерево. Огонь не знал меры, он пожирал всё до последней былинки. Он мог защитить, а мог и уничтожить того, кто его призвал. Огонь умел быть ласковым, как рука матери, а через минуту стать беспощадным, совсем как Брандорг.

Ормар побывал в таких краях, где солнце жгло сильнее пламени. Земля там давно превратилась в мёртвый песок, среди которого торчали лишь клочки сухих колючих трав. Око Брандорга не щадило никого, кто по глупости или неразумению забирался в то гиблое место. Ормар тогда чудом выжил и с тех пор держался от пустоши подальше.

Вдалеке хрустнула ветка. Бродячий Волк всем нутром ощутил приближение опасности. Кто-то крался к его очагу. Ормар глубоко втянул носом воздух, в темноте обоняние могло сказать гораздо больше, чем зрение или слух.

Так и есть. Чуть кисловатый, едкий, затхлый смрад из пасти шакала коснулся ноздрей Ормара за минуту до того, как звери обнаружили себя. Зелёные огоньки сверкнули между деревьями. Глаза шакалов светились голодом и любопытством, аромат жареной плоти дразнил, заставляя истекать слюной, когти возбуждённо скребли землю, а челюсти угрожающе щёлкали.

Бродячий Волк взял пару камней размером с кулак и швырнул в темноту. Раздался жалобный визг: один булыжник достиг цели.

– Вонючие падальщики! Ормару не нужен топор, чтобы истребить вашу стаю! Ормар побеждал полосатую рысь, косматого медведя и саблезубых волков. Ормар свернёт ваши тонкие шеи, выдавит глаза и сломает хребет ударом кулака!

Могучий голос напугал шакалов, но они не спешили отступать далеко, выжидая своего шанса. Человек был один, а значит, уязвим. Стая из пяти мелких хищников весь вечер кружила вокруг дуба, то отдаляясь на почтительное расстояние, то вновь приближаясь.

Наберись они смелости атаковать одновременно, могли бы и победить. Однако природная трусость удерживала шакалов на месте. Иногда они нападали на слабое больное животное, но чаще довольствовались падалью или объедками крупных хищников. Вот и сейчас зверьки скорее надеялись полакомиться остатками ужина человека, чем его плотью.

Наступило затишье. Ормар привалился спиной к дереву, положил справа копьё, слева дротики и задремал. За время скитаний он выучился спать вполглаза, короткими промежутками, сразу просыпаясь от малейшего шороха или подозрительного запаха.

В тёмной чаще раздался пронзительный предупреждающий лай. Один из шакалов подал голос, и стая мгновенно ретировалась. Бродячий Волк понял, что рядом появился большой хищник.

До рассвета оставалось три часа. Искры поднимались в небо и летели к звёздам, словно хотели воссоединиться со своими далекими мерцающими братьями, но вскоре беспомощно гасли в чёрной дубовой кроне.

Ормар достал из костра большую головню и сделал пять шагов вперёд. До его ноздрей долетел запах того, кто напугал шакалов. По спине пробежал холодок. К его очагу пожаловал самый опасный хищник этого леса – горбатый медведь.

Ормар предпочёл бы сразиться со стаей саблезубых волков, чем с горбуном, но боги не спрашивали его мнения. Медведь приближался. Уверенно, медленно и неотвратимо как сама смерть. Ормар метнул горящую головню в темноту, факел упал на сырую траву и зашипел, но успел осветить большую тёмную фигуру возле кустов.

Бродячий Волк отступил к костровищу. Если горбатый медведь захочет схватки, её не миновать. От него не убежишь даже днём на открытом пространстве, а тем более в ночном лесу. Этот зверь отлично лазил по деревьям, взбирался на скалы, легко переплывал реки, превосходил человека в остроте слуха и обоняния. Он мог задушить зубра и оленя-великана, волки уступали ему добычу и поджимали хвосты, даже охотничьи отряды беоров старались не связываться с горбуном.

Ормар оказался с ним один на один. Хищник не спешил подходить ближе: запах дыма и треск костра держали его на безопасном расстоянии. С огнём он познакомился два года назад, когда едва спасся в лесном пожаре. Подпалины на шкуре заросли новой шерстью, но медведь навсегда запомнил, как больно кусают красно-рыжие зубы.

