Змей, поразивший филина

С каждым произнесённым словом чёрная панель на месте его рта показывала голосовые октавы. Сам голос был немного низким, но динамик попутно издавал белый шум через несколько слов.

– Кто ты? – спросила Серана.

– Имя отсутствует. Создатели имели задачи выше по приоритетности.

– Дай угадаю, – Конрад заслонил свою подругу, – они не сказали тебе ничего, только вопили, увидев тебя.

– Откуда вам это известно. Вопрос.

Его голосовой модуль был неспособен воспроизводить чувства, но то, что он знал, какие нужно проявлять, было крупным шагом в развитии.

– Мы видели надписи на стенах, – объяснила Серана, – и пока что ты создаёшь весьма отталкивающее впечатление.

– Мои голосовые модули не были завершены на тот момент. Я не мог объяснить ситуацию мягкотелым.

Видимо, спокойные предложения в пояснении не нуждались.

– Я был запрограммирован подчиняться каждому приказу главы исследовательского проекта. Я не располагаю причинами его последнего указания. Мне поступила команда избавиться от всех, кто был замешан в актах присвоения поступающих средств. Замешаны были все, кроме него.

– Серьёзно? – рассмеялся Конрад. – Что, даже уборщики?

– Персонал нижнего уровня заменили роботами за три месяца, шесть дней и пять часов до выполнения алгоритма. Я могу сделать предположение, что исполнение желания моего хозяина нашли неудовлетворительным персонал и он сам. Через двадцать шесть часов виновники были устранены.

– То есть убиты.

Робот кивнул.

– А что же твой хозяин? – спросила Серана. – Ты и его прикончил?

– Ответ отрицательный. Он проявил явное недовольство, повысил голос. Однако моя программа воспрещает мне наносить урон хозяину. Я склонен полагать, что во время удара монтировкой он задел меня по чистой случайности. Попав по моему энергетическому ядру, он был убит зарядом электричества. Я успел восстановить нанесённый мне урон до отключения благодаря запасной ячейке. Прошу разрешения задать ответный вопрос.

Серана посмотрела на Конрада с любопытством, вопрошая, собирался ли он поддерживать беседу. И внезапно она осознала, почему этот разговор в принципе состоялся. Робот мог общаться на её языке, а если он располагал знанием, то разумно было бы предположить, что и его создатели на это способны. Конрад неосознанно пришёл к схожему выводу. Вспомнив, что владелец заведения по-прежнему терпеливо ждёт ответа, не отводя от императора взгляда, последний вежливо дал своё согласие.

– Вопрос. Какова ваша цель в этом месте, – поинтересовался робот.

– Мы ищем зацепки. Исследовательская миссия, которую я послал на одну из планет Империи, не так давно нашла своего рода обелиск. Эта планета была указана, как «Колыбель перворождённых». Название ужасное и полное ненужной бравады, но определённо несёт в себе потаённый смысл. Я решил, что этот кусок холодного камня является родиной некой древней расы. Используя научный метод, умники из Имперского ТехБюро определили возраст обелиска. Ему около ста тысяч лет. Жизнь научила меня тому, что в легендах всегда таится доля правды, обо мне тоже есть парочка, – он гордо выпятил грудь. – Немногие легенды дожили до сегодняшнего дня, спасибо технологиям сторонних рас, они примерно одного возраста. Ну так вот, в тех историях говорилось о "волшебной" машине, которая могла… превращать энергию в материю и создавать армады кораблей и легионы железных солдат. Звучит многообещающе, я ничего не теряю, будучи здесь.

– Я не располагаю информацией подобного рода.

Конрад моргнул, его левая бровь устремилась вверх от недоумения.

– Но тебя ведь создали они, разве нет? – император скрестил руки.

Между тем, отопительные системы работали на пределе своих возможностей. Серана устроилась в мягком кресле, предпочтя наблюдать за диалогом со стороны. Обычно при совместных встречах Конрад сам решал вопросы, и попытки переубедить его были сродни разговору с кирпичной стеной. Учитывая нынешние обстоятельства, шансы привести императора к её точке зрения сводились к абсолютному нулю. Серана облокотилась на ручку кресла, приложив свою голову к ладони, выказывая тем самым полную заинтересованность происходящим. Жаль только, что остальные в данный момент не обратили на неё внимания.