Тем временем Ормар, сжимая копьё, обдумывал план бегства. Он надеялся, что если горбатый не напал сразу, то вскоре уйдёт восвояси. Всем медведям была присуща природная лень. Они не любили тратить лишние силы, чтобы набить брюхо. Тем более тут водилась более лёгкая добыча, чем закалённый в схватках человек под защитой огня. Вот только дрова быстро заканчивались.

«Стоит пламени ослабнуть, как он тут же осмелеет. Придётся уходить по темноте», – решил Бродячий Волк.

Он придумал только один способ задержать противника – отдать оленя. Ормар схватил заднюю ногу и швырнул её вправо. Второй кусок полетел влево, третий – по центру. Разбросав по частям всю тушу, Бродячий Волк сложил в огонь последние ветки и быстро зашагал прочь. Пожара он не опасался, зная, что каменное костровище надёжно сдержит костёр.

Восточный край неба посветлел, Ормар прибавил шагу. Он надеялся, что горбун объестся и завалится спать. Тогда уже никто не помешает ему добраться до Змеиного ущелья. Чем меньше оставалось до горной гряды, тем сильнее редел лес. Вскоре он превратился в редкие островки деревьев, а затем его сменили холмы, покрытые лишь травой да кустами.

Око Брандорга выглянуло из-за горизонта, но тут же увязло в плотных тучах. Их, ясное дело, нагнала Химина – супруга Брандорга, богиня неба и ветра. Сегодня она хотела скрыть землю от мужа, поэтому заволокла солнце плотным ковром низких облаков.

Бродячий Волк бежал и просил Химину даровать хороший дождь, чтобы тот смыл запах следов. Но богиня не спешила внимать его молитвам.

Горная гряда огромной нерушимой стеной возвышалась впереди. Клыки были идеальным ориентиром, иди на них хоть днём, хоть ночью – не промахнёшься. Сейчас их наполовину застелила туча, словно жирная овца, она висела на каменных пиках, не в силах сдвинуться с места.

Змеиное ущелье начиналось у подножья Клыков и было единственным проходом в Долину Родников. Его охранял Северный очаг – вождь не решался убрать дозор, хотя беоры разбили остатки горных кланов три года назад и с тех пор последние горцы рассеялись по дальним склонам и перестали вторгаться в Долину. В лес они тоже почти не спускались, предпочитая выращивать длиннорогих коз подальше от владений беоров.

– Дом, – хрипло сказал Ормар и сделал глубокий вдох, словно надеялся уловить запах родного очага. Вдруг ноги чуть подогнулись в коленях. В груди больно кольнуло. По спине прокатилась струйка холодного пота. Чем ближе он приближался к Клыкам, тем сильнее нарастало тревожное чувство. Бродячий Волк долго странствовал, за это время могло случиться всякое.

«Теранис, Рерик, Нормак, Аста… Живы ли они? Что, если другое племя сокрушило беоров? Что, если боги прогневались и наслали мор? Боги жестоки, для них стереть целый народ – всё равно что сдуть пепел с остывших углей».

Вдруг тревога за родню сменилась другими мыслями. Ормар замер и обернулся. Проклятье! Горбатый медведь не стал довольствоваться лишь дарёной олениной и бежал по следу. Ветер переменился, и Бродячий Волк вовремя почуял опасность.

Человека и зверя разделяла тысяча шагов. Вокруг лишь холмы с редкими кустами да деревьями, укрыться негде, следы не запутать. Оставалось только принять бой. В одиночку, без лука, топора и палицы. Даже его брат, могучий вождь беоров Теранис, дрогнул бы при таком раскладе сил.

Но Ормар вспомнил, что к западу от Клыков есть небольшая скала. Беоры прозвали её Сломанный зуб. Когда-то в юности он соревновался с другими молодыми воинами, кто быстрее залезет на её вершину, и почти всегда побеждал. Бродячий Волк понимал, что для медведя скала не станет преградой, но хотя бы замедлит его.

Ормар бросился вперёд, надеясь добраться до Сломанного зуба раньше, чем его нагонит горбун. Когда-то Бродячий Волк слыл самым быстрым в племени, но теперь его ноги стали тяжелее. И всё же поначалу, даже с заплечным мешком, копьём и дротиками, он бежал с противником на равных. Однако с каждой минутой дышать становилось всё труднее, а в правом боку завёлся ёж.

До Сломанного зуба оставалось два холма. Горбун успел наполовину сократить расстояние, его глаза распалились хищным блеском, а из груди рвался торжествующий рык. Медведь был молод, в его крови кипели жажда схваток и страсть к охоте. Ормар подбежал к скале, когда до горбуна оставалось меньше ста шагов.