Робот покачал головой.

– Я был создан для помощи исследовательской группе, у которой были те же цели, что и у вас. Серпентитам дарованы знания о технологиях, данных более развитой цивилизации, вернее, не знания, а направления. До того, как я услышал ваше предположение, я не имел понятия, что это за технология.

– Так, попридержим коней, – прервал его Конрад, повернувшись к своей подруге.

Недолго длилось её одиночество.

– О серпентитах я ни разу не слышал, – признался он ей, делая очевидный намёк, – я пока не настолько сведущ в истории этой части галактики.

Серана ухмыльнулась – хоть что-то могло унять надменность монарха.

– С чего бы мне начать…– она медленно откинулась в кресле, – они досаждали моему народу достаточно давно. Стоило нам впервые встретиться, эти змеи тут же нас атаковали и разрушили половину нашей столицы, прежде чем мы смогли загнать их обратно в их дыру. Видя в них угрозу, мы начали бомбардировку их единственной оставшейся планеты. Нынче серпентиты чрезвычайно редки, это лишь те, кого карающая длань пяти божеств не коснулась. Живут по всем уголкам региона небольшими сообществами. И ютам к ним на милю лучше не подходить, хотя тебя они, я чувствую, полюбят.

– Старый добрый геноцид, – Конрад умилённо улыбнулся, будто ребёнок на его глазах делал шаги к взрослению. – Можно, конечно, сделать скидку на наше местоположение и на то, что каждый первый пришелец хочет нас побить, испепелить и низвести до атомов… Скажи мне, когда это вы перебили столь дружелюбных соседей?

– Века три с половиной назад. Это многое объясняет, например, почему наш железный друг знает ютский язык. Та война длилась почти пятьдесят лет, за такое время и пустынная мышь говорить научится.

– Полностью согласен, – кивнул Конрад.

– Вы могли бы спросить, и я бы дал ответ, – заметил робот. – Вся информация, найденная исследовательской группой прежде, чем они отправились в мир иной, хранится у меня на жёстком диске. Она может оказаться полезной в ваших поисках.

– Как мило с твоей стороны, – поблагодарил его император, – вот только я чую подвох. Выкладывай сразу, не то наше сотрудничество быстро закончится.

– Вы перебиваете меня. Всё, что мне нужно, – путь с этой планеты. Я нахожусь здесь очень долго, мне хочется познать мир снаружи. Если позволите, я пойду с вами и даже буду служить вам, как вам будет угодно. Но также предупреждаю: если вы меня отключите насильно, я удалю все данные, резервных копий нет.

– Ах, зараза, а он смышлён, – Конрад даже не выглядел обиженным, напротив, ему определённо нравилось своеволие машины, он даже похлопал робота по плечу. – До этого, надеюсь, не дойдёт, мой цельнометаллический друг. Если ты действительно исполнишь своё обещание, я буду только рад использовать твои навыки.

– Я бы на вашем месте не торопилась, – вмешалась в разговор Серана. – Мне надо напоминать вам о том, почему этот комплекс вообще пустует? Робот же дефектный! Дай этой железке приказ помыть пол, и он нас всех перебьёт шваброй.

– А у нас есть выбор, герцогиня? Мне нужна эта информация, да и навыки свои он проявил достаточно… наглядно. Заниматься он будет работой непыльной, мне как раз нужен человек его навыков. От пары соседей я бы с радостью избавился.

– Я лишь модифицированный робот-бухгалтер, – несколько гордо ответила машина.

– Не надо принижать свои заслуги, пожалуйста, – Конрад поднял руку, – вот, сидит уже секретарь мой. Рынок труда безликими бюрократами и без тебя переполнен. Но и герцогиня, и ты, вы оба обладаете способностями и возможностями, которые мне и требуются.

– Я не говорил, что отказываюсь.

– Это плохо кончится, – вздохнула Серана.

– Мой голос разума с тобой полностью согласен, – неожиданно ответил ей Конрад, – вот только слушать его у меня сейчас нет никакого желания. Иногда вещи надо просто делать, и, чем больше ты думаешь, тем больше времени тратится впустую, на всякие «а что», «если» или « зачем». Потом ведь сожалеть будешь, что ответ в задачке подправила, а он оказался неверным.

– Уж лучше так, чем обречь всех на смерть по беспечности, – проворчала длань.

Конрад пожал плечами, прежде чем улыбнуться роботу.

– Тебе понадобится имя. Назови-ка свой серийный номер.

– ТА-930Х380Н.

Пробормотав номер себе под нос, император пришёл к решению.

– Буду звать тебя Тахион. Мне лично нравится. Ну что же, добро пожаловать на борт.

Глава 4

Тахион определённо прижился на новом месте. Во дворце он много места не занимал, ему, машине безо всякой нужды в еде и сне, нужна была только каморка, в которой он мог заряжать свои батареи, и другая комната по соседству, где он мог хранить свои рабочие инструменты – лучшие, которые Империя могла ему дать. Император явно ставил много на робота, невзирая на то непродолжительное время, которое они были знакомы. Но есть некая грань между уверенностью и надменностью. Конрад, не будь дураком, не отправил Тахиона на слишком важное задание. Однако и это поручение было исполнено в наилучшем виде: быстро, тихо, а главное – показательно. Никто не подозревал августа в скором уходе из жизни главного интенданта сектора Цезарея. Император имел доказательства его измены, тот сам признался при допросе, учинённом его будущим убийцей. Получив всё, что нужно, Тахион выбросил изменника в окно, вскоре покинув место преступления.

Дело нарочито замяли верные слуги Империи, обвинив во всём мятежников. Из них получался первоклассный козёл отпущения, чтобы создавать атмосферу верности делу императора. То было не первое ложное обвинение, но между террором реальным и вымышленным неискушённому глазу трудно найти отличия. Император оказался доволен результатом, но пока спесь следовало поумерить. Бунтовщики теперь были настороже, и требовалось снова выждать удобный момент, когда они дерзнут прикрыть изнурённые нескончаемым дозором глаза.

Обо всех новостях, пусть Конрад и мог предсказать их появление, он узнал из утренних газет. Его самодовольству не было конца и края. Передняя страница газеты крупными буквами давала понять читателю, что это событие имело чрезвычайную важность для каждого подданного императора, и не важно, что думает сам подданный на этот счёт. Читатель должен знать, что враг пусть и разбит, но не уничтожен и не будет в будущем, пока каждый не сделает свой вклад. Император свой сделал, так что на плечах обывателей лежит остальное.

От чтения газет Конрада прервал гулкий шум – громкий звон чайной ложки, бьющейся о кружку, который пронёсся по всей гостиной, и звук трясущегося стеклянного стола. Император отложил газету в сторону. Название условное, но дешёвое стекло, на котором поблёскивали изображения, нельзя было назвать чем-то более достойным. Конрад немедленно обратил внимание на кипу бумаг перед ним и на свою помощницу, которая и принесла их. Лицо его не показало ничего, помимо досады. Он пилил листы взглядом, словно надеясь, что произойдёт их самовозгорание. Конрад взглянул на Серану, поправившую очки и просматривавшую документы на верхушке, проверяя, закралась ли ошибка. Если ей и можно было приписать какую-то черту, то это была дотошность.

– Ты помнишь, о чём я просил не так давно? – спокойно поинтересовался император.

– Еда отдельно, работа отдельно, я помню, господин, – задумчиво пробормотала длань, слишком занятая опечаткой в тексте. Поэтому она предпочитала держать всё, что можно, в электронном виде. – Но с этими стоит поторопиться. Я привела решения Совета и пару сторонних документов в удобоваримый вид, и они должны вступить в силу как можно скорее. Поставьте подписи, и я продолжу.

Конрад глупо улыбнулся.

– Так непринуждённо называет меня господином, как мило.

Серана сохранила нейтральное лицо. Он опять старался залезть к ней под кожу. Зачем Конрад это делал, почему это доставляло ему столь непомерное удовольствие – вопросы оставались безответными. Эта детская игра, ребячество длиною в жизнь, которое перевоплощалось от беседы к беседе: то он бросался в огонь обиды, огрызаясь на собеседника и бурча себе под нос, то на него находила беспечность, из-за которой и пятилетний ребёнок при встрече посоветовал бы ему взять себя в руки…Она делала его несносным. Но обманываться, как при первой их встрече, Серана теперь была неспособна. Было ли всё это напускным или нет, Конрад точно был или самым везучим человеком, которого галактика носила на своих плечах, или тем, чьё коварство и вероломство не знало себе равных. Серана уже видела подтверждения последнего.