Бродячий Волк осторожно полез вверх, цепляясь за знакомые каменные выступы. Медведь остановился и присел на задние лапы, наблюдая за человеком. Его огромная вытянутая морда растянулась в издевательском оскале.

«Куда ты карабкаешься, двуногий? Думаешь, ты спасёшься там? Да я медвежонком уже лазил ловчее тебя. Здесь нет твоего горячего красного зверя, никто не защитит тебя от моих когтей и зубов».

На верхушке скалы была ровная площадка, где одновременно могло встать с десяток людей. Бродячий Волк взобрался на неё и приготовился к бою.

Горбун фыркнул и обошёл Сломанный зуб. Он не спешил. Маленькие коричневые глазки хитро блестели, поглядывая на добычу. Вдруг хищник поднялся на задние лапы, вытянул передние и чиркнул когтями, оставив десять длинных царапин на каменной поверхности.

Сверху медведь казался отличной мишенью. Вот только Ормар знал, что не сможет убить его одним броском. А на второй времени не будет. Раненый зверь, забыв про боль, пойдёт напролом.

Бродячий Волк прицелился дротиком, сделал шаг в сторону и ощутил, как под ногой зашатался камень. Дожди и ветры много веков разрушали Сломанный зуб, откалывая от него кусок за куском. Ормар дважды ударил древком копья по трещине. Камень дрогнул. Бродячий Волк решил приберечь скудный запас оружия и принялся расшатывать базальтовый выступ.

Горбатый медведь, облизнувшись, полез наверх. На руках и шее Ормара вздулись толстые вены, лицо покраснело. Собрав все силы, он потянул камень на себя. Кусок скалы с хрустом отломился. Ормар тяжело выдохнул. Боги дали ему призрачный шанс. Горбун уже забрался на три метра, ещё чуть-чуть и он дотянется передними лапами до площадки. Бродячий Волк швырнул кусок базальта как раз в тот момент, когда противник задрал голову.

Мощный удар пришёлся в лоб. Медведь сорвался и рухнул на землю. Несколько мгновений хищник валялся без движения, но затем вздрогнул. Череп выдержал. Горбун поднялся, фыркнул и покосился на человека. Ярость и кровь из глубокой раны заливали ему разъярённые глаза. Позабыв про осторожность, медведь ринулся вверх.

«Вспороть живот! Сломать хребет! Откусить голову! Разорвать грудь и выпустить внутренности!» Жажда мести затуманила зверю рассудок.

Ормар метнул дротик и попал в правую лапу. Медведь зарычал, перекусил древко пополам, но наконечник застрял в плоти. Бродячий Волк прицелился в сердце. Горбун чуть сместился, и второй дротик вонзился в шею. Хищник, забыв про боль, взобрался на выступ, отсюда до человека оставалась всего пара метров. Ормар ударил сверху копьём и распорол шкуру на груди. Медведь взревел, обнажив страшные жёлтые клыки.

Бродячий Волк сделал второй выпад, но горбун отбил остриё могучей лапой. Удар был такой силы, что Ормар не удержал копьё. Его последнее оружие упало на землю. Медведь торжествующе зарычал и вырвал дротик из шеи.

Ветер рассеял пелену облаков. Око Брандорга безучастно наблюдало за поединком. Казалось, что бессмертных богов даже забавляло, когда обрывалась жизнь. Иначе, зачем они разделили своих детищ на хищников и добычу?

Ормар сегодня не собирался гнить в брюхе. В два прыжка он оказался на противоположном краю площадки, повис на руках, раскачался и перескочил на каменный карниз. Медведь забрался на вершину и ринулся за беглецом. Горбун махнул лапой, чиркнув когтями по волосам Ормара. В следующую секунду Бродячий Волк спрыгнул на землю, кувыркнулся через голову и рванул прочь.

Вслед ему полетел громоподобный рык. К тому моменту как хищник спустился со скалы, Ормар успел отбежать на пятьдесят шагов. Бродячий Волк остался без оружия, но получил преимущество в скорости, теперь ничего не сковывало его движений, в отличие от раненого медведя.

– Ормар перехитрил тебя! Ормар будет укрываться зимой шкурой горбатого медведя!