– Сейчас рабочее время, – объяснила она, – позже такого удовольствия вы не дождётесь.

Конрад поднял бровь, руки свои сложил, откинувшись в кресле, и оно ответило ему мягким скрипом.

– Не самое лучшее оправдание. Сказала бы, что оговорилась, я бы и поверил, а так, с чего бы тебе обращаться подобным образом, если никто, кроме ваших божков, нас не слышит? – он взял кекс с тарелки и начал активно его жевать. – Ну ладно, не бери в свою прелестную головку. Своё эго я хотел потешить за твой счёт, настолько я ужасный человек, – извинился Конрад, посмотрев в иллюминатор, занимающий всю стену справа от него.

Алая туманность лежала перед его глазами, нити бесчисленных газов переплетались в единое полотно, коим должна была стать новорождённая звезда. Лампы в императорской каюте не горели, но, несмотря на полумрак в некоторых частях комнаты, вести деятельность в таких условиях было можно. Сама она небольшая, если не считать спальню и душевую как части жилого помещения Его Величества. Побывав в кабинете императора во дворце, гость вполне мог представить, как выглядела комната Конрада внутри его собственного корабля, в своё время украденного у давно почившей правительницы Империи. И, если не смотреть в окно, можно было подумать, что ты находишься на твёрдой земле, а не в безжалостной хватке космоса. Конрад и Серана расположились в углу напротив окна, где можно было утонуть в кресле и перевести дух. За письменным столом, отделанным по краям чистым золотом, было сложнее расслабиться, в конце концов.

– Неважно, – покачала головой Серана, – просто давайте уже приступим к делу. Мне тоже неохота заниматься этим, так что, чем раньше закончим, тем раньше освободимся. Оставлять страну без присмотра нельзя, вы сами так говорите.

Вздохнув изнеможённо, Конрад отодвинул сервиз в сторону, подтащил к себе листы, лежащие сверху и начал их читать, безо всяких знаков вовлечённости в процесс. Не то, чтобы он терпеть это не мог, судьбы сотен решались росчерком его пера, а вернее, ручки. Чувство власти над чужими жизнями, дававшееся простым набором букв на бумаге, было и вовсе непередаваемо. Одно движение пера – и чья-то жизнь оборвётся, ещё подпись – и будет спасена. Серана просто подобрала худший момент, когда Конрад был занят своими делами. Пока он водил рукой над листом бумаги, она заметила кольцо, лежащее на столе.

Император нашёл его в комплексе, который они посетили. Эта безделушка мешала его перемещениям, отчасти подавляя его способности. Она была сделана из зелёного металла и не имела притязаний на роскошества: ни драгоценного камня, впивающегося в закрученный кусок неизвестного сплава, ни резьбы, которая за годы давно стёрлась. Чем-то кольцо напоминало обручальное. Но не красотой своей привлекло его это украшение. Конрад не мог объяснить причину, по которой оно ему мешало, он принялся активно его изучать. Пока безрезультатно. Чтобы не потерять находку, Конрад носил её с собой. Но не надевал, ведь если кольцо мешало ему на дистанции, то и надетым ничего хорошего не даст.

– Весьма любопытно, – пробормотал он, прервав тишину и задумчиво прикрыв ладонью рот, так, чтобы он мог говорить и дальше, – с чего это беспорядкам взяться на Мее-7? Мы платим им достаточно, пару лет назад они лишь паёк бартером купить могли.

– Они добывают уран и гелий-3. Первый веьма радиоактивный, поэтому они требовали повышения оплаты. Руководителю шахтёрских предприятий не повезло родиться иностранцем. Переросло всё в резню по расовому признаку, и погибло около сотни шахтёров и охранников. В итоге директор убит, но служба безопасности толпу всё же усмирила. Последнее решение за вами.

– Прости, я прослушал тот момент, где это становится моей проблемой. Обращайся к главе Службы безопасности.

– Погибли люди на государственном предприятии. Будучи бессменным автократом, вы также владеете всеми этими заводами. И каждый такой инцидент – ваша ответственность, и с вас будут спрашивать. Я молчу про то, что они также ваши подданные.