С тяжёлым пыхтением хищник возобновил погоню. Каждое движение тревожило раны, застрявшее остриё без перерыва терзало правую лапу, а шею и грудь жгло огнём. Ручейки крови становились всё обильнее. Медведь замедлился и начал отставать. Ормар почувствовал это и принялся дразнить врага: он сбавлял темп, подпускал зверя ближе, а затем резко ускорялся, чтобы сильнее измотать противника.

Бродячий Волк решил, что пора довести поединок до конца. Он свернул в сторону от Клыков и побежал к Сломанному зубу по большой дуге, чтобы медведь не смог перерезать ему путь. Вскоре Ормар добрался до скалы, где подобрал копьё с уцелевшим дротиком.

– Ормар отдал тебе оленя. Ормар не хотел драться! Сегодня жадность убьёт горбатого медведя!

Зверь больше не рычал. Его силы медленно таяли как ледник в летний зной, но врождённое упорство и злопамятство не позволяли отступить. Ему было достаточно одного удара, чтобы снести человеку голову. Горбун знал, что выгрызет наконечник, промоет раны в холодном ручье и даст шкуре спокойно затянуться в покое. Он сделает это после, а сейчас надо разорвать дерзкого двуногого.

Бродячий Волк побежал в сторону леса, где минувшей ночью повстречался с медведем. На мгновение ярость заглушила боль и горбун вновь рванул с прежней скоростью. Но когда до человека осталось меньше ста шагов, раненая лапа предательски подвернулась.

Медведь остановился. Его бока тяжело раздувались от усталости, язык вывалился из пасти, взгляд чуть затуманился. Он не привык долго гоняться за добычей, предпочитая нападать из засады или отбирать чужие трофеи. Ормар резко приблизился и метнул дротик. Остриё вонзилось в глаз, и горбун покатился по траве от невыносимой боли.

Мелкие звери, услышав его неистовый рёв, забились от страха в норы и попрятались в дуплах. Бродячий Волк не дал противнику опомниться, подкрался со спины, ударил копьём в ребра и тут же отскочил. Горбун развернулся и бросился в атаку.

Ормар выставил перед собой копьё. Хищник не боялся получить ещё одну рану – он был готов на всё, лишь бы откусить человеку голову. Оставалось пять шагов. Единственный глаз горбуна встретился с глазами Ормара. В последний момент зверь понял, что его опять провели.

Когда до столкновения оставалось две секунды, Бродячий Волк резко отскочил в сторону и медведь на полной скорости влетел в дерево. Молодая берёза хрустнула и рухнула на горбуна.

Ормар, не мешкая, вонзил копьё глубоко в горло хищнику. Затем ударил в грудь. Медведь перевернулся на спину, и тут же Бродячий Волк пригвоздил его переднюю лапу к земле.

Ормар кружил вокруг хищника, осыпая его ударами, шкура горбуна намокла от крови. Они оскалились одновременно. Различия между человеком и медведем стёрлись, остались только два безжалостных зверя. Горбун поднялся на задние лапы и навис над Ормаром.

– Ху-ху-ху-ху! – Бродячий Волк издал боевой клич и ткнул копьём в сердце.

Остриё вошло в плоть, но не добралось до цели. Хищник накренился, сделал шаг вперёд, зацепил когтями руку Ормара и потерял равновесие. Медведь обрушился на человека всей мощью. Хрустнуло древко. Лязгнули челюсти. Тяжёлая мохнатая туша подмяла под себя Бродячего Волка. Он вскрикнул, громовой рык сотряс воздух, кровь заструилась по траве, источая тёплый аромат смерти.

Ветер затих. Вся природа замерла на мгновение в ожидании, кто же победил. Медведь лежал пластом, скрывая под собой человека. Наконец, голова горбуна чуть повернулась, а затем шевельнулась передняя лапа. Ормар отодвинул её и медленно выбрался из-под зверя.

Бродячий Волк сел возле сломанного дерева. Он был измазан своей и чужой кровью. Жутко болело плечо. Ормар прикусил зубами тонкую ветку и с хрустом вправил сустав на место.

– А-а-а-а-а-ах-х-х-хр-р-р-р, – болезненный вопль вырвался из груди, но затем сразу полегчало.

Бродячий Волк отдышался, дошёл до холма, подобрал брошенный заплечный мешок, достал нож и вернулся к трофею.

– Ты хотел съесть Ормара, а теперь сам станешь едой.

Бродячий Волк задрал голову к небу и издал победный вой. Острое лезвие рассекло кожу на брюхе горбатого медведя. Ормар забрал шкуру, клыки и когти, а мясо оставил падальщикам. Путь к Змеиному ущелью был свободен.

Глава 2. Нормак Чёрный Кот

Лес дышал. Лес говорил. Лес смеялся и плакал. Лес страдал и любил. Тот, кто умел слышать лес, мог многое понять не сходя с места.

Лес наполняли запахи мокрой травы, древесной трухи, холодного ручья, цветов огнёвки, разрытой земли, старых шишек и прелых листьев. Нормак Чёрный Кот вдыхал привычные ароматы, не обращая на них внимания. Он ждал другого. Запаха зверя. Запаха терпкого дыхания и потной шкуры.

Все чувства Нормака обострились, мышцы напряглись, тело оцепенело. К ручью вышел кабан-колючка: плотный, коренастый, метр в холке, с длинными нижними клыками. Они могли распороть брюхо и рыси, и волку. Короткие крепкие ноги заканчивались острыми копытами. На спине и боках между щетинками шерсти торчали редкие шипы длиной с ладонь и толщиной с палец.

Когда на вепря нападали, он растопыривал их, а если приходилось совсем худо, то отстреливал шипы в разные стороны. Впиваясь, ядовитые иглы вызывали сильное жжение, особенно если попадали в пасть. Пока хищник катался по земле, пытаясь вытащить шипы, кабан спокойно убегал или, напротив, бросался в атаку и кромсал ошеломлённого врага клыками.

Нормак Чёрный Кот впервые за свои четырнадцать лет охотился на кабана-колючку в одиночестве. Ростом Нормак вытянулся почти до взрослого воина, но ещё не оброс мясом. Ему достались изумрудные глаза матери, а смуглой кожей и смоляными волосами он пошёл в отца. Худой и жилистый, гибкий, как ивовая ветка, но в то же время крепкий, как базальт, он был достойным сыном племени беоров.

Чёрный Кот затаил дыхание. Вепрь, как и все представители его породы, видел плохо, больше полагаясь на чутьё. Нормак предусмотрел это, намазавшись ягодами кислянки. В паху и подмышках теперь зудело, зато красный сок напрочь отбил человеческий запах.

Кабан-колючка, деловито похрюкивая, попил из ручья, вошёл в него по грудь, постоял несколько секунд, выбрался на противоположный берег и отряхнулся.

Маленькие ушки уловили щелчок тетивы, но слишком поздно. Стрела вонзилась под лопатку. Зверь заревел и ощетинился. Он низко пригнул голову, широко расставив передние копыта. Идти на него в лобовую атаку не решился бы даже Серый Медведь. Вепри всегда дорого продавали свою жизнь.

Вторая стрела просвистела над ухом и вонзилась в дерево за кабаном. Вепрь понял, что пора удирать. В открытую с ним сражаться не собирались, а летевшие острые палки причиняли такую же боль, как когти рыси.

Нормак пнул от злости муравейник и кинулся за добычей.

«Волчьи яйца! Как я мог промахнуться! Он же стоял точно пень!»

Торчавшая стрела сильно замедляла кабана. Он понимал, что любой хищник легко выследит его по запаху крови: она сочилась из раны, оставляя чёткий ориентир на земле. Вепрь покружил немного между деревьями, нырнул в заросли высокий травы и лёг на брюхо.

Чёрный Кот был неплохим следопытом, пусть и не таким мастером, как старший брат Рерик. Тот читал следы на земле быстрее, чем Седой Кедр – свои бумажные свитки. Но сейчас Нормак замер в нерешительности.

«Везде следы. Куда он побежал? На восток? Нет, к Оленьему озеру! Хотя…»

Застыв на открытом месте, Нормак сам превратился в мишень. Кабан заметил его и с рёвом вылетел из травы. Острые копыта взрыли землю, клыки нацелились в живот. Чёрный Кот успел выстрелить, но стрела лишь оцарапала шкуру на толстом черепе. Смерть пыхтела и яростно хрюкала уже в трёх метрах от Нормака. Вепрь преодолел это расстояние за секунду.

Чёрный Кот закрыл глаза, приготовившись к удару. Бежать и уворачиваться было слишком поздно. Нормак мысленно простился с мамой. Сейчас кабан собьёт его с ног, протащит по земле, вспорет живот, намотает кишки на клыки и будет терзать до последнего вздоха.