– Да, да, да, – пробурчал Конрад, – ты не так поняла мой вопрос. Я не судья, я монарх. Я подписываю приговоры, не выношу их, за редкими исключениями. Последнее слово пусть и за мной, но столь мелкие дела обычно проходят мимо меня.

– Оно не мелкое, столько смертей не могут остаться незамеченными.

– Население Империи насчитывает триллионы, сто человек – это даже не точка на радаре. Лишь песчинка в чёрной дыре забвения, на которое я могу их обречь, – Конрад вздохнул, оставив примечание: – Зачинщиков – на плаху, семьям мёртвых мы возместим ущерб. Всё чинно и благородно. Но проследи, чтобы достоянием общественности этот инцидент не стал. Планета – ещё позволительно.

– Боюсь, поздно.

Серана подобрала газету и быстро провела пару раз пальцем. Изображения были весьма… графические. В один миг всё любопытство её господина переключилось на чтение материала. Аккуратно подобрав плоское, невероятно лёгкое стекло, Конрад резво пробежался глазами по статье, и вид у него был невесёлый.

– Это меняет дело. С редактором мы переговорим, главное, чтобы по каналам была тишина. Мы же не хотим поднимать панику, – тут он обратил внимание на то, как Серана на него смотрела, одобрения в её голубых глазах он не увидел. – Ой, не будь такой наивной. Мне нужно, чтобы они были тише воды, ниже травы, хотя бы пока мы не решим вопрос. Если сказать сейчас, то остальные решат, что мы их только убивать можем. Посмотрят они первую новость, а вторую удобно пропустят мимо ушей или что там у них. Ты этого хочешь? – не дождавшись ответа, Конрад фыркнул и вернулся за работу. И он продолжил разговор несколько отстраненным голосом:

– Так и быть, решу вопрос сам, можешь не переживать из-за этого. Перегибать палку нельзя, Серана. Опасно быть как мягким, так и жестоким. Возьми большую пригоршню песка, сожми кулак слишком сильно, и песок полезет из всех щелей. Но, если ты будешь держать ладонь открытой, малейший толчок заставит всё посыпаться на землю. Человек по имени Махатма Ганди относился ко второй категории, и он был убит. А император Орион, который посчитал, будто место человечества – на галактическом Олимпе и который не гнушался истреблять всех, кто от кроманьонца не произошёл, так же сыграл в ящик. С лицом, выжженным дешёвым бластером. Стрелял в него человек, как ни странно, и достаточно высокого сословия. Какой запал, какая страсть, какая… муха его укусила! Мне неведомы порочные интересы, я видел лишь фасад, жгучее желание покончить с тиранией. С тем же рвением, с каким что-то творит правитель, многие будут рады его прикончить. Ведь это заложено самой природой – мы столь нетерпеливы. Вот причина всему, я так считаю.

– Большинство людей просто не верят в эти вещи так, как это делает правитель, я понимаю. Но ведь убивает всегда лишь кучка заговорщиков, разве нет? Вы немного преувеличиваете.

– Не всегда, но я вижу, куда ты клонишь. Однако лучше в этот раз не прогадать и сделать так, как надо, не думаешь? Я буду держать нашу страну железным кулаком, одетым вот в такую шёлковую перчатку, – он показал сжатый кулак. – Я не позволю ей откатиться назад, у меня на неё большие планы.

У его помощницы возник неожиданный вопрос:

– Вы столько говорите о Земле, о людях. Вы родились там и знаете достаточно. С чего вдруг вы решили строить новый порядок здесь? Империю ещё надо развить, чтобы исполнить ваши стремления.

– Ждать развитости я могу долго. Не думай, что я не рассматривал предложенную тобой возможность. Но, увы, – Конрад пожал плечами, – люди автократов не очень любят, а в остальных краях власть везде сейчас держится крепко. Они бы немедленно обрушились на меня всем галактическим сообществом, как стая стервятников или коршунов. И набросились бы эти хищные птицы, даже не дожидаясь моей смерти. Здесь же для меня целый океан возможностей, я могу разбомбить целую планету, пока та не станет безжизненной пустошью, и никто за рубежом бровью не поведёт. Но революция моих нынешних подданных кое-чему научила. А именно – тому, что если что-то не нравится, то они могут восстать. Это и хорошо, и плохо.

– Вы сами загнали себя в кабалу, – Серана закатила глаза, – грех жаловаться, вы же говорили, что «не будет больше страха и его орудия-кнута». Мои предки этим кнутом приучили этих людей повиноваться, вот только вы его выбросили.

– Знаю, что выбросил, но иначе было никак. Рабам нужно было что-то, к чему стремиться. Но теперь они и меня не боятся, а когда нет страха, нечего и пытаться его насаждать, если бы я даже хлестал их так, чтобы душа выпрыгивала из тела. Вместо этого я буду купаться во всенародной любви, которая у меня и так есть. Теперь надо им показать, что их проблемы должны решаться не погромами, как мы сейчас видим, – он потряс газетой, прежде чем аккуратно положить стекляшку на стол, – а цивилизованной апелляцией.

– Хорошо, что нас никто не слышит, – пробормотала Серана.

– Хорошо? Да пусть слушают! – Конрад вскочил с места и нажал на кнопку, – слуга, подойди сюда, пожалуйста.

Безымянный, тонкий, но хорошо одетый и здоровый член прислуги зашёл в комнату. Кожа его была синей, и он едва смог пройти под дверью. На вид он был неказист, но не всем же слугам быть симпатичными дамами, люди неправильно поймут. Серана покачала головой, ожидая спектакля.

– Скажи мне, мил человек, ты бы предпочёл меня боятся или любить?

– Р-разумеется, любить.

– А боялся бы ты меня, – Конрад обошёл слугу по кругу, – если бы я, скажем, приказал тебя кнутом выпороть?

– Нет, – уже с долей опасливости, медленно и неуверенно ответил слуга.

– Вот, видишь, – император посмотрел на свою подругу, – он не страшится, с чего остальным так делать? Вы свободны, добрый человек, прошу прощения за беспокойство.

Слуга покинул комнату в невероятной спешке. Серана не выглядела убеждённой.

– Он так ответил, потому что ты его до смерти напугал. Значит, он страшится того, что император выследит его и чёрт знает что сделает. Да и держу пари, он подслушивал нас до этого.

– Выходит, чистота эксперимента нарушена, – Конрад пожал плечами. – В любом случае, семя уже посеяно. И если оно даст ростки, то люди уже сами не допустят возврата старого мира. Может, через пять лет или десять всё будет решено.

Через десять лет или через пять, но с оставшимися бумагами император управился за семь минут. Однако не успела Серана собрать их всех, как они оба услышали слабое пиликание. С превеликим любопытством Конрад нажал на кнопку, встроенную в стол. Полупрозрачное изображение адмирала Эрлона предстало перед ними. Он был всё так же одет в белый, аккуратный и чистый мундир. Встав по стойке смирно, тот кивнул.

– Ваше Величество, мы прибыли к месту назначения. «Август» достиг нужных координат.

Конрад вскочил со своего места, будто под ним распрямилась пружина.

– Ну наконец-то! Я уже думал, что навигатор пора поменять. Есть контакт? Хоть какой-то? Клянусь, если всё это будет напрасно…

Эрлон отрицательно покрутил головой.

– Боюсь, нет, господин. По радиочастотам абсолютная тишина. Если я могу ещё раз отметить, насколько опрометчивым является ваш шаг, то вдобавок попрошу вас отдать приказ разворачиваться.

Император ухмыльнулся, убрав руки за голову.

– «Август» является лучшим кораблём Империи, адмирал-префект. Эти мятежники даже поцарапать его не смогут. Что есть у них? Крейсер среднего качества, поломанный и переделанный раз по десять.

– Вы их недооцениваете, – Серана сложила руки, – тем более что у вас нет уверенности в том, что кораблей явится мало.

Герцогиня говорила эти вещи не просто так, а поскольку знала многих из рядов сторонников мятежа. Противники монарха-освободителя и его армии не были полностью уничтожены в ходе войны. Империя – государство крупное, и некоторые миры оставались её частью лишь за счёт того, что сотни лет назад знамя цивилизация Ютов была водружена на один из холмов. Из этого следовало, что остатки старой армии могли прятаться сколько угодно, перейдя к тактике саботажа и налётов. Тем не менее, они находились вдали от сталелитейных цехов промышленных миров, и ресурсы их были ограничены. Компенсировали они этот дефицит боевым опытом, связями и денежными знаками, которые мятежники взяли с собой.